Убедившись, что я не собираюсь умирать, он не стал скрывать собственной радости и в течение пятнадцати минут расписывал мне свои ощущения по поводу возвращенной молодости.
— Теперь я понимаю членов Политбюро, — ликовал он. — Вы посмотрите, как я теперь хожу!
Ходил он и раньше неплохо, но при этом немного горбился. Теперь же он не ходил, а бегал по комнате с неестественно выпрямленной спиной до тех пор, пока у меня не зарябило в глазах и я не попросила его сесть.
— Извините, — смутился он и присел на краешек моей кровати. — Сейчас Григорий принесет вам лекарства… А вот и он.
В комнату вошел Григорий. Это был тот самый завхоз, которого я невзлюбила с первой минуты. Он принес несколько таблеток и стакан холодной воды и не уходил до тех пор, пока не убедился, что я использовала их по назначению.
Я рисковала, принимая неведомые таблетки из рук этих людей, но другого выхода у меня не было.
За это время он не произнес ни слова и так же молча удалился, оставив после себя неприятный осадок и кислый запах перегара.
Не знаю, что это были за снадобья, но в результате через несколько минут моя головная боль прошла, и я почувствовала себя почти здоровой.
Убедившись, что Григорий не подслушивает нас под дверью, Сергей Анатольевич с таинственным видом произнес:
— Странные здесь порядки.
И поделился со мной своими утренними наблюдениями. Ничего нового он мне не сообщил, кроме того, что хозяин действительно сел в машину и уехал в неизвестном направлении несколько часов назад.
Остальные его подозрения касались нежелания завхоза отвечать на любые вопросы и нервозного состояния протрезвевшего Владимира Егоровича.
Прораб с утра поинтересовался, не собираемся ли мы уезжать. А узнав, что нас оставляют до моего выздоровления, помрачнел и что-то пробурчал себе под нос.
— Я хотел было осмотреть территорию, но Григорий мне этого не позволил, — с видом заговорщика сообщил Сергей Анатольевич.
— Пока ничего не предпринимайте без моего ведома, — распорядилась я. — И постарайтесь не вызывать никаких подозрений. А теперь я бы поспала…
Видимо, одной из таблеток было снотворное, и меня действительно потянуло в сон, но спать я не собиралась.
Дождавшись, когда он ушел, я достала из сумки «противоядие». В моей работе иногда приходится обходиться без сна в течение долгого времени, поэтому оно всегда при мне.
Теперь я снова могла вернуться к прерванным размышлениям.
Чтобы освежить свою память, я еще пару раз прослушала магнитофонную запись.
Хозяин нуждался в «новых материалах». И обеспечить его ими теперь ведьма считала небезопасным.
Я уже знала, что ее зовут Зинаидой Алексеевной.
Прослушивая запись вновь и вновь, я пришла к единственно возможному выводу: им необходимы новые люди для экспериментов. Хозяин собирался использовать в этом качестве меня. Для этого мне и собирались сделать «экспресс-анализ».
Выбор у меня был небогатый: или дожидаться, когда меня поместят в подземелье и превратят в «материал», или попытаться проникнуть туда без приглашения.
Я решила попробовать второй вариант, тем более что отсутствие хозяина было мне на руку.
И приступать к делу нужно было немедленно, пока и врачиха, и ее шпион были уверены, что я сплю.
Одеваясь, я еще раз обдумала то место на пленке, где говорилось о ЧП, произошедшем здесь по вине ведьмы. Скорее всего, это было исчезновение из клиники «оборотня».
Именно так я расшифровала слова хозяина: «Пока он находится на свободе — мы можем ожидать любых неожиданностей». Во всяком случае, если мои предположения верны, то их реакция на побег одного из «пациентов» должна была быть именно такой.
Перед выходом я приняла еще капельку «противоядия», чтобы окончательно прийти в себя.
Прежде всего мне нужно было незаметно покинуть свою комнату и корпус. Но не успела я выйти в коридор, как нос к носу столкнулась с завхозом.
— Что случилось? — спросил он меня, и его маленькие глазки тревожно забегали.
— Ничего не случилось, — как ни в чем не бывало ответила я и попыталась пройти мимо него.
— Но вам не велели выходить из комнаты, — растерялся он.
— Да плевала я на то, что мне велели, — рявкнула я, и вся моя конспирация полетела к чертовой матери.
Меня вывели из себя не только его слова, но и то, с каким выражением лица он их произнес.
