Внезапно Алена поймала на себе какой-то новый Анфисин взгляд – изучающий, неприлично пристальный. Таким взглядом скорее рассматривают не случайную попутчицу в мире подиумных будней, а драгоценную диадему в витрине бутика, прикидывая – не слишком ли дорого за нее просят и согласится ли кто-нибудь из любовников обременить себя такой тратой.
– Алена, а зачем тебе такие деньги? – вдруг без улыбки спросила она.
– В каком смысле? Кто же от денег откажется?
– Поверь, много кто. Вопрос в том, что ты должна за эти деньги сделать. Я знаю не одну девушку, которая в твоей ситуации сложила лапки и вернулась домой под мамино крылышко.
Алена поморщилась:
– Анфиска, ты просто в городе моем не была! Даже нет – возможно, тебе бы в моем городе и понравилось бы! За тобою бы все ухлестывали, ты была бы королевой и так далее. Но посмотри на меня! Я всю жизнь была посмешищем. Причем это меня не обижало и не раздражало, потому что началось это еще в самом детстве. Я привыкла считать себя уродом, привыкла воспринимать это как должное. Я послушно уступала лидерство подруге!
Разнервничавшись, она скомкала салфетку и прицельно швырнула ее в пепельницу; Анфиса изумленно наблюдала за этой истерикой в миниатюре.
– Я была оптимисткой, надеялась поступить в Педагогический, звезд с неба не хватала, потому что знала, что их расхватают и без меня! И вдруг все изменилось. В один день. Меня перебросили в другой мир, где такие, как я, ходят в красавицах. Я впервые в жизни почувствовала себя человеком – ненадолго совсем, но все-таки лучше, чем ничего.
– А почему ненадолго? – после паузы спросила озадаченная Анфиса, которая, заслушавшись, даже забыла про свой коктейль, хотя еще минуту назад утверждала, что свежевыжатый лимонный сок с текилой напополам – это даже лучше, чем секс.
– Да потому, что объективная реальность в очередной раз стукнула меня мордой об стол! – воскликнула Алена и действительно ударила о стол – правда, не лицом, а кулаком.
Сидящие за соседними столиками люди заинтересованно на них посматривали. Наверное, зрелище и правда было эффектным – две высокие красотки о чем-то надрывно спорят, и одна из них выглядит так, словно вот-вот заплачет навзрыд.
– И еще потому, что этот город состоит из сотен «почти»! Я знаю точно, что могла бы стать успешной работающей моделью, но снова и снова мне не везет. Я только-только почувствовала себя красавицей, брильянтом, как выяснилось, что брильянты без оправы здесь не котируются. А я пока зарабатываю только на колготки да уцененные шмотки из магазина Mango. Я хочу быть своей в этой жизни, понимаешь? Я уже поверила в то, что не урод, не убогая. Мне не хватает самой малости, чтобы окончательно здесь освоиться.
– Денег и связей, – подсказала Анфиса, покачав головой, – не такая уж это и малость… Да-а, не ожидала, что девушку с такой внешностью могут дразнить и высмеивать.
Алена нервно усмехнулась:
– Они называли меня коломенской верстой и годзиллой. Все-все, даже моя лучшая подруга.
– Знаешь… – Анфиса задумчиво прищурилась, – есть у меня одна идея, но я не уверена… Не хочу тебя обнадеживать, но я могла бы порекомендовать тебя одному человеку.
Алена заинтересованно на нее уставилась.
– Он любит окружать себя красивыми вещами, – продолжила Анфиса, – мебелью, картинами, женщинами.
– Хорошее сравнение.
– Зато правда. У него есть свой островок в Карибском бассейне. Там он устраивает такие вечеринки, что закачаешься. Приглашает сотню моделей, знаменитостей, каких-то своих друзей… Все хотят туда попасть. Но он очень привередлив, – на слове «очень» Анфиса понизила голос и выразительно дернула бровью.
– Свой остров? – не поверила Алена.
– А что такого? Я знаю по меньшей мере четверых мужчин, у которых свои острова, – равнодушно пожала плечами Анфиса, – между прочим, небольшой тропический островок стоит гораздо дешевле, чем особняк на Рублевке… Обычно он выбирает девушек сам, но я покажу ему твои фотографии. Вдруг что и получится? Платит он триста долларов за уик-энд, но если ты девушка расторопная, то можешь заработать тысячи. Да еще и познакомиться с нужными людьми.
– А ты там была? На этом острове?
– Пару раз, – улыбнулась Анфиса, – ты даже представить себе не можешь, что это такое. Для нас пела Джей Ло, танцевала Дита Фон Тиз, на столах стояли ведра черной икры, а одним из номеров программы был денежный дождь.
