— Ангел, — шепчет он, но не делает попытки подняться.
— Вовсе нет. — Я опускаюсь на корточки, сохраняя дистанцию между нами. Не хочу, чтобы он звал меня так. Это несет в себе не самые лучшие воспоминания.
— Ты пришла, — вздохнув полной грудью, произносит он.
— Что... что происходит?
Я оглядываю комнату и только сейчас замечаю перевернутую мебель и разбитые лампы.
— Все хорошо, — не очень убедительно отвечает он, потом хмыкает и, запустив ладонь в растрепанные волосы, долгим взглядом смотрит на меня. — Я рад, что ты пришла.
Так честно, просто. Заготовленные слова прячутся на глубину сознания — не смогу сейчас сказать ему ничего из того, что хотела.
— Что случилось? — вновь спрашиваю, надеясь услышать внятный ответ.
— Хочешь узнать, откуда он? — словно не слыша меня, он указывает на свой самый большой, рваный шрам под ребрами. — Мне восемнадцать было, в переделку попал. — Он улыбается, но невесело, а так, будто ему больно. — Парень, с которым мы сцепились, разбитой бутылкой меня подрезал. Я на больничную койку загремел. Зашили меня, лежу я, от наркоза отхожу, а тут заходит мой отец и угадай, что он сказал, — взгляд Джейсона устремляется куда-то вдаль, будто сквозь меня и, взяв бутылку, он делает долгий глоток, — «Ты, блядь, долбанный неудачник, незаслуживающий носить фамилию Рид, если позволил какому-то козлу насадить себя на «розочку». — Джейсон резко поддается вперед, и наши лица оказываются на одном уровне. Мука и темная бездна в его глазах почти вышибает весь дух из меня. — А я имел ее, фамилию эту! И знаешь что, теперь этот старый мудак превратился в пепел, и не хрена не сможет сделать!
Он шатается, но все же поднимается на ноги, хотя и стоит нетвердо. Все его тело вибрирует от концентрированного напряжения.
— И кто теперь из нас ничто, ебаный ты урод?! — с рычанием кричит мужчина, и со всей силы запускает бутылку в стену. Янтарные потеки создают замысловатый узор на белом фоне.
Я вскакиваю на ноги и чуть не бегу к выходу, потому что до чертиков боюсь его в таком состоянии. Он явно не в себе, пропитан ненавистью и агрессией и я думаю — уверена — если сейчас же не уберусь, и мне достанется.
— Блядь, Сара!
Раздается позади рев Джейсона, и он так быстро настигает меня, что я и опомниться не успеваю. Он толкает меня на стену, резко разворачивает к себе и с голодной жадностью осматривает мое лицо. Мои глаза широко распахнуты от страха, а сердце пробивает себе путь сквозь грудную клетку.
— Не уходи, — с надрывом, умоляюще. — Я ничтожество, которое не заслуживает тебя, но ты должна остаться. Должна.
Я вздохнуть не могу, не понимая, что происходит прямо сейчас. Стою, словно одеревенев, превратившись в статую. Джейсон опускается передо мной на колени — не падает, а скользит вдоль моего тела — обхватывает руками мои ноги и зарывается лицом в мой пах.
Твою мать! Твою мать! Твою, сука, мать!
Я открываю рот, но не издаю ни звука, будто мой голос пропал. Хватаю воздух, дикими, испуганными глазами пялясь в невидимую точку перед собой.
Что за нахрен происходит? Как все могло так перевернуться?
Мой мозг едва не лопается от какофонии звуков, мыслей, крика — все внутри, глубоко во мне, в моей крови, молекулах моего тела.
Полная дезориентация от непонимания ситуации, собственных чувств и эмоций.
Прикрываю глаза, и несмело, словно боясь обжечься, кладу ладони на голову Джейсона. Едва уловимое движение — глажу по волосам, рука дрожит, но я не прекращаю. Запускаю пальцы в мягкие пряди, сглатываю сухим горлом и медленно сползаю по стене.
Мы сидим в странной, неудобной позе, потому что он все еще не выпустил моих ног из своего захвата, а я рук из его волос. Молчим, только тяжело, сбивчиво дышим, и никто не решается заговорить первым.
Я не знаю, сколько времени проходит, когда Джейсон шевелится и, подняв голову, смотрит в мое бледное лицо.
— Эти игрушки для Фионы, — вдруг произносит он, хотя я ничего не спрашивала. — Я трахаю свою сводную сестру и использую на ней вещи, которые ты видела, потому что ей это нравится.
Я коротко киваю, все еще прибывая в полнейшем оцепенении. Думаю, сейчас я не способна адекватно реагировать на подобную информацию, хотя я не удивлена услышанному.
