— Я бы тебя подкинул, но опаздываю. — Он демонстративно посмотрел на часы и развел руками. — Но ты иди прямо и никуда не сворачивай — и через двадцать минут будешь на месте. Кстати, а тебя-то сюда как занесло? — с явным опозданием поинтересовался он.
— Долго рассказывать, — отмахнулась я и зашагала по мягкой лесной дороге между вековыми деревьями.
Мне не впервой гулять по лесу, но то, что я увидела, пройдя несколько десятков метров, произвело на меня сильное впечатление.
Проживая в больших городах, мы забываем о том, что большая часть планеты до сих пор пребывает в диком состоянии, и вспоминаем об этом только тогда, когда природа восстает против человека.
И только в таких вот местах чувствуем, что планета существовала задолго до нас и, вероятно, будет существовать после того, как мы друг друга уничтожим. И живет она своей, не зависящей от нас жизнью, надежно храня свои секреты и загадки.
Где-то высоко в небе еще ярко светило солнце, но здесь господствовал полумрак.
Вокруг меня шевелились, производили шорохи тысячи невидимых существ, со всех сторон доносились незнакомые запахи, заставляющие позабыть о цивилизации и вновь ощутить себя беззащитной и одинокой в таинственном, полном опасностей мире.
Легко быть скептиком, не покидая шумных городов, деля досуг между компьютером и телевизором. Мы даже волшебные сказки умудряемся снимать в убогих бутафорских интерьерах.
Может быть, кинорежиссеры просто боятся встретиться с настоящими чудесами? Иначе непонятно, почему они не используют такое богатство, предпочитая реальным деревьям суррогаты из папье-маше.
Честно признаюсь, что вздохнула с облегчением, когда через некоторое время увидела впереди себя какие-то хозяйственные постройки и услышала лай собаки.
Это был тот самый поселок, в котором я надеялась встретиться с очередной жертвой чудовища, хотя жертвой назвать его язык не поворачивался.
Это был мужчина средних лет и богатырской комплекции, о нем мне стало известно из тех материалов, что я получила на почте.
Там были указаны не только его адрес, имя и фамилия, но даже то, что он работает на стройке прорабом и не злоупотребляет алкоголем.
Но не это было самое интересное. Важнее было то, что он совершенно не пострадал, хотя и повстречался с «оборотнем» нос к носу.
Владимир Егорович был человек обстоятельный, и я представилась ему сотрудником милиции, достала блокнот и собиралась провести дознание по всей форме.
Меня интересовали его показания больше других, так как он, судя по всему, был мужчина героический, а следовательно, мог сообщить мне какие-то детали, ускользнувшие от остальных по причине того страха, который они испытывали перед чудовищем.
Рассказывая о своих приключениях, Владимир Егорович даже посмеивался, хотя улыбка у него получалась натянутая.
Не буду пересказывать наш разговор подробно, потому что ничего принципиально нового я из него не узнала. Единственное отличие состояло в том, что его «оборотень» носил штаны.
Владимир Егорович не верил ни в бога ни в черта и ко всем слухам о мистической природе встреченного им существа относился скептически и называл их бабьей болтовней.
— Обыкновенный бандюга, я на Севере и не таких встречал, — уверенно заявил он, когда я задала ему несколько странных для милиции вопросов.
Он прекрасно знал окрестности и точно указал мне место встречи с «бандюгой» на моей бумажке.
— Это кто же вам накорябал? — усмехнулся он при виде моего «документа».
— Одна из жертв, — сурово ответила я тоном старшины милиции, и улыбка исчезла с его лица.
— Давно пора навести порядок, — авторитетно заявил он, когда я стала прощаться. — А вы на машине или как?
— Или как… — вздохнула я и сослалась на тяжелые времена, заставлявшие сотрудников милиции экономить на бензине.
— Дожили… — проворчал он. — Через полчасика я еду по делам, так что подкину до автобусной остановки.
Он был нормальным мужиком, но что-то меня в нем раздражало. Может быть, его улыбка?
Но дожидаться попутки на шоссе мне совершенно не хотелось, да и пешком я сегодня уже находилась, поэтому я охотно приняла его приглашение.
Мы договорились, что встретимся на околице, и Владимир Егорович бодрым шагом отправился в гараж.
Чтобы скоротать время, я отправилась в магазин и купила там пачку печенья и бутылку газировки. Прогулка по лесу пошла на пользу моему аппетиту, а до дома было еще далеко.