– Как это?
– А вот так, – теплые воспоминания растянули карминные губы Анфисы в мечтательной улыбке, – никого ни о чем не предупредили. В какой-то момент раздался пушечный залп, и все подумали – фейерверк. А с неба вдруг посыпались стодолларовые купюры. Сначала все решили, что это фальшивки, а когда поняли, что нет… Звезды еще старались сохранить лицо, хотя я видела, как одна актриска запихивала доллары себе в трусы… А девчонки-модели передрались. Какая-то мымра из Харькова засветила мне в глаз кулаком. Я потом три недели не могла работать из-за фингала. Но зато успела отвоевать четыре тысячи долларов.
– Ну ничего себе, – протянула Алена. Рассказ Анфисы казался ей фантастикой, что-то из разряда будоражащих воображение сказок Шехерезады.
– Повторяю: я ничего не обещаю, – Анфиса вернула ее к действительности, – я просто покажу ему твое портфолио. А дальше… Молись, чтобы тебе повезло.
В ту ночь Алена долго не могла уснуть. А когда наконец ее сознание затуманила зыбкая и нервная предрассветная дремота, ей приснился скалистый остров с выжженными солнцем белесыми пляжами, сочными пальмами и мерными волнами лазоревого океана. В том сне были и Анфиса, и Дженнифер Лопес, которая держалась свойски и разговаривала почему-то по-русски, и еще какой-то высокий брюнет, лица которого она не разглядела, но при воспоминании о нем сердце почему-то начинало колотиться с удвоенным энтузиазмом. Небольшой оркестр наигрывал латинский джаз, и все улыбались друг другу, танцевали, смеялись, и время от времени с безоблачного неба с тихим шелестом спускались новенькие купюры, и все раскрывали солнечные зонтики, чтобы деньги не летели в лицо. Проснулась она отдохнувшая, с безмятежной улыбкой и непонятно откуда взявшейся уверенностью, что она, семнадцатилетняя провинциалка ста восьмидесяти пяти сантиметров роста, может подчинить себе хоть весь мир, стоит только пожелать…
– Так что насчет Шестакова? – с этими словами Марина Аркадьевна Хитрюк обращалась к Алене каждый раз, когда та переступала порог директорского кабинета. – Ян мне опять звонил. Если и в следующий раз я совру, что тебя нет в городе, он может заподозрить, что Podium Addict не хочет иметь с ним дел. А ты ведь понимаешь, что такими людьми, как Ян Шестаков, не разбрасываются.
Алена поморщилась. Она уже четвертую неделю крутилась-вертелась в новом амплуа, которое неожиданно принесло ей куда больше дивидендов, чем подиумно-закулисные мыканья. За три недели она успела многое: трижды поприсутствовала на переговорах в качестве одушевленного элемента интерьерного декора, слетала в Питер на масштабную закрытую вечеринку, вместе с десятью другими моделями сопровождала американского медиамагната в турне по Золотому кольцу, получила в общей сложности тысячу долларов чаевых, дважды едва не была изнасилована перебравшим с кокаином клиентом и почти поверила в то, что профессиональная эскорт-girl может быть невинной, как монастырская послушница. Все зависит от расторопности и умения балансировать на тонкой грани между откровенным кокетством и королевской неприступностью. Смотреть на мужчину влажными глазами, облизывать губы и всем своим поведением давать понять, что он приятен и желанен, однако существует веские «но», мешающие стопроцентному слиянию двух одиночеств. С этой ролью она справлялась филигранно. Кто бы мог предположить, что в длинном бледном теле провинциальной коломенской версты живет такая внутренняя кокетка. Американский медиамагнат даже отозвал ее в сторонку и, понизив голос, предложил сбежать от остальных десяти моделей куда-нибудь на Лазурный Берег Франции. Когда Алена рассказала об этом Янке, та забегала по квартире и нервно обозвала ее дурочкой, не понимающей выпавшего на ее долю счастья. Но сама Алена ни о чем не сожалела: в ней проснулся некий инстинкт, отвечающий за безопасность, внутренняя пожарная сирена, реагирующая на потенциальную беду.
Вот эта самая сирена и кричала-надрывалась, стоило Марине Аркадьевне завести разговор о владельце винного дома Яне Шестакове.
– И не надо делать такое лицо, – строго сказала Хитрюк, – ты же не думала, что работа всегда будет доставлять одно удовольствие? Все это время я изворачивалась как могла, рекомендуя тебя моим лучшим клиентам. Настало время ответной благодарности.
– И что он хочет? – обреченно спросила Алена.
– И что он хочет? – обреченно спросила Алена.
– Он хочет с тобой поужинать, только и всего.
