Строго говоря, мы могли рассказать об ОНАПТ ещё у здания училища Файга, ведь в 1924-м году в этом здании разместился техникум «Технологии зерна и муки» – одна из первых «реинкарнаций» Академии. Однако её официальная биография начинается в 1902-м году, когда – как обычно, ВПЕРВЫЕ в России – в Одессе открыта правительственная школа мукомолов (вообще мы уже можем переходить к аббревиатуре – «Впервые в России в Одессе» обозначать для экономии места как ВРО). Интересно, что открытие школы произошло благодаря специальному распоряжению министра финансов Сергея Юльевича Витте – выпускника Новороссийского университета. Более того, улица, на которой расположен и главный корпус университета, и главный корпус холодильного института, называлась с 21-го мая того же 1902-го и по 19-е июня 1909-го года улицей Витте[48]. Также забавно, что информацию об открытии в Одессе школы мукомолов «Правительственный вестник» поместил в своём выпуске 25-го октября 1902-го года:
«Освященіе и открытіе въ Одессе первой въ Россіи школы мукомоловъ состоялось 20-го текущаго октября. Зданіе для школы сооружено Г. Э. Вейнштейномъ. Въ день открытія отправлены были телеграммы Министру Финансовъ Графу Витте С. Ю., Товарищу Министра Финансовъ В. И. Ковалевскому, управляющему учебнымъ отдъломъ Министерства Финансовъ и председателю совета съезда мукомоловъ…»
Кто мог предсказать, что спустя ровно 15 лет – 25-го октября 1917-го года – в столице Российской империи будут совсем другие вести…
Председатель совета съезда мукомолов не pro forma среди адресатов. Дело в том, что ещё на первом съезде мукомолов в 1888-м году поднимался вопрос о профессиональной подготовке специалистов этого распространённого в России дела. Но только с появлением энергичного министра финансов и главного спонсора такое стало возможно. Точнее говоря, знание школы построено усилиями Григория Эммануиловича Вейнштейна ещё в 1894-м году – и целых 8 лет ушло на поиски источника финансирования её деятельности.
Одессу выбрали для этого учебного заведения не случайно. Через одесский порт шёл основной поток экспорта зерна и зерновой продукции Российской империи. Второй фактор – развитие пищевой промышленности: к концу XIX века на неё приходилось 32 % всех фабрик и заводов Одессы и 66 % продукции в стоимостном выражении. Не случайно и то, что Вейнштейн занимался строительством школы и возглавил её попечительский совет. Он был не только председателем химического отдела Русского технического общества и Одесского биржевого комитета, но и заместителем председателя совета съездов мукомолов, поскольку владел крупнейшим одесским мукомольным предприятием. Кстати, здание мельницы Вейнштейна (его построил не раз уже упомянутый нами архитектор Бернардацци), больше напоминающее замок, до сих пор – в целости и сохран-
ности – находится на территории комбината хлебопродуктов (вооружившись биноклем, мы могли бы рассмотреть его в самом начале экскурсии – с места выхода переулка Короленко на бульвар Жванецкого). А рядом на улице Черноморского Казачества расположено и здание, где размещалась школа мукомолов. Развитие своего детища Григорий Эммануилович наблюдал из Парижа, куда эмигрировал в 1919-м году и где руководил предприятиями Ротшильдов.
А развитие школы шло очень энергично. В мае 1909-го школа преобразована в училище с увеличением продолжительности обучения с трёх до четырех лет, 22-го июня[49] 1922-года училище преобразовано в техникум технологии зерна и муки. Вероятно, во избежание случайного созвучия в названии («техникум технологии…»), в 1928-м году техникум преобразован в Одесский политехникум технологии зерна и муки с тремя факультетами: механическим, технологическим и хлебопекарным. Уже на следующий год техникум реорганизуется в институт с тем же названием, и ему присваивается имя Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили). В институте уже пять факультетов: к имеющимся трём прибавляются комбикормовый и (неожиданно для того времени) инженерно-организаторский. Вероятно, это был аналог множества факультетов МВА, появившихся за последние 15 лет в наших ВУЗах. Правда, сейчас Magister of Business Administration считается тот, кто может выжать из вверенных ему ресурсов наибольшую прибыль сегодня – даже если завтра, когда он, размахивая красивыми отчётами, сбежит на новое место, на остатках прежнего предприятия придётся поднимать траурное знамя банкротства. Да и вообще нынче эффективным менеджером именуют способного разломать цельное налаженное дело на кусочки достаточно малые, чтобы хоть один из них уместился в его голове. В советское – в том числе и наше – время организация производства была нацелена не на бухгалтерскую сиюсекундную прибыль, а на формирование длинных – и поэтому высокопроизводительных благодаря разделению труда – технологических цепочек и согласование всех их звеньев, дабы каждое из них давало наибольший возможный в сложившихся условиях результат. Конечно, по шутке недавних времён, с бухгалтерской точки зрения доход даёт только отдел сбыта, а все остальные звенья производства убыточны. Потому и нужны для организации работы инженеры, а бухгалтеры должны лишь фиксировать результаты их успешных действий.
