Власть над властью - Юрий Мухин 2 стр.

Скажем, из-за бракованных втулок срывается выполне­ние плана, за который отвечает мастер участка. И он может попросить слесаря впрессовать эти втулки и пообещать за это премию. Опять налицо оплата, но нет Дела. Мастер ввер­ху, он не потребитель. Он обязан обеспечивать Дело подчи­ненных, а не они его.

Поэтому определение Дела должно звучать так:

Дело — это результат труда человека, за который истинные потребители готовы платить.

В определении мы употребили глагол несовершенного действия «готовы платить», а не «платят». Сегодня истинные потребители Дела редко имеют возможность платить лич­но. Государство изымает у них посредством налогов различ­ных видов огромные суммы и платит из них людям, делаю­щим Дело на государственной службе. Ведь то, что ни один из нас непосредственно не платит солдату и милиционеру, учителю и врачу, не означает, что мы не стали бы им пла­тить за их Дело лично. Мы готовы за это платить.

Автор просит читателей вдуматься в понятие «Дело», по­тому что оно является основой всех остальных рассуждений и выводов книги. Остерегитесь считать это понятие слиш­ком простым, нудным, малополезным, как многие считают лишним размышлять над понятием «власть». И здесь ведь многим кажется, что им все ясно.

Между тем даже наиболее эрудированные из нас слабо представляют, что это такое. В телевизионной игре «Что? Где? Когда?» ведущий задал команде эрудитов, команде дей­ствительно умных, сообразительных и образованных людей, казалось бы, очень простой вопрос: «Как называется чело­век, подчиняющийся своему начальнику?» Вопрос, на кото­рый каждый должен немедленно найти ответ, оказался даже эрудитам не по зубам. Они не знали и не смогли сообразить, что такой человек называется бюрократом, и крайне пора­зились, узнав об этом. Но ведь они знали, что первая часть слова «бюрократ» (французское слово «бюро») означает ру­ководящий орган и, следовательно, просто начальник. Они знали также, что вторая часть слова «кратос» в переводе с греческого означает «власть». Так в чем же дело? Автор по­лагает, суть в том, что подавляющая часть людей неправиль­но представляет себе природу власти. Большинство считает, что власть возникает от начальника, от данных ему кем-то прав, от его приказаний. Но это в корне неверно.

Основа власти — в подчиненном, и возникает она толь­ко тогда, когда подчиненный начинает исполнять команды начальника. В 1917 году большевики и левые эсеры, заняв министерские кресла России, стали отдавать приказы. Но от этого у них реальной власти не появилось. Власть возникла только тогда, когда подавляющее большинство граждан России сочло полезным и нужным подчиниться большеви­кам и силой заставить других подчиниться им.

Пока вы не подчиняетесь никому, никто не имеет над вами власти, власть отсутствует, ее нет. Она возникает толь­ко тогда, когда вы подчиняетесь. В создании власти главное лицо — подчиненный. Каким образом руководящий орган заставит подчиниться — это второй вопрос, но для власти главная составляющая — воля подчиненного.

Из-за непонимания природы власти и возникло пред­ставление о бюрократах, как о неких начальниках, сидящих в бюро и конторах и выдумывающих противные народу при­казы. Конечно, это действительно бюрократы, но не потому, что они командуют, а потому что они в свою очередь под­чиняются вышестоящему «бюро».

Но тогда мы приходим к выводу, что самая большая ар­мия бюрократов у нас — рабочие и крестьяне! Это дейст­вительно так, и это не парадокс, не игра слов. В дальнейшем это станет понятным. Тогда, когда вы поймете, что начальст­во — это не единственная инстанция, которой можно под­чиняться. Поймете, что есть и другая властная сила.

Но в любых случаях, когда вы читаете или слышите рус­ское слово «власть», слова с греческой частицей «крат» или латинской «рес», надо вникать в суть этих слов и выяснять для себя, кто кому подчиняется и как это должно происхо­дить, чтобы возникла ситуация, действительно описывае­мая этими словами.

Вам говорят «демократия», вам говорят «республика», «демос» и «публика» в переводе на русский — народ. Это власть народа. Но когда возникает эта власть? Когда наро­дом помыкают и заставляют служить лично себе свободно избранные народом начальники или когда все начальники независимо от того, как они попали на должность, выбраны они или нет, подчиняются интересам народа? Что здесь глав­ное — выборы начальников или их подчиненность народу?

