– Мне надо срочно найти хоть какую работу…
– А какая твоя специальность? – спросила Пат.
– Я профессиональный военный. Сейчас работаю журналистом.
– В нашу армию тебя не возьмут, – убежденно сказала Пат. – А чтобы попасть в газету, надо знать тайский язык.
– Это я понимаю. Но я готов работать кем угодно: охранником, грузчиком, разносчиком овощей и фруктов.
Я представил себя босого, в коротких черных штанах по щиколотку с коромыслом, на котором болтались две конусообразные корзины с бананами. Еще один конус – соломенная шляпа – торчал на моей голове.
– Я готов класть кирпичи, рыть канавы и окопы, мыть слонов, кормить крокодилов, выпасать питонов…
Пат зевнула и предложила лечь спать. Мы прошли во вторую комнатушку, она включила ночник. Я осмотрелся. На стенах висели маленькие коврики – салфетки, на черном фоне были изображены дворцы с многослойными островерхими конусами, пагоды, чудовища с львиными головами и человеческими пальцами на лапах, на которых ползали крошечные лошади, запряженные в кареты и колесницы, пузатенькие человечки с саблями и прочая тварь. Все это напоминало незабвенного Иеронима Босха. Тут же стоял низенький стол из темного дерева, стульчики-пуфики. Я похвалил убранство. Она тем временем постелила на циновку легкий матрас, простыню и предложила мне немедленно ложиться. Себе постелила в сторонке.
Я покорно лег, глаза у меня жутко слипались. Сквозь дрему я слышал, как ворочалась Пат. Потом я почувствовал ее дыхание, молочный запах волос, прикосновение маленьких рук. Сон как рукой сняло, мы бросились друг к другу…
Утром Пат встала раньше всех, причесалась, заплела косу, надела смешной желтый халатик и пошла готовить завтрак. Я лежал, смотрел, как луч солнца играет на золотой вышивке драконов, и невозможные мысли приходили в голову: я остаюсь жить у Пат, как примерный муж, жду, когда она придет с работы, принесет баты, я накормлю ее и отца ужином, а она, голодная, будет рассказывать, как прошел день, какие клиенты приходили на тайский массаж. Потом, ночью, она будет неохотно уступать моим ласкам. А утром я буду выводить старичка на прогулки, покупать продукты, вести домашнее хозяйство, протирать пыль, стирать ее трусики. Раз в неделю мы будем выезжать к морю. Но вскоре выяснится, что денег очень не хватает. Брат-наркоман возненавидит меня и попытается зарезать в один из приступов ломки. Тогда я свяжусь с местными бандитами и начну сколачивать русскую мафию из отдыхающих здесь качков. И вскоре мое имя будут с содроганием произносить жители Бангкока и Паттайи, куда меня не хотели везти… А потом в один прекрасный момент меня снова бросят в великую реку Чао-Прайя…
Проделав этот жизненный маршрут, я встал, побрился, благо туалетные принадлежности остались при мне, съел предложенный завтрак. Тут появился хмурый небритый человек неопределенного возраста, одетый в черное. Пат едва взглянула на него. Он что-то прокурлыкал ей, она достала из сумочки деньги, молча отсчитала, протянула. Тот быстро схватил и тут же исчез.
– Брат? – спросил я.
Пат молча кивнула.
– Тебе когда на работу?
– К обеду. Но мы сейчас пойдем к мистеру Уилкинсу, может быть, он чем-то поможет. У него есть кое-какие знакомства.
– Это кто?
– Мой хозяин. Сэр Артур Уилкинс.
– Ukakatsya moszno! – сказал я по-русски.
Моя фея-спасительница не стала требовать перевода.
Мы сели на автобус и вышли совсем рядом с заведением. Она почти бежала, ее маленькие каблучки выбивали бодрое скерцо, я догонял ее широким флотским шагом. Она уверенно утопила кнопку звонка. Долгое время никто не открывал.
– Он ночует здесь? – спросил я.
Пат молча кивнула.
Наконец за занавеской мелькнула тень, щелкнул замок, появилось опухшее лицо сэра Артура Уилкинса. Он дохнул зловещим перегаром и молвил:
– Детка, ты почему так рано? Ты хочешь сказать, что выходишь замуж за этого кретина?
Я промолчал. Хорошо, что денег не требует за эксплуатацию его подопечной.
– Мистер Уилкинс, это хороший человек, он попал в беду. На него напали, ограбили. Он из России. У него нет ни денег, чтобы купить билет, ни документов.
Сэр Артур хмыкнул:
– Ты хочешь, чтобы я выписал билет и нашел его паспорт?
– Ему нужно помочь найти работу…
Хозяин смерил меня с ног до головы. От такого взгляда я почувствовал себя негром на невольничьем рынке.
– Надеюсь, он не думает, что я буду предлагать ему доставлять удовольствие гомосекам?
