Кавказские горы растянулись почти на семь сотен километров через перешеек, который отделяет Черное море от Каспийского. Начинаясь чуть выше галечных пляжей Сочи, гранитные пики тянутся на юго-восток к двойной вершине горы Эльбрус – заснеженному спящему вулкану, который при своей высоте 5642 м считается самой высокой точкой Европы. Оттуда горная цепь спускается вниз к Азербайджану, заканчиваясь у побережья, к югу от древнего дагестанского порта Дербент.
Русские знают этот живописный пейзаж из роскошных описаний Лермонтова, Толстого и других писателей. Узкие ущелья простираются в облаках, их склоны покрыты лесами из дуба и клена, бука и сосны. Обрывки тумана «клубясь и извиваясь, как змеи» сползают над «мрачными, таинственными безднами». Стремительные реки выходят летом из берегов, орошая луга, где бродил молодой Лев Толстой, держа в руках учебник ботаники и вычитывал самые разные описания цветов:
…красные, белые, розовые, душистые кашки; молочно-белые с ярко-желтой серединой «любишь-не-любишь» с своей прелой пряной вонью; желтая сурепка с своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки…
Дальше на север заросшая камышом река Терек разделяет степь, благоухающую ароматами диких трава и цветами акации. Степи здесь кишат куропатками и зайцами – рай для охотника. И всегда вдалеке, даже в самый разгар августа, вырисовываются очаровательно белые, снежные вершины.
Люди жили в этих горах в течение многих тысяч лет[125]. Сменяющиеся империи оставляли свои языки и легенды, религии и обычаи. Из северных степей пришли скифы, хазары, монголы и русские; с юга – римляне, персы, арабы, византийцы и турки. Кавказский хребет стал хранилищем языков – арабы назвали его горою языков, населенной персоговорящими осетинами и татами; тюркоязычными балкарцами, карачаевцами, кумыками и черкесоязычными адыгами, кабардинцами, черкесами и многими другими, такими как авары и ингуши, чьи языки не были родственными с языками за пределами Кавказа.
Чеченцы жили в деревнях или аулах, в оштукатуренных глиной домах без окон с крышами из соломы и земли; пасли овец, коз и крупный рогатый скот. Чечня, как утверждается, представляла собой особый вид военной демократии, организованной в кланы, управляемыми советом мужчин-старейшин по системе обычного права (адата), в котором подчеркиваются личная свобода, мужество и честь и, утверждаются гостеприимство и уважение к старшим. С детства мальчики учились обращаться с оружием и ездить на лошадях. Доход от сельского хозяйства дополнялся набегами на близлежащие деревни казаков – славянских вольнолюбов и сбежавших крепостных, которые поселились на окраинах империи, где за соблюдением законов следили очень слабо.
После VIII века ислам распространился на запад от арабских общин Дагестана. Ислам суннитского толка, с его акцентом на мечеть и шариат, оказался менее успешным в привлечении новообращенных, чем суфизм – мистическая, ориентированная на внутренний мир аскетическая ветвь ислама, которая намного легче смешалась с обычным чеченским правом. Во время антироссийских войн XIX века великий аварский шейх Имам Шамиль использовал сеть суфийских братств для объединения горцев против захватчиков.
Основное стремление России к доминированию на Кавказе началось после того, как в 1801 году к империи была присоединена Грузия.
Основное стремление России к доминированию на Кавказе началось после того, как в 1801 году к империи была присоединена Грузия и решающее стал иметь контроль над основным путем через горы. С 1816 года генерал Алексей Ермолов намеревался покорить горные народы, построив форты к югу от Терека и основав город-крепость Грозный. Для победы над горцами, чья тактика сводилась к тому, чтобы во время внезапных кровавых набегов спуститься с гор, а затем исчезнуть в непроходимых ущельях, он выбрал подход выжженной земли. Российские войска сжигали деревни и сельскохозяйственные культуры, оттесняя жителей равнины в горы. Война длилась примерно с 1817 года по 1864 год и стоила жизни по меньшей мере 77 000 русских воинов и неизвестному числу гражданских лиц.
Кавказ – место, куда отправлялись российские господа XIX века, чтобы столкнуться с востоком в себе. Экзотическое и опасное анархическое поле боя на краю царского политического государства оказалось мощной приманкой для смельчаков из Санкт-Петербурга и Москвы. Писатели отправлялись туда посмотреть, побороться и понаблюдать за сражениями. Лермонтов, храбро служивший в Грозном, написал с состраданием о горящих аулах, оставшихся после русских войск, убитых детях и стариках, изнасилованных женщинах. Толстой в качестве гостя генерала Барятинского наблюдал, как грабили аул, и уехал, испытывая отвращение к самому себе за то, что не смог остановить эти злодеяния или сообщить о них.
