Тест-панели не горят ввиду отсутствия энергии.
И нет времени, чтобы вскрыть все карталлусы… или есть?
Что выбрать – либо попытаться спасти хоть кого-нибудь, рискуя тем, что руины «Аспера» взорвутся и они все равно погибнут, но зато совесть Энхо останется чистой, либо поторопиться наружу, чтобы выбраться как можно быстрее и не думать о том, что ты совершаешь пусть маленькое, но предательство?
Эру Венц заскрипел зубами и двинулся вдоль стены с рядом узких дверей, с силой ударяя кулаком в каждую – вскрыть карталлус без доступа старшего офицера невозможно, но если найдется кто живой, то он откликнется, даст о себе знать. Ведь не для того же Божественная Плоть сохранила его во время падения, чтобы он трусливо спасал свою шкуру?
Пятая по счету дверь открылась, и он увидел изуродованный труп – шлем разбит, голова смята, как яйцо после удара молотком, руки раскинуты, вместо лица кровавое месиво.
Лайгор эру Стольц, один из офицеров системы жизнеобеспечения.
Энхо отвел взгляд, его замутило вновь, подступила слабость, предвестница накатывающего обморока. Но тут самая дальняя дверь, обозначенная надписью «декI. сисIII. Арвинд Глагон Терциус», с треском распахнулась, и из нее вывалился кашляющий навигатор.
– Вымя Галактики, – прохрипел он. – Ты жив?
– Да… только вот руку сломал…
– Ничего, срастется, – Арвинд поднялся на ноги. – Что, остальные того?
Энхо пожал плечами, опустил взгляд – если до сих пор никто не подал признаков жизни и не попытался выбраться, то значить это может только одно, и в этой части корабля они остались вдвоем…
– Понятно, – сказал навигатор, но тут глаза его закатились, и он шлепнулся на пол.
– Эй, Арвинд! – воскликнул эру Венц, бросаясь к другу.
После пары ударов по щекам тот вроде бы пришел в себя, веки поднял, но забормотал нечто невнятное.
– Арвинд! – повторил Энхо, но ответа вновь не дождался.
Судьба, похоже, не оставила ему выбора – нужно спасаться самому и выносить друга, пока есть шансы, ну а остальные… со сломанной рукой двух раненых никак не потащишь.
Действуя только левой, ухитрился взвалить навигатора на спину и зашагал к двери кубрика.
Выйти наружу реально только через один из шлюзов, многослойную сверхпрочную броню турригера пробить изнутри невозможно, ее не возьмут никакие инструменты, и даже оружие не поможет. Но лучше заглянуть в висящий у двери ящик с аварийным набором и прихватить плазменный резак – на тот случай, если придется пробиваться через переборки.
Сил у Энхо хватило до лифтовой площадки, там его настиг новый обморок.
Встав после него, эру Венц подобрал резак, снова затащил Арвинда на плечо и пошагал дальше – до места, где потолок опустился, а пошедшие гармошкой стены сошлись подобно челюстям… прямо нельзя, надо прорезать стену и на карачках двигаться по узкому проходу, какими пользуются навты-настройщики… Еще раз шипит резак, и они вываливаются в шлюз, чьи створки распахнуты, а за ними – голубое небо…
– Это мы где? – спросил зашевелившийся навигатор, и Энхо с облегчением сгрузил его на пол.
Раз болтает здраво, значит, пришел в себя.
Сам сел к стене, чтобы перевести дух – сердце колотилось точно бешеное, руки тряслись, пот капал с бровей.
– У выхода, – ответил эру Венц, немного отдышавшись. – Сам идти сможешь?
Через пять минут выяснилось, что да, сможет, и они добрались до распахнутых створок. Снаружи обнаружился лес – смятые заросли, поломанные стволы, а дальше сплошная стена зелени, и на горизонте горы.
Ощутил теплое прикосновение солнечных лучей на щеке.
Турригер лежал на боку, так что шлюз в его округлом борту находился у самой земли.
– Ты ведь местный? – Арвинд усмехнулся и сплюнул кровью. – Что это за район?
– Монтис велик, – отозвался Энхо. – Похоже на Рецию…
– Она и есть, вы не ошиблись, эру Венц, – спокойно сказал выступивший из зарослей Янус.
Комбинезон его был в подпалинах, седые волосы взлохмачены, под глазом красовался синяк, но командир «Аспера», несмотря на все это, ухитрялся выглядеть так, словно они на торжественном приеме во дворце Божественной Плоти и на плечах гортатора – парадный мундир.