– Нет-нет! – судорожно ответил я. – Это не мой профиль.
Хозяин расхохотался.
Мы вошли в холодную комнату, на столе я увидел открытую бутылку пива, еще три пустых стояли на полу. Сэр Артур похмелялся. Увидев мой взгляд, он сказал:
– Возьми пиво в холодильнике.
Я не заставил себя уговаривать.
– Ну, рассказывай, – предложил он, откровенно зевая. – Тебя наказала русская мафия?
Я не стал вдаваться в подробности, сообщил лишь, что меня обманула женщина, кстати, Пат ее видела, чеченский террорист меня чуть не убил.
– А почему ты не обратился в полицию? – утомленно спросил Артур.
Пришлось рассказывать и про наркотики, и про то, как уходил «с боем». Особенно Уилкинсу понравилось, как я плавал в великой реке с наркотиками в кармане. Он оценил многовариантность расправы со мной.
– Кем ты был в России? – спросил он.
– Я служил в войсках специального назначения… В России каждый спецназовец имеет боевой опыт, – уточнил я. – Потом работал в газете.
Хозяин почесал остатки волос на голове. Хитрая усмешка его не давала мне покоя. Будто он уже что-то знал обо мне, но скрывал. Вдруг мне пришла в голову ужасная догадка: все, происходящее со мной, является сложным комбинированным планом, задача которого – втянуть меня в безнадежное, смертельное дело. Например, свалить на меня страшное преступление…
– Война в Чечне имеется в виду?
– Не только…
– Ну, да… Вы, русские, последнее время только и делаете, что воюете. Для Таиланда это не модно. Время военных переворотов прошло. Мы строим счастливое капиталистическое будущее, причем успешно обошлись без фазы социализма…
Он сделал паузу, пытливо глянул на меня. Сейчас предложит исполнить смертельный номер. Или же спросит, как насчет выступлений в секс-шоу с реальным половым контактом. Мое холеное тело вызовет бурю эмоций. Маленькая стройная обезьянка с черными косичками и я – русский бык, овладевающий ею в воздушном положении. Дикий успех! Северный медведь и тайская рыбка Сиамского залива! Все русские сбегутся…
Но сэр Артур предложил выпить виски.
– Без компании как-то нехорошо, – признался он.
И я согласился, действительно не здорово.
Уилкинс оживился, полез в холодильник, достал лед, непочатую бутылку виски и содовую, а также круг копченой колбасы.
И мы тут же выпили.
– Otlamivay i zakusivay! – сказал он вдруг на чистом русском языке.
Я чуть не упал со стула.
Артур насладился эффектом и самодовольно сказал:
– Думаешь, я стал бы пить с первым попавшимся клиентом, даже если тебя и привела Пата? Я тебя просек еще тогда, когда ты жирного послал по-нашенски… Тебя как звать-то?
– Володя.
– А меня Андрей, но я уже больше привык к Артуру. Я из Питера. Когда-то был Вилкиным. Ну а теперь – Уилкинс. Небольшая разница, правда?
– А как здесь очутился?
– Как, как… На самолете прилетел. Были обстоятельства… Правда, я не пустой прилетел, как ты… Видишь, дело свое имею. Девочки на меня не в обиде… Правда, Пата? – последнюю фразу он произнес по-английски.
Девушка изумленно следила за нами. Кажется, она начала догадываться, что мы перешли на родной язык. Да и как тут не догадаешься! Только ломти колбасы, разбросанные на столе, чего стоят! Русские – они и в Таиланде русские.
Именно за это мы и выпили.
– Будешь? – предложил он Пат виски. – Тогда бери колу. Объявляю тебе выходной, так что можешь сидеть и не дергаться… Только вот скажи Володьке честно, я вас обижаю, вы плохо у меня зарабатываете?
– Что вы, хозяин, – Пат сложила ладошки перед лицом, – вы для нас очень много делаете.
– Вот! – снова перешел на русский бывший наш гражданин Вилкин. – Они из деревни сюда приезжают, из дикой нищеты, в болоте рис выращивают – и сюда, в столицу! Грамоте здесь учатся, в школу по вечерам заставляю ходить. Человека делаю из них! Пить и курить запрещаю на работе. Еженедельные проверки на СПИД и остальное там венерическое… Мамка, старшая у них есть, еще американские базы обслуживала, специально ее держу, чтобы всяким там женским премудростям учила…
Мы выпили еще по полстакана, и раскрасневшийся Артур сказал, что у него – почти коммунизм, у каждой девки лет через пять – хорошая сумма на счету, свое дело можно открывать…
– Ну а как тебе тут живется, по душе?
– Жарко… Сейчас еще ничего, а вот в июне – июле – дожди и пекло. Шалеешь, кумпол плавиться начинает, так и хочется по питерскому снежку прохрумкать.
