Троллейбус
Наконец Федю Аиоани выпустили на маршрут. Федя так ждал этого дня! Думал: что скажет, как поздоровается, какие разные люди к нему в троллейбус сядут… И что досадно — оказалось, что Федины ожидания совсем не оправдались. Люди были одинаковыми: толкались, кричали, грубили друг другу. Мужчины сидели, уткнувшись в газеты или в окно, женщины стояли, визгливо бранясь между собой и с сидящими мужчинами. Короче, портили себе и другим жизнь прямо с утра, несмотря на то, что эта жизнь вообще очень короткая. Федя честно предупреждал:
— Ребята! Жизнь — это миг, ребята! Выгоню, прекратите безобразие, посмотрите лучше, какой сегодня день хороший! Мужчины, — говорил Федя, — уступите места женщинам! И немедленно, а то дальше не поеду — и все.
Останавливался посреди дороги и ждал. Уж как Федю обзывали, какие на него жалобы писали! Он — ни в какую. И главное: директору объясняет, почему он стоит, почему заторы на дорогах устраивает — директор не понимает.
Ну что ж, решил однажды Федя, пойдем другим путем. По тому же маршруту. Федя стал по нему ездить, но ни на одной остановке двери не открывал. Никому. Постоит на остановке — и дальше едет. Так катался несколько дней сам, музыку слушал — Гайдна соль-минорный концерт, потом «Картинки с выставки» Мусоргского, Шарля Азнавура «Ве-е-ечная любовь… Ля-ля-ля-ля-Пари-ля-ля-ля…»
Ну, выгнали Федю, конечно. Тоже мне! Что удумал! Он решил добиться от нашего народа культурных взаимоотношений! В отдельно взятом троллейбусе. Так не бывает, Федя! Так не бывает.
И опять Федя ездил в троллейбусе пассажиром, никогда не садился, женщин, детей и стариков пропускал вперед. Но все-таки чаще ходил пешком. Тут ему недалеко. Он в метеобюро устроился. А-а! Я сказать забыла — Федя ведь геофак закончил нашего университета. Словом, в метеобюро стал работать…
Прогноз погоды
В метеобюро Федю взяли за ум. А вот на телевидение — уже за красоту. Он к тридцати годам так похорошел! Потому что добрый был очень. Добрые — они ведь все красивые. Вот и Феде предложили на нашем местном телевидении по вечерам рассказывать о погоде на завтра. Даже пиджак ему купили специальный, с искрой, и галстук под цвет глаз. Желтый. Да, у Феди глаза, как пиво. И как звезды — лучистые.
И сразу эта программа приобрела у нас неслыханную популярность. Потому что, когда погода обещала быть благоприятной, Федя рассказывал об этом так вдохновенно, что люди не могли утра дождаться, чтоб идти побыстрей на работу и создавать вечные ценности. А вот если погода обещала быть плохой, Федя так сердечно и участливо успокаивал телезрителей!.. А однажды он даже запел для утешения в прямом эфире: «У природы нет плохой погоды…» Редактор сначала чуть в обморок не хлопнулся, как цесарка, а потом ничего — отзывы хорошие пошли, ничего.
Но Феде и этого показалось мало. Он вдруг перестал предсказывать плохую погоду. Каждый вечер обещал солнце, легкие бризы, небольшую облачность, умеренную влажность воздуха — и этим вдохновлял людей на подвиги. И когда директор нашего радиокомитета стал добиваться от Феди, чтоб тот признался, зачем он врал телезрителям, зачем давал надежду, Федя отвечал: чтоб люди спокойно спали. Спали, посапывая и улыбаясь во сне. А наутро они бы и сами увидели в окно — дождь там или снег. Главное, чтоб плохих новостей им вечером не сообщать. Потому что сон для человека — это важно. Человек должен много и крепко спать, тогда с утра он будет добрым…
Ну и выгнали Федю с телевидения. Потому что нельзя сделать счастливыми людей отдельно взятого городка обыкновенным прогнозом погоды. Так не бывает, Федя! Так не бывает…
Да, кстати, теперь, после Фединого увольнения, на телевидении вообще уже ничего не обнадеживает.
