Сюй Фу с интересом наблюдал за происходящим. Не каждый день увидишь подобное колдовство.
– Нет такой горы на этой планете, – огорченно выдохнул парень, опуская руки. Прозрачная стена с дисками схлопнулась в светящуюся точку и исчезла. – То есть в Поднебесной, – поправился он. – О ней многие говорят в легендах, но не одно племя, живущее подле гор, не называет так эти горы.
Странно, но Сюй Фу как-то сразу поверил небесному страннику.
Бывает такое, когда не головой, а сердцем понимаешь – правда.
Все так и есть.
Сон императора оказался всего лишь сном.
А эликсир бессмертия – приснившейся ему сказкой. Как и легенда о том, что императоры способны видеть вещие сны…
– А что вы хотели найти на той горе? – поинтересовался парень, видя огорчение мудреца, которое тому не удалось скрыть.
– Эликсир бессмертия… – чисто машинально ответил Сюй Фу, погруженный в свои думы.
– Для себя? – быстро спросил небесный странник.
– Нет, – покачал головой Сюй Фу. – Для Цинь Ши-хуан-ди, повелителя Срединного царства.
– То есть он послал вас неизвестно куда, а вы не посмели отказаться?
– Не счел нужным, – усмехнулся Сюй Фу. – У каждого достойного человека на земле должен быть Путь, достойный его.
– Хороший ответ, – кивнул небесный странник. – И, как достойный человек, вы только что нашли свою гору Пэнлай. Только уверены ли вы, что вам нужно то, что вы ищете?
– Конечный результат Пути нужен не мне, – напомнил Сюй Фу. – А лично для меня больше важен сам Путь.
– Это хороший Путь, если на нем вы совершаете такие поступки, как сегодня, – сказал небесный странник. – Что ж, вот моя благодарность.
Перед мысленным взором Сюй Фу нарисовалась формула изготовления снадобья. Коренья, знакомые травы, пережженные моллюски, жидкость, добытая из пауков, пепел от сожженных раковин…
– Так просто? – удивился мудрец.
– Ничего сложного, – пожал плечами парень в серебряном костюме. – Таким образом эликсир можно изготовить из ингредиентов вашего мира. Только учтите – раз в год со всего тела бессмертного полностью сползает кожа. Которая потом восстанавливается около ста ваших дней. Это очень больно.
– Многие люди согласятся платить такую цену, – кивнул Сюй Фу. – Но думаю, что это не всё.
– Не всё, – согласился небесный странник. – Природу не обмануть. Со временем бессмертного одолевает безумие, которого он не замечает.
– Владыки часто не замечают своего безумия, – заметил Сюй Фу. – Думаю, что император согласится и на это.
– А так ли нужен вам этот император?
– Что? – не понял мудрец.
– Зачем вам вновь проделывать столь долгий путь обратно? Вы нашли то, что искали, по пути совершив много добрых дел. Я хочу предложить вам полететь со мной. Мой народ ценит великих людей. Взгляните.
Он вновь коснулся рукава своего костюма.
И вновь между ним и мудрецом выросла стена. Но на этот раз она была непрозрачной.
На висящей в воздухе стене был нарисован город, который могли построить только боги. Высокие, величественные здания вонзали верхушки в небо, поражая своей неземной красотой. Сюй Фу пригляделся – и не поверил своим глазам.
Город не был нарисованным. Картина была живой!
Между зданиями по нереально гладким дорогам сновали маленькие овальные повозки, из которых выходили и спешили по своим делам крошечные люди. Повозки побольше летали над зданиями, словно стрекозы. Сюй Фу уже знал, что внутри этих стрекоз тоже были люди, создавшие этот удивительный мир.
Мудрец нашел в себе силы оторваться от картины и покачать головой.
– Я должен вернуться, – сказал он. – Срединное царство – моя родина…
Парень нехорошо усмехнулся.
– Что ж, взгляните, во что превратилась ваша родина за то время, пока вас не было дома.
…Картина на стене сменилась. И Сюй Фу не сразу понял, что видит с детства знакомые места.
Которые теперь при всем желании было трудно узнать.
Степь перегородила стена, тянущаяся на многие сотни ли от горизонта до горизонта. На ней, словно муравьи, копошились люди. Сотни, тысячи людей, занятых грандиозным строительством. На мощных башнях стояли на удивление низкорослые наблюдатели, напряженно вглядывающиеся в даль – не появится ли вдали облако пыли, поднятой табунами кочевников, терзающих своими набегами границы Империи?
Картина приблизилась, словно мудрец смог подобно птице подлететь поближе и рассмотреть происходящее.
