* * *
В комнате, где располагалось отделение унтер–офицера Керстинга, горела лишь одна настольная лампа, стоявшая на тумбочке возле кровати Кронау. Слева от него спал, широко раскинув руки, Руди Прош.
Бернд оторвался от книги, которую читал, и усмехнулся, бросив взгляд на спящего товарища.
Днем они работали на поле сельхозкооператива. Работала там и Криста. Приехал туда и Вилли Браунер.
Когда Прош улегся отдохнуть в тени, к нему подошел Браунер и заговорил:
— Что, служивый, никак, уже устал? Стоять на посту намного приятнее, а?
Прош засмеялся:
— Нечего говорить о том, чего не знаете, мой дорогой! Лучше посмотрел бы, какие скирды у тебя. Мой бригадир заставил бы все заново переложить. Понятно тебе или нет?
— Болтать языком легко, труднее руками шевелить, — усмехнулся Браунер.
В глазах у Руди вспыхнули злые огоньки. Он вскочил на трактор и уехал.
— Ты что, с ума спятил?! — Браунер хотел было броситься вслед за Руди, но Бернд остановил его.
— Оставь его, пусть! — он усмехнулся.
— Его? А зачем он так?
— Ну и пусть.
Сделав две ездки, Прош вернулся и, по–дружески похлопав Браунера по плечу, сказал:
— Вот как надо работать, дружище! Тогда и не замерзнешь.
Тракторист злился, так как над ним начали посмеиваться…
* * *
Прош перевернулся на спину. И в этот самый момент раздался сигнал тревоги.
Руди проснулся и сел на кровати, протирая кулаками глаза:
— Что случилось?
— Быстро! Тревога!
— Что?!
Одеяла полетели к потолку. Солдаты быстро одевались.
— И нужно же как раз сегодня! — сказал кто–то.
Держа ремень в руках, в комнату вбежал Керстинг.
— Быстрее, товарищи, быстрее! Разобрать оружие! Ефрейтор Мельцер, забрать собаку.
Через минуту все выстроились во дворе.
«На учебную тревогу это что–то не похоже», — подумал Бернд и посмотрел на Мельцера, который бежал к машине, ведя на поводке служебно–розыскную собаку.
— По машинам!
Через минуту машины уже мчались по дороге. Керстинг включил в кузове освещение и, обращаясь к пограничникам, сказал:
— Товарищи, слушайте меня внимательно! В двадцать два ноль–ноль неизвестный нарушитель в районе Пфердеберга перешел границу ГДР. Он проделал проход в заграждении, но потом наткнулся на потайную сигнализацию, она сработала и предупредила часового, но он прибыл на место слишком поздно…
Бернд закрыл глаза: «Значит, нарушение произошло как раз на том участке, где несколько дней назад мы продляли контрольно–следовую полосу. Возможно, что ранее там не раз повторялись такие случаи. Успеем ли мы теперь вовремя?»
— Наша задача заключается в розыске нарушителя и его задержании. Второй взвод расположится на линии Нордхайм — Родау, с тем чтобы воспрепятствовать нарушителю выход за район оцепления, — продолжал Керстинг.
Неожиданно водитель резко затормозил и остановил машину.
— Вопросы есть? Нет. Слезай! Ефрейтор Мельцер с собакой, ко мне!
Ночь выдалась светлой: все вокруг заливала своим светом полная луна.
Овчарка, едва не касаясь носом земли, взяв след нарушителя, повела пограничников по лесу. В лесу, куда с трудом проникал лунный свет, царил полумрак. Пройдя метров сто по прямой, Аста вдруг забегала между деревьями, то и дело резко дергая поводок.
— Или она потеряла след, или нарушитель сам петлял, не зная, куда ему идти, — сказал Керстинг, обращаясь к Бернду.
— Похоже, что так оно и есть — согласился тот.
Между тем они вышли на небольшую поляну. Собака явно нервничала и шла нетвердо.