— Я так долго трахаю ее, что это вошло в привычку, — в упор глядя в мои остекленевшие глаза, признается Джейсон, и я не знаю — то ли он себе душу облегчает, то ли хочет проверить меня.
— Ты все еще делаешь это? — К моему удивлению, мне удается связывать слова между собой, выстраивая целую фразу. Но мне требуется много сил, чтобы просто говорить сейчас.
Я хочу узнать, был ли он с ней после меня, и хотя я не уверена, что ответ мне понравится, все же в ожидании смотрю на него.
Джейсон долго молчит — или мне так только кажется — но мой пульс вдруг учащается, и дышать становится трудно.
Если это и так, то меня это не касается. Он может трахать кого угодно. Мы не давали друг другу обетов верности, и я сама хотела, чтобы это ничего не значило.
Но сейчас, когда он все еще молчит, мой желудок узлом связывает от предчувствия падения...
Чего? Надежды? Но ведь смешно же. Или...
— Нет. — Наконец он качает головой, по-прежнему не отводя от меня прямого взгляда.
— Хочешь?
Я решаю быть безжалостной. К нему, себе, нам.
Дай мне повод. Просто дай мне повод развернуться и уйти.
Дай мне возможность спастись.
И тихое, но твердое:
— Нет.
Но этого не достаточно. Я качаю головой, растягивая губы в циничной усмешке.
— Ты сам сказал, что между вами это длиться слишком долго. Что сейчас изменилось? Почему ты больше не хочешь?
Джейсон тоже улыбается — одними губами, глаза же выглядят темными, мрачными. Он приваливается к стене, и наши тела окончательно разъединяются.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — в его голосе звучит вызов, но в тоже время странная обреченность.
— Скажи, что ты сам хочешь, — бросаю в ответ я, — что чувствуешь.
Ох, не доведет нас этот разговор до добра. Но я уже не могу остановиться. И он не станет.
Мы купили билеты в один конец.
Приятной поездки, дамы и господа!
— Тебя хочу, — пожав плечами, говорит с непривычной покорностью. Коротко смеется и громче повторяет: — Блядь, тебя хочу! Тебя!
— Не похоже. — Я упрямо трясу головой, игнорируя ликующее чувство внутри. — Тебе было наплевать, когда я ушла, — не спрашиваю, а утверждаю.
Джейсон издает длинный, болезненный стон.
— Ты, правда, так думаешь?
— А разве нет? — Я приподнимаю брови, недоверчиво уставившись на него. — Больше недели прошло, а ты только теперь... только теперь...
Мой голос сходит на нет, и я еще раз оглядываю комнату. Идиотка, во всем этом сумасшествии не заметила очевидного.
— Твой отец умер? — спрашиваю шепотом.
Джейсон ничего не говорит, только молча кивает.
Я хочу сказать, что мне жаль, но вовремя прихлопываю рот — не думаю, что ему именно это сейчас нужно. Да и судя по всему, их отношения с отцом были далеко не самыми хорошими.
— Почему ты ушла тогда? Я ведь просил тебя подождать, — устало спрашивает он, и я понимаю, что говорить на тему отца он не хочет. — Я мог бы тебе все объяснить.
— Что объяснить? Что твои отношения с сестрой немного вышли за рамки?
Шутка выходит неудачной и злой, и Джейсон морщиться на это.
— Ты сказал ей, что я Блисс. Просто махнул в мою сторону и бросил «Это Блисс», — даже не пытаясь скрыть обиду, с горячностью говорю я. Всю неделю это проедало мой мозг, не давая покоя. — Будто я соринка, которая прилипла к твоему ботинку!
Он в ужасе смотрит на меня — ожидал ли он, предполагал ли, что я чувствовала себя так по его вине? И насколько униженной я была тогда? Хватило всего нескольких слов, долбанных нескольких слов и пренебрежения, чтобы причинить мне боль.
— Сара, я не... — Он запускает руку в волосы и с шумом выдыхает. — Черт, прости. Я не думал, что это так выглядело.
— Я не хочу быть третьей лишней! — восклицаю я, поднимаясь с пола, с блеском в глазах глядя на Джейсона. — Я не знаю, что между вами происходит, но не втягивай меня в это дерьмо!
Волны гнева по новой захлестывают меня. Хорошо, Сара, давай, злись. Злость придает сил и решимости. А она тебе понадобится, если хочешь покончить с этим раз и навсегда.
— Что за херню ты несешь?! — срывается на крик Джейсон.
Я жестко усмехаюсь.
— Херню? Правда? Но почему-то ты вспомнил обо мне лишь неделю спустя. Только когда тебе самому стало хреново!
На этот раз мне даже удается выйти из квартиры. Кипя от раздирающих эмоций, я шагаю по коридору к лифту, плотно стиснув челюсти. Глаза печет от подступивших слез, но я не собираюсь плакать.
Не собираюсь, черт возьми!