Первое, что бросилось ему в глаза, – это то, что у наблюдателей на башнях не было ног. Широкие в плечах тела бывалых ветеранов стояли на коротких обрубках, наспех обмотанных тряпками. На некоторых тряпках были видны следы недавно засохшей крови. А в глазах многих закаленных в битвах воинов прозрачными льдинками застыли невыплаканные слезы – и вряд ли это были слезы, которые появляются от долгого и напряженного наблюдения за враждебным горизонтом.
– Но как же… – растерянно произнес Сюй Фу. – Как же такое может быть? Это только в варварских племенах отрубают ноги наблюдателям для того, чтобы они не могли сбежать со своих постов при атаках врага! Но даже варвары совершают такое не с воинами, а лишь с беглыми заключенными, преступившими закон! Как такое могло случиться в просвещенной Империи Цинь?
– Смотрите дальше, – хмуро бросил небесный странник.
Картина сместилась к подножию недостроенной стены, где люди совершали странное.
В котлован, выкопанный для фундамента новой башни, спускали людей, одетых в жалкие лоскуты развалившейся от старости одежды. Впрочем, как заметил Сюй Фу, в подобные лохмотья были одеты почти все строители Великой стены.
По краям котлована стояли воины в боевых доспехах, держа наготове луки, снаряженные стрелами.
В дно огромной ямы уже были вбиты толстые каменные сваи. Четверо дюжих надсмотрщиков, также спустившись в котлован, выдернули из кучи жмущихся друг к другу людей двоих несчастных и, сноровисто обняв их руками каменный столб, намертво связали запястья. Придирчиво осмотрев свою работу, надсмотрщики двинулись к соседнему столбу, по пути выхватив из толпы еще пару человек.
– Что они делают? – спросил потрясенный Сюй Фу.
– Император Ши хуан-ди увидел сон, согласно которому Великая стена будет стоять вечно, если ее основание будут поддерживать подданные его Империи, – хмуро ответил небесный странник.
Тем временем надсмотрщики закончили свою работу и вылезли из котлована. Один из них подал знак – и к краю гигантской ямы, скрипя колесами, двинулись деревянные машины, служащие для опускания вниз отесанных каменных плит, в изобилии сложенных неподалеку.
Сюй Фу отвернулся.
– Вы не можете помочь этим несчастным? – глухо спросил он.
Небесный странник покачал головой.
– Мы не имеем права вмешиваться в историческое развитие народов. Мы можем только наблюдать.
– Я понял тебя, небесный путник, – сказал Сюй Фу. – И я не вернусь домой. Но и в твоем сказочном городе мне делать нечего. Пожалуй, я поселюсь здесь, у подножия этой прекрасной горы. Возможно, тут мне удастся забыть о том, что я только что увидел. А заодно и о твоем ужасном подарке.
Сюй Фу повернулся и направился к горе. К последней горе его завершившегося Пути.
– Я так и не смог отблагодарить тебя, святой, за то, что ты для меня сделал, – на своем языке прошептал вслед ему небесный странник. – Вместо этого я лишил тебя родины, лишил Пути, отнял мечту…
Но все-таки ты не останешься без подарка. Ты обретешь рецепт Истинного бессмертия. Надеюсь, Высшие отцы простят меня…
Последний мысленный посыл Сюй Фу ощутил уже пройдя половину ли. Но не обратил на него внимания. Все его существо поглотило созерцание величественной горы, освещенной лучами заходящего солнца. Казалось, будто снежную шапку на вершине пика внезапно охватил небесный огонь. И эта прекрасная и величественная картина внезапно наполнила все существо мудреца таким восторгом, по сравнению с которым вся его прошлая жизнь показалась бесцельным странствием одинокого путника, сбившегося с истинного Пути…
* * *Спины он не чувствовал. И, наверно, это было к лучшему.
Он помнил, как молнии били в спину, а он старался свернуться клубком, пытаясь сберечь лицо и живот. И последнее, что отложилось у него в мозгу, была не адская боль, а резкий запах паленого мяса.
Ладони и икры чувствовали твердую деревянную поверхность. А запястья, щиколотки и шея – цепкую хватку металлических обручей. От обруча, стягивающего шею, пахло старой ржавчиной. А еще горело предплечье левой руки. Виктор скосил глаза и попытался сфокусировать взгляд. Со второй попытки у него это получилось.
Он лежал голый по пояс на грубых деревянных нарах. Видимых повреждений на груди и животе не наблюдалось, а вот на левой руке имелся неслабый ожог, но не от молнии, выпущенной полицейским автозаком. Внутренняя сторона предплечья была изуродована рядом почерневших, покрытых коркой цифр.