«У нас же овчарки тоже могут ошибаться, — подумал Бернд. — До шоссе не так далеко. Неужели нарушитель успел до него добраться? А может, он притаился в лесу?»
Из раздумий Бернда вывело едва слышимое «тс!», произнесенное Керстингом.
В тот же миг Руди Прош, включив фонарик, ослепил нарушителя, который держал в левой руке чемоданчик, а правой загораживался от направленного на него света.
— Стой! Пограничный патруль! Руки вверх!
— Да, да… — Чемоданчик полетел на землю, а дрожащие руки незнакомца медленно поползли вверх.
Бернд с облегчением вздохнул: «Неужели все так быстро кончилось?»
— Товарищ ефрейтор, возьмите рядового Проша и, выйдя на шоссе к километровому столбу с отметкой «пятнадцать», доложите лейтенанту Блоку о том, что нарушитель задержан!
— Слушаюсь, товарищ унтер–офицер!
Через пять минут Кронау доложил лейтенанту Блоку о задержании нарушителя.
— Благодарю вас. Отлично! — сказал Блок с удовлетворением. — Идите к машинам! — Затем лейтенант распорядился оповестить соседние посты об окончании операции.
Когда пограничники подошли к машине, у которой были включены большие фары, Прош заметил группу людей, стоявших у обочины. Он залез в кузов и, нагнувшись к водителю, спросил:
— Уж не Вилли Браунера вижу я там? Что ему тут нужно?
— Его задержали на шоссе четверть часа назад.
* * *
Капитан Масберг покачал головой и какое–то мгновение рассматривал пылинки, которые танцевали в свете солнечного луча.
— Нет, товарищи, ваша версия кажется мне чересчур гладкой, — сказал капитан. — Вот давайте порассуждаем: нам известно, что на нашем участке границы находится лазейка, используемая нарушителями для перехода границы. Прошлой ночью мы видели господина Крилла, который перешел границу в том самом месте, где мы продлили контрольную полосу. Нами задержан Браунер, который во время перехода Криллом границы оказался на шоссе. Правда, он утверждает, что якобы был у своей любовницы в Родау, но это не меняет сути дела. В любом случае он нарушил режим пограничной зоны. Таковы факты. Возможно, что Браунер связан с Криллом. Понимаете?
Присутствовавший на совещании унтер–офицер Керстинг встал и, проведя рукой по волосам, сказал:
— Товарищ капитан, разрешите?
— Да, пожалуйста.
— Я еще раз вспомнил все, что мне доложил рядовой Прош. До этого я не придавал его словам особого значения, но теперь…
Нестлер нахмурился:
— Да, конечно. Во–первых, враг пользуется старой лазейкой. Во–вторых, тот, кто его поддерживает, не находится под контролем, и, в–третьих, место встречи у них, вероятно, не на шоссе, вблизи от государственной границы. Если бы это было так, то нам не было бы так трудно, товарищ Керстинг.
Гауптвахмистр Шрадер, уполномоченный местной полиции, поправил портупею и сказал:
— Вилли Браунер любит бродяжничать, но он не мерзавец, как мне кажется. Он просто попусту болтает языком. Это у него в крови.
— Все это хорошо, но где именно находится эта лазейка? — спросил Керстинг. — Наш участок небольшой, не могут же нарушители перескакивать через контрольную полосу или же подлезать под нее.
Масберг усмехнулся:
— Если бы мы это знали, тогда нам не нужно было бы сидеть здесь. Разумеется, мы теперь будем приглядываться к Браунеру. Однако нам не следует думать, что птичка уже у нас в руках.
В комнату вошел дежурный унтер–офицер и доложил, что пришел бригадир Мюллер. Бригадир уже стоял у него за спиной, держа шапку в руке.
— Добрый день. Тут у вас как военный совет, так что я как раз вовремя пришел. Скажите, что вы сделали с нашим Вилли? Ведь он у меня лучший работник! И вдруг посредине уборочной вы его у меня забираете!
Масберг пожал бригадиру руку и, показав на стул, сказал:
— Садись, Ахим, и постарайся сдержать свой гнев.