А Федя куда-то пропал. Тут просочилась одна информация, что где-то какой-то человек живет на острове, срубил дом, построил себе электростанцию на солнечных батареях, развел сад, огород, много живности у него всякой живет: собаки, пеликаны, коты, цесарки, потом, говорят, даже пингвин старый у него живет… Еще у того человека есть печь для выпечки хлеба, ткацкий станок, верстаки разные… И в город он на лодке приплывает только изредка, за книгами там или за музыкальными новинками… Такой высокий, длинноволосый, с бородой. Печальный.
Так я спросить хочу: его фамилия не Аиоани? Федя Аиоани? А?..
На рыбалку
Нет, нельзя сказать, что Милик жил совсем уж без увлечений. Кроссворды разгадывать, преферанс и Людочка Вишняк, очень даже симпатичное и непритязательное увлечение.
Но на его, Милика, новой работе есть курилка. И в этой курилке Милик узнал для себя много новых и волшебных слов: поклевка, мотыль, мормышка, поплавок и еще немало загадочного и манящего. В общем, через месяц он напросился на рыбалку. Коллеги предупредили: ждем три минуты ровно, в 5.03 уезжаем.
Вот с этим «ровно» у Милика были проблемы. Сам он не проснется ни за что. Разбудить его некому. Кроме будильника и папы. Встать утром по будильнику — целый день быть больным, дерганым, сердце заходится, а внутри екает от пережитого утреннего страха, закрепленного еще в детстве и юности ежедневными подъемами в школу и в институт.
Будильник отпадает. Встать по будильнику — зачеркнуть такой значительный в его жизни день.
Папа, Марк Борисович, к изумлению Милика, легко согласился. Он всегда просыпался, когда нужно. И когда жена была рядом, и потом, когда они с Миликом остались вдвоем. Ну да, он разбудит сына в полпятого утра. Конечно! На большое дело идет! Первый в нашем роду. Конечно, разбудит. Но с условием. Отца Милик берет с собой. Жизнь прожил — а на рыбалке ни разу не был.
Улеглись пораньше. Милик — в своей комнате. Папа у себя.
Милику не спалось. Было тревожно. А вдруг папа проспит?! Никогда не просыпал. А сейчас, как назло, проспит. Тогда все! Позор! Ты мужчина или?.. Получается — или. Засмеют! Придется уйти с работы. Уехать из города. Оставить все… Людочку… Преферанс… Милика бросило в жар. На всякий случай он завел злополучный будильник на 4.30 и на цыпочках, чтоб не разбудить папу, прошел в его комнату и поставил часы на тумбочку рядом с кроватью.
Марк Борисович спал плохо. А громкий цокот старых часов и вовсе разбудил его. Нет, подумал он, раз Милик в их команде главный, пусть эта адская машинка стучит ему. А он, Марк Борисович, и так проснется. Без будильника. Марк Борисович тихонько перенес часы в комнату сына и поставил их на ночной столик.
А Милик не спал. Он бдил! Ах хитрец папаша, шептал он, качая головой. Ах хитрец! Напросился, а будильник ему подсовывает. Ему, главному выезжающему на рыбалку! Возмущение не давало уснуть. Он терпеливо ждал. Через час Милик, злорадно хихикая, перенес часы к отцу.
Ха-ха! Как это в песне поется? «Если все не та-ак? Если все ина-а-че?» Да разве Марк Борисович будет спать, хорошо зная своего сына? Марк Борисович — человек организованный, цельный. И всегда все доводит до конца!
И когда Милик еще корчился от смеха под одеялом, на порог его комнаты вполз лазутчик. По-пластунски. Тихо. В пижаме. Будильник он держал в высоко поднятой правой руке. Как связку противотанковых гранат. Лазутчик сопел и шептал проклятия. Поставив будильник на столик сына, Марк Борисович, ловко извиваясь, уполз.