В 1931-м – году рождения нашего отца – создаётся, как сейчас модно выражаться, образовательный кластер – Одесский механико-технологический учебно-производственный комбинат, готовящий техников и инженеров для мукомольной, комбикормовой, крупяной промышленности и элеваторного хозяйства. Среди специальностей – технологи, механики, химики, электрики, теплотехники (зачаток будущих теплофизиков). В состав могучего комбината входили: институт с дневной, вечерней и заочной формами обучения; рабфак и техникум с дневной и вечерней формами обучения; подготовительные курсы; курсы повышения квалификации технических работников Главмуки, Главкрупы и Заготзерна наркомата заготовок СССР (не можем не перечислить эти замечательные советские сокращения в названии Главных контор или «Главков»). К этому времени институт включает факультеты: комбикормовый, механический, теплотехнический, технологический, экономический, электротехнический.
В 1930-м году на улице Свердлова (ныне – снова – Канатной) начинают строить громадный комплекс, где расположена и современная академия. Строительство этого комплекса, включавшего учебный и лабораторный корпуса и общежитие на 800 человек, закончилось за год до Великой Отечественной войны.
За 1930–1940-й годы прошли ещё две реорганизации. В 1935-м году институт выделился из кластера, «потеряв» три факультета: тепло– и электротехнический, что до некоторой степени логично, и – почему-то – комбикормовый. В 1939-м году институт получает новое название – Одесский институт инженеров мукомольной промышленности и элеваторного хозяйства – и теряет ещё один факультет. Теперь в его составе только механический и технологический факультеты, но мощная учебно-производственная база, 17 кафедр, аспирантура и Совет по защите диссертаций. Срок обучения – классические советские 5 лет.
В годы Великой Отечественной войны институт продолжал подготовку специалистов в Ташкенте. Возвращение в родную Одессу омрачено не только гибелью на войне многих преподавателей, студентов и сотрудников, но и практически полным разрушением зданий института. Тем не менее, через 15 дней после освобождения города первые студенты, вернувшиеся из эвакуации, возобновили учёбу. Вот какими невероятными темпами восстанавливалась страна! Уже через год контингент студентов достигает 75 % довоенного. Ещё через год – в 1946-м – институт переходит из ведения Министерства заготовок СССР в «привычное» министерство высшего образования УССР. В 1950/1951-м учебном году снова открывается инженерно-экономический факультет и возобновляется приём в аспирантуру, в 1961-м институту присваивается имя Михаила Васильевича Ломоносова. В 1960-е годы институт непрерывно растёт и развивается, в нём появляется наш родной теплофизический факультет, а число студентов достигает к концу десятилетия 4000 человек.
Дальнейшие вехи в истории института:
• в 1970-м году переименован в Одесский технологический институт пищевой промышленности им. М. В. Ломоносова; как мы уже упоминали, к этому времени в него переведены все пищевые специальности из нашего холодильного института;
• в апреле 1994-го года реорганизован в Одесскую государственную академию пищевых технологий;
• в октябре 2002-го года указом президента Украины получает статус «Национального».
Этот ВУЗ – родственный нам не только потому, что наш родной институт «влился» в пищевую академию. В сентябре 1964-го года в нём защитил свою первую – кандидатскую – диссертацию наш отец. В его родном «Водном» институте в том году защищались три ученика видного учёного, основателя одесской теплофизической школы Якова Захаровича Казавчинского. Поэтому отец – тоже ученик профессора Казавчинского – защищал диссертацию в Ломоносовском институте, где к этому времени существовал теплофизический факультет и работала соответствующая кафедра.
