Казалось, даже птицы замерли от напряженного ожидания грядущих событий, и в этой звенящей тишине я слышала удары собственного сердца.
— Может быть, они уехали в город? — предположил Сергей Анатольевич.
Он заметно нервничал, да и у меня на душе было неспокойно. Все мои предположения рассыпались, как карточный домик. Люди, у которых совесть нечиста, ведут себя по-другому.
— Как в сказке… — пробурчал Сергей Анатольевич.
— Какую вы имеете в виду? — вполне серьезно спросила я, потому что мне самой пришло на ум царство заколдованного принца из «Аленького цветочка».
— Красную Шапочку, — хмуро ответил Сергей Анатольевич, и я неожиданно развеселилась. Меня почему-то рассмешили его слова, и, периодически вспоминая их, я всякий раз не могла удержаться от смеха.
Видимо, от этого на душе стало легко, и захотелось скинуть с себя все заботы и вытворить что-нибудь совершенно хулиганское. Я понимала всю неуместность таких шалостей, но ничего не могла с собой поделать.
Сергей Анатольевич поглядывал на меня с недоумением, и это еще больше заводило меня. Я старалась не встречаться с ним взглядами, пока не сообразила, что потупленный взор и блаженная улыбка делают меня похожей на дебилку. Эта мысль доконала меня, и я расхохоталась во весь голос.
Этот звук, скорее всего, и привлек внимание маленького человечка, неожиданно появившегося на крыльце одного из корпусов.
— Что вы здесь делаете? — сердито спросил он.
Он был совершенно не похож на владельца шикарного комплекса, и я решила с ним не церемониться.
— Гуляем. Хозяева дома? — как можно развязнее ответила я. И это подействовало.
Есть категория людей, которая органически не переносит интеллигентного обращения. И моментально перестает хамить, как только встречает достойный отпор.
Человечек наморщил лоб и уже вежливо поинтересовался:
— Как доложить?
«Как в лучших домах», — подумала я и выбрала мирный вариант «захвата» территории.
— Скажи — по делу, — бросила я и отвернулась к Сергею Анатольевичу, давая понять, что разговор окончен.
Еще несколько секунд помявшись на крыльце и так и не решившись на дополнительные вопросы, человечек скрылся за дубовой дверью.
Воспользовавшись паузой, мы с Сергеем Анатольевичем обсудили некоторые подробности выбранной мною тактики. Но жизнь в очередной раз оказалась значительно интереснее любого заранее придуманного сценария.
— Это какими же судьбами? — услышала я знакомый голос и не поверила своим глазам.
На пороге стояла одна из жертв «оборотня».
Все наши планы летели к чертовой бабушке.
Глава 6 Кто-кто в теремочке живет…
— А я-то голову сломал, куда вы запропастились, — чуть ли не с объятиями встретил меня Владимир Егорович.
Это был именно он. И это на некоторое время совершенно выбило меня из колеи.
Я предполагала встретиться здесь с кем угодно, но только не с ним. И пока не представляла себе, как вести себя в этих обстоятельствах. Обернувшись на Сергея Анатольевича, я с досадой заметила на его лице выражение испуга.
— Раздумали уезжать? Или с оборотнем решили познакомиться? — балагурил прораб, и я поняла, что его оживление вызвано приличной дозой алкоголя.
Судя по всему, он вышел прямо из-за стола, дожевывая на ходу кусок колбасы и отрыгивая.
В очередной раз мне пришлось прибегнуть к импровизации.
— А мы тут ездили к одному пострадавшему и сбились с пути, — придумывала я на ходу, — а Сергей Анатольевич предложил к вам заглянуть — его радикулит замучил, так вот, говорит, и подлечимся по блату. У меня тут, говорит, дружок главный архитектор, так, может, и не откажут.
— Радикулит? — захохотал Владимир Егорович.
Внезапно улыбка исчезла с его лица и брови насупились.
— Вообще-то без приглашения сюда приезжать не принято… Если каждый начнет ездить…
Произнося эти слова, Владимир Егорович глядел куда-то в сторону. Проследив его взгляд, я заметила чью-то фигуру, мелькнувшую в окне соседнего корпуса, но не успела ее как следует разглядеть.
Видимо, это был кто-то из новых владельцев санатория, и одно его появление почти отрезвило нашего знакомого.