Закончим этот раздел так: Дело — это то, что нужно и обществу и конкретным людям одновременно; власть име­ет тот, кому подчиняются.

Законы поведения людей

Естественно, для того чтобы управлять людьми, надо знать законы их поведения. Надо знать их реакцию на те или иные воздействия на них.

Даже для того чтобы управлять автомобилем, бездуш­ным куском железа, необходимо изучить законы его пове­дения, знать, что он сдвинется с места только в случае со­единения двигателя с коробкой передач, знать, что попыт­ка двинуться с места на пятой передаче заглушит двигатель, знать, как будет реагировать автомобиль на большой или малый поворот руля.

А как можно управлять людьми, не зная законов их по­ведения? Строго говоря, каждый из нас эти законы исполь­зует точно так же, как мы используем закон всемирного тя­готения, хотя мало кто из нас в состоянии вспомнить его формулировку. Однако, не помня, как звучит закон всемир­ного тяготения, никто из нас не выпрыгнет из окна в на­дежде перелететь 100 м и залететь в окно следующего зда­ния. То есть мы пользуемся законом, не заботясь о его зна­нии. Наш опыт подменяет нам это знание.

Точно так же мы поступаем и с законами поведения лю­дей. Я думаю, что психологи и социологи давно их сфор­мулировали, проанализировали все возможные ситуации, но, тем не менее, в практике управления они не известны. Поэтому законы используются не в полной мере, однобо­ко. Ведь если знать закон всемирного тяготения, то можно не только предотвратить падение, но и летать. Зная законы поведения людей, ими можно управлять осмысленно, а не только на основе своего или чужого опыта.

Применительно к нашим задачам сформулируем эти за­коны сами. Первый закон — это закон собственно поведе­ния человека. Он гласит:

Человек действует так, чтобы в результате получить максимально необходимое ему поощрение и минимальное наказание.

Формально нам необходимо и доказательство этого зако­на. Оно простое. Попытайтесь доказать, что это не так, что есть люди в здравом уме, которые будут действовать с це­лью получить максимальное наказание. Зачем им это?

Другое дело, что критики этого закона узко трактуют по­нятия «поощрение» и «наказание». Возьмем крайние случаи: то, что в обыденной жизни воспринимается как страшней­шее наказание, в экстремальной ситуации будет оценивать­ся как поощрение, как то, к чему человек стремится.

Скажем, у человека сильные, непереносимые физические боли, от которых он не в состоянии избавиться. Тогда для него собственная смерть может быть некоего рода поощ­рением. Сильнейшую боль Человек может испытать из-за потери чести, совести, а сильнейшим поощрением для него послужит слава от служения обществу, от самосознания пользы своей смерти для общества. И в этом случае смерть можно сравнить с поощрением. На Древнем Востоке бой­цов специального назначения учили способам самоубийства даже в связанном состоянии (если это кому-то интересно, путем сворачивания себе шеи резким поворотом головы, а если и это невозможно, то откусывая язык и отсасывая соб­ственную кровь). Боец, зная, что жестокой пыткой его за­ставят заговорить, во имя общества и чести выбирал себе смерть, смерть Человека, как поощрение. Но это, конечно, крайние случаи.

В обыденной жизни поощрения, которыми можно задать поведение людей, попроще. Обычно это деньги, а если в об­ществе ценится честь и слава, то и они. Поощрением может быть также отсутствие наказания.

Обобщая, можно дать следующие определения: поощре­ние — это приобретение чего-то ценного для данного чело­века, а наказание — потеря или недополучение его.

Для человека его труд, да и просто его время также яв­ляются реальными ценностями, поэтому у первого закона поведения людей есть следствие:

Человек стремится достичь результата своей деятельности с минимальными затратами для себя.

Второй закон поведения людей является одновременно и основным законом власти. Строго говоря, это несколь­ко расширенный или переформулированный первый закон, иной взгляд на него:

Человек делает только то, что указывает ему инстанция, которая поощряет или наказывает его. Человек этой ин­станции подчиняется, она имеет над ним власть.

Человек делает только то, что указывает ему инстанция, которая поощряет или наказывает его. Человек этой ин­станции подчиняется, она имеет над ним власть.

Здесь нельзя суживать понятия. Думаю, что многие чита­тели под словом «инстанция» подразумевают человека или группу людей, эдаких командиров. Но для общества подчи­нение людей людям, власть людей над людьми можно счи­тать самым плохим вариантом общественной жизни и худ­шим вариантом из двух вариантов управления.