Джейс
Я не верю, что она взяла и ушла. Несколько секунд отупело пялюсь на долбанную дверь, потом подрываюсь и несусь за ней.
Блядь, Сара! Нет! Нет! Нет!
Я знаю, что охереть как обидел ее в тот раз, и сегодня ее глаза буквально кричали о разочаровании. Я облажался. Снова. Но не могу допустить этого, в который раз. Не с ней.
С ней я хочу сделать все правильно.
— Сара! — кричу ей вслед, не беспокоясь, что могу привлечь внимание соседей.
Похер. Просто похер. Главное остановить ее, не дать уйти. Не хочу терять ее.
— Не надо, Джейсон. — Она оборачивается и со сталью в глазах качает головой.
— Просто остановись! — Я хватаю ее за плечо и разворачиваю к себе — она уже успела нажать кнопку лифта. — Почему ты все время пытаешься сбежать? — Моя грудь ходит ходуном от волнения. — Давай поговорим.
— О чем? — Она коротко, зло смеется. — Чего ты вообще хочешь от меня, кроме того, чтобы трахать? — Подступает ближе, заглядывая в глаза. — Я для тебя просто новое развлечение, еще одна куколка, которой можно засадить несколько раз?
Она такая сердитая, но в глубине глаз отчетливо виднеется обида, жгучая, плотная. И это моя вина.
— Если бы это было так, я бы отвел тебя к своим друзьям?! — рычу я, хлопая ладонью по стене над ее головой. Сама мысль, что она вбила себе это в голову, выводит меня. — Ты сама едва не в панику впала, когда поняла, что это больше, чем просто трах! — Распаляюсь еще больше. Хлопок. Еще один. Ладонь жжет, но мне насрать.
Сара вздрагивает. Сжимает губы. Молчит. Тяжело сглатывает, и я слежу за движением ее горла.
Все смешалось. Моя ярость на отца, которого больше даже нет в живых. Отношения с Фионой, ставшие порочным кругом, который я не знаю, как разорвать. Сара, такая противоречивая, притягивающая магнитом, выводящая из себя. Желанная.
Хочу. Ее. До помутнения.
— Ты мог просто позвонить, — едва слышно, на выдохе отзывается она. Ее плечи поникли, и запал потух. — Я бы не чувствовала себя куском грязи, который ты так легко отфутболил, — не глядя мне в глаза, бормочет она.
— Ты могла остаться, — придвигаясь к ней ближе, так, что между нашими лицами остается пара сантиметров просвета, так же тихо опровергаю я. — Я хотел, но сначала решил дать тебе время все обдумать на ясную голову. Кажется, что я слишком давил на тебя, — вздохнув, признаюсь я. — А потом позвонила Белль, моя мачеха и сказала, что отца отключат буквально через день, и... я не знаю, будто из реальности выпал.
С ней так легко быть искренним, честно признаваться в своих слабостях. Потому что чувствую — она сможет понять. Она знает как это — быть неидеальной, даже когда ожидания окружающих слишком завышены.
Мы молчим довольно долго и, судя по нахмуренным бровям Сары, она что-то обдумывает. Что-то, что действительно является важным. А потом, к моей неожиданности, тянется ко мне, обхватывает меня руками за пояс и утыкается в мою грудь.
И это почти лишает меня дыхания.
Поднимаю руки и зарываюсь пальцами в ее волосы, делая длинный, жадный вдох. Вдох ее. В себя. До самых краев. Пусть там и остается.
Всегда во мне.
— Что теперь? — растерянный, неуверенный вопрос, на который у меня нет четкого ответа.
— Посмотрим по обстоятельствам, — выдыхаю смешок в ее волосы.
Сара приподнимает голову и мягко улыбается.
— Это будет катастрофа.
Беру ее лицо в ладони и чуть наклоняюсь назад, чтобы лучше видеть ее глаза.
— Ты не знаешь этого, — возражаю я.
Она хмыкает.
— Знаю, потому и говорю.
Я внимательно смотрю на нее. На ее лице улыбка, но взгляд печальный, обреченный. Не то, что хочешь увидеть в девушке, которую...
Я обрываю мысль, не давая ей развиться. Так Рид, притормози. Медленно. Мы будем делать это медленно. Вместе с ней.
Возможно, и нам, наконец, выпали хорошие карты.
— Посмотрим, — целуя ее в висок, решаю закончить спор, — может, ты еще удивишься.
Блисс
— Как Хоуп? — спрашиваю я, вертя в руках бокал с темно-красным вином.
Мы сидим в гостиной Джейсона, где в камине потрескивает огонь, и все кажется таким сюрреалистичным. Мы вместе, не ругаемся, не угрожаем друг другу. Просто разговариваем в полголоса, и вроде как недавно решили, что мы...
Меня все еще передергивает при мысли, что мы пара.