— Да будет тебе, Егорыч, — вступил в разговор Сергей Анатольевич. — Кому мы помешаем? Да и товарищу лейтенанту хорошо бы какую-нибудь таблеточку. Простудилась она…
За это время он успел немного прийти в себя и поспешил мне на помощь. Почему он присвоил мне это звание, не знаю, но, видимо, — не без умысла. Скорее всего, чтобы напомнить приятелю, что тот имеет дело не с кем-нибудь, а с представителем власти, и был со мной повежливей.
И, надо сказать, это подействовало.
Решив подыграть своему напарнику, я закашлялась и неожиданно поняла, что играть мне ничего не нужно. Насморк не проходил со вчерашнего дня, а теперь и голова начинала побаливать. Все-таки я умудрилась подцепить под дождем «острое респираторное заболевание», как любят писать в больничных листах наши эскулапы.
Я вынуждена была признать, что тактика Сергея Анатольевича может оказаться продуктивнее моей выдумки с фиктивным радикулитом, и посмотрела на него с благодарностью.
— Да я-то что? Но как хозяин… — уныло пробормотал Владимир Егорович. И я поняла, что своим появлением мы сильно осложнили ему жизнь. — Ладно… — тяжело вздохнул он. — Пойду поговорю. Но ничего не обещаю.
— Знаешь, ты лучше не говори там, что Юлия Сергеевна из милиции, — посоветовал ему Сергей Анатольевич.
— Само собой… — еще раз вздохнул Владимир Егорович и решительно направился к соседнему корпусу.
Видимо, хозяин отнесся к нашему визиту благосклонно, потому что, вернувшись к нам минут через пять, Владимир Егорович выглядел значительно увереннее.
— Я там сказал, что вы геолог, — предупредил меня он, — так что имейте в виду.
— Так мы можем остаться? — уточнила я.
— До утра разрешили, — как о собственном достижении сообщил он.
— Ну, правильно, — поддакнул Сергей Анатольевич, — куда же на ночь-то глядя?
И хотя до ночи было еще далековато, Владимир Егорович возражать не стал.
Он провел нас в дом и показал комнаты для ночлега.
Насколько я поняла, этот корпус предназначался для обслуги и не отличался чрезмерным комфортом, но после ночевок в лесу нормальная деревянная кровать показалась мне роскошью.
Не успела я переодеться и умыться, как услышала стук в дверь.
— Приглашают к столу, — довольным голосом заявил Сергей Анатольевич, и по его виду я поняла, что прораб расщедрился на выпивку.
— Расслабляться не советую, — напомнила я ему.
— Исключительно для отвода глаз, — заверил меня Сергей Анатольевич, и мы в двух словах обсудили с ним изменившуюся ситуацию и договорились о некоторых деталях.
Так, например, мы решили не сообщать никому о вчерашних событиях и особенно о гибели «оборотня».
Еда показалась мне абсолютно безвкусной, видимо, я действительно начинала заболевать. Поэтому «исключительно в целебных целях» я согласилась выпить пару рюмок перцовки.
За обедом Владимир Егорович опять разыгрывал из себя хозяина, хотя у нас уже был случай убедиться в его не слишком высоком статусе и полной зависимости от хозяина.
Я попыталась выяснить, кем же на самом деле является этот человек, но Владимир Егорович ушел от прямого ответа и отделался неопределенной характеристикой, назвав его «большим человеком» и многозначительно подняв указательный палец.
Тот человечек, что не слишком приветливо встретил нас час назад, большей частью помалкивал и пил меньше всех. И это мне не понравилось. Особенно то, как внимательно слушал он каждое слово по поводу хозяина.
Скорее всего, он выполнял здесь обязанности завхоза или что-то наподобие и был не многим выше Владимира Егоровича по своему положению, но это могло оказаться умелой игрой, и я была максимально осторожна в высказываниях. Меня не оставляло ощущение, что каждое сказанное мною слово будет передано хозяину.
Вообще, игра получалась довольно сложная, особенно для неопытного в таких вещах Сергея Анатольевича. Нужно было вести непринужденную беседу, но не касаться событий последних дней в присутствии одного из собутыльников, избегать упоминаний о моей профессии при другом, при этом ни разу ничего не перепутав и сохраняя внешнюю невозмутимость.
* * *С грехом пополам обед подошел к концу, и к чести Сергея Анатольевича нужно отметить, что он почти не перебрал.
Потом разговор зашел о его мнимом радикулите, и окончательно разомлевший от перцовки прораб намеревался немедленно провести оздоровительный и общеукрепляющий курс.