Молодые офицеры невольно встали по стойке «смирно».
– Вольно. – Янус едва заметно усмехнулся. – Вы…
Он осекся и повернулся на запад, в ту сторону, где синеву неба вспороли три белопенных полосы. Огромные карпентумы класса «Рубер» через мгновение оказались над упавшим турригером, распахнулись створки десантных люков, из них посыпались солдаты в тяжелой штурмовой броне.
Замерцали полусферы гравикомпенсаторов.
– Преторианцы? – спросил Энхо, разглядывая герб на борту ближайшего карпентума.
Голова огромной гривастой кошки – Вторая «Львиная» когорта.
– А ты кого ждал, спасателей? – Арвинд сердито оскалился.
Эру Венц хотел ответить, но в голове зашумело, ноги ослабли, и через миг все поглотила тьма.
* * *Солнце Аркануса, голубоватое и маленькое, висит низко над горизонтом, и холмы, окружающие Антрум Ноктурна, отбрасывают длинные глубокие тени. Но в обычно пустующей комнате на самом верху главной башни тьме не место – лучи светила врываются через огромные окна, квадратами ложатся на стены.
Каждое украшает еле заметный, вплавленный в стекло герб – свернувшаяся в кольцо змея, что кусает собственный хвост, символ колеса памяти, ее бесконечного, бурного потока.
«Весна в этом году задерживается», – думает сестра Валерия, глядя на занесенный снегом сад, на протоптанные тропинки, на то, как одна из послушниц семенит к трапезной.
Валерия провела на Арканусе пятьдесят лет, и он стал ей второй родиной.
Сегодня они собираются здесь, девять Старших Сестер, охраняющих память, сходятся вместе впервые за несколько месяцев, ибо вести, пришедшие из столицы Империума, слишком важны.
Девять женщин, отказавшихся от женского в себе ради того, чтобы стать чем-то намного большим, чем просто человек.
– Свершилось то, что свершилось, – говорит сестра Езинда, маленькая и сморщенная, вот уже десятилетие исполняющая обязанности Домина Темплум и управляющая Антрум Ноктурна воистину железной, почти мужской рукой. – Нервейг пал, и его место занял молодой Вальгорн.
– И стоило ради этого отрывать нас от занятий? – бормочет круглолицая сестра Клейдор. – Сколько было правителей на нашей памяти, сколько их еще будет, и что нам за дело до того, чья задница полирует Мерцающий трон?
«Недовольна и даже не пытается этого скрыть, – отмечает про себя Валерия. – Понятно, пришлось в кои-то веки выйти из лабораторий, бросить любимые эксперименты. Ничего, сейчас тебе напомнят, кто ты есть…»
– Не совсем так, добрая сестра, – голос Езинды звучит так же мягко, как и ранее, и только очень хорошо и долго знающий ее человек, да и то не всякий, а очень наблюдательный, может понять, что Домина Темплум разгневана. – Мы – часть человечества и не можем жить вне его, мы – часть Империума и должны учитывать его интересы. Да, императоры не раз и не два обращались к нам за помощью, но что бы стало с Антрум Ноктурна в годы вторжения Грихайн, не встань легионы железной стеной на пути врага?
Валерия ежится, по спине ее бежит холодок – о да, они помнят, лучше всех помнят, как три столетия назад неведомо откуда явился враг, которого оказалось невозможно понять…
Непостижимыми остались его цели, его язык и способ мышления.
Ни одного пленного не удалось допросить, и это после войны длиной в четверть века! Грихайн уничтожили, вплоть до последней личинки, и в запале ликвидировали почти все, что они принесли с собой.
Да, в запасниках Антрум Ноктурна имеется кое-что, но слишком мало.
– Императоры, – ворчит сестра Лерд, старейшая из всех, более полутора сотен раз видевшая, как весна приходит на холмы Аркануса. – Сейчас их так не называют. Используют всякие хитрые титулы или вовсе именуют Божественной Плотью, ибо так почтительней, ишь ты…
– Мы зря тратим время, это все пустая болтовня, – говорит Валерия очень тихо. – Мы должны принять решение.
– Насчет чего? – Лерд, похожая на закутанную в алые ткани мумию, глядит на нее неодобрительно. – Нервейг мертв, его племянник ничуть не лучше того, кого он сверг, это все скоро поймут.
– Но есть еще кое-что, – произносит Езинда.
Да, Валерия не ошибается – главную новость Домина Темплум по обыкновению придерживает.
– Что-то важное? – с издевкой спрашивает Клейдор.