Пара. Фу.
— Неважно. Но все будет хорошо. — Он улыбается, но я вижу тень беспокойства в уголках синих глаз.
— Как так получилось, что ваш отец был разным родителем для вас?
— Не знаю. — Джейсон пожимает плечами — думаю, он и сам не раз задавал себе этот вопрос. — До того, как Хоуп родилась, нам с Фионой... — он осекается, но я лишь закатываю глаза и качаю головой — мы не можем все время игнорировать тот факт, что у него есть сводная сестра, с которой у них не совсем традиционные отношения. — Нам часто доставалось. Престон Рид называл это «воспитанием», — он делает кавычки в воздухе, кривя губы. — После ее рождения он вроде как стал спокойней, или мне так только кажется, потому что я ушел из дома и был избавлен от его влияния. Мы после того не слишком часто встречались. К тому же, я вырос, и ему стало сложнее давить на меня своим авторитетом.
Мужчина безрадостно хмыкает.
— Я не понимаю, как можно так относиться к своим детям, — нахмурившись, признаюсь я.
Джейсон с интересом смотрит на меня.
— Тебе повезло с родителями?
Невольная улыбка растягивает мои губы.
— Очень. Они замечательные. Мама — типичная мама, — смеюсь я, думая о своей миниатюрной, полной энергии матери. — Заботливая, любящая командовать, беспокоящаяся. А папа... Он понимающий, и у него всегда есть для меня ласковое слово. Я считаю его своим другом. — Я закрываю лицо ладонями, покраснев под внимательным, теплым взглядом Джейсона. — Я говорю как неудачница, да?
— Нет, перестань. — Джейсон отнимает мои руки от лица и с улыбкой качает головой. — Этого не стоит стыдиться. Это... это мило.
— Мило? — Я недоверчиво приподнимаю брови. — Признайся — думал, что я появилась от какой-нибудь драконихи, или путем сатанинского заклинания?
Он закидывает голову назад и громко, свободно смеется. Я посылаю тычок в его бок, но не выдерживаю, и тоже смеюсь.
— Нет, — возражает мужчина, потом виновато разводит руками, признаваясь: — Может только в самом начале.
Я торопливо отпиваю из бокала, упорно гоня мысли о нашем начале прочь. Не том, о котором он говорит, а другом, более раннем.
— Значит, ты была хорошей девочкой? — поглаживая контур моего лица, низким голосом спрашивает он.
«Будь хорошей девочкой, и мы тебя отпустим».
Я смаргиваю, и делаю попытку улыбнуться, но выходит сконфужено. Джейсон замечает мою рассеянность и устремленный в пустоту взгляд, и его брови сходятся на переносице.
— Сара?
— Все нормально. — Я качаю головой, поднимаюсь с дивана и иду к кухне, спиной чувствуя недоуменный взгляд мужчины.
— Точно? — в его голосе неприкрытое недоверие.
— Да, правда. — Киваю, ставя пустой бокал в раковину. Вновь улыбаюсь — на этот раз почти выходит убедительно. — Просто что-то голова закружилась, — лгу, на ходу придумывая оправдания. — Мне в туалет надо. Я быстро.
Держа спину прямо, иду в сторону ванной для гостей, при этом до боли впиваясь ногтями в ладони.
Только оказавшись в недосягаемости его глаз, позволяю себе расслабиться. Это даже не расслабление — я буквально съеживаюсь за секунду, обхватываю рукой живот и делаю размеренные вдохи-выдохи.
Я хожу по такому тонкому льду, что почти могу слышать его хруст под своими ногами.
Ладно, ничего же такого не случилось, правда? Просто невинно оброненная фраза, а меня будто выкинуло в ту ночь, когда эти уроды по очереди использовали меня как последнюю, грязную шлюху.
Снова. Снова. И снова. И так до бесконечности, пока я не отключилась окончательно.
«Ты знал, чем занимается твой менеджер? Знал, что он насилует девушек, когда ты отправляешь их с ним домой. Доверяешь ему. Полагаешься на него».
Я хочу выйти и спросить у него это. Посмотреть в глаза и спросить. И его взгляд мне все скажет.
«Знаешь ли ты, что они трахали меня до исступления, после того, как ты вышвырнул меня из своего номера, так грубо взяв мою невинность? Да, Джейсон, я была хорошей девочкой. Сара была хорошей девочкой. Когда-то давно. В другой жизни. До тебя».
Слеза выкатывается из глаза, чертя мокрую дорожку по щеке. Зло смахиваю ее, стиснув зубы.
Я должна услышать правду. Но я боюсь этого. Правда может быть жестокой. Она ранит.
Она может убить.
Однажды она погубит нас.
Глава 15
Джейс
— Я не уверена, — раздается из-за спины голос Сары, полный сомнения.