— Садиться? Да у меня и стоять–то нет времени. А что с ним? Он что, натворил чего–нибудь?
Масберг коротко рассказал Мюллеру, при каких обстоятельствах и за что был арестован Браунер.
— Вот оно что, — Мюллер вытер пот со лба. — Он был у бабы, и притом в Родау, как будто тут и баб уже нет. Ну и задам же я ему взбучку. Когда он вернется–то?
В этот момент зазвонил телефон. Офицер взял трубку, и, чем дольше он слушал невидимого абонента, тем задумчивее становилось его лицо. Положив трубку на рычаг, офицер снова повернулся к бригадиру:
— Сейчас я тебе отвечу. Сегодня он уже будет отпущен. Товарищи из управления что нужно проверили. Он действительно был у любовницы и даже хотел было переночевать у нее, но она не разрешила этого, так как знакомы они всего несколько недель. Вот ему и пришлось идти обратно домой.
Мюллер вытаращил глаза и раскрыл рот от удивления:
— Что такое? Остаться на ночь? А утром после такой ночи сесть за трактор! Ну, я ему покажу! Однако могу вас заверить в том, что работать он умеет…
— Послушайте нас, товарищ, — перебил бригадира Масберг. — Хорошая работа — это еще не рекомендательное письмо на все случаи жизни, и оно не позволяет подателю такового нарушать законы. Это вы должны ему втолковать. Он член твоей бригады, и ты, так сказать, несешь за него ответственность. Если с ним еще подобное случится, он одним внушением не отделается. Надеюсь, мне не нужно объяснять тебе, что такое пограничная служба!
Мюллер встал, взял свою фуражку:
— Будет сделано, пусть он только покажется мне на глаза! Счастливо оставаться! Я на него нажму. Надеюсь, любовница–то у него красивая? Ну, привет!
Когда бригадир вышел из комнаты, Масберг сразу же посуровел:
— Товарищи, послушайте меня! Допрос нарушителя дал следующее: он еще вчера хотел перейти границу на соседнем участке. Около десяти часов вечера он приехал в Пфердеберг, там узнал, где именно находится лазейка. Границу он перешел, остальное нам уже известно. — Масберг встал и, обращаясь ко всем, добавил: — Товарищи офицеры, прошу подойти ближе к карте.
* * *
Бернд Кронау еще раз протер фару у своей «Явы» и надел на голову шлем.
Прош отвел его немного в сторону и сказал:
— Говорят, что ты сегодня берешь и коляску.
— Почему?
— Иначе ты не готовил бы так тщательно мотоцикл.
— Завидуешь? — рассмеялся Бернд.
— Завидовать? У мужчин, говорят, любовь проходит через желудок, а у девушек — через мотоцикл. Это тебе не мешало бы знать.
— Ну, всего тебе хорошего! Прош помахал ему рукой.
Бернд помчался по улице, прибавил газ.
«Хорошо, — думал он. — Еле заметный поворот рукоятки — и ты летишь еще быстрее. Придет ли Криста — вот вопрос? Конечно придет».
Село осталось позади. Вскоре он увидел Кристу в пестром летнем платьице.
Бернд затормозил прямо около нее.
— Криста, девочка! Ты ли это?
Девушка покраснела.
— Это ты? Опять начинаешь? — Она протянула ему руку. — Если ты меня сейчас же не отпустишь, я уйду.
Парень выпустил ее из своих объятий. Криста достала из сумочки платок. Она повязала его на голову и залезла на заднее сиденье.
— Куда поедем? — спросил он, поворачивая к ней голову.
— Куда хочешь, только не так быстро. Хорошо?
— Не бойся, больше ста двадцати он не дает! — крикнул Бернд, стараясь перекричать шум мотора.
Ехали через луга и леса, а когда солнце уже клонилось к закату, остановились перед маленьким кафе в районном городке.
— Разомнемся немного и отдохнем, — предложил он.
Криста слезла с сиденья, сняла темные очки.