Разве такой властной инстанцией не может быть любо­пытство, желание узнать новое, желание творить? Что, соб­ственно, руководит автором этих строк? Почему он работает над книгой, а не занимается какими-нибудь развлечениями, о которых бредят другие люди и которые практически все ему доступны? Нет такого конкретного человека, который поощрил или наказал его за эту работу, который по этой работе имел над ним власть. Только удовлетворение от соз­нания того, что она нужна людям, и я это могу. И, поверь­те, это поощрение нешуточное.

Здесь мы закончим рассмотрение чисто теоретических основ управления людьми. Важно, чтобы теперь сложилось понимание: управлять — значит задать человеку определен­ную программу поведения, нужного управляющей инстан­ции. Для этого требуется подчинить человека, то есть необ­ходимо, чтобы подчинившая его инстанция, та, которой мы даем власть над ним, имела возможность поощрять и нака­зывать данного человека.

Книга об этом, но немного забежим вперед, чтобы тео­рия не казалась столь сухой.

Демократия — власть народа. Это значит, что народу под­чиняются все в стране. А разве народ, каждый из нас, име­ет возможность поощрить и наказать, скажем, президентов, депутатов, чиновников? А если у нас нет такой возможности, то можно ли говорить о власти народа? Это болтовня, и только. К примеру, народ СССР на референдуме выска­зал свою волю о единой стране, но эту страну уничтожи­ли, и никто из разваливших ее «демократов» даже не поче­сался! Плюнули на народ абсолютно спокойно. А что это за власть, на которую плюют? Так есть у нашего народа власть или нет?

Цель и смысл управления

Зададим себе вопрос: «А зачем, собственно, людьми надо управлять? Что это им дает?» Ответ на этот вопрос вроде бы известен, но лучше его все-таки повторить, на всякий случай, чтобы была уверенность, что мы говорим об од­ном и том же.

В СССР бюрократическая машина была зациклена на од­ной идее — больше, больше и больше: больше работай, больше производи. От заводских работников требовали товар в как можно большем количестве. Казалось, те, кто требовал, дейст­вительно понимали, что они делали и зачем это нужно.

Но вот эти же люди оказались сиротами: в 1991-м у них умерли «папа и мама» — правительство СССР и ЦК КПСС. Эти люди сами стали управлять экономикой своих респуб­лик, у них возникла необходимость думать самим.

Рассмотрим пример Казахстана. Здесь практически не произошло смены руководителей: первый секретарь ЦК КП Казахстана Н.А. Назарбаев стал президентом республики, секретарь обкома С.А. Терещенко — премьер-министром (кстати, он и в СССР, и даже в те же сроки мог бы занять эту должность). Правда, казахские роды, вступив в драку между собой, заполнили родственниками почти все осталь­ные должности в государстве, вытеснив с них русских, но для управления, собственно, в этом нет ничего страшного — ведь люди (казахи) брались не с улицы, они все из того же партийного или государственного аппарата КазССР, имеют на плечах голову и в обычном смысле слова далеко не глу­пы. То есть это те люди, которые вчера требовали от про­мышленности работать больше, больше и больше.

К концу 1991 года в Казахстане были подготовлены зако­нодательные акты, и президент подписал ряд указов о ли­цензировании торговли. Все эти документы резко тормози­ли работу промышленности республики и снижали объемы производства. В январе 1992 года Назарбаев лично провел совещание с руководителями предприятий на тему «Как уве­личить объемы производства и продажу товаров». Старая коммунистическая тема.

По долгу службы автору этих строк было поручено ре­шить на совещании один конкретный и очень важный для завода вопрос. Опасаясь, что меня, заместителя директо­ра, оттеснят на совещании генеральные директора дру­гих предприятий, я вышел к трибуне, когда Н.А. Назарбаев еще не успел закончить вопрос: «Кто хочет выступить?» Но сначала попытался обратить внимание президента на об­щую дикость самой постановки вопроса о лицензирова­нии. («Лицензирование — это «разрешение», уточняю для тех, кто не знает этого «русского» слова.) Я спросил пре­зидента: «Казахстан заинтересован в том, чтобы его пред­приятия продали на экспорт как можно больше своей про­дукции?» Н.А. Назарбаев подтвердил: «Да!» Тогда я про­должил: «Зачем же мы создали структуру управления, в которую включили чиновников с единственно для них по­нятной задачей — запретить торговлю? Ведь если чинов­ник будет каждому разрешать торговать за границей и обо­гащать этим Казахстан, то через неделю встанет вопрос, за­чем этот чиновник нужен. Не лучше ли его уволить, а на входную дверь Министерства внешнеэкономических свя­зей цепью привязать печать МВЭС, чтобы каждый желаю­щий ставил ее на бумагу с надписью «лицензия»? Поймите, Нурсултан Абишевич, ведь если этот чиновник занял долж­ность разрешающего, то для него обязательны запретитель­ные действия.