– И что, на ужине этом мы будем одни?
– Тебя интересует кто-то еще? – невинно улыбнулась Хитрюк. – Ты хоть понимаешь, что любая другая девушка на твоем месте ликовала бы от счастья? Один из самых богатых мужчин Москвы, миллиардер, приглашает тебя на ужин. А ты кочевряжишься.
– А вы хоть понимаете, что его интересует не эскорт? – в тон ей возразила Алена. – Он покупает мое общество не для того, чтобы произвести впечатление на своих друзей, а ради меня самой. Я помню, как он смотрел на мои ноги, как он со мной разговаривал… Не нравится мне эта идея.
Марина Аркадьевна шумно вздохнула и возвела сильно накрашенные глаза к потолку. Ее начинала раздражать эта сибирская сопля, которая строит из себя особь королевских кровей и в то же время охотно берет деньги от мужчин за сопровождение. Она что, и правда думает, что можно работать эскорт-girl и при этом вести себя так, словно люди размножаются методом опыления?! Она, Марина Аркадьевна, не зверь, не обманщица, не распоследняя сволочь. Она могла бы сразу отправить эту малолетнюю выскочку на мальчишник в Завидово, где с такими, как она, не церемонятся и панибратски называют «щелками». Но нет – Марина Аркадьевна всегда старалась, чтобы вхождение в профессию было мягким. Никакого секса, никаких даже намеков на секс. Поприсутствовала на вечеринке – получи сто долларов, распишись в ведомости. Полетела в Питер – тебе снимут отдельный номер в отеле, по соседству с клиентом. Она что, и в самом деле думала, так будет всегда?! Вроде бы и flatmate у нее прожженная, должна была делиться впечатлениями… Интересно, она и в самом деле идиотка или просто делает вид? И как же бесит, бесит, бесит этот овечий взгляд из-под опущенных ресниц!!! Если бы не Шестаков, она бы давно наорала на Алену, поставила бы ее на место, выгнала бы вон из квартирки в Тушино, и пускай крутится как хочет. Но Ян вцепился в свое мимолетное желание мертвой хваткой. Он был из тех, кто всегда получает что хочет. А в данный момент он хотел провинциальную манекенщицу-неудачницу Алену Соболеву. Видите ли, ее километровые ноги произвели на него неизгладимое впечатление. Марина Аркадьевна подсуетилась и нашла ему двух беспринципных девах выше Алены на целую голову. Но он уперся как осел – Соболева, и никто кроме нее. И что он в ней нашел, глисте бледной? Кто поймет этих мужчин?
– Аленушка, – ласково протянула Марина Аркадьевна, хотя все у нее внутри клокотало и готовилось взорваться извергающимся вулканом, – я же не враг тебе. Ты перспективная модель. Пусть до сих пор твоя карьера не очень-то складывалась, но я в тебя почему-то верю.
– Правда? – недоверчиво спросила Алена, и белесые глаза ее зажглись такой надеждой, что Марина Аркадьевна расслабилась и поняла, что совершенно случайно нащупала главную болевую точку противника.
– Ну конечно, дурочка. То, чем ты сейчас вынуждена заниматься, не навсегда. Ты должна меня понять, ведь у меня такие расходы. Я снимаю тебе квартиру, сделала тебе портфолио…
– Понимаю, – грустно протянула Алена.
Марина Аркадьевна перегнулась через стол и накрыла ладонь Алены своей рукой. Какой контраст. У Алены ладонь бледная, ногти аккуратно подпилены под самый корень, на безымянном пальце дешевое серебряное колечко, которое подарил ей Валера Рамкин в самый первый ее московский день. У Марины Аркадьевны – загорелая дочерна, акриловые ногти похожи на когти птицы Феникс, выкрашены золотым лаком, на них мерцают рубиновые стразы, пальцы унизаны кольцами Tiffany и Bulgari. «Надо бы съездить в Нью-Йорк, уколоть ступни и кисти рук гиалуроновой кислотой, – походя подумала Хитрюк, – говорят, она сглаживает выступающие вены, и руки смотрятся на десять лет моложе».
– Зимой в модельном мире затишье. Но впереди – весна, новые кастинги, показы. На прошлой неделе я подписала контракт с бельгийским модельным агентством New Face. Многие мои девочки отправятся работать в Европу. Скоро будут презентации летних коллекций. Нью-Йорк, Милан, Рим, Токио. Ты хотела бы работать в Италии, Алена?
– Я ни разу не была за границей, – стушевалась она.
– Ты высокая, ты должна понравиться модельерам. Все это будет, просто надо немножко потерпеть. Поддержи меня сейчас, и я замолвлю за тебя словечко.
Алена смотрела на нее недоверчиво.