Многие перенимали местные обычаи, заимствовав кавказскую одежду – бурку (безрукавный войлочный плащ) и папаху (шапку из овчины), соблазняли здешних женщин, изучали местные языки и заключали кровное соглашение с горцами. Лермонтову нравилась национальная одежда черкесов. Генерал-майор Григорий фон Засс[126], балтийский юнкер с пронзительными голубыми глазами и усами песочного цвета, свисающими до груди, одетый в кавказскую рубашку, любил грабить горные села и насаживать головы своих жертв на колья. Или польский артиллерист и борец за свободу Теофил Лапинский, известный кавказцам как Теффик-Бей, который пробрался в горы, чтобы напасть на русских захватчиков в конце 1850-х годов. Генерал Ермолов сам три раза брал в жены местных женщин, одну из которых ему пришлось похитить у ее первого мужа.
Такие развлечения и игры закончились вместе с революцией. В мае 1918 года Северный Кавказ объявил себя Горской республикой и был признан в качестве независимого государства со стороны Германии, Австро-Венгрии, Турции, Болгарии и Польши. Чуть позже Кавказ был объявлен исламским эмиратом. Белая армия генерала Деникина решила напасть на кавказцев. Под влиянием большевиков в лице народного комиссара по делам национальностей Иосифа Сталина мусульманские народы присоединились к Красной Армии и ринулись в бой под лозунгом «За власть советов, за шариат», однако, когда большевики победили, Красная Армия оккупировала южные территории, подавив сопротивление. В 1921 году Горская республика была включена в состав Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (РСФСР)[127], которая сама по себе стала крупнейшей составляющей частью Советского Союза, созданного в декабре 1922 года.
В 1922 году Чечня отделилась от Горской республики, образовав Чеченскую автономную область. Два года спустя то, что осталось от Горской республики, было разделено на Северо-Осетинскую и Ингушскую автономные области. Затем в 1934 году Чеченская и Ингушская автономные области были объединены в Чечено-Ингушскую автономную область, которая была повышена до статуса автономной республики в 1936 году. Периодически вспыхивали антисоветские восстания, в частности, в 1929–1930 годах, когда сельское хозяйство было насильственно коллективизировано, но эти восстания были подавлены войсками НКВД.
Во время Второй мировой войны чеченские партизаны, вдохновленные успехами финского сопротивления на сталинское вторжение 1940 года, воспользовались моментом слабости Москвы, чтобы снова восстать. Когда войска вермахта продвигались южнее в сторону бакинских нефтяных месторождений, небольшое количество чеченцев перешло на сторону немцев. После поражения Гитлера под Сталинградом советские войска вновь оккупировали регион, и Сталин отомстил, утверждая, что чеченцы наряду со своими соседями ингушами и несколькими другими кавказскими национальностями сотрудничали с нацистами.
Перед рассветом 23 февраля 1944 года во время операции «Чечевица» офицеры советских спецслужб, въезжая в каждый чеченский город, выпускали сигнальную ракету в ночное небо. Они собрали местных жителей, под дулом пистолета загнали их в американские грузовики Studebaker, поставляемые в СССР в рамках программы ленд-лиза, и отвезли на железнодорожную станцию Грозного, где погрузили в вагоны для перевозки скота. Тех, кто был слишком стар или болен – расстреливали. В Хайбахе – ауле недалеко от грузинской границы, более шести сотен нетранспортабельных граждан были загнаны в конюшню, которую затем заколотили, облили керосином и подожгли. Несколько недель спустя, оказавшись в Казахстане, те, кто был еще жив после тряски в поезде, выкарабкивались из-под трупов. В Центральной Азии они жили в землянках и неотапливаемых бараках. В общей сложности было депортировано 387 229 чеченцев и 91 250 ингушей. Даже по самым скромным оценкам, погибло более 1/3 депортированных за весь период нахождения в изгнании.
Только в 1957 году, через четыре года после смерти Сталина, чеченцам разрешили вернуться на родину, но их дома были разрушены или захвачены другими. Целый район Аух, переименованный в Хасавюрт, был передан Дагестану. Ингуши, депортированные в то же время, потеряли пригородный район Северной Осетии. Чеченцы остались подозрительной нацией. В послевоенный период вокруг Грозного стала быстро развиваться нефтяная и нефтехимическая промышленность. Тем не менее практически все рабочие места были заняты этническими русскими, переехавшими в регион. К 1989 году среди жителей Грозного было 53 % россиян. Даже весьма образованные чеченцы не могли найти работу вне сельского хозяйства, и к 1980 году избыток рабочей силы составлял около 200 000 молодых людей. Большинство из них в поисках работы, легальной или нелегальной, были вынуждены мигрировать в другие регионы. В 1990 году в республике Чечено-Ингушетии на территории в 19,3 тысячи квадратных километров, равной по площади территории Словении, проживало 1,3 миллиона человек. Из них 57,8 % были чеченцами, 12,9 % составляли ингуши и 23,1 % – россияне.