«8912422».
Под цифрами имелись полоски разной толщины, напоминающие штрих-код. Ожог был покрыт каким-то прозрачным гелем, словно клеймо заламинировали для сохранности.
Свет убогой лампочки под потолком раздражал, и Виктор закрыл глаза.
«Итак, подведем итоги. Ты в концлагере, в самом что ни на есть настоящем. Который охраняют и люди, и биороботы, умеющие очень точно кидать гранаты и, незаметно подкравшись, стрелять из молниеметов. К тому же, несмотря ни на что, пространство замкнутое, и, если даже удастся вырваться из камеры и из лагеря, все равно рано или поздно найдут. И смыться не получится. Если учителя в школе не врали, вокруг Антарктиды очень много холодной воды, в которой умеют жить только пингвины, тюлени да киты. И хотя насчет бессмертных ниндзя там ничего не сказано, плыть до ближайшего материка все равно несколько далековато, вечной жизни может не хватить».
Виктор осторожно пошевелил конечностями. Конечности слушались. А вот спина вызывала беспокойство отсутствием ощущений.
Вытащить руки-ноги из железных захватов оказалось несложно благодаря подготовке в японской Школе синоби. С шеей дело обстояло несколько хуже – надо было разрывать железный ошейник. Но, в принципе, сконцентрировавшись, наверное, можно справиться и с этим. Вопрос был в другом – что делать дальше?
Виктор попытался «прозвонить» тело, как учил его в свое время сихан.
Бесполезно.
Участок от затылка до пятой точки не ощущался ни на каком уровне – ни на физическом, ни на ментальном, словно он отсутствовал в принципе. И это было более чем странно. Ведь на чем-то же он лежал!
Само собой пришло в голову мудрое изречение – если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно можно увидеть проплывающий мимо труп твоего врага. Иными словами, жди – и чего-нибудь да дождешься. Философия не на каждый день, но, когда наличие или отсутствие весьма важной части тела под большим вопросом, лучшего плана действий трудно придумать.
Ждать пришлось недолго.
Сбоку послышался лязг замка, скрип несмазанных петель и легкие, почти неслышные звуки, которые издает женская нога, касающаяся каменного пола.
– Стоять у двери, никого не впускать, – твердо прозвучал знакомый мелодичный голос. Удивляясь сам себе, Виктор почувствовал, как сильнее забилось его сердце, добросовестно тренированное старым японским мастером.
– После того как я выйду отсюда, ты забудешь о том, что в камеру кто-то входил.
– Есть, штандартенфюрер! – проревел другой голос, от которого покачнулась на проводе лампочка под потолком. Мощный щелчок каблуками подкованных сапог и уверенный грохот ключа в замке лучше всяких слов подтвердили, что приказание будет выполнено в точности.
А потом в поле зрения Виктора появилась она…
На этот раз на ней не было эсэсовской униформы. Лишь шелковый балахон цвета ночи облегал ее фигуру. Лицо девушки скрывал объемистый капюшон, но Виктору не нужно было видеть лица для того, чтобы узнать ее. Присутствие могучей, бьющей через край силы не скрыть никакими балахонами.
Виктор каждой клеточкой своего тела почувствовал этот упругий вал неодолимой мощи, исходящей от черной фигуры.
– Привет, валькирия, – прохрипел он. – Какими судьбами занесло тебя в мою скромную обитель?
Тонкие, но сильные пальцы отбросили назад капюшон. Золотые локоны, на этот раз ничем не стесненные, рассыпались по плечам.
– Здравствуй, мурёку-синоби, – сказала девушка, слегка усмехнувшись уголком рта. – Твой немецкий так же неважен, как и твоя неуклюжая попытка быть галантным. Ты больше похож на воина, чем на аристократа.
– Ну да, воину положено быть тупым как валенок, – проворчал Виктор. Хотя, пожалуй, эсэсовка была в чем-то права. Для того чтобы клеить красивых полковников женского пола, надо не демонстрировать светские манеры, а хотя бы для начала избавиться от кандалов.
– Это несложно, – сказала девушка, словно отвечая на его мысли.
Она слегка присела и запустила руку под лежак, на котором был растянут Виктор. Щелчок – и оковы разомкнулись.
– А не боишься? – спросил Виктор, приподнимаясь на своем ложе и растирая запястья.
– Тебя? – вновь усмехнулась эсэсовка. – Нет, не боюсь. И ты сам понимаешь почему.
– Понимаю, – после секундного раздумья произнес Виктор.