После этого я уселась на ближайшую лавочку и стала приводить в порядок свои бумажки, прежде всего — карту.
Теперь на ней значились три места действия, не считая того места на дороге, что показал мне водитель грузовика.
Достоверность последнего вызывала у меня сильные сомнения, и я не стала отмечать его на карте.
Но даже по имеющимся в моем распоряжении трем точкам я имела возможность начертить неправильный треугольник, внутри которого, по моим расчетам, должно было находиться логово «зверя».
За этим занятием меня и застал странный человечек с всклокоченной бородкой. От него попахивало сивухой, и я собиралась послать его подальше. Но первая же его фраза заставила меня отказаться от этого намерения.
— Оборотнями интересуетесь? — спросил он меня.
— Откуда вам это известно? — удивилась я.
— Деревня… — снисходительно скривился он и не стал вдаваться в подробности.
— Извините, а с кем имею честь… — неожиданно высокопарно начала я, но меня перебили:
— Потапов Сергей Анатольевич, — представился мужичок. — Бывший преподаватель местной школы, — добавил он смущенно и поправил очки в старомодной оправе на толстом с розовыми прожилками носу. — Школу за ненадобностью закрыли, а меня оставили при ней кем-то вроде сторожа. Так что времени для размышлений у меня теперь с избытком.
Я никак не ожидала, что мой новый знакомый окажется представителем местной интеллигенции, и, вероятно, не смогла скрыть своего удивления.
Это нисколько не обидело Сергея Анатольевича. Напротив — позабавило.
— А вы меня, извиняюсь, за кого приняли? — лукаво поинтересовался он. — Не трудитесь отвечать — я догадываюсь.
Теперь я уже по-настоящему смутилась, и это окончательно развеселило моего собеседника:
— Боже мой, покраснела. Значит, я действительно выгляжу не ахти.
Я попыталась было оправдаться, но Потапов добродушно махнул рукой:
— Да ладно вам. Что я — красна девица, что ли? К тому же не буду скрывать — выпиваю я систематически. И по своим доходам — напитки не самые благородные.
Все это прозвучало настолько искренне, что мое смущение тут же исчезло, сменившись любопытством.
— А что же вы преподавали, если не секрет? — спросила я, чтобы не попасть впросак еще раз.
— Видите ли, школа у нас в самые лучшие времена была крохотная, и учителей, кроме меня, здесь отродясь не было. Поэтому я учил детей всему — от чистописания до тригонометрии. Вот только пение не преподавал… Извините, медведь на ухо наступил.
— Потрясающе.
— Но я подошел к вам не для того, чтобы поведать о своей многострадальной жизни. Насколько я понимаю, вас в наши края привели трагические события последних месяцев?
— Совершенно верно.
— В таком случае — надеюсь оказаться вам полезным.
Это уже было совсем любопытно, и я предложила ему присесть.
— Я бы рискнул вас пригласить в свою холостяцкую берлогу, правда, я и не ожидал гостей и заранее прошу прощения за беспорядок. Зато есть жареная картошка с грибами.
При этих словах у меня потекли слюнки, кроме того, Сергей Анатольевич действительно мог сообщить мне что-то важное, и я не стала заставлять его повторять приглашение дважды.
«Берлога» Сергея Анатольевича, вопреки его опасениям, произвела на меня очень приятное впечатление. Я даже не могу назвать ее скромной, потому что обилие книг компенсировало отсутствие в ней роскоши.
Мое внимание привлекли разноцветные камни, затейливые коряги и прочие лесные диковины, с любовью расставленные на специально отведенных для них полочках.
— Да у вас тут целый музей, — с искренним восхищением сказала я.
— В следующий раз я покажу вам свою коллекцию бабочек. Уникальную в своем роде, — с гордостью произнес Сергей Анатольевич.
В этот момент в комнату вошла черная, как смоль, кошка с огромными желтыми глазами.
— А это моя Багира, — представил ее хозяин.
Я не поверила своим ушам. Это было историческое событие. Впервые за много лет я повстречалась со своей тезкой.
Прежде всего Сергей Анатольевич отправился на кухню и принес оттуда огромную сковороду обещанной картошки с грибами.
К ней он присовокупил бутылочку настойки, секрета которой раскрывать не захотел, но, судя по ароматам, в ее состав входило никак не меньше десятка трав.
К ней он присовокупил бутылочку настойки, секрета которой раскрывать не захотел, но, судя по ароматам, в ее состав входило никак не меньше десятка трав.