– Сама поймешь, – Езинда остается спокойной. – Эльтирия, фемина, смогла бежать. Более того, она попросила помощи у нас.
– Через Альенду? – интересуется Лерд.
– Нет, через одну из сестер суб фламмеум, – отвечает Домина Темплум.
Понятно, отчего Эльтирия не пошла к Альенде – та или в миссии, или во дворце, на виду, на ней всегда десятки глаз, и скрытно помочь кому-то сивилла, обитающая в непосредственной близости от Мерцающего трона, просто не может.
К тому же, после того как Нервейг два года назад изгнал из столицы прочих сестер, она осталась одна, в окружении лишь послушниц.
– И как же она ее нашла? – интересуется Валерия, чувствуя, как беспокойство трогает сердце мохнатой лапкой.
Любой крестьянин с полей Целлии или рабочий с шахт Фатума знает о сивиллах, выпускницах Антрум Ноктурна, что носят одежды красного цвета, а мудростью превосходят любого мужчину. Но мало кто ведает о том, что с Аркануса разъезжаются и эмиссары другого рода – обычные, ничем не примечательные на первый взгляд женщины.
Они ведут простую жизнь, не дают мудрых советов, не предсказывают будущее…
Но они существуют для той же цели, что и прочие сестры, охраняющие память, и всегда готовы выполнить приказ Старших Сестер.
– Боюсь, что этого мы никогда не узнаем. – Езинда вздыхает. – Фемина просит. Молит нас, чтобы мы помогли ей избегнуть гнева племянника и отомстить за мужа и детей.
– Месть? Что за гадкое слово, ишь ты, – ворчит Лерд.
– О ней речи и не идет, – замечает Домина Темплум. – Но вот помощь… Наших сил хватит, чтобы Вальгорн не смог найти Эльтирию, но вот нужна ли она нам?
– Проще выдать ее новому императору, чтобы заручиться его благодарностью, – быстро говорит Клейдор.
– Ты слишком много времени проводишь за своими занятиями, добрая сестра, – Езинда более не скрывает раздражения. – Ты умудрилась забыть, что правители не бывают благодарными, особенно хозяева Мерцающего престола!
Клейдор отшатывается, глаза ее загораются гневом, но только на миг, и она опускает голову.
– Оказывая помощь фемине Нервейга, мы поставим себя в опасное положение, – подает голос сестра Жинора, Домина Поэналис, в чьем ведении послушницы, их набор и обучение.
– Это верно, – говорит Валерия, – но зато у нас появится дополнительный козырь. Вдруг с Вальгорном что-то пойдет не так? Что мы вообще знаем о нем?
Все взгляды обращаются на Лерд, Домина Круор, в круг обязанностей которой входит знать все обо всех сколь-нибудь значимых людях Империума, об их предках, талантах и привычках.
– Взбалмошный юноша, испорченный варварским воспитанием, – говорит старуха задумчиво. – Дух Скола Анимус глубоко проник в его душу, и та отравлена бешеными страстями. Происходит из боковой ветви, единственный, кто уцелел в «дни гнева» двадцать лет назад.
Валерия слушает и думает, что да, племянник убитого императора вряд ли станет хорошим правителем – алмаз души и ума властителя, чтобы он засверкал всеми гранями, надо готовить с детства, воспитывать жестко и умело, а если отдать его в грязные лапы взыскующих «свободы духа»…
Получится не бриллиант, а инструмент для резки стекла.
– Благодарим тебя, добрая сестра, – говорит Езинда, когда Лерд замолкает. – Сложная ситуация.
– Может быть, нырнуть в нее? – нерешительно предлагает Жинора и смотрит на Валерию.
– Можно попытаться, хотя, учитывая, что здесь замешана Божественная Плоть, результат не гарантирован, – говорит та. – Рискнем, с позволения Домина Темплум и вашей помощью, сестры…
Будущего не существует, но умеющий видеть способен обращаться к таким глубинам человеческой памяти, где нет времени, и разглядывать эпизоды настоящего, недоступные обычному взору, – те, что уже сформировались, но еще не наступили, пока еще эфемерны, но представляют собой куда больше, чем вероятность.
Езинда кивает:
– Конечно. Жинора, Клейдор, помогите ей!
Все они обучены искусству ирунаре, но лучше всех им обязана владеть та из сестер, к имени которой добавляют звание Домина Каос – Валерия получила его давно, в тот год, когда Нервейг стал императором.
– Начинаем, – говорит она, когда названные Старшие Сестры придвигают свои кресла вплотную, так, чтобы получился треугольник и они могли взяться за руки.
