Лоскутов молчал, не зная, что ей ответить. Впрочем, ответов девушка и не ждала. Для себя она уже всё решила. Это генерал понял по тому, с какой ненавистью она покосилась на стоявший на столе телефон. Похоже, первый же головастик, рискнувший появиться на территории базы, рискует получить пулю в голову раньше, чем успеет доложить о своём прибытии. Отлично зная собственную дочь, Лоскутов задумался, как избежать проблем с начальством.
Отстрела учёных ещё никто не объявлял, но ей это явно было безразлично. Значит, нужно сделать так, чтобы головастиков на базе больше не появлялось. В противном случае всё может закончиться очень плохо. Позволить кому-то отправить дочь под трибунал Лоскутов просто не мог. Из задумчивости его вывело появление Савенкова.
Войдя в палатку, полковник вопросительно покосился на Дану, но генерал, увидев его, махнул рукой, приглашая войти. Кивком головы поздоровавшись с полковником, девушка со вздохом встала и, тихо сказав:
– Я в госпиталь, – вышла.
– Вернулся? – спросил Савенков, проводив её взглядом.
– Вернулся, – вздохнул Лоскутов, буквально падая в кресло.
– И как?
– Краше в гроб кладут. Как доехал, даже не представляю.
– «Тигр» у входа?..
– Именно. Похоже, у головастиков угнал.
– И что теперь делать? Это же, как ни крути, преступление.
– Ага, а похищение человека это так, прогулка в парке, – огрызнулся генерал. – В общем, я парней туда отправил. Если кого живого приволокут, будем судить. Громко, демонстративно. Не обращая внимания на вопли и указания сверху. Такие выходки оставлять безнаказанными нельзя. Эдак они скоро и солдат для своих экспериментов хватать начнут.
– А статья?
– Похищение, саботаж, подрыв боеспособности части в военное время, – отрубил генерал.
– Это же стенка.
– Именно.
– А что в центре скажут?
– Плевать. Пусть разжалуют, если хочется. Надоел мне этот цирк. Сил больше нет. Моё дело – с внешним врагом воевать, а не под дудку научников трепака выплясывать. Да и не станут они шум поднимать. Центру проще сотню дураков под асфальт закатать, чем настоящими профессионалами разбрасываться. А мы с тобой, старина, профессионалы.
– Смею надеяться, – усмехнулся в ответ Савенков. – А может, ты и прав. И, правда, надоел этот цирк. Пора начинать гайки закручивать. Чтобы все гражданские знали и понимали, кто здесь хозяин. А то расслабились.
– Всё верно. С чего начнём? – вздохнув, решительно спросил Лоскутов.
– Для начала устроим полную перепись всего населения базы и ужесточим пропускной режим. Нужно будет усилить охрану деревни и как-то обезопасить дорогу, во избежание повторения подобных эксцессов.
– Сам-то понял, что сейчас сказал? – усмехнулся Лоскутов.
– Вроде как, – с улыбкой развёл руками Савенков.
– Но мысль правильная, – добавил генерал и тихо рассмеялся.
Офицеры смеялись, сбрасывая напряжение двух прошедших суток. Определив примерный план действий, Савенков уже через четыре часа с таким рвением взялся за дело, что обитатели базы, привыкшие к тому, что на них никто не обращает внимания, буквально взвыли. Всех гражданских в экстренном порядке дактилоскопировали, сфотографировали и переписали.
На КПП установили сканер, неизвестно где и как добытый Савенковым, и начали выдавать пропуска нового образца. Заодно навели порядок в различных вспомогательных службах, оставив на работе только настоящих специалистов. Всем остальным было предложено переселиться в соседнюю деревню и начинать новую жизнь. Ведь теперь, когда угроза нападения из космоса исчезла, необходимость прятаться в лесу и подземных убежищах отпала.
Быстро избавившись от всяких сватьев, братьев и остальных кумовьёв, Савенков перетряхнул все склады, лаборатории и тому подобные кормушки, у которых вечно крутились всякие мутные личности. Заодно накрыли притон наркоторговцев. Шестеро шустрых уродов, воспользовавшись военной неразберихой, оккупировали помещение в дальнем углу одного из убежищ и принялись выращивать там коноплю на продажу.
Узнав об этом, Лоскутов не раздумывая приказал прислонить всех торговцев дурью к стенке. Даже прокуратуру вызывать не стал. По дороге от деревни, где жили офицеры базы, до самого КПП были пущены постоянные патрули с собаками. Сама деревня была взята под усиленную охрану. Все патрули и караульные получили приказ применять оружие без разговоров, если кто-то попытается попасть в деревню или на базу без особого разрешения.
Такое разрешение мог дать только дежурный по базе, генерал или его заместители. Очень быстро база и деревня превратились в режимный объект, какими и были всегда. Все послабления, которые были допущены, Лоскутов разрешил своим приказом, пытаясь спасти людей. Беженцы, которых военные патрули подбирали на дорогах, спасая их от поголовного уничтожения.
Леобы и так уничтожили большую часть населения страны, устроив массированную бомбардировку мегаполисов и крупных городов. Поэтому генерал приказал спасать всех, кого ещё можно было спасти. И вот теперь всё это безобразие нужно было привести в порядок. Чем Савенков и занимался с большим удовольствием. Ему давно уже надоели невнятные личности, слоняющиеся по базе с непонятными целями.
Школу и столовую для гражданских тоже было решено перевести в деревню. Теперь все эти объекты охраняли ополченцы и кинологи с собаками при поддержке бойцов спецназа. Исключение при проходе на базу сделали только для семей военнослужащих и несколько десятков ополченцев. Так что Мышка получила пропуск одна из первых и теперь регулярно прибегала в госпиталь, узнать, как дела у её наставника. Бак поправился, и девочка снова занялась дрессировкой.
В общем, похищение Матвея ни для кого не прошло даром. Спустя неделю после возвращения проводник пришёл в себя, и все, начиная от Лоскутова и заканчивая Баком, собрались в его палате, чтобы послушать о приключениях сумасшедшей пары. Рой, которого Дана после выздоровления лично привела в палату, пообещав главврачу, что прострелит ему ноги, если тот вздумает возражать, первым заметил, что Матвей очнулся и сразу принялся вылизывать ему виски. Попросив воды, проводник прижал к себе голову пса и долго-долго не отпускал.
Когда все собрались, Матвей медленно оглядел друзей и, слабо усмехнувшись, проворчал:
– Как же мне приятно видеть ваши противные рожи.
– Ну, раз хамить начал, значит, жить точно будешь, – рассмеялся Лоскутов.
– Не дождётесь. Я вам ещё на этом свете крови попью, – улыбнулся в ответ Матвей.
– Рассказывай, как, чего и когда, – потребовал генерал.
– А нечего рассказывать. Шли себе, никого не трогали. Сзади подъехала машина. Больше ничего не помним. Оба, – коротко ответил Матвей. – Очнулся уже в камере. В наручниках.
– Ну, как вас взяли, мы уже выяснили, – скривился генерал, поправляя лежащий на коленях свёрток.
– И как же? А то я себе мозги набок свернул, пытаясь это понять, – быстро спросил Матвей. – А вообще, в этом деле очень много странностей. Начиная с того, как нас взяли, и заканчивая тем, что меня после захвата никто не обыскал. А так не бывает. Просто не бывает.
– Недооценили они вас. По документам ты у нас привлечённый со стороны специалист. Пиджак, среди военных пообтёршийся. К тому же брали тебя совсем не профессионалы. В общем, как бы ни хотелось сохранить честь мундира, но, как говорится, истина дороже, – вздохнул Лоскутов, осторожно покосившись на дочь.
– А вот с этого места поподробнее, – попросил Матвей.
– С момента нападения на планету тут такой кавардак был, что вспомнить страшно. И вот под эту музыку один генерал из Генштаба озаботился сохранностью своей семьи. Дело в том, что его сынок, подающий надежды химик, вдруг оказался не у дел, а значит, все привилегии, к которым он привык, упразднились. И вот папаша, недолго думая, организовывает научный отдел. Благо тратиться на это особо не надо было. Оборудование и компьютеры можно было в развалинах найти. Да и на складах подобного добра хватает.
Дальше – больше. Для охраны этого отдела требуется охрана и помещение, а у всяких чиновников, депутатов и тому подобной сволочи тоже детки есть. И эти детки в основном призывного возраста. Этот самый генерал договорился об организации в шестом отделе Генштаба подразделения охраны научного отдела. Вроде и служат, а на самом деле дурака валяют. Само собой, проверять их никто и не стал. Не до того было. К тому же генерал смело брал всю ответственность на себя. А для прикрытия набрал в отдел настоящих учёных.
Так что, они действительно чего-то там изобретали и придумывали. Не важно, что на тот момент все их изобретения никому и даром не нужны были. Но важен сам факт. Отдел есть? Есть. Результат его работы есть? Есть. Ну, так женись, хороняка. В общем, после пары поверхностных проверок их оставили в покое. Они благополучно пережили войну и решили совершить очередной прорыв в науке. И выбрали вас, на свою голову.
– Взяли вас так легко, благодаря вот этой штуке, – генерал достал из свёртка шлем, очень напоминающий мотоциклетный. – Блокирует любое излучение головного мозга. Так что расслышать их намерения ни ты, ни Рой просто не могли. А обыскать тебя они просто забыли. Капитан Крестовский, единственный настоящий военнослужащий из всего этого стада. Но он, дорвавшись и отпинав тебя ногами, был пересажен в другую машину. Головастикам ты нужен был живым. Именно поэтому они сунули тебя в камеру и на время забыли о твоём существовании. Номером один в их исследованиях был Рой.
– Исследования? – мрачно переспросил Матвей. – Видел я их исследования. Мрази. Крошечного кутёнка заживо препарировать… – голос проводника сорвался.
– Понятно, – вздохнул Лоскутов.
– Что вам понятно? – зарычал Матвей, пытаясь приподняться на койке.
– Понятно, с чего ты там такую бойню устроил. После твоего возвращения я туда своих парней отправил. Нашли семерых выживших. Так всё и узнали. Скажи, кто тебя учил так растяжки ставить? – неожиданно спросил Лоскутов. – Мои ребята чуть не поседели, когда это безобразие увидели. Сам же подорваться мог.
– Да как-то забыл леской и скотчем озаботиться, – фыркнул в ответ Матвей. – Что было под рукой, то и использовал. Главное, сработало.
– Да уж сработало. Основную массу охранников взрывом в оружейке накрыло, остальных ты в казарме положил. Вот уж точно, по принципу, дуракам везёт.
– Может, и так, – не стал спорить проводник. – Но заявляю официально. Любой, сказавший мне об опытах, экспериментах и тому подобных делах, сразу получит пулю в голову. И это совсем не шутка. Что называется, от слова совсем. Убивать буду сразу.
– Уймись, псих, – отмахнулся Лоскутов. – Там сейчас проверка полным ходом идёт. И, похоже, с кого-то погоны слетят, и не только.
– Дай-то бог, – вздохнул Матвей, обнимая Роя.
* * *Из госпиталя Матвея выписали через три недели. И так не страдавший лишним весом проводник превратился в тень самого себя. Голова совсем поседела, а в уголках глаз залегли глубокие морщины. Рядом с ним Дана выглядела ожившей иллюстрацией молодости и красоты. Девушке исполнилось двадцать семь, и она входила в пору полного расцвета женского здоровья.
Тяжело косолапя, Матвей, едва выбравшись из палаты, добрёл до штабной палатки и, дождавшись, когда Лоскутов закончит очередной разгон, спросил разрешения войти. Махнув ему рукой, генерал попросил адъютанта сварить кофе и, мимоходом потрепав по голове выразительно облизнувшегося Роя, спросил:
– Как себя чувствуешь, жертва киднеппинга?
– На букву х, и не подумайте, что хорошо, – привычно отшутился Матвей и, вздохнув, добавил: – Я к вам по делу.
– О как?! Может, для начала в себя придёшь? А потом уж о делах…
– Я хочу забрать Роя и уехать, – не дал ему договорить проводник.
– Мать твою за хвост и об забор, – выругался генерал, не ожидавший такого. – И как ты себе это представляешь?
– А что тут сложного? – пожал плечами Матвей. – Баул собрать да корма этому троглодиту запасти. Сдам Савенкову всё полученное имущество по описи, и вперёд. Теперь у меня даже оружие своё есть. Так что от армии мне больше ничего не нужно.
– Погоди. Так ты из-за этой истории такой огород городить начал? – сообразил Лоскутов.
– Огород? Нет, Александр Юрьевич. Это не огород. Это, можно сказать, чистый расчет. Точнее, предчувствие, что на этом история не окончена. Рано или поздно какое- то особо умное светило потребует передать ему собаку для изучения. И всё начнётся сначала. Я больше не хочу так. Устал. Да и вашей власти может не хватить, чтобы прикрыть нас от очередного наезда. Так что нам лучше уехать.
– А как же Данка? – тихо спросил Лоскутов, признавая его правоту.
– Данка? Александр Юрьевич, вы посмотрите на меня внимательно. Мне ещё и сорока нет, а я уже в старую развалину превратился. Она и я. Красавица и чудовище. К тому же не забывайте, мы с Роем связаны. А значит, придёт время, когда я просто сдохну рядом с ним. Или превращусь в слюнявого идиота. Вы такой судьбы для дочери хотите? Чтобы она за овощем ухаживала?
– А меня ты спросил? – раздалось в палатке, и в кабинет изящным смерчем ворвалась Дана. – Ты меня спросил, псих контуженый? Решил меня от проблем избавить? А не думал, что мне нужны эти проблемы?