Ни одна разумная страна не лицензирует экспорт това­ров, кроме оружия. Германия, к примеру, доплачивает каж­дому коммерсанту, ухитрившемуся что-то продать за гра­ницу, другие страны также стимулируют экспорт, а мы в Казахстане в государственном управлении сажаем людей, для которых органическим действием, действием во спасе­ние своей должности, является запрещение экспорта! Зачем это нам? Отмените лицензирование вообще. Дайте указа­ние таможне, чтобы она не выпускала из страны оружие или то, что вы не хотите выпускать за границу, а остальное пусть продает каждый, кто сколько сможет, ведь наша про­мышленность уже начала останавливаться из-за уменьше­ния спроса, отсутствия покупателей!»

Назарбаев задумался, чаша весов на какое-то мгновение качнулась, но не растерялся премьер-министр, он тут же прыгнул в другую чашу и своим авторитетом нарушил сло­жившееся было равновесие: «Если вы начнете торговать без нашего разрешения, то вы немедленно весь Казахстан рас­продадите за бесценок». (Это, конечно, примерный смысл его слов.)

Почему директора заводов и их специалисты, зарплата которых зависит от доходов завода и которые каждый день смотрят в глаза заводским работникам и членам их семей, тоже живущим за счет этого дохода, будут продавать свою продукцию за бесценок, а чиновник МВЭС, который ни за торговлю, ни за людей не отвечает, будет торговать по мак­симальным ценам? Этот вопрос С.А. Терещенко на ум не пришел, да и как он мог прийти в голову секретарю обко­ма, всю жизнь контролировавшему, как работают другие, гордившемуся этой своей деятельностью и искренне счи­тавшему ее действительно чем-то полезной?

Несколько слов о том, кто и как устанавливает макси­мальные цены на товары. Представьте себя на месте этого чиновника — честного, порядочного человека, волею слу­чая попавшего в кресло клерка, контролирующего цены, по которым те или иные предприятия ведут торговлю самы­ми разнообразными товарами. Как вы можете оценить уро­вень цен, если сами не торгуете, в глаза никогда не виде­ли ни заводов, ни товаров, ни покупателей и не представ­ляете, кто это и что это? И это не от природной лени, вам это и по должности не полагается знать. Единственное, что здесь можно сделать — определить уровень цен на бумаге, сравнивая их с ценами на аналогичную продукцию в других контрактах. Ничего другого вы сделать не сможете, будь вы трижды честным и трудолюбивым.

Но продажа на свободном рынке имеет массу особен­ностей, ранее нам неизвестных. Впрочем, если вы покупа­ли что-то на базаре, то вам нетрудно их понять. Торговля точно такая. (Один югослав меня учил, что ничего нель­зя покупать, не поторговавшись, иначе сильно расстроишь продавца. Он ночь не будет спать, переживая: в кои веки к нему пришел покупатель-дурак, который платит, не торгу­ясь, а он заломил всего лишь двойную цену.) Только торгов­ля оптом более масштабная и имеет множество тонкостей, вызванных этой масштабностью. Здесь очень многое имеет значение, даже в личном плане, начиная с того, встретишь ли ты торгового партнера просто в здании аэровокзала или у трапа самолета; поймешь ли намек японца, который очень хвалит твою шапку, или нет, и заканчивая... ладно, это уже коммерческая тайна. Ведь на Западе нет мифических част­ников, там тоже чиновники, но чиновники фирм. Это осо­бенности субъективные. Есть же и объективные.

Даже продавая продукцию оптовикам в каком-либо пор­ту, одну цену держать глупо. Один оптовик берет много то­вара и везет его в США, поэтому у него больше накладных расходов на перевозки, хранение, кредиты и высокой цены он не даст. Другой оптовик ставит на Европу, расходов у него меньше, а третий вообще берет мало, меняет в Бресте на вагонах колесные пары и гонит товар прямо своему по­купателю. Этого надо «давить», заставлять платить больше. При таком раскладе у завода-продавца будут разные кон­тракты с разными фирмами и во всех контрактах всегда бу­дут разные цены.