Сочетание горячей пищи и ледяного напитка произвели на меня должное впечатление, и хотя в отношении последнего я ограничилась одной рюмкой (как-никак, я была «при исполнении»), но на душе и в особенности в области желудка у меня стало значительно теплее.
Сергей Анатольевич представлял собой тот самый изредка встречающийся у нас тип людей, которых в народе зовут чудаками.
Обладая поистине энциклопедическими знаниями, особенно в области естествознания, он сочетал их с природным умом и тонкой душевной организацией.
При всем этом он был удивительно скромен и доброжелателен и навсегда завоевал мое сердце уже через полчаса.
Когда на сковороде ничего не осталось, Сергей Анатольевич убрал со стола и пригласил меня в «кабинет».
Так называл он уютный уголок в той же комнате между окном и печкой, где располагались заваленный бумагами письменный стол и глубокое мягкое кресло, покрытое толстым шерстяным пледом.
Как я ни сопротивлялась, Сергей Анатольевич усадил меня на хозяйское место, а сам присел рядышком на колченогий табурет.
Ласковая Багира улеглась ко мне на колени, а ее хозяин, закурив самодельную сигарету, которую с удивительной ловкостью скрутил у меня на глазах, плеснул себе в стакан небольшую порцию настойки и приступил к тому, ради чего и пригласил меня в гости.
Глава 3 Там на неведомых дорожках…
— Если позволите, я буду называть вас по имени, — попросил Сергей Анатольевич, и я не стала возражать.
Я чувствовала себя рядом с ним девочкой, несмотря на то что ему не было и пятидесяти. Теперь я рассмотрела его как следует и поняла это. Хотя в первые минуты нашего знакомства он показался мне значительно старше.
— Я хочу говорить с вами, Юленька, о таких вещах, о которых до недавнего времени беседовать было небезопасно. И не потому, что можно было ожидать каких-нибудь репрессий, а просто тебя могли счесть за сумасшедшего.
Он произнес это с таким чувством, что я подумала, не испытал ли Сергей Анатольевич нечто подобное на собственной шкуре?
— С тех пор как я приехала в ваши края, я перестала понимать, где проходит граница между нормой и патологией, — призналась я. — Еще немного, и я начну сомневаться в собственном душевном здоровье.
— И это неудивительно, — загадочно ухмыльнулся Сергей Анатольевич и подлил себе очередную порцию настойки. — Места у нас воистину заповедные, с непривычки может и голова кругом пойти. Я живу здесь почти тридцать лет и не перестаю удивляться. Особенно в последнее время, — произнес он многозначительно.
Сергей Анатольевич выдержал небольшую паузу, словно размышляя, стоит ли говорить со мной о таких вещах. Потом сделал глоток и спросил:
— Что вы думаете об инопланетянах?
«Только этого мне не хватало, — мысленно застонала я. — А так славно все начиналось».
Но вслух сказала по-другому, хотя в том же смысле:
— Я о них вообще не думаю.
— И правильно делаете, — неожиданно поддержал меня Сергей Анатольевич. — Было бы наивно сваливать все аномалии на летающие тарелки.
Я облегченно вздохнула, хотя слово «аномалии» меня насторожило.
— Что вы называете аномалиями? — уточнила я.
— Любые отклонения, не укладывающиеся в научное объяснение картины мира.
— Например?
— Например, то существо, ради которого вы сюда приехали и задаете людям вопросы.
— Так вы тоже считаете его оборотнем? — осторожно спросила я.
— Слово «оборотень» я стараюсь не употреблять, а вот термин «мутация» меня бы удовлетворил.
— Мутация? — осторожно переспросила я. После телебоевиков слово «мутант» для меня было не более научным, чем «оборотень».
— Именно. Мы с вами находимся в районе повышенной мутации. Генетические отклонения замечали здесь еще в древности. Несколько лет назад я занимался этим вопросом и изучил все доступные мне документы. К сожалению, их немного, но они позволяют сделать совершенно определенный вывод: мы живем в аномальной зоне.
— И в чем это проявляется?
По лицу Сергея Анатольевича я поняла, что он готовится преподнести мне сюрприз. Так оно и вышло.
— Вы хорошо рассмотрели то милое животное, что расположилось у вас на коленях? — спросил он меня с таким видом, будто это было ядовитое насекомое.
— Багиру?
Сергей Анатольевич с энтузиазмом кивнул головой.