– Так и не приезжал ни разу? – спросил я.
– Нет… Нечего мне у вас в России делать! – сказал как оборвал Уилкинс-Вилкин и тут же предложил: – Давай еще выпьем!
Так и сделали. Потом принялись за вторую.
– Иди лед поставь, – приказал Артур девушке, – а лучше, вот деньги, сходи в бар, возьми там льда и содовой…
Она ушла. Вслед за ней появилась женщина лет сорока, располневшая, что не характерно для таек, с неброским аккуратным макияжем. Она почтительно поклонилась.
– А-а, вот и мамка пришла! – объявил мой новый знакомый. – Познакомься!
– Тим! – назвала она себя и тут же, как ворчливая нянька, набросилась на Артура: – Опять вы, мистер Уилкинс, с утра пьете! А потом из-за этого опять будут всякие проблемы…
– Ладно, помолчи! У меня сегодня земляк из России в гостях!
– Сейчас девушки будут уже подходить, клиенты потянутся, – не унималась Тим.
– Никто не придет! – объявил Вилкин. – Переучет. Закрыто по техническим причинам. Нет воды! Матрасы лопнули! Повесь табличку – мы сегодня не работаем! Всех девочек отпускай. Сегодня – выходной.
Женщина поклонилась и вышла. Больше мы ее не видели.
Потом пришла Пат, принесла лед и содовую. Мы продолжили. Я рассказывал Артуру последние русские анекдоты, некоторые он не понимал, над другими же хохотал так, что Пат вздрагивала. Она безмолвно сидела, на ее лице не отражалось никаких чувств.
– Чем мне нравятся тайские бабы, они знают свое место. Не хандрят, всегда улыбаются и отрабатывают любовь по полной схеме. Я сначала увлекался сильно этим делом, а сейчас, – он сокрушенно провел ладонью по ляжке, – у меня стоят только одни проблемы… Надо бороться за выживание. Таиланд занимает первое место в мире по борделям. В городах половина женщин в торговле, другая половина зарабатывает проституцией. И это при том, что здесь довольно строгая общественная мораль. Женщины, девочки и даже пацаны на пляже купаются только в трико, порядочная баба никогда не наденет мини-юбку или шорты, хотя в душе будет завидовать шлюхам… Здесь правят американцы. Они и развратили местный народ. Зато теперь – цивилизация. Ты мне скажи, в России до сих пор не научились строить нормальные дороги, дома и магазины? Не научились, не отвечай…
– А мне здешний народ нравится, – сказал я. – Приветливые, обходительные, душевные, готовы пылинки сдувать с туристов.
– Только плати… Хитрый народ, я тебе скажу. У американцев уже кой-чему научились. Улыбается, раскланивается, а сам в это время всякие гадости тебе делает, думает, как бы тебя на мель посадить, лучших девчонок себе переманивает. И все так душевно получается…
Вилкин налил еще по полстакана и предложил выпить за Русь святую.
Пат ничего не понимала в наших беседах и терпеливо ждала.
Тут Вилкин заметил ее, удивился:
– А ты здесь еще? Иди домой…
– Благодарю вас, мистер Уилкинс, – поклонилась она.
И прежде чем уйти, Пат вопросительно глянула на меня: «Придешь?» Я глазами ответил: «Приду!»
Когда мы остались одни, хозяин совершенно трезво произнес:
– Ну а теперь поговорим о деле… Значит, ты из спецназа?
– Был в спецназе, – уточнил я.
– Не перебивай. Разговор будет строиться так: я задаю вопросы, ты – отвечаешь… Ну и чему ты научился в своем спецназе?
– Стрельба влет, с бедра, на звук, вождение автомобилей по первому классу, восточные единоборства, метание ножей, подрывное дело, водолазная подготовка, парашютная, естественно, владею средствами связи… Весь положенный комплекс.
Вилкин развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Ни дать ни взять – хозяин концерна. Сидит покручивает перстенек с бриллиантом на пальце.
– Тебя, конечно, не устроит работа грузчика. Десять лет будешь вкалывать на свой билет, а когда соберешь сумму, у тебя уже здесь будет не меньше десяти детей! – Вилкин рассмеялся от собственной шутки.
Мне же было не до веселья.
– Тебе нужно быстро и много… А раз ты такой спец, дело, которое тебе могут предложить, будет, скажем так, c элементами риска.
– Я согласен! – сказал я, не думая об опрометчивости своего шага, о том, что добровольно ныряю в огромное таиландское болото, кишащее крокодилами и ползучими гадами. Ну а что мне оставалось делать? Я – никто, точнее даже ничто, очутившееся на другом краю земли, и лишь юная жрица любви пригрела бездомного бродягу.