Последнее определение он сопроводил недвусмысленным жестом, озорно поглядывая в мою сторону.
Последнее определение он сопроводил недвусмысленным жестом, озорно поглядывая в мою сторону.
Я сделала вид, что ничего не знаю о побочном эффекте местного источника.
В последнюю минуту Сергей Анатольевич усомнился в целесообразности немедленного сеанса «щелетерапии», но отступать было поздно, и мы отправились к таинственному источнику.
Поначалу он не произвел на меня сильного впечатления и даже слегка разочаровал. Обыкновенная яма, из которой кверху поднимается еле заметный парок.
Но, подойдя поближе и услышав монотонный и непрекращающийся гул, который доносился из самых недр планеты, невольно прониклась почтением к этому загадочному месту и на всякий случай не стала подходить ближе трех метров. Тем более что запах там был самый что ни на есть адский.
— Смотри не вздумай тут закурить, — сердито погрозил приятелю пальцем Владимир Егорович. — А то взлетишь на воздух вместе с папироской — и поминай как звали.
Бедного Сергея Анатольевича заставили раздеться до трусов и, подставляя под выходящие из-под земли испарения то одно, то другое место, провести там не меньше пятнадцати минут.
К концу процедуры его слегка пошатывало, лицо покрылось испариной, а все тело розовыми пятнами различной величины.
— Страшно хочется спать, — с трудом выговорил он.
— Все правильно. Так и должно быть, — успокоил его Владимир Егорович. — Теперь до утра продрыхнешь как миленький. А про радикулит забудешь навсегда.
Он проводил нас до дому и попрощался до вечера.
— Анатольича теперь не добудишься, а мы с вами еще поужинаем, если не возражаете, — подмигнул он многозначительно.
— Как буду себя чувствовать, — уклончиво ответила я.
— Само собой.
Я на самом деле выглядела немногим лучше Сергея Анатольевича, и спать мне хотелось не меньше. Решив, что силы мне понадобятся ближе к ночи, я не стала насиловать организм и заснула, как только приняла горизонтальное положение.
* * *Проснувшись через пару часов, я не сразу поняла, где нахожусь. Меня знобило, все тело ломало, то ли от усталости, то ли от разыгравшейся хвори.
Болею я редко, и чаще всего дело обходится одним-двумя днями насморка, но однажды мне все-таки довелось побывать на больничной койке, а начиналось все тоже довольно безобидно.
Представив на минуту, чем может обернуться для меня серьезное заболевание «в тылу врага», я тут же заставила себя подняться и отправиться на поиски душа.
Он оказался в конце коридора, недалеко от моей комнаты, и я не вышла из него, пока не довела до истерики все вирусы в организме максимально контрастным душем. Может быть, с точки зрения медицины это и неправильно, но несколько раз в жизни подобная процедура не дала мне расклеиться в самый неподходящий момент.
После этого я почувствовала себя значительно лучше, если не считать небольшой слабости. В то же время мое красное распаренное лицо производило на окружающих впечатление тяжелого и вряд ли излечимого заболевания.
Владимир Егорович, зайдя ко мне и увидев, на что я похожа, в испуге попятился и отказался от былого намерения провести со мной вечер с глазу на глаз.
Видимо, у него создалось впечатление, что у меня по меньшей мере инфекционный энцефалит, и он шарахнулся от меня, как от прокаженной.
Таким образом я убила сразу двух зайцев: привела себя в порядок и избавилась от навязчивого прораба.
Теперь я была предоставлена самой себе до утра, и до ночи у меня было время, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к вылазке.
Благодаря странному стечению обстоятельств все получилось наилучшим образом: я как тяжелобольная могла провести здесь столько времени, сколько посчитаю нужным.
Вряд ли Владимир Егорович в ближайшие дни признается хозяину, что под видом геолога привел в дом милиционера. Поэтому никаких опасений в отношении меня у хозяина не может возникнуть в принципе.
В ближайшие часы я постараюсь незаметно покинуть свою комнату и выведать всю подноготную о странной частной клинике без пациентов. А для того чтобы сделать это с максимальной эффективностью, в моей походной сумке имелось все необходимое.
Смущало меня то, что, кроме маленького завхоза и едва мелькнувшей тени за окном, я не заметила здесь ни одного человека. Владимир Егорович был не в счет, его я считала наемным рабочим, появлявшимся в санатории на несколько дней в году и вряд ли посвященным в местные секреты.