Видимо, он даже не допускал мысли, что кому-то придет в голову оспаривать распоряжения его хозяев. Его самого настолько приучили к собачьему повиновению, что он ожидал этого и от всех остальных. Наверное, это и называется психологией раба.
Но оставлять его в коридоре было уже нельзя. Поэтому я сделала первое, что пришло мне в голову.
В результате этих действий мужичок оказался в моей кровати связанный, с кляпом в зубах, беспомощный, как младенец.
Я не ожидала такого стремительного развития событий, но, вступив на этот путь, поворачивать назад уже не имела права.
Привлеченный шумом, в моей комнате появился Сергей Анатольевич.
— Что за шум, а драки… — замолкнул он на полуслове, заметив в моей кровати завхоза.
В карманах у связанного я обнаружила ключи. На всякий случай я положила их в карман.
— Я не понимаю, что происходит? — попытался прояснить ситуацию Сергей Анатольевич.
— Оставайтесь в корпусе, я позову вас, если в этом возникнет необходимость.
У меня уже не было времени для объяснений. Да и сам бы мог догадаться — не маленький.
Я выскочила из здания и направилась туда, где, по моим расчетам, должна была находиться ведьма.
Двери второго корпуса традиционно были заперты, но у меня теперь был выбор — воспользоваться своей замечательной отмычкой или отыскать нужный мне ключ в связке завхоза.
Такие замки рекламируют в последнее время по телевизору, утверждая, что без ключа их открыть невозможно. Я не стала проверять достоверность рекламы и без труда отыскала в связке заметный в силу своей уникальности ключ.
Он подошел с первой же попытки.
Я оказалась в изысканном, хотя и со следами запущенности, вестибюле. На лестницах лежали ковровые дорожки, а в кадках росли пыльные пальмы.
Я надеялась застать свою новую знакомую в кабинете хозяина. Поэтому без раздумий поднялась на второй этаж. Коридор второго этажа не имел окон, а света в нем не было, поэтому мне пришлось продвигаться по нему чуть ли не на ощупь.
Дверь кабинета оказалась закрытой, и за ней не было слышно никаких признаков чьего-то присутствия.
Я торкнулась еще в пару дверей, но с тем же результатом. Открывать их не имело никакого смысла.
В конце коридора я отыскала выключатель и нажала на кнопку. Под потолком загорелась единственная лампочка в огромной старомодной люстре, некогда претендовавшей на изысканный вкус, а теперь неуместной и театральной.
Помещение с улицы казалось мне значительно больше. Внутри оно напоминало средних размеров особняк нашего времени, ненамного превосходивший по размерам мой собственный дом.
И это неудивительно. Насколько я понимаю, в этом «Доме отдыха» никогда не было массового контингента. А для троих-четверых гостей и этого было предостаточно.
Я проверила все двери на этаже и никого не нашла. Этаж пустовал. Я снова спустилась вниз.
Теперь я обратила внимание на дверь рядом с парадной лестницей. Прямо за ней начинался коридор, не менее длинный и еще более запущенный, чем на втором этаже. Уют здесь никого не интересовал.
Благодаря отсутствию в здании людей, каждый звук обращал на себя внимание. Не успела я осмотреться, как услышала то, что ожидала услышать меньше всего: за одной из дверей звучала музыка…
Я не считаю себя знатоком, но эту мелодию узнала сразу. Торжественная и драматичная Седьмая симфония Бетховена. Такая же неуместная здесь, как шикарная люстра на втором этаже.
Готовая к любой новой неожиданности, я сняла с предохранителя пистолет…
В таких случаях надо или вышибать дверь одним духом, или действовать как можно осторожнее.
Я приоткрыла дверь на несколько миллиметров, чтобы сначала оценить обстановку внутри, а потом уже действовать. Меньше всего мне хотелось открывать стрельбу без достаточного к тому повода. Мне вообще не нравятся методы американской полиции, особенно те, которые так любят демонстрировать в боевиках.
То, что я увидела, заставило меня убрать пистолет и войти без стука. За столом сидела, а лучше сказать, лежала женщина в нижнем белье. Перед ней стояла полупустая бутылка коньяку и бокал с остатками напитка на дне.
Она спала, и нетрудно было догадаться, чем она занималась последние два часа.
Если такое приключалось с ней нередко, то неудивительно, что в отсутствие хозяина тут происходили чрезвычайные происшествия.