– Дана. Так просто эта история не кончится, – не повышая голоса, ответил Матвей. – Ты же слышала. В той команде, кроме учёных, была ещё и куча всяких папенькиных сынков. Так что охота на меня уже объявлена. Но эта охота на меня. На нас с Роем. Зачем тебе головой рисковать? Да и отца твоего я тоже подставлять не хочу. Они ведь не будут на закон надеяться. Не получится натравить на меня прокурорских, наймут отморозков, которые не побоятся всадить мне пулю в спину. И не только мне.
– База и деревня закрыты, как режимные объекты, а на дорогах регулярные патрули. Так что сделать это будет не так просто, – проворчал Лоскутов, понимая всю реальность приведённых проводником доводов, но споря только ради дочери.
– Предлагаете нам всю оставшуюся жизнь просидеть под замком? Постоянно оглядываясь на спину? Это не для меня, – покачал головой Матвей.
Рой, то и дело переводивший взгляд с одного собеседника на другого, поднялся на лапы, подойдя к Матвею, просунул голову ему под локоть, легко подкинув его носом. Автоматически погладив пса, проводник чуть улыбнулся и, кивнув на собаку, добавил:
– Он считает, что постоянно сидеть в деревне очень скучно. Нужно идти и драться с теми, кто хочет нас убить.
– Знаешь, почему у тебя в том бункере не всё гладко прошло? – неожиданно спросила Дана. – Напарника не было. Некому было спину прикрыть. А вместе мы любых бандитов на клочки порвём. Говоря вместе, я имею в виду и Роя.
– Стрелять как следует научись, напарник, – усмехнулся в ответ Матвей.
– Вот ты и научишь, – не осталась в долгу девушка.
– Друзья мои. А ничего, что я всё ещё здесь и даже в живом виде? – вступил в разговор Лоскутов.
– Ничего. И это хорошо, что в живом, – усмехнулся Матвей.
– Не беси меня, Беркутов, – рыкнул в ответ генерал. – Значит, так. Мысль твою я понял и учёл. Будем проводить работу в указанном направлении. Про родителей это ты правильно просчитал, но и мы тут не пальцами деланные. Всех фигурантов уже взяли под плотное наблюдение. Так что любое их лишнее телодвижение будет старательно отслежено. В центре тоже вендетты не хотят, а вся эта история уже наделала слишком много шума.
Власть сейчас у военных, и такое понятие, как честь мундира, ещё никто не отменял. Командованию совсем не нужно, чтобы среди выживших начались разговоры о том, что военные создают для своих деток и всяких мажоров особые условия. Подобные слухи опаснее кучи бандитов. Так что это дело на особом контроле.
– Врет, – коротко сказал Матвей, повернувшись к Дане. – Контроль есть, но шума больше никто не хочет. В центре предпочли спустить это дело на тормозах. Чтобы побыстрее забылось.
– Ты… – вскинулся Лоскутов, но Матвей, кивнув на Роя, добавил:
– Не я. Он. Ходячий детектор лжи. Я же говорил, его нельзя обмануть. Он чистую мысль слышит. А для вас это дело слишком личное, так что, подняв эту тему, я заставил вас вспомнить всё, что о нём известно.
– Папа! – повернулась Дана к отцу, уперев кулачки в бока.
– Это не его вина, милая. Не он принимает конечное решение, – вздохнул Матвей. – Есть генералы и повыше.
– Это верно, – скривившись, кивнул Лоскутов. – Конечное решение принимаю не я, но это совсем не означает, что я не могу защитить вас. А главное, есть офицеры, которым не нравится подобное решение вопроса. Так что все телодвижения означенных фигурантов действительно отслеживаются. Мы решили, что раз уж не удалось сынков по закону закрыть, закроем родителей. Пора объяснить всей этой сволочи, кто в доме хозяин. Режим военного положения ещё никто не отменял.
– Я не хочу вас подставлять, – вздохнул Матвей.
– Не слишком ли много ты на себя берёшь? Думаешь, этот мир вертится вокруг вас двоих? Ошибаешься. Дело не в тебе. Точнее, не только в тебе. Я уже сказал, есть офицеры, для которых такие понятия, как родина и честь, ещё что-то значат. Больше рассказать не могу, но ты, Матвей, умудрился вскрыть такую клоаку, что теперь некоторым особо хитромудрым не выкрутиться. Так что бросай свою бодягу. Лечись и возвращайся в строй. Принято решение организовать настоящую школу кинологов. Собак, слава богу, теперь хватает, людей подберём и будем наводить порядок в стране.
– Что, и в процесс расследования преступлений изменения внесёте? – с интересом спросил проводник.
– А что там тебе не так? – не понял генерал.
– Многое.
– Давай уж с подробностями, раз начал, – вздохнул Лоскутов.
– Раньше, если розыскная собака выводила наряд на преступника, это не считалось доказательством. Якобы собака могла взять не тот след, а человек просто проходил по этому месту.