Террорист! Опасный! Обезумевший! Фанатик! Милик комкал в руках одеяло и шипел от негодования. Хочешь рыбалку? Получишь! Ты получишь!
Милик сел. Милик встал. Милик постоял. И вышел на балкон. Воображение рисовало ему разные картины. Например. Приезжают его сотрудники, бывалые рыбаки, обветренные сильные мужчины. А тут его папа… С рюкзаком, в панамке. А они сурово: мол, вы кто? С кем? Мы вас не приглашали на наше большое опасное дело. А папаша хнычет: вот, мол, я с Миликом. А Милик тут и скажет: «А будильник, папа?! Ты помнишь будильник?!»
Конечно, он возьмет папу на рыбалку. Он скажет: да ладно, ребята, берем его. А потому что он, Милик, благородный человек, не то что…
Милик перекипел. Успокоился. И решил — пора!
Так бесплотны только тени предков на спиралях наших воспоминаний. Так бесшумны только индейцы на тропе охоты.
«Получи, Усама!!!» — Милик, не дыша, поставил часы на тумбочку и легко, по-оленьи ускакал к себе. Спать.
Ровно через час загремел будильник. Прямо в ухо Милику. Но, утомленный ночной борьбой, он спал мертвым сном.
Что касается папы, то он храпел так, что заглушил бы и сорок будильников.
Обоим снилось одно и то же: как они подсекли и тащат из бурлящей воды огромную рыбу…
Схватка
Зюня Горецкий был хитер. Но Зюнин тесть Серапион был в тысячу раз хитрее. Даже еще больше. Он был хитрый, как инквизитор. Зюня тут недавно читал в журнале, как инквизиторы людям не в глаза смотрели, а, наоборот — в переносицу! Ты-то думаешь, он такой искренний, душевный, тебе в зеркало души. Ан нет! Вот так и Зюнин тесть Серапион. Усталым голоском — уезжаю, говорит. В кои веки путевку горящую в Ялту предложили.
— А машина, Серапион?! Я ж ее сам чиню. И красил недавно. А? Машину-то оставь мне, — просит Зюня. — Машина же нужна. Нюсю, жену, на дачу возить и вообще. Да мало ли… Когда машина есть.
А Серапион промеж Зюниных глаз уставился и отвечает уклончиво:
— Я ее в гараж поставил, чтоб не заржавела. А ключи я тебе, Зюня, отдам. Когда уезжать буду. А сейчас полежу. Что-то полежать мне охота.
Полежал. А ночью и удрал! Проснулся Зюня — и нет моей кисочки. Ни вещичек его, ни записочки. А тем более ключей от гаража и автомобиля. Весь дом перерыли — нету. Хорошо, Нюся Зюнина знала, в каком санатории Серапион отдыхать будет. От ратных дел. Дали телеграмму. Срочную. «Где ключи, Серапион?» А тот, ну подлец! Обратно им телеграмму, что такой гражданин Серапион Михайлович Марусик тут совсем и не проживает вовсе. Нет, ну видели?! Дурочку включил Серапион. Он не проживает, голландец летучий!
Милиционер у Зюни был знакомый. Говорит, а мы его по своим каналам. Зюня по спецканалу: батя, ключи где? А то совсем уже! Тут Серапион и объявился. Пришло от него: мол, не скажу, машина моя. А то хуже будет! Не дам, и все!
Ах ты происк жадный! Но Зюня же тоже хитрый. Спокойно идет на телеграф и дает еще одну телеграмму: «Батя, в Черновцах ливни. Твою машину залило. Чтоб знал!»
Вот тут запаниковал Серапион. Но не до конца. Дает еще одну телеграмму: «Вызывайте Прозапаса. Пусть подтвердит, что залило».
Прозапас — Серапионов друг. Троллейбусный контролер. И не пьет! Правильно Серапион все рассчитал. Но то место в жизни еще есть всегда. Зюня ночью стал ведра с водой таскать и поливать Серапионов гараж со всех сторон. Даже на крышу залез и оттуда лил для убедительности.
Наутро пришел Прозапас. И что занятно, совсем не удивился, что годовой уровень осадков выпал за одну ночь на отдельно взятый гараж. Ну и правильно! Его послали проверить гараж Серапиона? Так он и проверил. Подтвердил. А на другие гаражи он и не смотрел. Был потрясен разрушениями, нанесенными стихией. А уж соседи жалели! Так жалели! Зюня еле дождался, чтоб все удивляться перестали и ушли. Тогда он мигом на телеграф — и молнию: «Прозапас подтверждает. Соседи тоже. Особенно баба Тося Перемыкайлиха».
Сдался Серапион. Знал, что перехитрил его Зюня. Доказать не мог. Ладно, написал, иди к Кравцам, скажи: «Серапион сказал, вы знаете, что делать».
Зюня поехал. Далеко, по жаре, на Клокучку. Там собаки его чуть не съели. Пришел к Кравцам, сказал пароль. Кравчиха сняла с гвоздика ключи и отдала. Так просто. После всего. Сняла с гвоздика и отдала. Еще и зевнула. На погоду, наверное.
Ехал Зюня назад и думал: где ж ты, моя жизнь молодая спортивная? И еще думал. Что пора свою машину покупать. Красную. И чтоб тестю не давать. И так ему эта мысль понравилась, что двухчасовая дорога домой короткой показалась. Шел он к гаражу. И не спешил. А куда спешить? Машина-то вот она, под руками. Еще с соседями поговорил. А потом так, вроде нехотя, гараж открыл. А там… Ах ты!!! А вот тебе, Зюня, компот с помидорами, два мешка. Привет от Серапиона! Гараж — пустой!!! А на стене мелом: «Ну, я поехал! А тебе, Зюнька, машину не дам! Понял? Так что давай! Ехай автобусом!»
Быстринские ведьмы
Раиска и Мура Козырь не поделили Агосьянца, научного сотрудника Быстринского НИИ. С Раискиной стороны претендовать на Агосьянца было нечестно. В позапрошлом году она оторвала кибернетика Гроссмайера, ни с кем не делясь, целым куском. Еще и в загс поволокла зарегистрировать захват. Так зачем Раиске Агосьянц? А натура такая, не может пройти мимо свободного мужчины. И главное, чем хочет взять? Не интересная, не умная, интеллект — на уровне щиколоток. Замужем!!! Но хитрая, холера. Чаю поднесет. С мятой. Бдительность усыпить, Агосьянц — он же рассеянный. То монитор ему протрет тряпочкой специальной. То сигареткой угостит — у Гроссмайера тырит. Мелькает рядом приветливо, духами благоухает. Тоже мне, ландыш серебристый. Колдунья, одно слово. О душе пора задуматься. Но где ей! Одни инстинкты. Сложные. Агосьянц в шахматы играл за честь лаборатории. Раиска, змея такая:
— Ах, Аркадий Петрович, что вы все за честь лаборатории, за честь института… А кто за мою честь сыграет?
Поняли? Шутки шутит. Разговоры разговаривает.
А Мура Козырь, ведьма такая… Смотрит люто, знаете, как рысь, только пойманная, из клетки. И шепчет что-то под нос, шепчет. Проклятия, наверное. Гарри Поттер тоже еще.
А тут Агосьянца на руководство лабораторией призвали как самого даровитого и перспективного. Раиска вообще взбесилась. Руководитель лаборатории — это ж как гармонист в деревне, сразу девичий рейтинг понятен. Если по леву руку от гармониста — значит, первая в десятке. Так и с Агосьянцем. Если стол впритык к его столу — мегазвезда лаборатории. В понедельник должно было решиться, чей стол к столу Агосьянца станет. А следовательно…
Мура Козырь бороться умела. Пять лет назад ни с того ни с сего стала победительницей конкурса «Мисс Сбербанк»! Она тогда в сберкассе работала. Были девушки лучше ее. Даже гораздо. И песню «Погода в доме» душевнее пели, и деньги быстрее считали. А про фигуру уж и говорить нечего. С такой фигурой, как у Муры Козырь, надо петрушку продавать, а не представлять Сбербанк Ленинского района. А она взяла и всех победила. А потому что заклинания разные знает. Наизусть. От бабки своей. Бабка до сих пор жива, хоть ей уже больше ста. Мало того, открыла малое предприятие «Бюро долгосрочного прогнозирования». На картах гадает. На гуще кофейной. А когда у Агосьянца проблемы с глазами начались, что Мура Козырь посоветовала? Замогильным голосом провыла, что зрение улучшится, если Агосьянц съест печень двухлетнего орла. Сырую. Причем орла он, Агосьянц, должен догнать и замочить сам. А потом вырвать печень и сожрать, рыча и ухмыляясь окровавленными губами. И сразу, сразу зрение улучшится! Нет, ну вы представляете нашего Агосьянца? Щуплого, близорукого, неуклюжего Агосьянца, который даже на паркете спотыкается. А не то что в поле или в горах. И вот наш героический Агосьянц, чтобы улучшить зрение, должен мотаться по долинам и по взгорьям — ловить орла. У каждого пойманного вежливо спрашивать о возрасте. А орлы-то как недоумевать будут, только можно себе представить… Вот такие советы давала Мура Козырь. Конечно, она к понедельнику подготовилась.
И немудрено, что солнце в то утро встало не для Раиски. Она пришла в институт с огромным прыщом на носу. Злая. Обиженная. Красивая, как тролль. С такой физиономией у нее сразу рейтинг понизился. Хорошо, что у них в лаборатории Валентина есть. Еще один специалист. По нетрадиционному. Она сразу идентифицировала:
— Порча!
И все взоры куда? На Муру Козырь, конечно. А та, наоборот, явилась, как будто девушка в церковный хор. Такая тихая, нежная, нарядная… Ресницы долу. Принцесса Будур. И вот лицемерка: ах! Бедная Раиска, бедная Раиска… Советы дает, чем нос мазать…
Раиска не искала легких путей. Нет чтоб заплакать, пойти домой Гроссмайеру суп варить и себя жалеть в зеркале. Она сняла со стола тяжеленное старинное пресс-папье в виде спящего льва и тихо пошла на Муру Козырь, глядя ей в глаза, как утопленник. С фурункулом на носу. Нет, вы не подумайте. В Раискины планы не входило преднамеренное убийство. Непреднамеренное тоже не входило. Попугать хотела. Там, «Скок-ка я зар-рэзал, скок-ка пэрэрэзал…» А получилось наоборот. Лапа спящего льва еще в позапрошлом году треснула, когда Валентина, специалист по нетрадиционному, гвоздь в Раискин стул забивала. Потому что Раиска тогда не хотела делиться Гроссмайером. И вот сегодня этот кусок лапы взял и откололся. И не просто упал. А Муре Козырь по макушке, где, к счастью всех присутствующих, было много локонов в специальной, свежей прическе, для Агосьянца заготовленной. Мура Козырь осталась жива. Но унижена и оскорблена. Она тоже не искала легких путей. А налепила на локоны марлевую повязку (ой! партизанка Мура Козырь), хотя ничего у нее там и не было, накрасила губы и с криком «Уби-и-или!» прямым ходом в суд помчалась. Писать заявление, что сотрудница быстринской лаборатории Раиска убила ее, Муру Козырь, в голову с помощью спящего льва.
Следователь в суде оказалась терпеливой и подробно расспросила Муру Козырь, как ее убили. Мура Козырь показала в лицах с комментариями. Отошла к двери, артистично разбежалась, совершила тройной прыжок, размахнулась, как метатель молота:
— Умри, зараза!
— Больно? — тихонько поинтересовалась следователь, убирая со стола пресс-папье в виде Эйфелевой башни. Которым при желании можно было не только пристукнуть, но и, например, заколоть-зарезать. Так, приватно спросила. Из любопытства. Очень уж убитая Мура Козырь выглядела живой. Объясняя, что заявление написано в состоянии аффекта, следователь пригласила истицу прийти на следующий день, захватив с собой Раиску и спящего льва. Если это не опасно.