По моим расчетам, здесь должно было проживать по меньшей мере десять человек. А места хватило бы и для тридцати.
У меня была еще тысяча вопросов, ответить на которые было некому, поэтому мне не терпелось увидеть все своими глазами.
За окном стемнело. Закрыв дверь на щеколду, я разложила на кровати все свои богатства…
* * *Покинуть корпус и выйти на улицу оказалось не так-то просто. Входная дверь была кем-то предусмотрительно закрыта на ключ. И это уже было подозрительно.
Кого опасаться в таком глухом месте? Вряд ли грабителей. Может быть, когда-то разбойники и проживали по лесам, но теперь такое можно встретить только в сказке.
Теперешние «джентльмены удачи» предпочитают крупные города и комфортабельные особняки.
Следовательно, дверь на ночь закрывалась не для того, чтобы в корпус никто не вошел, а чтобы никто из него не вышел.
Надо ли говорить, что, сделав это открытие, я готова была на все, чтобы оказаться за пределами здания.
Для меня не представляет большого труда открыть самый надежный замок, но на всякий случай я решила проверить, нельзя ли покинуть корпус через окно.
Я не смогла сдержать улыбки, когда обнаружила, что и на первом, и на втором этажах окна были накрепко заделаны так, что открыть их можно было, только вывинтив десяток шурупов, а кое-где на окнах были еще и решетки. Просто неприступная крепость, вернее, надежная тюрьма.
Скорее всего, это были нововведения нынешних жильцов. Вряд ли служба безопасности прежних гостей санатория доходила до такого идиотизма.
Перед тем как вернуться к входной двери, я разыскала номера Владимира Егоровича и бдительного завхоза. Их комнаты находились по соседству, но в отличие от наших — на первом этаже.
Видимо, ни совесть, ни что-то иное не мучили сегодня этих людей, потому что спали они замечательно. Об этом свидетельствовал богатырский храп из обеих комнат.
Убедившись в этом, я достала из кармана отмычку. Сколько бы раз я ни пользовалась ею, я не устану восхищаться человеческим гением. Создать приспособление, с помощью которого можно открыть практически любой замок, может только гений.
Через пару минут я оказалась на свежем воздухе.
Всего на территории бывшего санатория было три корпуса. Один из них я только что покинула. Два других с трудом можно было разглядеть в полумраке. И то лишь потому, что на небе светила полная луна, непривычно огромная и яркая для городского жителя.
Прежде чем двинуться в путь, я внимательно прислушалась к окружающей тишине. И звуки, один за другим, стали проявляться и становиться доступными для восприятия.
Прежде всего я услышала стоны какой-то ночной птицы, скорее всего, это было уханье филина, во всяком случае, при желании — их можно было так обозначить.
Какие-то ночные насекомые наподобие кузнечиков соревновались в противности звона с комарами.
Ветер шелестел вершинами деревьев, песок скрипел у меня под ногами, но самым громким звуком по-прежнему оставался храп спящих «богатырей». Здесь он слышен был даже лучше, чем в коридоре, и был для меня своеобразным сигналом безопасности.
Но один звук показался мне странным и неуместным, вносящим в ночную атмосферу диссонанс и тревогу.
Хотя ничего необычного для любого другого места в нем не было. Это был детский плач.
Он возник на несколько мгновений и тут же затих. Настолько быстро, что я подумала бы, что ослышалась, если бы замечала за собой склонность к слуховым галлюцинациям.
Ни о каких детях на территории санатория мне до сих пор было неизвестно.
Мало того, что за столом никто и словом не обмолвился о детях. Но за несколько часов нашего здесь пребывания их было не слышно и не видно, что практически невозможно, как бы хорошо они ни были воспитаны и в какой бы строгости их ни держали. Если это, конечно, нормальные дети.
И мне это не понравилось.
И в очередной раз удивило отсутствие собак.
«Как много городских жителей лишены замечательной возможности, — подумала я, — обрести не только надежного сторожа, но в первую очередь — верного друга. Но лишают себя этой радости, понимая, что для бедного животного существование в условиях малогабаритной квартиры — пытка. А здесь это, помимо прочего, еще и необходимо, хотя бы для защиты от диких зверей. — После недавней встречи с кабаном я это хорошо понимала. — Или хозяин органически не переносит собак, или они…»