Комната, скорее всего, была ее кабинетом. И стол, за которым она «угощалась», был ее рабочим столом.
Комната, скорее всего, была ее кабинетом. И стол, за которым она «угощалась», был ее рабочим столом.
В углу стоял музыкальный центр, откуда и исходили привлекшие меня звуки.
Книжный шкаф с большим количеством папок и шикарный компьютер на отдельном столе дополняли убранство кабинета.
На полу валялись окурки, видимо, хозяйка кабинета не утруждала себя поисками пепельницы.
Закусывала она шоколадными конфетами, в коробке еще оставалось несколько штук, а одна — до сих пор истаивала в руке у спящей.
Она так и заснула, не успев донести ее до рта.
Я с вожделением оглянулась на компьютер, дорого бы я дала, чтобы познакомиться с его файлами, и вышла назад в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь.
Больше всего мне хотелось разыскать вход в секретную лабораторию, чтобы своими глазами увидеть подземелье и его обитателей.
Если, кроме пьяной ведьмы, в корпусе никого не было, я могла действовать совершенно спокойно.
Хотя кем бы ни были эти подопытные кролики, они нуждались в пище, и кто-то должен был им эту пищу готовить и приносить. Не говоря о том, что за ними нужно было убирать.
Насколько я могла судить, это вряд ли входило в обязанности ведьмы. А значит, этот «кто-то» мог появиться в любой момент.
Нужно было спешить. И я отправилась на поиски подвала.
Все помещения клиники были выстроены в то замечательное время, когда в чести были типовые проекты, даже для «первых лиц государства». Разве только повыше классом.
Поэтому подвал оказался там, где ему и положено находиться. И, спустившись по узкой лестнице в конце коридора, я оказалась перед металлической дверью, выкрашенной в неприятный грязно-красный цвет.
Замка на ней не было и ручки тоже. И первое, что мне пришлось сделать, — это как следует поломать голову, чтобы понять, с помощью какого «сим-сим» она открывается.
У меня не было времени, чтобы спокойно и не торопясь все обдумать, поэтому я начала действовать по принципу «Чего тут думать — трясти надо». И трясла, что было мочи, пока не поняла всю бесперспективность этого метода.
Дверь не поддавалась ни на толчки, ни на удары. Подковырнуть с помощью ножа мне ее тоже не удавалось.
Минут через десять, не в состоянии разгадать этой головоломки, я смотрела на нее, как на заклятого врага, и, обливаясь потом, выплевывала сквозь зубы самые страшные проклятия в ее адрес.
Глупейшая ситуация. Притом, что два самых опасных для меня человека в данную минуту были один за тридевять земель, другая — в недееспособном состоянии. И неизвестно, случится ли такое когда-нибудь еще.
Не использовать столь благоприятной возможности — что могло быть нелепее?
В результате своих бесплодных попыток я вымоталась и была почти без сил, чтобы сорвать на чем-нибудь зло, я ударила по холодной кафельной стене, и… произошло чудо.
Одна из кафельных плиток погрузилась на несколько сантиметров в стену, а где-то в недрах металлической двери раздался характерный щелчок.
У меня перехватило дыхание от предчувствия удачи, и я потянулась к ненавистной двери, как ребенок к яркой погремушке.
Дверь отворилась легко и бесшумно…
Глава 8 Скоро сказка сказывается…
Задним умом я сообразила, насколько наивно было ломиться в открытую дверь, вместо того чтобы искать секретное приспособление.
— Я же догадывалась, что тут дело нечисто, не случайно у меня в памяти всплыло слово «сим-сим»… — бормотала я, пока шла по темному, пропахшему подвальными ароматами коридору.
Коридор превратился в самый настоящий подземный ход, с тем лишь отличием, что по обеим его сторонам были расположены многочисленные двери, луч моего фонарика выхватывал их из мрака одну за другой.
Казалось, коридору не будет конца. Пот струями скатывался по моему лицу, становилось трудно дышать, и вдобавок ко всем этим радостям появились крысы.
Скорее всего, где-то позади остался выключатель, потому что на потолке через каждые несколько метров висели электрические лампочки. Но даже если бы я нашла его, то не стала бы зажигать света из осторожности.
И, видимо, крысы сообразили, что я здесь с «неофициальным визитом», и вели себя, как законные хозяева по отношению к непрошеному гостю.
В отличие от большинства женщин и как минимум половины мужчин, я не испытываю по поводу этих зверушек никаких особых эмоций, но быть искусанной острыми, как бритва, зубами и мне не улыбалось. Поэтому я пинала их при каждом удобном случае и к концу подземного хода добилась от них трусливого признания моего преимущества в силе и ловкости.
Но меня ожидал еще один сюрприз, сильно поубавивший мне оптимизма.
В конце пути меня ждала точно такая же дверь, но еще более неприступная, и рядом с ней не было ни кафельных плиток, ни сколько-нибудь заметного выступа или подобия педали, на которую можно было бы нажать.
Тем не менее я обшарила каждый квадратный сантиметр вокруг, вызвав своими странными движениями недоумение крысиного контингента. Несколько жирных тварей уселись на безопасном расстоянии и с любопытством взирали на меня.
Таким образом я развлекала их добрых полчаса и, не добившись никакого положительного результата, отправилась в обратный путь.
Крысы оказались мудрыми животными, они не беспокоили меня в этот момент. Иначе я бы их перестреляла.
Мне хотелось рвать и метать. Быть в двух шагах от цели и, поцеловав замок, отправиться восвояси ни с чем — это серьезное испытание даже для железной выдержки.
Но я еще не знала самого главного — выйти из подземного хода я уже не могла. Дверь, которую я осторожно прикрыла за собой, была вновь заперта.
Таким образом я оказалась между двумя запертыми дверями и несколькими десятками крыс в качестве товарищей по несчастью. Впрочем, у них наверняка были свои входы и выходы из этой мышеловки. И голодными они явно не были.
А я не вовремя вспомнила, что ела последний раз вчера за обедом, и желудок обиженно заворчал в подтверждение этого прискорбного факта.
Я оказалась замурованной по собственной глупости. Никак иначе я назвать это не могла.
Первая заповедь секретного агента: «Заходя куда-то, подумай — как оттуда выйдешь». Я была настолько одержима желанием проникнуть в секретную лабораторию, что пренебрегла ею и была наказана…
* * *Еще через полчаса я сидела на бетонном полу и вспоминала все известные мне выражения, в которых упоминались крысы, мыши и мышеловки:
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке…
— Не стоит вспоминать о мышах, когда городу угрожают крысы…
— Крысы бегут с тонущего корабля…
— Отольются кошке мышкины слезки…
Это было похоже на бормотанье сходящего с ума человека, но молча сидеть в темноте было еще хуже.
Энергия клокотала во мне, как магма в недрах готового взорваться вулкана. Но выплеснуть ее было совершенно некуда, и это было мучительнее всего.
Я стала анализировать весь сегодняшний день и поняла, что с самого утра наделала столько ошибок, что было бы странно, если бы все закончилось благополучно.
В результате в моей кровати лежал связанный человек, Сергей Анатольевич так и не дождался объяснений, а я сидела в подвале, как полная дура…
Про то, что с минуты на минуту может прийти на обед Владимир Егорович, я старалась не думать. Кстати, я даже не узнала, чем он здесь занимается…
Через пару часов очухается ведьма, а к вечеру заявится и сам хозяин.
Снова как в сказке — чем дальше, тем страшнее.
Единственным слабым оправданием для меня была моя болезнь, чахлые мысли и теперь рождались в голове в страшных муках.
Но как бы то ни было, если меня застанут в этом месте, то единственным разумным решением будет отстреливаться до последнего патрона.
К тому времени хозяевам, скорее всего, будет уже известно, при каких обстоятельствах я исчезла, и завхоз не пожалеет красок, чтобы расписать злодеяния псевдогеологини…
Вряд ли в этом случае они придут с пустыми руками. И все преимущества тогда будут на их стороне.
А коридор — прямой, как дорога к эшафоту, — и спрятаться в нем абсолютно невозможно.
Единственный шанс — это попробовать укрыться за одной из дверей. Тоже не бог весть что, но все-таки не на открытом месте…
«А если кто-то придет кормить „пациентов“, то… — мелькнула в голове мысль, и я подскочила, как укушенная бешеной крысой.
Если у меня и был шанс довести дело до конца, то нужно было срочно действовать.
«Должна же тут быть какая-то нянечка, санитарка, или как это у них называется, которая выносит утки за „пациентами“ и приносит им пищу. Почему бы ей не появиться сейчас и не пройти мимо одной из дверей…»
Размышлять было некогда, и я побежала к ближайшей двери.
На мое счастье, эти подсобные помещения не запирались на секретные замки, и я могла выбрать наиболее подходящее.