— Охотно.
Кафе было полупустое. Они нашли уютный столик в углу. Бернд заказал кофе и мороженое. Когда официант ушел, Бернд завладел рукой девушки.
— Через час нам нужно уезжать отсюда. Пойдем вечером в кино?
— Ладно.
— Такой хороший фильм показывают!
Криста поставила чашку на стол, в ее глазах мелькнул страх.
— Я должна тебе что–то сказать, Бернд. Прошлый раз, когда мы сидели в кино, нас видела фрау Фишер и все разболтала. По селу уже ходят разговоры. Отцу я сказала, что иду к Карин.
Блеск погас в глазах Бернда, он бросил недовольный взгляд на торт, который показался ему кислым.
— Криста! — начал он. — Мне не нравится наш разговор, Что я, бродяга, что ли? Я приду к вам домой и поговорю с твоим отцом. Он меня вообще не знает. Может, он просто боится потерять тебя? Такое еще можно понять. Твоя мать, прости…
— Нет, этого нельзя делать, — запротестовала девушка, — мы и знакомы–то всего несколько недель.
— А сколько нам нужно знать друг друга, чтобы завоевать симпатии твоего отца? Этак мы и состариться успеем. Ведь мы же живем не в средние века. Нечего тебе бояться!
Девушка полезла за платком, чтобы вытереть выступившие на глазах слезы.
— Прости меня, но ты же знаешь, что я тебя люблю.
Несколько минут они молчали. Когда солнце опустилось за горизонт, Криста стиснула его руку и, слабо улыбнувшись, сказала:
— Пойдем, нам пора. Давай лучше сходим в кино.
— Криста!
После кино они вышли на улицу. Дойдя до ворот дома, где жила Криста, они остановились.
— В первый раз ты привела меня сюда. Знаешь ли ты, что это для меня значит? Поверь мне, все уладится. И отец твой привыкнет ко мне. Вот демобилизуюсь, найду себе работу. Может, в сельхозкооперативе.
Криста склонила голову ему на плечо и кивнула. От страха и надежды она лишь наполовину понимала смысл его слов.
Вдруг дверь дома неожиданно распахнулась, и на пороге показалась фигура отца. Лицо его горело от негодования, в руке он держал фонарь.
— Папа, это ты? — Криста попыталась улыбнуться. Отто Хольбах недовольно махнул рукой, словно показывая этим, что он ничего не хочет слышать.
— Это твоя подружка? Ты лжешь мне! И как тебе только не стыдно!
Кровь прилила Бернду к голове, он сделал шаг вперед и произнес:
— Господин Хольбах, разрешите…
— Я ничего не разрешаю, — прервал его старик. — Мне с вами не о чем говорить. Уходите! Немедленно уходите вон!
Старик схватил Кристу за руку и, втащив во двор, запер калитку изнутри.
Бернда охватила волна злости, он даже замахнулся кулаком, но тут же сдержался.
«Силой тут не поможешь! — решил он. — Нам обязательно нужно будет поговорить по–мирному. А чем я, собственно, не подхожу для твоей дочери? Делай что хочешь, она моя даже тогда, когда ты и против».
Бернд повернулся и пошел прочь.
Отец отпустил руку дочери только тогда, когда они вошли в комнату.
— Ты… — с трудом выговорил старик. — Ты с ними… Я так и думал. И для этого я тебя воспитывал? Такой позор! Ах ты гулящая!
Криста посмотрела отцу прямо в глаза и решительно сказала:
— Бернд любит меня! Да, я гуляла с ним, и ты сам виноват в том, что я не говорила тебе правды!
— И ты гуляешь с пограничником! — Старик схватил ее за плечи и начал трясти. — Таскаешь его к дому, спишь с ним! Беги за ним, если он тебе дороже родного отца! Беги!
— Папа! — Криста рывком освободилась от рук отца. — Как тебе не стыдно! Тебе не надо выгонять меня, я и сама могу уйти! Она подбежала к двери и вышла, с силой хлопнув ею.