— Вроде бы, — пожала я плечами.
— А теперь посмотрите на ее лапы, — ехидно предложил он.
Я не знала, что он затевает, но к неудовольствию животного приподняла его в воздух и посмотрела на лапы.
Лапы, с моей точки зрения, были самые обычные, о чем я и сообщила своему собеседнику.
— Вы в этом уверены? — хитро прищурился он.
— Вроде бы, — с сомнением ответила я, и все происходящее напомнило мне дурной сон.
— В таком случае, — с видом победителя снова улыбнулся Сергей Анатольевич, — посчитайте коготочки на ее передних лапах.
Убей меня бог, если я знаю, сколько должно быть «коготочков» на кошачьих лапах, но мне ничего не оставалось, как выполнить это странное требование.
Я вновь взяла кошку на руки и посмотрела на одну из передних лап. На ней оказалось… два длинных загнутых когтя.
Я догадалась, что у нормальной кошки их должно быть по меньшей мере в два раза больше. И торжествующий взгляд хозяина подтвердил мне это.
— По-вашему, это кошачья лапа? — задал он странный, с моей точки зрения, вопрос.
— А по-вашему, что это такое? — теряя терпение, со злостью спросила я.
Но Сергей Анатольевич не обратил на это никакого внимания.
— По-моему, Юленька, это клешня, — серьезно ответил он.
И от того, как он это произнес, и от самого этого неуместного по отношению к кошке слова — волосы на моей голове зашевелились.
— Клешня? — переспросила я с отвращением.
Мне хотелось сбросить с себя этого мурлыкающего монстра, как омерзительное насекомое, несмотря на всю мою любовь к кошкам и на то, что незадолго до этого я испытывала по отношению к нему почти родственные чувства.
Видимо, поняв мое состояние, Сергей Анатольевич забрал своего урода с моих колен и стал чесать у него за ухом.
— Вы это серьезно? — спросила я.
— Вполне. Матушка-природа подкидывает время от времени еще и не такие сюрпризы. Вы не слышали, что у кошек иногда рождаются котята с головой обезьяны? А поросят с двумя головами вам никогда не приходилось видеть?
Я человек довольно любознательный, но никогда не находила прелести в созерцании заспиртованных зародышей и без всякого восторга отношусь к кунсткамере.
— Вы не нальете мне еще рюмочку? — сдавленным голосом попросила я, почувствовав, как тошнота подступает к моему горлу.
— Охотно, — улыбнулся Сергей Анатольевич. — И сам выпью с вами за компанию.
После рюмки настойки мне немного полегчало, и я попыталась придать нашей академической беседе более конструктивный характер.
— А какое отношение ваша кошка имеет к нашим проблемам? — спросила я.
— Самое непосредственное, — уверенно ответил Сергей Анатольевич.
— Не понимаю.
— Что же тут непонятного? — мягко укорил меня собеседник. — В лесу обитает большое количество мутантов. В том числе и представителей рода человеческого.
— Вы хотите сказать, что наш «оборотень» — мутант?
— Разумеется, — пожал плечами Сергей Анатольевич.
— И в чем это проявляется? У него тоже клешни?
— Совершенно не обязательно, но мутация генов приводит иногда к самым неожиданным результатам. Думаю, что многие сказочные персонажи — обычные мутанты. Иными словами — носители тех или иных изменений генетического аппарата.
— В том числе и оборотни?
— Дались вам эти оборотни! Невежественный человек способен увидеть оборотня в любом обладателе густого волосяного покрова.
При этих словах он взъерошил свою бороду и вскочил с места. Это было очень смешно, и я невольно рассмеялась.
— Извините, пожалуйста, но мне показалось, что вы имеете в виду именно их. Значит, оборотней не существует?
— В чистом виде — думаю, нет.
— Слава богу, — облегченно вздохнула я.
— Но я допускаю, что отдельные особи могут сочетать в себе человеческие и звериные признаки. И, судя по тому, что рассказывают люди, мы имеем дело именно с таким существом.
Но пока я не встретился с ним собственной персоной — не могу сказать ничего более определенного.
Он скрестил руки на груди. Теперь он напоминал Циолковского. Именно таким, во всяком случае, я его себе представляю.
Я посмотрела на часы, понимая, что наш «консилиум» чересчур затянулся, и собиралась уже распрощаться с гостеприимным хозяином, но неожиданно наш разговор принял несколько иной оборот, что заставило меня изменить свои планы.