Только в 1957 году, через четыре года после смерти Сталина, чеченцам разрешили вернуться на родину, но их дома были разрушены или захвачены другими. Целый район Аух, переименованный в Хасавюрт, был передан Дагестану. Ингуши, депортированные в то же время, потеряли пригородный район Северной Осетии. Чеченцы остались подозрительной нацией. В послевоенный период вокруг Грозного стала быстро развиваться нефтяная и нефтехимическая промышленность. Тем не менее практически все рабочие места были заняты этническими русскими, переехавшими в регион. К 1989 году среди жителей Грозного было 53 % россиян. Даже весьма образованные чеченцы не могли найти работу вне сельского хозяйства, и к 1980 году избыток рабочей силы составлял около 200 000 молодых людей. Большинство из них в поисках работы, легальной или нелегальной, были вынуждены мигрировать в другие регионы. В 1990 году в республике Чечено-Ингушетии на территории в 19,3 тысячи квадратных километров, равной по площади территории Словении, проживало 1,3 миллиона человек. Из них 57,8 % были чеченцами, 12,9 % составляли ингуши и 23,1 % – россияне.
Революция ДудаеваСначала чеченское политическое пробуждение, вызванное реформами Горбачёва, выглядело так же, как и везде. Как и в Прибалтике, оно началось с экологии. Летом 1988 года тысячи людей выступили с протестом против строительства биохимического завода в городе Гудермесе. Вскоре был создан Народный фронт Чечено-Ингушетии в поддержку демократизации, свободы слова и прессы, возрождения местной культуры, честной интерпретации истории и окончания антикавказской дискриминации. Вскоре конкуренцию ему составили более явно выраженные националистические группы, такие как общество «Барт» («Согласие»), основанное летом 1989 года и преобразованное в Вайнахскую демократическую партию (ВДП)[128] в 1990 году, которая стала требовать суверенитета и независимости республики в составе Советского Союза. Среди лидеров «Барта» и ВДП был поэт и редактор детского журнала Зелимхан Яндарбиев – высокий мужчина с густой черной бородой, автор сборников «Сажайте, люди, деревца» (1981) и «Знаки зодиака» (1983). Вдохновленный балтийскими националистами, «Барт» с помощью Народного фронта Латвии издал в Риге первые три выпуска своей партийной газеты.
В июне 1989 года под давлением со стороны народных масс коммунисты республики избрали первого этнически чеченского секретаря, сельскохозяйственного бюрократа Доку Завгаева. Надеясь сплотить националистов, Завгаев позволил им провести так называемый Чеченский национальный съезд в ноябре 1990 года. После бурных обсуждений Яндарбиев и его радикалы завладели повесткой дня. Они убедили самого высокопоставленного чеченца в Вооруженных силах СССР, генерала Джохара Дудаева, вылететь из Тарту, (Эстония), где он командовал гарнизоном ядерных бомбардировщиков. После воинственных дебатов примерно тысячи делегатов Дудаев был избран председателем исполнительного комитета группы. Несколько дней спустя, 27 ноября, изо всех сил пытаясь наверстать упущенное, Чечено-Ингушский Верховный Совет принял декларацию о государственном суверенитете.
Когда все рухнуло, сторонники Дудаева начали занимать городские здания правительства, заменяя красные флаги зелеными исламскими.
Будет ли принят суверенитет или не будет, Завгаев все еще верил в проект Горбачёва по поводу сохранения Советского Союза, и когда реакционная хунта ударила в августе 1991 года, он находился в Москве с целью подписания Союзного договора. Еще находясь в Грозном, Дудаев выступил в поддержку демонстрации под руководством Ельцина против государственного переворота. Когда все рухнуло, сторонники Дудаева начали занимать городские здания правительства, заменяя красные флаги зелеными исламскими, штурмуя теле– и радиоцентры, взяв под свой контроль аэропорт и пооткрывав тюрьмы. Убийца Руслан Лабазанов сбежал из чеченской тюрьмы, сколотил банду из своих тюремных товарищей и объединил ее с новообразованной Национальной гвардией Дудаева. 6 сентября вооруженные сторонники генерала ворвались в здание областного правительства, разогнали депутатов и заставили Завгаева подать в отставку. Председатель грозненского Городского совета Виталий Куценко был либо выброшен из окна, либо упал при попытке к бегству – все зависит от того, кто в какую версию верит. Завгаев сбежал в свою родную деревню на севере.