— Ты останешься!
Очутившись в своей комнате, Криста бросилась на кровать и дала волю слезам. «Как он обращается со мной! Как будто, гуляя с Берндом, я совершила преступление. Я люблю его! Отец ведет себя так, будто сам никогда не был молодым. Обозвал меня гулящей девкой! Он сам во всем виноват. Если бы была жива мама, все было бы иначе!»
Криста встала, подошла к окну и растворила его. Она не повернулась даже тогда, когда отец тихо вошел в комнату, подошел к ней и положил ей на плечи руки. От него сильно пахло водкой.
— Не сердись на меня, Криста, за мою грубость. Я же хочу тебе добра. Какую жизнь он тебе создаст? Они, кроме как стрелять, ничего не умеют. Что он может?
— Я люблю его!
— Закрутил он тебе голову! В твоем возрасте это нетрудно сделать. Все это пройдет. Все! Он получит удовольствие и в один прекрасный день исчезнет. Понимаешь? Этого не должно быть! Слышишь, не должно!
— Все это неправда. Бернд хочет остаться здесь, он будет работать в кооперативе.
— В кооперативе! Как будто это имеет какое значение! Нужно подумать, и все будет иначе. Ну!
— Что будет иначе? Я тебя не понимаю. А Бернда я не оставлю. Я уже не ребенок, и ты не имеешь права распоряжаться моей судьбой.
Отец повернул ее к себе лицом. В глазах у него застыл страх.
— Да, да. Я знаю. Сейчас совсем другое время. Но крестьяне везде неплохо живут, и в западной зоне тоже. Подумай о дяде Вальтере. Ты же знаешь, как богато он живет. Я хочу тебе добра! Обдумай все хорошенько. Я тебе не буду мешать!
Она посмотрела в наполненные страхом глаза отца и положила голову ему на плечо, а он нежно гладил ее по волосам.
* * *
Когда в комнату вошел гауптфельдфебель Шрадер, Ахим Мюллер встал с кушетки.
— Уже пришел?
Шрадер кивнул.
— У меня и в поле работы хватает, а тут еще эти ночные дежурства!
— Что нужно, то нужно, — засмеялся Шрадер. — Ты же сам записался в отряд содействия полиции. Я вот тоже сегодня в поле работал, вам помогал.
Мюллер потянулся и стал надевать куртку.
— Подожди минутку. Сейчас пойдем.
Они вышли на темную улицу.
— Что у нас сегодня по плану? — поинтересовался Мюллер, прикуривая сигарету.
— Наружная проверка.
— Скажи, что–нибудь случилось? Так много ты никогда не суетился.
— Что случилось? Ничего, а если бы что и случилось, то все равно я бы тебе ничего не сказал. Тебя это беспокоит?
— Да так, ничего, — засмеялся Мюллер.
Они шли по улице и курили.
— Я думаю, что с арестом Вилли Браунера вы явно загнули.
— Что значит загнули?
— Выходит, мне мою Эльзу тоже в восемь вечера уже нельзя выпускать на улицу, — ехидно заметил Мюллер.
— Режим в пограничной зоне существует не против Браунера и ему подобных. Кто хочет пойти в гости, пожалуйста!
— Все это как–то подозрительно. Скажи, чего ты хочешь?
— Кончай болтовню, пойдем–ка лучше дальше!
Дойдя до леса, они сели на траву. В километре от них виднелось село Райхенау, а сразу же за ним проходила граница.
Они потихоньку разговаривали. Мюллера от усталости клонило ко сну.
— Ты слышал? — Шрадер схватил его за руку. — Ложись и не шевелись!
Оба распластались на земле, вглядываясь в темноту. Шрадер полез за пистолетом.
«Кто может здесь ходить? До дороги довольно далеко». — Вытащив пистолет из кобуры, он снял его с предохранителя.
И в тот же миг заметил какое–то движение на опушке. В их сторону шел человек, и шел со стороны границы. Вот до него осталось пятнадцать метров… десять…