Правой ладонью ощутить ободряющее касание Жиноры, левой – жесткое пожатие Клейдор…
Окунуться в тот мрак, что всегда живет внутри нас, но не поддаться ему…
Раствориться и стать его частью, подвижной и осознающей себя, свободной…
Валерия перестает слышать покашливание Лерд, чувствовать тепло солнечных лучей на щеке, тело ее словно исчезает, а рассудок всасывает клубящееся черное облако – та память, что лежит много глубже личных воспоминаний и простирается не только назад, но и вперед, – это выяснили много тысячелетий назад, когда люди и не помышляли о том, чтобы покинуть прародину.
Домина Каос словно открывает Сокровищницу, исполинскую, размером с целую галактику, заполненную образами, совокупностью человеческих деяний, невообразимо сложной, составленной из миллионов поступков, тысяч событийных потоков, пересекающихся и завихряющихся, сливающихся и расходящихся, могущественных и слабых…
Потерять себя и найти безумие здесь проще простого, но не зря она Старшая Сестра.
Нужно отыскать беспрестанно бурлящий котел событий, что соответствует Монтису, опоре Мерцающего престола, и разобраться в том, что творится там, какие силы будут воплощены в ближайшее время и какова роль Эльтирии, фемины Божественной Плоти.
С этим она справляется быстро, перед глазами Валерии мелькают картинки: огромный дворец, вспышки в черном небе, сражающиеся люди, кровь на клинках, раскрытые в крике рты… крутящиеся в пустоте серые птичьи перья, транснависы в космосе, взрывы ракет…
События, события, события…
Внезапно накатывает сильнейшая дрожь, и только сестры, державшие ее за руки, не позволяют Домина Каос потерять концентрацию.
Картинка сменяется… она видит потоки звезд, низвергающихся в бездну…
Черная воронка, засасывающая все… пелена, сквозь которую не прорваться… занавес из тысяч острых клинков… водовороты со всех сторон… пенящиеся волны, что ревут, подобно хищникам…
Валерия обнаруживает, что сидит в своем кресле, лицо ее мокрое от пота, а по мышцам гуляют судороги. Несколько судорожных вздохов, и она берет верх над вздумавшим бунтовать телом, а успокоив тело, занимается душой – ведь на самом деле это одно и то же.
Старшие Сестры спокойно ждут, и только когда Домина Каос выпускает руки помощниц, Езинда спрашивает:
– Ну, что скажешь?
– Ничего, – произнести это единственное слово сложнее, чем целую речь.
– Совсем ничего? – Черные брови на круглом лице Клейдор поднимаются.
– Там… – Валерия прикусывает губу: каждый умелец ирунаре описывает то, что видит, своими словами, приносит из глубин родовой, общечеловеческой памяти собственные образы, и порой бывает сложно, почти невозможно растолковать их другим, а тут еще и дополнительные сложности, связанные с объектом сегодняшнего «нырка». – Заслон, крышка…
– Божественная Плоть? – Езинда задумчиво гладит себя по седым волосам. – Нервейг? Кто-то еще?
– Одна из сестер? – начинает Жинора, но сама же машет рукой. – Нет, невероятно. Наверняка это император.
Ирунаре не позволяет видеть события, в которых участвуют существа, больше не принадлежащие к человеческому роду: сами сивиллы, Божественная Плоть, адепты отдельных школ самоизменения, распространенных на варварских планетах, «птенцы» давно уничтоженного Орлиного Гнезда…
Валерия откидывается на спинку стула и закрывает глаза – ее трясет, и дальнейший разговор не представляется интересным. Она чувствует себя странно, как никогда, и ей кажется, что там, в темной бездне, она столкнулась не с одним «непрозрачным» потоком событий, а с двумя.
Вот только что это значит, что?
Глава 5
Сердце Вальгорна сладко подрагивало в предвкушении, а руки потели от волнения.
В первый раз в жизни, но далеко не в последний, о нет, он нарядился в ту одежду, что пристала лишь Божественной Плоти, и вскоре войдет в тронный зал не принцепсом, гостем, пусть и могущественным, и родовитым, а полноправным хозяином, под взглядом которого все будут трепетать…
Сапоги-калиги казались неудобными, голые ноги мерзли, путались в полах палудамента, но Вальгорн не обращал на это внимания – его возвышенный, совершенный дух парил на крыльях радости, и неприятные мелочи не имели значения.
Барабаны ударили так, что пол под ногами вздрогнул, и из-за двери, у которой стоял бывший принцепс, донесся мощный голос начавшего декламацию верховного понтифика: