– Да. Он был мужем моей матери и моим отцом. Да и сейчас является им. – Кирилл сделал паузу, тут же вспомнил про их последнюю встречу, закончившуюся так безобразно, и уточнил: – Во всяком случае, я так всегда считал.
– Да, да, я понял, – раздался рассеянный ответ. – И как долго он был ее мужем?
– Он был ее единственным и последним мужем.
Доктор встал, соединил руки за спиной и пару раз прошелся по кабинету. Потом, встав у Кирилла за спиной, проговорил:
– Тот мужчина, за которым Алина была замужем, не мог быть вашим отцом, юноша. Вы уже достаточно взрослый молодой человек, и, думаю, для вас это не станет трагедией. Тем более что ваша мать уже давно на небесах.
– Почему не мог?
– Потому что ее муж был бесплоден, – последовал хладнокровный ответ. – Тот мужчина, за которого она вышла замуж много лет назад, точно не помню. Он обследовался у нас. Еще задолго до вашего рождения ваша мать привела его к нам. Результаты анализов стали для него приговором, юноша. Правда… Не знаю, сказала ли об этом ему ваша матушка. О результатах я не говорил с ним, я говорил с ней. Сообщила или нет ваша матушка ему – вопрос. Он не мог быть вашим отцом и не мог быть отцом того нерожденного ребенка, которого носила ваша мать перед смертью. Вашим отцом и отцом того малыша был мужчина по имени Сергей. Извините, фамилии не знаю! Всегда думал, что ваша мать за ним замужем. Извините, но… Но время, отведенное для приема вашей подруги, истекло.
Кирилл встал и на негнущихся ногах двинулся к двери. То, что рассказал ему моложавый доктор, не могло быть правдой! Это чушь!! Это ложь!! Это…
– Это безумие! – проговорил он на выходе, не обернувшись к доктору.
– Это жизнь, юноша, – печально изрек ему в спину Вениамин Всеволодович и тут же вогнал последний гвоздь, добавив: – И она не могла совершить этого с собой, юноша. Ни за что, никогда!! Так что не судите ее, а лучше найдите того, кто это с ней сделал…
Глава 9
Копылов летел домой на такой скорости, что на одном из поворотов его машину занесло, и он едва не врезался в дерево. Резко ударив по тормозам и послушав минуту дикий стук собственного сердца, он глубоко вдохнул-выдохнул раз, другой, третий, потом осторожно вырулил и медленно поехал к дому.
Настроение было дерьмовым. Перед глазами все время всплывало растерянное лицо его новой знакомой, следом – ее красные от стыда щеки и в финале – налившиеся слезами глаза. А всему виной был его напарник Степка, которого он просто обожал до сегодняшнего вечера. С которым он прошел огонь, воду и медные трубы. И которому доверял все эти годы как самому себе. И который чаепитие в доме своей жены превратил в полное паскудство.
Вспоминать чаепитие у Светы не хотелось. Не потому, что Степка оказался вдруг ее мужем, которого она считала бывшим. Хотя тоже сюрприз не из приятных, согласитесь. И не потому, что он явился к ней нарядным и пьяным – это его право, в конце концов. А потому, что тот вдруг начал вести себя там как последняя свинья. Копылов пару раз еле сдерживал себя, чтобы не заехать своему коллеге и другу в морду.
Он хватал Свету за руки, за подол юбки, когда она проходила мимо с посудой и чайником. Он откровенно заигрывал с ней, опускаясь до интимных подробностей в своих шутках. Света страдала. Копылов готов был провалиться сквозь все этажные перекрытия. А Степа откровенно наслаждался ситуацией.
– Я, Сашок, тут хозяин! – ткнул он себя пальцем в грудь, когда Света ушла в гостиную к зазвонившему телефону. – Ты не должен вмешиваться! Даже если она возомнила себя свободной и независимой. Ты должен это понимать!
– Я понимаю, Степа, – миролюбиво скрипел зубами Копылов.
Ему бы давно следовало уйти. У них семья, хоть и разваливающаяся. Ему не место здесь. Но мысль о том, что Степка превратит свои сальные шутки в действо, пригвоздила его к месту. Он не мог! И сидел как последний идиот! И будто бы с наслаждением потягивал огненный чай из дорогой фарфоровой чашки, хотя не чувствовал никакого вкуса, ничего, кроме горечи, не чувствовал.
Чем все закончилось? А нормально, в принципе, закончилось. Во всяком случае, для него – нормально.
Степка, вконец обнаглев, полез по ее шкафам в поисках водки. Нашел бутылку, налил себе в ту же чашку, из которой до этого пил чай. И только хотел было выпить, как Света выхватила у него чашку и, выплеснув содержимое в раковину, приказала ему убираться.
– Не понял? – Степка хищно сощурил красивые глазищи на супругу. – Ты выставляешь меня?
– Да! Я сказала тебе: вон отсюда, Степа!
Света тяжело дышала. Ее рука, указывающая на дверь, подрагивала, в глазах блестели слезы. На Копылова она не смотрела, значит, не искала в его лице поддержки. Хотя он бы мог запросто ей помочь осадить Степку, даже вопреки своим принципам, запрещающим ему влезать в чужие семьи. Он бы сделал исключение. Для нее…
Она не попросила, он не полез. А Степка встал со своего места, которое по праву считал законным. Одернул пиджак и пальцем поманил за собой Копылова в прихожую. А там, чуть приоткрыв входную дверь, шепнул Копылову:
– Советую собираться за мной следом. Еще раз увижу рядом с ней, Сашок, ты покойник, понял?
И ушел. А Копылов остался. Хотя и непонятно зачем. Света в кухне убирала посуду со стола. С ним не разговаривала и по-прежнему на него не смотрела.
– Так… Так я пойду? – не выдержал он тягостной паузы минут через пять.
– Да, да, Саша. Вам лучше уйти.
Света стояла у окна лицом к окну, обнимая себя за плечи. Он видел ее слабое отражение в стекле, и ему казалось, что она плачет. И очень хотелось подойти и утешить ее или сказать что-нибудь хорошее и нужное. Но не мог он так говорить! Не мог быть нужным для женщины. Для одной-единственной, для которой хотел бы стать нужным. И которая, по иронии судьбы, оказалась женой его коллеги и друга.
– Света, вы… Вы не отчаивайтесь. Все будет хорошо, – промямлил он, ненавидя себя за косноязычие.
– С кем будет хорошо?! – со злостью отозвалась она, все так же рассматривая его через стекло кухонного окна. – Со Степкой?! Вы сейчас об этом, Саша??
– Нет. Не об этом. – И снова решил осмелеть: – Я все еще помню наш уговор. Вы обещали подумать.
– О чем? – Она повернулась, недоуменно его рассматривая.
– Маленький домик на берегу пруда в заброшенном месте, – напомнил он, вяло улыбнувшись. – И…
– Уходите! – не дала она ему договорить. И повысила голос, когда он остался стоять в дверях кухни. – Уходите сейчас же!!
Он выскочил, будто она в него кипятком плеснула из чайника, который без конца подогревала. И помчался вниз по лестнице, а потом по проспекту в машине, едва не врезавшись в дерево.
Между ними все, да?! Все? Теперь ничего уже не будет, так?! Она выгнала его, когда он посмел ей напомнить. Выгнала, и лицо ее при этом было такое… Несчастное и злое одновременно, вот! Кто сделал ее несчастной, он догадывался. А вот на кого она злилась – вопрос!
Копылов доехал до дома, бросил машину на стоянке. По привычке осмотрелся по сторонам. Все тихо, все как обычно. В дальнем углу молодежь упивается пивом. На детской площадке обнимаются две парочки. Возле подъездов никого. Оно и понятно, время не раннее. Окна в доме почти все темные, включая окна его квартирки. И так вдруг ему туда расхотелось идти – в эту гулкую, черную пустоту, – что он, развернувшись, пошел со двора.
Бар за углом, выручавший их со Степкой неоднократно, работал до четырех часов утра. Почему именно до четырех, затруднялись ответить даже сотрудники, сколько они спьяну к ним ни приставали. Почему не до двух, не до трех, не до пяти или половины пятого? Почему до четырех-то?
– Потому что дальше уже наступает утро, – придумал как-то за них ответ Степка. – А домой прийти лучше поздно ночью, чем рано утром! А четыре часа – это как раз поздно ночью.
Его проницательный друг оказался за барной стойкой. Перед ним стояла бутылка водки, вернее – половина бутылки. Сгорбленная спина и низко опущенная голова над стойкой ярчайше свидетельствовали о том, что Степке давно хватит. Первым порывом Копылова было повернуть обратно. Всего и нужно-то было, сделать пару шагов назад. Просто уйти домой, запереть за собой дверь, включить свет, следом – телевизор, задремать потом перед ним, утром вздрогнуть от будильника.
– Чего топчешься? – окликнул его Степа, заметив отражение Копылова в зеркале за спиной бармена. – Не хочешь с другом выпить?
– Просто пить не хочу, – соврал Копылов, подходя к стойке и усаживаясь рядом со Степкой на соседний табурет. – Пивка еще можно, водку – ну ее.
– Пива другу, – приказал бармену Степа, вяло шевельнув кистью руки. Глянул на Копылова мутными глазами. – И тебя выгнала, Сашок?
– Почему выгнала, сам ушел, – сказал он, не зная точно, так ли это. Взял бокал пива, пригубил. – Ты, Степа, не прав вообще-то.
– И в чем я не прав?! – Тот толкнул локтем локоть Копылова, явно задираясь. – Что разгневался? Потому что я хамил? Потому что мой друг и коллега притащился к моей жене на ночь?!
– Она твоя бывшая жена – раз! – Копылов локоть поставил тверже, не уступив ни сантиметра. – И я к ней на ночь не собирался. Просто был приглашен поесть. Света сказала, что еды полно, а есть некому.
– А чего это она тебе так сказала? Ты ее в ресторан тащил?
– Не тащил и не в ресторан, – Копылов еще раз глотнул, говорить с пьяным Степкой всегда было сложно, а сегодня, учитывая обстоятельства, особенно. – Просто собирался поесть где-нибудь, предложил составить компанию. И я… Я не знал, скотина, что она – твоя жена! Ты же нас никогда не знакомил! Никогда! Потом сегодня ты о ней так говорил…
– Как? – отозвался Степка, подперев щеку кулаком и рассматривая Копылова так, будто видел его впервые.
– Плохо говорил ты о ней, Степа. И что стерва она, и что мужа своего бывшего заела. Бывшего, Степа! Заметь, не я это сказал!
– Я не говорил про бывшего, – неуверенно отозвался Степа.
Может, и не говорил. Копылов теперь плохо помнил, за день столько всего произошло. День вообще сегодня был очень длинным. День, как год! И что, он должен помнить Степкин бред?
– Говорил, говорил! – подтвердил Копылов. – И вдруг являешься и заявляешь о правах. Это нормально?
Степка молчал непозволительно долго. Потом вдруг развел руками, следом схватил бутылку со стойки, сунул ее под мышку и, подергав плечами, глумливо произнес:
– А кто знает, что норма, а что нет, Сашок? Ты вот до сих пор в девках ходишь и считаешь это нормой. Я славную бабу просрал из-за бухла и тоже вроде ничего, живу. Ты не обращай на меня внимания, Сашок. Я просто… Просто не ожидал тебя сегодня там увидеть. Озверел сразу. А так… Давай вперед и с песней! Дарую…
И ушел. И ушел вовремя. Потому что Копылов сейчас точно дал бы ему в морду. Хотя они были и не на равных, Степка еле держался на ногах.
– Может, отвезти его? Как думаешь? – спросил он у притихшего бармена, интенсивно полирующего стойку.
– Он такси вызвал. Машина у подъезда, – кивнул бармен. – Доберется.
Ну и ладно. Доберется. Послезавтра, кажется, ему выходить после отпуска. Там и поговорят. Или не поговорят. Может, надобности не возникнет.
Александр допил пиво, расплатился и двинул к выходу. Звонок мобильного настиг его уже возле собственной двери. Звонил один из оперов, самый разговорчивый и шутливый, без конца сегодня зубоскаливший со Светой. Вадик, кажется.
– Александр Иванович, не разбудил? – Голос азартно вибрировал.
– Что у тебя?
– Есть тачка! Засветилась на камере у магазина ночью. Сначала въехала во двор, потом выехала. Время совпадает.
– Прямо одна она туда въезжала и выезжала? – Копылов невольно скрестил пальцы, ну хоть бы одна.
– Нет, были еще два таксиста, их отработали, не они. А вот эта девочка… – Опер шумно сглотнул.
– Девочка?
– Да, тачка зарегистрирована на некую Ларису Луневу. Девятнадцати лет от роду. Местная. Родители крутые. Отец академик какой-то, мать тоже доктор наук, литературовед.
– И вы пока ее не трогали? – догадался Копылов. – В смысле – не навещали?
– Нет, – выдохнул Вадик. – Узнали-то не так давно. Может, каких-то пару часов. Сначала таксистов работали.
Лариса Лунева. Девятнадцать лет. Кириллу восемнадцать. Вполне могли быть знакомы. И вполне он мог с ней созвониться, чтобы она забрала его из поселка. И довезла по нужному адресу. И потом подождала его там, пока он…
Убивает?! Причем – зверски убивает?! И потом садится к ней в машину окровавленным? А она, дочка интеллигентных родителей, все это с чувством пережевывает?
Ой, что-то не верится! Ой, что-то не клеится, как любит припевать Степка.
Вряд ли Кирилл причастен к убийству, а его знакомая Лариса соучастница. Надо все проверить. Может, она вообще в этот двор заезжала, чтобы подругу навестить или в туалет сходить под кустик. Маловероятно, но бывает и такое.
– Адрес Ларисы есть?
– Два адреса, Александр Иванович, – произнес опер, сразу поняв, почему любопытничает следак. – Один родительский, второй ее. Они ей квартиру не так давно купили. Куда поедем сначала?
Ишь ты! Поедем! Копылов сунул обратно в карман ключи от квартиры и начал спускаться к лифту. Уснуть сегодня вряд ли получится.
– Едем сначала по ее адресу. Ты где?
– У вашей машины трусь, Александр Иванович. Моя сдохла в квартале отсюда, рвань! – Вадик выматерился. – Вы долго, Александр Иванович?
– Уже спускаюсь. Уснуть сегодня вряд ли получится…
Глава 10
Лара расчерчивала острым ноготком крепкую смуглую спину Кирилла на крохотные квадратики. Ровные тонкие линии, следовавшие за ее ноготком, чуть белели и тут же исчезали. Но она упорно чертила их снова и снова. Ей нравилось касаться его спины, нравилось оставлять на ней хоть мимолетный, но все же след. Ему тоже нравились ее прикосновения, и он чуть постанывал.
– Который час? – вдруг встрепенулся Кирилл, поднимая голову с подушки.
– Слегка за полночь, – отозвалась Лара.
В полумраке комнаты ее голое тело казалось мраморным. Изящная линия бедер, маленькая грудь с пуговками сосков, тонкие лодыжки. Кирилл засмотрелся, протянул руку, дотронулся до ее плеча.
– Ты почти совсем не спала за минувшие сутки, Лара. – Его пальцы скользнули по ключице, дотянулись до ее шеи, слегка коснулись волос. – Ты устала. Тебе надо отдохнуть.
– А, ерунда, завтра днем высплюсь, – беспечно махнула она рукой и едва слышно рассмеялась. – Вот спрячу тебя понадежнее и тогда отосплюсь.
– А вдруг мы не успеем спрятаться, детка?
Кирилл рывком сел, потянул на себя край одеяла. В комнате было тепло, но его все время знобило. С той самой минуты, как он вышел от женского доктора, его все время знобило. Не помогла рюмка коньяка, которой его угостила Лара, притащив к себе. Не помог бешеный секс, которым они занялись почти сразу, как приехали. Не помог ее расслабляющий массаж и добрые правильные слова, на которые Лара была мастерицей.
Не помогало ничего, стоило вспомнить, что он всю свою жизнь называл отцом чужого человека и дядей Сережей – своего настоящего отца. Ведь это же Волков? Волков был его настоящим отцом, так? Больше в кругу знакомых матери не было ни одного Сергея, ни одного! Получается что? Получается, что мать всю жизнь обманывала своего мужа? Или он знал? Вряд ли…
– Почему ты так считаешь? – удивилась Лара, когда он изложил свои мысли вслух.
– Да потому, что если он бесплоден, то как тогда родила от него двойняшек его теперешняя жена?!
– Ух ты! – Ее ротик приоткрылся. – А я и не подумала! Это что же получается?
– Получается что-то одно из двух… Либо отец, будем по привычке называть его так, действительно не знал и не знает о своем недуге, и его теперешняя жена тоже его обманывает, как обманывала моя мать. Либо он каким-то чудесным образом излечился. Так?
– Может быть еще один вариант, Кира, – Лара завозилась, устраиваясь поудобнее в подушках, забросила ножки ему на колени.
– Какой?
– Все это могло просто его устраивать.
– То есть ты хочешь сказать, что он знал о своем бесплодии и позволял женам рожать ему детей от других мужчин?? – вытаращился Кирилл на нее.
И тут же ему вспомнился вечно затравленный взгляд отца. Его всегда раздражал этот взгляд. Всегда казалось, что отец боится постоянного подвоха, постоянного удара в спину из-за угла. Иногда считал его трусом, иногда жалел. Но чаще все же считал трусом и сильно на отца за это обижался.
– Да, я хочу сказать именно об этом. Его могло это все устраивать.
– Да ладно! – Кирилл раздраженно дернул плечами. – Это как себя надо не уважать?!
– Или просто любить ту женщину, которая…
– Тебе изменяет?! Причем не один раз?! И изменяет с твоим лучшим другом и компаньоном?! Лара, очнись! О чем ты?!
Кирилл вскочил с кровати, натянул трусы и принялся широко шагать по ее спальне. Спальня была просторной, почти тридцать квадратных метров, но места ему все равно не хватало. Четыре шага в одну сторону – уперся в дверцу полированного шкафа. Четыре шага в другую сторону – стена. Два шага от кровати – широкое окно, задрапированное таким густым слоем тюля, что не видно улицы.
– Нам надо уходить, малыш, – проговорил Кирилл, все же добравшись до широкого подоконника и опершись о него кулаками.
– Да, надо. Вот поспим.
– Некогда спать, одевайся, – приказал он. – Они запросто могут явиться сюда среди ночи.
– Да ладно, – недоверчиво сморщила она носик. – Станут они…
Ее возражения были прерваны звонком в дверь. Требовательным, длинным, подразумевающим, что звонивший не уйдет просто так, что он станет ждать, чтобы ему открыли.
– Я так и знал!! – Кирилл побледнел и тут же принялся лихорадочно хватать одежду, разбросанную по полу спальни. – Я так и знал, что они придут!!
– Кира, Кира, остановись! – Лара захныкала, встала на коленки, прикрывая голое тело простыней. – Чего ты мечешься, они уже пришли! Не станешь же ты прыгать с седьмого этажа!! Ты разобьешься!