— Интересная все же у вас работа, Абебе, — искренне восхитился Таиз. — Вам приходится разгадывать такие сложные головоломки! Я никогда бы так не сумел.
— Не принижайте своих способностей, — Бекила вежливо поклонился. — А сейчас давайте наберем по десятку-другому этих ярлыков. Пока они не истлели, как, например, вон тот, левее вас. Видите?
Ахмет испуганно обернулся. Ярлык на одной из коробок таял прямо на глазах. Таиз невольно попятился. Прошло несколько секунд, и от маркировки не осталось и следа. Ахмет набрался смелости и подошел к стеллажу.
— Чисто… — он опасливо протянул руку и коснулся пальцами места, где недавно был приклеен ярлык. — Ничего. Даже остатков клея нет.
— Скорее! — поторопил Бекила, карабкаясь на стеллаж. — Они исчезают!
— Да, да, сейчас, — Ахмету с его приличным весом лазать по стеллажам было не так легко, как сухощавому Бекиле. — А может быть, вызовем полицейских?
— Хорошая мысль, — Абебе открыл смарт и, вызвав начальника скучающих за воротами бойцов, вкратце обрисовал боевую задачу. — Ахмет, впустите подкрепление.
С помощниками дело пошло веселее, но длилось веселье недолго. Полицейские успели сорвать всего по паре наклеек, как случилось непредвиденное — видимо, нарушилось равновесие или что-то еще — завалился один из крайних стеллажей, и под грудой коробок с консервами оказались двое бойцов. Когда их откопали, выяснилось, что один уже не дышит, а другой получил серьезную травму. Едва унесли пострадавших, в дальнем конце склада начались неполадки с освещением, лопнули сразу три лампочки, и забравшегося на самый верхний стеллаж бойца ударило током. Вряд ли разряд был смертельным сам по себе, но боец упал с десятиметровой высоты и очень неудачно приземлился на подъемный механизм электрокара. Как на месте происшествия оказалась эта машина, минуту назад стоявшая у дальней стены, никто из свидетелей объяснить не смог. После третьей потери в абсолютно не боевой ситуации командир отряда начал коситься на Бекилу с подозрением. А когда двоих бойцов сбила с ног стрела внезапно поехавшего по направляющим крана-балки, главный полицейский потребовал от комиссара объяснений.
— Это место проклято? — сверля Бекилу взглядом, спросил полицейский.
— Бросьте, — процедил Абебе. — Что за средневековые предрассудки?
Полицейский что-то возразил, но его реплика утонула в грохоте. Ворота склада завалило мешками, рухнувшими со стеллажей, в которые врезался очередной «самостоятельно» поехавший электрокар.
После этого остановить полицейских был бы бессилен не только уважаемый Бекила, но и сам министр внутренних дел. Бравые бойцы мобильного отряда позорно бежали со склада и наотрез отказались возвращаться. «Урожай» собранных ими ярлыков остался где-то внутри.
— Мне нужна хотя бы дюжина этих наклеек!
Бекила и Таиз тоже не стали задерживаться в опасной зоне. Вместе с командиром отряда они расположились в кабинете Ахмета и устроили своеобразную «летучку».
— Вы же сорвали несколько ярлыков сами, — напомнил Таиз.
— Вот, — Абебе бросил на стол пустой пакет. — Я складывал их сюда.
— Ну и ради чего я буду рисковать людьми?! — возмутился полицейский. — Они принесут вам дюжину этих дьявольских стикеров, и вы тут же пошлете их за новыми?
— Я думаю, ярлыки следует упаковывать по отдельности в герметичные пакеты. Это помешает распаду.
— Думаете или уверены?
— Уверен.
— Нет. Все равно я не могу отдать такой приказ, уважаемый Абебе.
— Тогда его отдаст ваш министр.
— Пожалуйста, — полицейский пожал плечами. — Только мои бойцы все равно не двинутся с места. Они не сражаются с духами.
— Что за глупости, капитан?! Вы же образованный человек!
— Глупости? Скажите это погибшим бойцам! Мой отряд уменьшился сразу на пять штыков, не сделав ни единого выстрела по врагу. Это глупости? При всем уважении, господин комиссар, я вынужден заявить официально: в этот проклятый склад не войдет никто.
— Мне вы запретить не можете, — высокомерно бросил Бекила. — Раз ваши люди такие трусы, я пойду сам.
Полицейский лишь усмехнулся и развел руками: «Ваше право».
— Может быть, не стоит? — обеспокоился Ахмет.
— Это моя работа, — с достоинством ответил Бекила и поднялся с кресла. — Вернусь через десять минут.
Он не вернулся ни через десять минут, ни через полчаса. Пришлось Ахмету вызывать своих работников, в этот час их было еще полно на других складах, и идти выручать комиссара. В отличие от Бекилы, вернулись «спасатели» быстро. Первым в кабинет ввалился вспотевший и возбужденный Ахмет.
— Ну что там? — встретил его полицейский капитан.
— Вроде бы жив, — Таиз махнул рукой помощникам. — Несите его сюда!
Работники внесли комиссара в кабинет и аккуратно усадили в кресло.
— Осторожнее, рука! — Ахмет суетливо пошарил в столе. — Где же это… Фируз, вызови медиков! А-а, вот…
Он достал из ящика какой-то пузырек и, отвинтив крышку, поднес его к носу Бекилы. Комиссар вздрогнул и открыл глаза.
— Мешками придавило, — прохрипел он, криво улыбнувшись. — Только вошел… Кажется, руку сломал… Смарт, срочно вызови министра внутренних дел!
Машинка послушно набрала требуемый номер. Полицейский и Ахмет переглянулись и замерли в ожидании. Кажется, назревала кульминация.
— Слушаю вас, Абебе, — министр окинул комиссара внимательным взглядом. — Вам нездоровится?
— Ерунда, — Бекила сел поудобнее, на секунду замер и поморщился. — Требую выставить вокруг складов оцепление, опечатать ангар Гуманитарной Миссии и начать расследование…
— Э-э, в связи с чем? — удивился министр.
— Вокруг гуманитарного груза творится что-то нехорошее, господин министр. Вся его маркировка… исчезла. Вот все, что осталось.
Он положил на стол пакетик с ярлыком, так, чтобы было видно министру.
— Весь шум из-за этой наклейки?
— Это вещественное доказательство, господин министр. Доказательство заговора.
— Да о чем вы все время толкуете?! — взорвался министр. — Какой еще заговор?! Вы стали жертвой предрассудков и паники! Капитан доложил мне о ваших проблемах. Думаю, все дело в том, что уважаемый Таиз просто пренебрегает правилами безопасности и экономит на модернизации складского оборудования!
— Я попросил бы… — возмутился Ахмет.
— Поймите меня, уважаемый комиссар, — доверительно понизив голос, продолжил министр, — я не могу отдать приказ о начале расследования, не имея веских доказательств. На меня давят сверху. Арест груза может обернуться громким скандалом. Посудите сами, эти товары не коммерческий груз, это помощь голодающим. Каждый час задержки может стоить кому-то жизни! Мировое сообщество не простит нам…
— Смотрите! — вдруг воскликнул капитан, невольно прерывая пламенную речь начальства. — Он… расползается!
— Что за чушь, кто расползается? — Министр недоверчиво скривился.
Бекила направил объектив смарта на пакет с ярлыком и дал максимальное увеличение. Наклейка расползалась, как мокрая газетная бумага под струей воды. Разница заключалась в том, что ярлык был абсолютно сухим и превращался не в клочки, а в мельчайшую пыль, которая и не думала оседать на столешнице, а сползала по ножкам стола на пол, будто живая.
— Господи Иисусе! — перекрестился полицейский.
— Аллах милостивый! — выдохнул Ахмет.
— Так произошло и с тысячами других наклеек, господин министр, — устало прокомментировал Бекила. — Ну, так что, будет оцепление?
— Но что это было?! — Министр определенно пребывал в легком шоке.
— Не знаю, — признался Бекила, пытаясь проследить за утекающей пылью объективом смарта.
Благодаря мощному «зуму» и удачно падающему солнечному свету движение едва различимых струек пыли было хорошо различимо.
— Вы это видите? Она течет абсолютно независимо от сквозняка…
— Это невероятно, — взглянув на экран смарта через плечо Бекилы, сказал Ахмет. — Она забивается в розетки? Ее притягивает электричество?
— Вы хоть раз слышали о чем-нибудь подобном, господин министр?
— Боюсь, уважаемый Абебе, одним оцеплением тут не обойтись, — министр утер испарину. — Я немедленно свяжусь с военными и контрразведкой. У меня есть подозрение, что дело вышло за рамки понятия «происшествие».
— Хорошо, связывайтесь. Если будут вопросы, звоните.
Бекила закрыл смарт и поднял усталый взгляд на Ахмета.
— Я поеду домой.
— Вам бы в госпиталь, уважаемый Абебе, — участливо предложил Таиз.
— Это рядом с домом. Проводите меня до машины…
…Обратный путь «Инфинити» проделал практически самостоятельно. Хозяин пребывал в полузабытьи от приглушенной таблетками боли в сломанной руке. Можно было, конечно, не мучиться, бросить машину на складе и уехать в карете «Скорой помощи», подрулившей к хозяйству Таиза, как раз когда комиссар покинул его офис, но это было недостойно. Комиссар «Невода» не должен расклеиваться из-за пустяков. Подумаешь, сломанная рука! Это же не пуля в животе. Да и врачам Абебе доверял только знакомым, из правительственного госпиталя. Поэтому медикам «Скорой» он позволил лишь наложить временную шину и проглотил предложенные ими таблетки.
Бекила закрыл смарт и поднял усталый взгляд на Ахмета.
— Я поеду домой.
— Вам бы в госпиталь, уважаемый Абебе, — участливо предложил Таиз.
— Это рядом с домом. Проводите меня до машины…
…Обратный путь «Инфинити» проделал практически самостоятельно. Хозяин пребывал в полузабытьи от приглушенной таблетками боли в сломанной руке. Можно было, конечно, не мучиться, бросить машину на складе и уехать в карете «Скорой помощи», подрулившей к хозяйству Таиза, как раз когда комиссар покинул его офис, но это было недостойно. Комиссар «Невода» не должен расклеиваться из-за пустяков. Подумаешь, сломанная рука! Это же не пуля в животе. Да и врачам Абебе доверял только знакомым, из правительственного госпиталя. Поэтому медикам «Скорой» он позволил лишь наложить временную шину и проглотил предложенные ими таблетки.
Очнулся Бекила уже во дворе своего дома, но не потому, что машина остановилась, а от настойчивого звонка. Звонил сам Мванба.
«Уже кто-то доложил? Наверное, министр…»
— Да, Генри.
— Ты выглядишь уставшим, уважаемый Абебе.
— Дело оказалось не таким простым и безопасным, как мне показалось вначале, — признался Бекила.
— Ты все сделал правильно и в лучшем виде, — на лице Мванбы мелькнула то ли усмешка, то ли сочувственная улыбка, Абебе не разобрал. — Махинациями Гуманитарной Миссии теперь займется Интерпол, так что ты можешь отдыхать с чистой совестью.
— Но постой, Генри, я ведь так и не выяснил главного — структуру ярлыков и причину связанных с ними необъяснимых событий!
— Мне очень жаль, Абебе, но ты неверно расставил акценты. Главным в этой истории было зафиксировать факт махинации, а наклейки были всего лишь наводящей на след уликой.
— А… явления?!
— Необъяснимые? — Мванба снова ухмыльнулся. — Тебе надо отдохнуть, Абебе. Возможно, тогда найдутся и объяснения? Дело закрыто, дружище. Выздоравливай.
И он снова усмехнулся.
Бекила выключил смарт и тоскливо взглянул на пулевые отверстия в стекле. Дело закрыто. Его будто бы снова ткнули носом в коврик под пассажирским сиденьем и сказали: «Знай свое место, большего тебе знать не положено…» Какой позор! Хорошо еще, никто не видел и не слышал.
Абебе выбрался из машины и вошел в дом. Добравшись до спальни, он с трудом стянул рубашку, бросил ее на стул, а сам рухнул на кровать. Ему было отлично видно, как из нагрудного кармана брошенной рубахи выпал ярлык Гуманитарной Миссии и как он медленно «растаял», а образовавшиеся на его месте тонкие пыльные струйки утекли в ближайшие электрические розетки, но комиссар лишь проводил их равнодушным взглядом. Что это за «мистический магнетизм», Бекилу с этой минуты не интересовало. Позориться еще больше, продолжая заниматься этим скользким и опасным расследованием, он не собирался. Хватит. Дело закрыто…
9. 06 июля, 21 час 40 минут (время московское)
…— Что такое фигура и красота — скоропортящиеся продукты, миг эйфории, эффектная вспышка сигнальной ракеты. Нет, женщина на всю жизнь — это не явление, а процесс. Это просмотр перспективы, тщательное изучение сложного комплекса достоинств и обязательно недостатков, хотя бы немного, как перчика. Чтобы в любом возрасте видеть в ней нечто притягивающее, как в звездном небе, — Семенов глубоко вдохнул и поднял взгляд к темнеющим небесам.
Летний вечер в Батуми настраивал на лирический лад и литературный стиль, несмотря на отсутствие вокруг не только женщин, но и машин, и целых фонарей, и даже стекол в большинстве окон. Город выглядел как декорация к фильму о фашистской оккупации. Возможно, некоторые фильмы к 80-летию Победы где-то здесь и снимали. Из всей окружающей обстановки лишь небо не навевало уныния. Хорошо, что оно есть даже на войне.
— Как вариант — женщина лет на двадцать моложе, — возразил Аслан.
— А надо ли? Ты-то будешь на двадцать лет старше. Сначала тебя будет бесить ее максимализм, а ее — твоя заскорузлость, потом обнаружится пропасть между вашими потребностями и физическими возможностями…
— Ну, это-то вряд ли, — Аслан усмехнулся.
— А закончится тем, что ты превратишься в дряхлую развалину при относительно молодой сиделке, и это отравит твои последние дни.
— Вы, босс, этот… романтик, — Аслан убавил шаг. — Шайтан! Опять патруль. Кажется, теперь не отвертеться. Надо было сразу в порт двигать, там затеряться — раз плюнуть.
— Через границу проехали без проблем, значит, и здесь проскочим.
— Там погранцы были, а тут миротворцы. Их на «дипстатус» не купишь. Давайте двориками…
— Поздно, Аслан. Не суетись. Все будет нормально.
Патруль состоял из трех солдат, офицера и женщины-прапорщика. Все пятеро были хорошо экипированы, руки держали на оружии, а смотрели внимательно и настороженно. Застать их врасплох и прорваться с боем было нереально. Да и ни к чему. Электронное удостоверение, которое Главный сбросил в смарт Семенова перед самым переходом российско-грузинской границы, пока работало безотказно. Где Главный раздобыл такие серьезные документы, оставалось гадать, но на то он и главный в этом деле: кто сдает, у того и козыри. По документам Семенова звали Алексеем Карпенко, и трудился он в посольстве Восточной Украины экономическим советником. Цель прибытия в Батуми Главный посоветовал формулировать кратко: встреча с деловыми кругами. Аслану было сброшено «ID» — охранника посольства той же страны.
— Хохол из меня… — Аслан в сомнении почесал орлиный нос.
— Не волнуйся, сало трескать не заставят, — усмехнулся Семенов. — Да никто тебя особо и не маскирует, фамилию в «ксиве» оставили чеченскую.
— Вижу. Ладно, пойдет.
На том и остановились. Два погранконтроля и полицейскую проверку в аэропорту Батуми, куда «восточно-украинские дипломаты» прилетели на вертолете Гуманитарной Миссии, новые документы выдержали без проблем, а «встреча с деловыми кругами» вызвала на лицах пограничников и полицейских выражение глубокого понимания и одобрения. И грузинам, и их соседям уже до чертиков надоели раздирающие маленькую, но гордую страну «национальные противоречия». Сколько можно воевать за какие-то там идеи и голодать, когда все вокруг живут как люди, сыто и мирно, а патриотические беседы сводят к рассуждениям о фольклоре и особенностях национальных кухонь. Воевать, пусть и внутри страны, в таком окружении даже как-то неудобно. Поэтому любые шаги по пути мирной жизни и налаживания новых экономических связей с недавних пор приветствовались даже ярыми националистами.
Обо всем этом Семенов успел подумать, пока шел навстречу патрулю.
— Капитан Федосеев, миротворческие силы, — командир патруля остановился напротив Семенова. — Предъявите документы.
Семенов протянул офицеру смарт. Тот поднес к инфрапорту сканер, внимательно изучил электронное удостоверение и кивнул прапорщику. Женщина, изо всех сил стараясь не встретиться глазами со жгучим взглядом Аслана, проверила его виртуальный документ.
— До комендантского часа двадцать минут, господин Карпенко, — спрятав сканер, строго проговорил капитан. — Далеко направляетесь?
— В гостиницу, товарищ капитан. Возвращаемся с деловых переговоров.
— Пешком? — Федосеев бросил оценивающий взгляд на Аслана. — Не опасаетесь?
— Чего? — Семенов изобразил искреннее недоумение. — Мы вторые сутки в городе и не слышали ни одного выстрела. Вы отлично контролируете ситуацию, господа миротворцы. Опять же «Невод» всевидящий в небе висит… Знаете же присказку?
— Всем негодяям карой грозит, — закончил капитан. — Знаем. Только на «Невод» надейся, да сам не плошай. Это будет вернее, господин Карпенко. Вот вы, например, идете в сторону грузового порта, а там нормальных гостиниц нет. Только два общежития да ночлежка. И даже до них за двадцать минут не дойти.
Он опять уставился на Семенова холодным, немигающим взглядом. Игорь собрал в кулак всю силу воли и «удивился» искреннее прежнего:
— Неужели мы заблудились? Впервые в Батуми, знаете ли. Да еще среди этих руин. Никаких приличных ориентиров. Разве центр не в той стороне?
— Центр там, — капитан дернул подбородком влево.
«Напрягся, хотя и не показывает виду… — Семенов придал лицу выражение крайней озабоченности. — И палец на предохранитель положил. А патрон наверняка в стволе. И встал удобно. Выхватит и сразу Аслану в лоб шмальнет, а меня будет „брать“. И солдаты чуть в стороны подались. Вроде и окружили, но на линию огня не встали. Молодцы, опытные. Слабое звено — бабенка, но не факт. Тома у меня тоже секретаршу изображала, тем и брала. Скверно, очень скверно…»
— Так мы туда и шагаем, — легко и будто бы немного извиняясь, сказал Игорь. — Все правильно. Такой маршрут порекомендовал «Невод». До перекрестка и направо. Неужели мы пропустили поворот?