Советы по защитам присуждают учёные степени в соответствии с кодами специальностей. Для отца возможность защиты в «Ломоносовском» определялась не только наличием там теплофизического факультета, но и тем, что совет по защите мог принимать работы по свойствам веществ.
Несколько сложнее – с работами, выполненными на «стыке» наук. Так, у Владимира работа получалась по специальностям 5.14.05 – теоретические основы теплотехники и 01.04.14 – теплофизика и молекулярная физика. Для защиты ввели в совет двух приглашённых специалистов по специальности 01.04.14 (одного, кстати, из Ломоносовского института) и так вышли из положения. По ритуалу присутствие приглашённых членов совета было обязательным, в то время как оппонент либо научный руководитель могли не присутствовать, оставив письменный отзыв. Кстати (или некстати), сейчас в Украине для кандидатских диссертаций разрешена только одна специальность.
Вообще, в защите диссертации – кандидатской и, особенно, докторской – очень много ритуального. Как и в других областях, ритуалы совершенствовались по мере того, как само действо охватывало всё более широкий круг участников. До конца 1960-х годов, когда защиты диссертаций были нечасты, авторефераты печатались в типографии, научный руководитель гордо выносился на титульный лист, но не было информации об оппонентах. Более того, до 1960-го года не указывалось даже, где будет публичная защита диссертации, и не предлагалось направлять отзывы на неё в Совет по защите. Достаточно узкий круг посвящённых и так всё знал. Перелом происходит на 51-м году Советской власти: рефераты, начиная с 1968-го года, печатаются на ротапринте института, научный руководитель «уходит» с титульного листа на вторую страницу, но там же появляются сведения об оппонентах и о дате защиты, а также просьба об отзывах.
Эта просьба – простейший способ защиты от доказанной примерно в те же годы теоремы о вырождении кооптирующейся элиты. Не вдаваясь в мелкие технические подробности, изложим её простейшим возможным для нас образом. Пусть существует популяция – множество личностей, отличающихся значением какого-то интересующего нас показателя. Отберём из неё лучших по этому показателю – элиту – и предоставим им право самостоятельно избирать – кооптировать – из популяции новых членов взамен выбывших. При достаточно простых и естественных правилах избрания оказывается: довольно скоро элита оказывается по среднему значению этого показателя хуже остальной популяции, и по мере дальнейшего развития ухудшение нарастает.
Бороться с вырождением элиты можно, только препятствуя кооптации – выбирая пополнение на основе независимых внешних оценок. Простейший способ оценки – отзывы независимых экспертов, не включённых в элиту и не имеющих возможности в неё попасть (а потому не заинтересованных в подтасовке своих оценок). Но лучший критерий истины – практика. Надёжнейшая оценка и уже сформированной элиты, и кандидатов в неё – результаты их деятельности. В позднесоветское время разрушен (по многим утверждениям – целенаправленно) механизм производственного применения результатов научных исследований. Отсюда и возможность защиты диссертаций, безупречных по форме, но пустых по содержанию. В первые постсоветские годы производство по всей стране (в том числе и на Украине) стремительно разрушалось, и практическое применение идей, защищаемых в формате диссертации, вовсе перестало интересовать даже самих учёных. Нынче значительную часть обладателей учёных степеней составляют те, чьи труды в лучшем случае сочинены зависимыми от них работоспособными деятелями, а в худшем просто написаны профессиональными сочинителями по готовым шаблонам. Даже добросовестность воспитанников старой – неразрывно связанной с производством – научной школы не может в полной мере противостоять давлению денег, желающих прикрыться красивыми науч ными титулами. Полагаем, до возрождения полноценного самодостаточного взаимосвязанного производства никакие – сколь угодно жёсткие – формальные критерии не смогут предотвратить вырождение научной элиты согласно теореме о кооптации.
Продолжая отвлекаться от экскурсии, заметим: изучение авторефератов даёт обильную пищу для размышлений. Заметны некоторые национальные особенности: так, на бакинском автореферате обозначено «бесплатно», чтобы предприимчивые друзья соискателя не начали авторефератом торговать. Рефераты институтов Академии наук СССР по оформлению максимально отличаются от авторефератов диссертаций других заведений. В Российской Федерации до сих пор, кроме оппонентов, у диссертанта должна быть и «ведущая организация» – фактически «коллективный оппонент», дающий свой отзыв. На Украине этого с недавних пор нет. Но, главное, если оценивать научную работу по автореферату, то уже после просмотра двух – трёх десятков решительно не понимаешь: почему живёшь не в самой прекрасной и передовой с точки зрения науки и техники стране. Ведь каждая диссертационная работа (мы говорим о технических науках) решила актуальную научно-техническую проблему, результаты работы внедрены со значительным экономическим эффектом, а соискатели докторской степени вообще все до единого открыли и разработали «новое научное направление» либо «решили важную народнохозяйственную задачу».
Короче говоря, кроме научной работы, соискатель должен проявить определённые организаторские и технические навыки (и даже некоторую предприимчивость), что до некоторой степени логично. Частично эту работу делает также научный руководитель. Поэтому получается: чем меньше вес научного руководителя в академических кругах, тем – при прочих равных условиях – сильнее должна быть кандидатская диссертация[50]. Всё это давало основания герою фильма «Прохиндиада» в прекрасном исполнении Александра Калягина говорить самому себе:
– Рассеянный профессор, рассеянный профессор… Рассеянный человек профессором не станет.
Исследования, проведенные отцом при подготовке кандидатской диссертации, легли в основу монографии А. А. Вассермана, Я. З. Казавчинского и В. А. Рабиновича «Теплофизические свойства воздуха и его компонентов», вышедшей в 1966-м году в издательстве «Наука». В 1968-м году в Издательстве стандартов вышла книга отца и В. А. Рабиновича «Теплофизические свойства жидкого воздуха и его компонентов». Эти монографии – одни из первых по данной тематике в мировой научной литературе, В течение многих лет они оставались главными источниками справочных данных для многих отраслей техники, в том числе для техники низких температур. Свидетелем этого в 1980-м году стал Владимир. Он проходил практику в отделе НИИ при заводе «Кислородмаш». В отделе конструировали воздухоразделительные установки, и монографии нашего отца были, без преувеличения, настольными книгами. Множительная техника была ещё не распространена, и таблицы из книги переписывали вручную. Также книги передавались по отделу, занимавшему большое помещение площадью метров 80, разгороженное чертёжными досками. Поэтому конструкторы громко перекрикивались:
– Дайте мне чёрного Вассермана!
– Кто забрал серого Вассермана?
Речь шла, естественно, о цветах обложки книг. Не скажем, что Владимиру это было неприятно.
Чтобы закончить «диссертационную» тему, расскажем: в 1980-м году уже в Москве в «Мекке» теплофизиков – Институте высоких температур Академии наук СССР – наш отец защитил докторскую диссертацию. Определённые ритуалы были и в этом случае.
Во-первых, при тайном голосовании по предшествующей диссертации соискателя неожиданно «завалили». Обычно совет по защитам просто не принимает работы, по которым возможен негативный исход. После случившегося «форс-мажора» тот же совет открытым голосованием не утвердил предыдущее собственное решение (есть, как мы понимаем, разница в результатах тайного и открытого голосования по одному и тому же вопросу). В результате заседание совета не было закрыто и считалось продолженным несколько месяцев, пока вопрос о диссертации не решился положительно. Поэтому приём к защите диссертации отца был отложен на это время.
Во-вторых, в это же время ушёл с поста председателя Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ) академик Владимир Алексеевич Кириллин. Вообще все теплофизики СССР ужасно гордились, что главный государственный научный пост занимает теплофизик. Академик Кириллин возглавлял ГКНТ с момента его организации в октябре 1965-го. В январе 1980-го он добровольно ушёл с этого поста (большая редкость в эпоху позднего Брежнева) и стал больше внимания уделять возглавляемому им же Совету по защите. Докторская диссертации отца называлась «Методы аналитического описания и расчёта теплофизических свойств газов и жидкостей с помощью ЭЦВМ и применение их для технически важных веществ» (молодому поколению напомним: ЭЦВМ – электронная цифровая вычислительная машина; так пышно называли тогда ещё непривычную технику, по мере распространения названную «компьютер», то есть «вычислитель»). Увидев слово «ЭЦВМ» в названии, Кириллин потребовал, чтобы в совет были приглашены два математика. Один из математиков – как условие своего прихода на защиту – потребовал доложить диссертацию на семинаре его кафедры прикладной математики в Московском энергетическом институте. И то, и другое было выполнено, и защита состоялась…