До осени 1991 года демократические лидеры России с сочувствием наблюдали за борьбой Чечни за суверенитет. По некоторым данным, ближайшие помощники Ельцина помогли убедить Дудаева вернуться в Чечню, надеясь, что он окажется популярным, а не благоразумным демократическим националистом с большей харизмой, чем у Завгаева. Заместитель Ельцина, Руслан Хасбулатов, чеченец по происхождению, посетил Грозный в середине сентября, встретился с Дудаевым, а затем пригрозил Завгаеву «посадить его в железную клетку и отвезти в Москву», если он будет продолжать пытаться вернуть власть.
Однако в конце концов Ельцин не признал переворота Дудаева. 19 октября он приказал силам Дудаева покинуть захваченные здания, распустить незаконные вооруженные формирования, а также провести выборы и референдум по поводу будущего республики. Дудаев действительно 27 октября провел выборы в новое правительство и выборы президента Чеченской республики, которая отныне была отделена от Ингушетии. Ни для кого не было секретом, что его объявят победителем на этих выборах – он получил более 80 % голосов при явке голосующих в 72 %. Националисты выиграли большинство мест в правительстве. Другие кандидаты жаловались на мошенничество, а тот факт, что все члены избирательной комиссии были ведущими фигурами в общенациональном конгрессе Дудаева, не укреплял доверия, еще семь кандидатов в президенты выразили протест против предвзятого проведения выборов. 1 ноября, вступив в новую должность и издав свой первый указ, ратифицированный на следующий день новым правительством, Дудаев объявил независимость Чечни.
По настоянию своего вице-президента Александра Руцкого, который после посещения Грозного пришел к выводу, что окружение Дудаева было самой обыкновенной «бандой, терроризирующей население», Ельцин санкционировал военное вмешательство. 9 ноября 600 легко вооруженных отрядов МВД прилетели на авиабазу в Ханкале на окраине Грозного, где их сразу же окружили чеченцы с автоматами Калашникова. Не имея подкрепления, Горбачёв, который все еще командовал местными советскими силами, отказался помочь, опасаясь кровопролития; российские военнослужащие вынуждены были с позором отступить – они были разоружены и вывезены из республики. Дудаев в ярости пригрозил превратить Москву в «зону бедствия» и призвал чеченцев «проводить террористические акты на территории России, в том числе на объектах атомной энергетики». Сразу по команде молодой боевик Шамиль Басаев захватил пассажирский самолет на юге России и заставил его лететь в Турцию. В обмен на заложников власти разрешили Басаеву вернуться в Чечню, где его встретили как героя.
Дудаев в ярости пригрозил превратить Москву в «зону бедствия» и призвал чеченцев «проводить террористические акты на территории России».
На данном этапе руководство России, озабоченное экономическими реформами и борьбой за власть в Москве и деморализованное ноябрьским фиаско, решило смотреть в другую сторону. На протяжении весны 1992 года чеченские партизаны грабили военные базы на территории республики, встречая лишь единичные сопротивления. Генерал Пётр Соколов, командующий Северо-Кавказским военным учебным центром, позже вспоминал, как Басаев сидел в своем кабинете в феврале того года и выпрашивал у Соколова пулемет. К середине года все русские войска были выведены, распродав либо просто оставив большую часть своей военной техники. Министр обороны России Павел Грачёв по итогам переговоров с Дудаевым[129] приказал своим войскам разделить оставшееся оружие наравне с чеченцами. За этот период чеченцы, как сообщалось, приобрели 42 танка, 139 артиллерийских орудий и почти 40 000 единиц огнестрельного оружия, хотя эти цифры нельзя проверить.
Грозный, как описывали журналисты, скорее напоминал постиндустриальную разруху. Федеральное правительство прекратило предоставлять субсидии и сократило поставки нефти на городской нефтеперегонный завод; в 1993 году было переработано лишь 1,2 миллиона тонн нефти, по сравнению с 5,3 миллиона тонн в 1985 году. Москва ввела торговое эмбарго, хотя его осуществление было неэффективным. Вместе с некомпетентностью правительства Дудаева и общим экономическим кризисом эти меры привели к 75-процентному падению доходов на душу населения в период между 1991 и 1993 годом. Инфраструктура распалась. Дороги превратились в мозаику из выбоин, мусор не убирался, телефонная система развалилась.