А ведь права девчонка. Такой и пистолет не нужен. И даже энергетические жгуты выращивать не потребуется. Просто немного перенаправит поток силы, свободно льющейся на нее сверху из космоса через толщу камня и льда – и звездец. Захочет – загипнотизирует, как того амбала, что у двери стоит, а захочет – просто по стене размажет.
Столб этой слабо светящейся силы Виктор видел отчетливо. Невидимая для простых смертных энергия бурлила вокруг девушки, словно заключая ее в кокон из упругих спиралей.
«Откуда у тебя этот дар?» – мысленно спросил Виктор, проверяя догадку. И тут же получил ответ.
«От предков. Мои родители – прямые потомки ариев».
И ощутил исходящую от нее волну неудовольствия.
– Но лучше давай поговорим как люди, – сказала она. – Ты же пока что ощущаешь себя человеком?
– Пока да, – согласился Виктор. – За исключением спины.
– Мне это удается реже, – с сожалением произнесла девушка. – Отчасти поэтому я здесь.
– Тебе поговорить не с кем? – хмыкнул Виктор. – Тут же полная Антарктида фашистов, общайся – не хочу…
– Людей, – уточнила эсэсовка. – С равными себе здесь намного хуже.
– Это я-то равный? – изумился Виктор. – Вот это сильно! А у вас здесь равным себе принято присваивать идентификационные номера?
Скользнув взглядом по ожогу на руке Виктора, эсэсовка дернула плечом.
– Не я устанавливала правила в концлагере. К тому же я здесь не для того, чтобы восполнять дефицит общения.
– А для чего?
Вместо ответа девушка подняла руку и дернула завязки балахона.
Шелк стек с нее, словно вода с мраморной статуи.
Под балахоном на ней не было ничего.
– Мне нужен ребенок, – просто и немного жалобно сказала она. – Ты мне поможешь?
Виктор зажмурился.
Мыслей не было.
Был вполне понятный шок.
И сумбур в голове, состоящий из восклицаний типа «Ни фига себе!», «Так не бывает!», «Ну, дела!» и так далее. Но озвучить какое-либо из них Виктор не решался, боясь спугнуть картину нереальной, божественной красоты, застывшей посреди холодной камеры.
Озвучилось другое. И, как всегда, не к месту.
– А как же любовь?
«Нет, ну какой черт меня всегда дергает за язык в такие моменты?»
Она остановилась, прервав шаг к нему, словно на ее пути выросла невидимая стена.
– Ты говоришь – любовь… – медленно сказала она. – Но это не просто слово. Любовь – это огонь изнутри. Чувство, которое дано испытать далеко не каждому. Сейчас же мы просто понравились друг другу… надеюсь.
Виктор молчал, не зная, что сказать. Слов не было.
– Я тебе не нравлюсь? – спросила она. Ее голос дрогнул. – Извини…
Она присела, подхватила свой балахон. И даже почти успела его надеть…
Так и не решив, что сказать, Виктор бросился к ней, обнял, прижал к себе, словно боясь поверить в то, что все это происходит на самом деле…
Ее тело было теплым, почти горячим. А еще от ее волос шел слабый, едва уловимый запах. Давно забытый, оставшийся в далеком детстве, которое сейчас казалось сном, приснившимся кому-то другому. Он так и не вспомнил, откуда ему знаком этот аромат. Да и не до воспоминаний сейчас было…
Жар ее тела передался Виктору. И он растворился в этом огне, ласкающем его бурно и страстно…
Потом они лежали рядом на жестких деревянных нарах, не замечая их жесткости. И когда сладкий туман, колыхавшийся в его мозгу, немного рассеялся, он задал лишь один вопрос:
– Почему я?
Уголок ее рта дернулся в подобии улыбки.
– Потому что мне скоро двадцать пять, а я так и не остановила свой выбор ни на ком из тех мужчин, которые выбрали меня.
– Наверно, их было много.
«Неужели ревную? – мысленно удивился Виктор сам себе. – Вот тебе и раз! Похоже, я влюбился в антарктическую эсэсовку! Н-да, Аэлита отдыхает…»
– Достаточно, – с ноткой раздражения в голосе ответила она.
– И почему все-таки я?
Он чувствовал, что стоит остановиться, но ничего не мог с собой поделать.
Но она ответила:
– Потому что в нашем обществе реализована модель покойного Генриха Гиммлера. Привлекательная голубоглазая блондинка из хорошей семьи со всеми признаками принадлежности к арийской расе должна закончить «Женскую академию мудрости и культуры». После выпускных экзаменов, когда ей присваивается звание Hohe Frauen – «Избранная женщина», она должна вступить в брак с равным ей по крови и родить от него как минимум одного ребенка.