– Мы поедем к людям, которые поставляют мне девочек. Но имей в виду, – Вилкин поднял предостерегающий палец, – возиться с тобой просто из-за ностальгических чувств я не намерен. Как получишь дело, заплатишь мне пятьсот долларов. О’кей?
– Если они у меня будут! – усмехнулся я.
– Я тебя повезу не на биржу труда.
Вилкин вылил себе на голову бутылку ледяной содовой, вытер лицо платком, бросил его на стол.
Мы сели в «Ниссан», Артур резко рванул, наверное, хотел показать, что он тоже не хуже спецназа. По дороге он обращал мое внимание на вывески на русском языке: «Русские, добро пожаловать! У нас самые низкие цены», «Русская кухня», «Любые товары недорого!»
– Экспансия русских туристов! Скоро цены взлетят дико вверх! – Артур забрасывал меня своими наблюдениями. – В моем борделе можно будет надстроить второй этаж. Как там у вас – perestroika?
– Уже закончилась.
– Что ж так скоро?
– Перестраивать нечего, все сломали…
– Надо еще умудриться… Но ничего, построите снова… Знаешь, какое любимое слово было у Фридриха Второго? – «Ничего». Однажды в России в сильную метель он заблудился. А ямщик все время повторял ему: «Ничего, ничего!» Вот так вы и до сих пор спецы по «ничего»…
– А вы? – спросил я. Меня уже тошнило от его речей. – Неужто тайцем стали стопроцентным?
– Да ты что? Посмотри на мою рожу… Обиделся, что ли, за мамку-родину? Не обижайся. Надо, надо нашу лень вышибать… А в Россию я приеду. Как все устаканится – приеду, – пообещал он таким тоном, будто половина России на коленях умоляла его вернуться.
Наконец мы подъехали к неприметному офису на окраине города. На вывеске были одни таиландские крючки – и я, конечно, даже отдаленно не мог понять, что на ней написано.
Артур сказал, чтобы я ждал в фойе. Я нырнул в кресло, секретарь с глазами-щелочками, похожий на китайца, усиленно щелкал по клавиатуре компьютера. Мы оба усиленно не обращали внимания друг на друга. Он – потому что был сильно занят, а я – потому что мне он был по фигу. Меня больше волновало то, что сейчас происходило за серыми пластическими дверями с золотыми ручками. Через полчаса дверь открылась, выглянул Артур, мотнул головой.
Я вошел в просторный кабинет. За огромным белым столом сидел упитанный человек с кошачьими усиками, тоже похожий чертами на китайца, рядом в креслах сидели обритый наголо крепыш, по виду – таец, и еще один невзрачный человек, в котором слились азиатские и европейские черты.
Около минуты все четверо разглядывали меня, и особенно пристально – сэр Артур. Потом китаец что-то сказал, и Вилкин, тщательно подбирая слова, заговорил на тайском. Это меня потрясло. Я понял, что он перечисляет мои достоинства. «Сейчас будут заглядывать в рот и щупать мышцы», – понял я.
Но мне предложили сесть.
– Меня звать Лао, – сказал главный по-английски, затем представил крепыша и метиса: – Это – господин Хонг, а это – господин Райт…
– Володя, – просто назвал себя я.
– Господин Володя хочет заработать много денег, а потом улететь в Россию, не так ли?
Я согласился, чувствуя себя крайне неуютно в этом утонченно шикарном кабинете, сверкающем белизной.
– Но чтобы предложить вам дело, мы должны узнать вас, не так ли?
Я снова подтвердил его слова.
Наше общение напоминало беседу молодого наемника и сержанта-инструктора, а точнее, говорящего барана и зоотехника.
– Что вы можете мне предложить? – спросил я.
Господин Лао щедро заулыбался, вслед за ним осклабились остальные.
– Какой вы нетерпеливый, мы ведь даже не узнали, что вы умеете.
– Я бывший офицер войск специального назначения, – ответил я с отвращением. Все это напоминало кошмарный сон и одновременно пошлое кино, в котором нашего разведчика берут в плен и тут же начинают вербовать.
– И какие специальные операции вам приходилось выполнять, дорогой Володя?
– Я бы не хотел говорить на эту тему.
Лао рассмеялся, остальные запоздало поддержали.
– Мне не нужны ваши военные секреты, мне нужно знать, насколько вы подготовлены.
– Подготовлен для диверсионной работы в тылу противника.
– Но, как вы понимаете, диверсии мы не собираемся совершать, – любезно улыбнувшись, сообщил Лао.
Райт рассмеялся, но его смех завис в тишине.
Меня спросили, какую работу я более предпочитаю, – вербовать деревенских девчонок для борделей Запада или же бороться с контрабандистами.
Я, как наивный, выбрал второе, вспомнив свое пограничное прошлое…
– Тогда я вручаю вас в руки господина Хонга, – подвел итог разговору Лао. – Он проверит ваши способности. А пока подождите за дверью.