– Марина Аркадьевна… Вы правда так думаете?
– Если не так, зачем я перед тобой уже битый час распинаюсь? Думаешь, у меня так много времени?
– Но этот Ян Шестаков… Он же не будет… прямо в ресторане?
– Все зависит от тебя, девочка моя, – покачала головой Хитрюк, – хочешь соблюдать дистанцию – веди себя, как вела до этого дня. Хочешь заработать кучу денег и стать girlfriend миллиардера – вперед, эта дверь открыта для тебя.
– Ну ладно, – вздохнула Алена, – назначайте встречу. Я согласна.
Марину Аркадьевну немного покоробила эта снисходительная самоотдача, но звуки «бинго!», поющие в голове, заглушили весь негатив, связанный с неприятным характером сибирской принцессы.
– Я знала, что ты согласишься, – ласково, по-матерински, улыбнулась Хитрюк, – ты сразу показалась мне умной девушкой. Ты далеко пойдешь, Алена, я в тебя верю… А сейчас можешь идти. Сегодня же я переведу на твою карточку аванс за Шестакова. Он платит триста, и сто пятьдесят получишь прямо сейчас.
Когда Алена уже собиралась выйти, Марина Аркадьевна ее окликнула:
– Да, и вот еще что! Говоришь, ни разу за границей не была? А паспорт есть?
Слабо улыбнувшись, Алена кивнула:
– Сделала на всякий случай.
– Оставь моей секретарше. Сделаю тебе краткосрочную рабочую визу в Англию. Моему знакомому нужна девушка для поездки на конференцию в Лондон. Работа непыльная, просто побывать на нескольких официальных мероприятиях.
Алена долго не могла привыкнуть к московской особенности пренебрегать друг другом ради новых знакомств и новых встреч. В этом городе считалось модным обрастать связями; чем больше новых полезных знакомств – тем лучше. В хитросплетении дружественных, приятельских и любовных связей каждый отдельный их фигурант не значил ровным счетом ничего. Сегодня тебе могут клясться в любви, распивая с тобой яблочный сидр, а завтра твое имя будет просто набором букв, впопыхах забитых в смартфон. И эти вежливые формулировки – «как-нибудь созвонимся», «как-нибудь обязательно встретимся»… Ох уж это лукавое московское «как-нибудь».
Иногда она ловила себя на мысли, что скучает по Нему. И тут же гнала ненужную и немодную эмоцию прочь – ну какое право она имеет скучать, если между ними не было ничего, кроме шаткой взаимной приязни да парочки ее предрассветных снов с легким эротическим подтекстом, в которых непременно фигурировал Он? Не целовались, не засыпали в обнимку, не дарили друг другу пошлых «валентинок» и тысячедолларовых часов; блеклое московское небо не кружилось перед их пьяными и счастливыми глазами, потому что они даже ни разу не напивались вместе. И она не рассказывала о Нем случайным подружкам, и не ждала, затаив дыхание, Его телефонного звонка, и не маялась мыслью о том, с кем Он спит и кого любит, и не сгорала от душной ненависти, когда однажды сутуловатая манекенщица из Рязани обмолвилась, что Он как-то пригласил ее в кино. Алена понимала, что не имеет права думать о Нем как о важной части своей жизни, ибо на самом деле Он был всего лишь декорацией и второстепенным персонажем, время от времени пробегающим по обочине ее московской реальности.
Но в тот вечер она, наплевав на условности, набрала Его телефонный номер. И Он, услышав ее голос, обрадовался.
– Аленка! – по голосу она поняла, что Валера Рамкин улыбается. – Что-то давно ты не звонила!
«Мой номер не засекречен, мог бы позвонить и сам», – подумала Алена, но вслух ничего такого не сказала, потому что целью ее звонка было вовсе не выяснение несуществующих отношений.
– Привет, – она тоже улыбнулась – своему отражению в темном кухонном окне.
– Ну, как поживает наша топ-модель?
Алена вздохнула:
– Все издеваешься? Топ-модель оббивает каблуки по кастингам. Каблуки стачиваются быстрее, чем развивается ее карьера, и она вынуждена неделями копить на новые набойки.
– Так все плохо? – его голос потух.
Ну а она мысленно отругала себя за то, что поставила его в неловкое положение. Внутри Садового кольца не принято рассчитывать на жалость малознакомых людей, здесь главенствует рафинированный американский smile. Теперь он будет вынужден предложить ей денег. А может быть, в его планы вовсе не входила финансовая помощь неудачливой манекенщице. Или – еще хуже! – подумает, что она пытается внушить ему комплекс вины. Этакое моральное садо-мазо.
И Валера действительно участливым голосом предложил: