— Ну, если это так необходимо, — неуверенно, глядя вниз, начал он.
— Да, это действительно необходимо, можешь положиться на мой профессиональный опыт. Если ты думаешь, что я ограничу твою свободу, то можешь не беспокоиться — ты все будешь делать, как обычно, просто рядом незаметно буду находиться я. И если тебе будет необходимо кого-то пригласить, хоть на ночь, можешь делать это совершенно спокойно, не принимая меня во внимание.
Мне не впервые приходилось охранять людей, находясь рядом с ними круглосуточно. Каждый раз это воспринималось по-разному: от недопонимания — в начале — и негативной бурной реакции со стороны родственников и других близких, до отчаянного нежелания самого клиента отлучиться куда-либо без моего самого близкого присутствия. В общем, для меня это не было ново. Однако здесь, кроме обычного первого удивления, явно таилось что-то еще. Я не могла понять, что именно, а Андрей постоянно избегал прямого взгляда, и его «зеркало души» большую часть времени отражало пол и ковер на нем, а не меня. Возможно, за этим что-то таилось. Впрочем, давно перевалило за полночь, и действительно неплохо было бы пойти спать.
— Итак, надеюсь, что я убедила тебя, и ты покажешь мне мое спальное место? — спросила я.
— Конечно, конечно, — снова засуетился Андрей. Мне даже показалось, что он рад такому повороту событий.
Мне было отведено место на диване в меньшей, довольно уютной комнате. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим койкоместам. Я выключила свет, подошла к окну, отодвинула штору и посмотрела наружу. Вместе с темнотой пришла приятная прохлада. Где-то далеко старательно заливалась трелью какая-то птица. Было необычайно хорошо, и из моей груди непроизвольно сам собой вырвался вздох. Недолго думая, я сняла с себя халат и всю остальную одежду. Я испытывала страстное желание лечь нагишом между двумя простынями. Состояние не очень-то подходящее для телохранителя при исполнении. Тем не менее, справедливо рассудив, что в случае необходимости майку и шорты я всегда успею быстро надеть, я положила их рядом, и с наслаждением вытянулась между двух простыней.
Сразу заснуть не удалось. События сегодняшнего дня упрямо продолжали лезть в голову. И хотя я, конечно, могла волевым усилием прекратить бег непослушных мыслей и заставить себя уснуть, но внутреннее чувство почему-то останавливало меня от этого шага. Мысли кружились в полном беспорядке, как стая вспугнутых птиц. Они были неопределенно-бесформенными, но колючими, словно маленькие иголки. А одна, холодная и безмолвная, неподвижно затаилась в темном углу мозга. Она-то никак и не давала мне покоя. Почему Андрей часто избегает впрямую встречаться со мной взглядом? Что за этим кроется?
Впрочем, хватит. Часто умные мысли приходят во сне. Вон Менделеев свою таблицу тоже во сне увидел. Моя же загадка наверняка проще. Я разделяла принцип Наполеона — сначала ввяжемся в бой, а там посмотрим. Или, как бездарно его перефразировал наш лидер перестройки: «Главное — начать, а оно само углубится и сформируется».
Мой сон был резко и бесцеремонно прерван телефонным звонком. Звук его был противен и ненавистен, как любой внезапный звук, будящий вас посреди ночи. Одним рывком я вскочила с дивана, схватила шорты и сразу услышала, что опоздала — Андрей уже взял трубку. Чертыхаясь, я с шортами в руке выскочила в коридор. Андрей в одних плавках сидел на полу, обнявшись с телефонной трубкой и с еще не разлепившимися от сна глазами. Бросив шорты, я резко выхватила у него трубку и поднесла ее к уху. Там раздавалось негромкое шипение и мерное потрескивание. Затем приглушенный голос издалека произнес:
— Алло, Андрей! Ты слышишь меня?
Это был голос Валерия Павловича. Видимо, он звонил из Африки, чтобы проверить, все ли в порядке с его чадом, и каковы успехи Андрея в изучении языка. Я, не отвечая, быстро зажала микрофон и всунула трубку обратно в руки парня.
— Это твой отец, — прошептала я.
Однако еще минуту назад сонные и узкие, словно у вьетнамца, глаза Андрея широко раскрылись, и он смотрел на меня, не отрываясь, как будто по мне ползла ядовитая змея. Я мгновенно застыла и, скосив глаза, бросила взгляд на себя в висевшее на стене зеркало. Ну что ж, нормальная девушка, никаких змей или других ползучих гадов ни на мне, ни в ближайшем окружающем пространстве не было. Впрочем, других опасностей тоже. Я вновь окинула себя взглядом с ног до головы, благо, размеры зеркала это позволяли. Ну растрепана слегка, но не настолько, чтобы повергнуть молодого человека в состояние, близкое к каталепсии. Тут я рассмеялась — я же была совсем голая, и другой видимой причины так шокировать Андрея, по-моему, не существовало. Не спеша и давясь от смеха, я наклонилась, подобрала лежащие у его ног шорты и удалилась обратно в отведенную мне комнату.
Накинув на себя халат, я присела на диван. Сквозь дверь было хорошо слышно, как полусонный Андрей рассеянно уверяет сначала отца, а затем и мать, что у него все хорошо и даже замечательно. Слава богу, у него хватило ума не обмолвиться о происшедшем. Хотя, может, он до сих пор находился под неизгладимым впечатлением моего появления. Я снова улыбнулась про себя, вспомнив его потрясенное лицо.
— Да все нормально у меня, — довольно громко убеждал Андрей родителей.
«Ну, Евгения Максимовна, как нехорошо, однако, с вашей стороны: смущаете молодого студента, и, вообще, вас наняли присматривать за клиентом, а вы — подслушиваете», — почему-то весело подумалось мне. Разговор за дверью закончился, я встала и вышла в коридор. Стряхнувший с себя остатки сна, Андрей посмотрел на меня. В его глазах промелькнула целая гамма чувств, быстро сменивших друг друга: от констатации факта, что я одета, и ему не надо бороться со смущением, до легкого сожаления, что все кончилось так быстро.
— У родителей все в порядке? — спросила я.
— Да, в отличие от меня, — ответил он с таким видом, как будто отвечал сам себе на свои же собственные и довольно печальные мысли, тяжким бременем повисшие на его шее.
— Ну, право, коллега, не стоит так предаваться печали — все не так уж и плохо, — подбодрила я его. — Вы только подумайте — ведь дважды все могло закончиться значительно хуже.
Конечно, не стоило лишний раз напоминать ему о вечерних неприятностях, как и о том, что спасла его женщина. У мужчин, особенно молодых, в таких случаях портится настроение. Что поделать, на протяжении многих столетий они так долго и старательно вбивали нам в голову лозунг «женщины — слабый пол», что сами поверили в это. И когда им приходится сталкиваться с обратным, реакция, как правило, резко негативная. Мне не раз приходилось всячески изворачиваться таким образом, чтобы клиент не был ущемлен в своем мужском самолюбии, и при этом я умудрялась не принизить собственные заслуги — иначе со временем мне бы перестали платить. Пока мне это удавалось. Однако Андрей не обиделся, а, посмотрев мне в глаза, спросил:
— Женя, как вы думаете, чем это кончится?
— Уверена, что счет будет в нашу пользу, — не допускающим возражений тоном ответила я.
— Правда?
— Вне всяких сомнений, белый человек, — заверила я его на суахили. — А теперь пойдем досматривать свои сны — еще слишком рано.
Мы снова разошлись по своим комнатам. Медленно и сладостно я опять погрузилась в сон. Мне приснилась моя «спецкомандировка» в Восточную Африку. Но на этот раз я была одна, а не в составе «Сигмы», и занималась тем, что в одиночку отбивала Андрея у какого-то воинственного племени.
Проснулась я поздно. Солнце настойчиво пробивалось через шторы и требовательно заставляло открыть глаза. Я встала, надела халат и прошла в ванну. Затем не спеша умылась и встала под душ. Господи, неужели что-нибудь может быть приятней, чем утренний душ и затем чашечка хорошего кофе! Словно в ответ на мои мысли, в щель под дверью просочился нежный кофейный аромат. Наверное, Андрей встал и занялся завтраком. Накинув на плечи халат, я вышла из ванной. Мои догадки обрели зрительное подтверждение: мой ученик и подопечный в одном лице что-то колдовал на кухне с кофеваркой, а на столе стояла тарелка, полная бутербродов. Увидев меня, Андрей смущенно улыбнулся и стал разливать кофе в приготовленные на столе чашки. Ну что ж, это было очень мило с его стороны.
— Доброе утро, — поспешно сказал он, как будто опасаясь, что я опережу его. — Это — вам, Евгения Максимовна, то есть Женя.
— Спасибо, Андрей. Я растрогана до глубины души.
Мгновенно жизнь стала необычайно прекрасной. Казалось, пожелай я сейчас ананасов в шампанском — и они просто непременно появятся.
— Это очень хороший кенийский сорт кофе, — продолжал Андрей, — отец привез.
— Здорово. А случайно не привез ли он каких-нибудь экзотических фруктов: манго или авокадо? — шутливом тоном спросила я, стараясь не думать об ананасах в шампанском, чтобы не вспугнуть такую замечательную мечту, бывшую сродни мечте Остапа Бендера о Рио-де-Жанейро.
— Нет, — растерянно ответил Андрей, по-видимому, искренне огорченный отсутствием возможности угодить мне, — но есть два больших ананаса.
Слов, как впрочем и мыслей, у меня не было. Они кружились разноцветной каруселью в моей голове и практически сливались между собой. Когда их бег моим волевым усилием был замедлен, про шампанское я решила не спрашивать: пусть эта сказка будет длиться как можно дольше. К тому же, шампанское по словам героя известной комедии, «по утрам пьют только аристократы или дегенераты». Я благоразумно решила не уподобляться ни тем, ни другим. Во всяком случае, сегодня.
Мы славно позавтракали. Время от времени я заставляла Андрея говорить на суахили. В живой конкретной обстановке это всегда получается свободней и естественней.
— Итак, какие у нас на сегодня планы? — спросила я, отправляя в рот ломтик ананаса.
— Вообще-то, я планировал заниматься дипломом, — ответил Андрей, — я собираю данные по неформальным молодежным объединениям, точнее, объединению. Меня ввел в него мой одноклассник по Озерску. Но теперь, после всего этого, я даже не знаю — стоит ли? Что бы вы посоветовали?
— Во-первых, перестань мне «выкать». Во-вторых, ты меня нанял как раз для того, чтобы не прятаться в берлоге, а вести обычный образ жизни, безопасность которого — моя забота. Так что, Андрей, я уверена, что стоит. Не сомневайся.
— Вообще-то, мы собирались поехать на небольшой островок на пикник, ну и все такое.
— Значит, мы едем на пикник, — подытожила я. — Можешь представить меня подругой или кандидатом в члены вашего сообщества. Я очень надеюсь, что оно не носит криминального характера?
— Нет, конечно, — заверил меня Андрей.
Мы вышли из квартиры. Андрей, как джентльмен, пропустил меня вперед. Что ж, замечательно — не надо лишний раз одергивать его и объяснять, что телохранитель везде идет первым. До машины мы добрались без приключений. Я внимательно, но незаметно оценивала обстановку. Ничего, что могло бы вызвать подозрения, не было. Начиналась обычная будничная работа. Я села за руль, и мы тронулись с места.
Но перед тем как отправиться на пикник, мы решили заехать к тете Миле, отведать торта. Наше появление застало ее врасплох. Она удивленно всплеснула руками и быстро-быстро запричитала, словно мы прибыли с другой планеты или, по крайней мере, из самой Танзании, причем абсолютно неожиданно для нее. Я слегка посторонилась и пропустила Андрея вперед.
— Тетя, тебя, конечно, удивил ранний визит неизвестного мужчины, — начала я, как когда-то Остап Бендер при встрече с Эллочкой Щукиной. — Но, твое удивление еще немного возрастет, когда ты узнаешь, что этот, безусловно красивый молодой мужчина не кто иной, как Андрей — единственный сын и наследник Валерия Павловича.
Тетя, конечно, не могла не знать, что я приду именно с Андреем. Да и узнать его было не очень трудно — судя по семейной фотографии, которую мне удалось увидеть в квартире тетиного кумира, он был довольно похож на отца. Тем не менее мои слова послужили чем-то вроде сигнала к началу церемонии поклонения языческому божеству. Единственное, чего не хватало для полного сходства, это — серии земных поклонов. Андрей чрезвычайно смутился, особенно если учесть, что, на мой взгляд, стеснительности у него было несколько больше, чем требуется для молодого человека его возраста. Но это все преходяще.
Сопровождаемые беспокойной тетушкиной суетой, мы проследовали на кухню. В качестве жертвоприношения на стол был тут же выставлен огромный, сказочной красоты, торт. Даже я, знавшая тетины способности в данной области человеческой деятельности, ахнула при его виде.
Тетя с невероятной быстротой «сообразила» чайку и все остальное. Одним словом, через минуту наш скромный обеденный стол выглядел роскошно, и мы сидели за ним, мило болтая и поглощая, к неимоверному тетиному удовольствию, огромные куски торта. Тетя Мила непрерывно щебетала, расспрашивая Андрея об отце, и старалась каждый раз подложить ему кусочек побольше. Я ненадолго вышла, чтобы переодеться и подготовиться к предстоящему пикнику. Когда я вернулась, Андрей с тетей оживленно обсуждали какую-то заметку из сегодняшнего номера местной газеты. По времени нам было уже пора уходить. Тетя тут же принялась собирать бутерброды нам на дорогу, и, когда они вместе с обсуждавшейся газетой были вручены вяло сопротивлявшемуся Андрею, мы попрощались с Милой и вышли на улицу.
Когда я вывела машину со двора, устроившийся на заднем сиденье Андрей неожиданно громко рассмеялся.
— Женя, а тебе известно, что ты попала в газету? — весело спросил он.
— И что же там такого смешного про меня пишут? — я с интересом посмотрела на него в зеркало заднего вида.
— Почитай сама. Думаю, что тебе будет интересно, во всяком случае — забавно, — он протянул мне развернутую газету, ткнув пальцем в нужное место.
Я притормозила и скосила глаза на газету. В разделе городских происшествий с пометкой «За восемь часов до выхода номера» красовалась довольно большая заметка с жирным заголовком «Расизм наоборот?». Из «достоверных источников» автор сообщал о вчерашнем «побоище», учиненном африканцами (!) в районе набережной, свидетелями которого стали местные жители. Я вспомнила подслеповатую старушку с толстыми стеклами очков. Видимо, она и была теми самыми «местными жителями», ставшими очевидцами. Правда, внизу мелким-мелким шрифтом сообщалось, что информация проверяется. Но сделано это было так, что вряд ли кто-нибудь обратил бы внимание на это дополнение. Какая оперативность! Как в лучших бульварных изданиях Запада!
— Ну как тебе это? — продолжал веселиться Андрей на заднем сиденье.
— Да, чернокожие в городе совсем распоясались, — вздохнула я, возвращая ему газету.
Вот так и рождаются нездоровые сенсации.
— Надеюсь, что это не приведет к массовым столкновениям на расовой почве, — высказала я доброе пожелание.
— Не должно, — ответил Андрей, изучая заметку, — думаю, это только отпугнет хулиганов.
Компания, или, точнее, «неформальное молодежное объединение», так официально называл ее Андрей в своем дипломе, с которой ему и, следовательно, мне предстояло отправиться на пикник, собиралась у одной из городских лодочных станций неподалеку от того места, где вчера «чернокожие устроили побоище». Рядом находилась стоянка, и поэтому я решила, что мы отправимся на место сбора на машине. Уже взявшись за ручку передней дверцы, Андрей почему-то замешкался. На мой вопрос о причинах столь необычного поведения он пояснил, что «данное объединение не приемлет разрушительных достижений цивилизации и барства, символом которых мог выступать автомобиль, особенно, мой, поскольку был зарубежного производства».
— Даже такой старенький и непрезентабельный? — удивилась я.
— Понимаешь, они проповедуют идею, что цивилизация несет зло и разрушение человеческой природе и, в конечном итоге, уничтожит человечество как биологический вид, — попытался объяснить Андрей.
— И как же они борются со злом в виде благ цивилизации? — поинтересовалась я со смутным чувством беспокойства за сохранность своего автомобиля, который для меня был действительно не роскошью, а средством передвижения и, более того, просто необходимым орудием труда.
— Они просто игнорируют эти блага и стараются свести к минимуму их использование, — ответил Андрей.
— Так, значит, я могу быть спокойна за сохранность машины?
— Думаю, что да. Но только мое появление на машине может повредить моему образу преданного члена объединения.
— Я полагаю, что ты далек от мысли посвятить себя претворению этих идей в жизнь. И обещаю тебе, оставить машину подальше от места встречи, и дойти туда с тобой пешком.
После краткого размышления Андрей согласился с моими доводами и кивнул головой. Мы договорились, что он представит меня как свою знакомую, намеревающуюся стать постоянным членом объединения. Пока мы ехали к месту встречи, я попросила его рассказать мне о группировке, с которой нам предстояло провести день — ему, собирая необходимый материал, а мне, обеспечивая безопасность данного процесса.
Из слов Андрея я поняла, что это объединение представляет собой социально безобидную смесь хиппи, нудизма, толкиенистов и еще черт знает чего. В общем, обычный молодежный протест сразу против всего. И блага цивилизации, как я подозреваю, презирались неформалами по простой причине их отсутствия или, если быть точнее, из-за отсутствия возможности их приобретать. Занимались они в основном ничегонеделаньем: собирались, обсуждали какую-то заумную литературу, ездили на природу, «оттягивались» как могли в свое удовольствие и проповедовали что-то типа свободной любви, правда, с некоторыми ограничениями.
Вот тут-то, по-моему, и скрывался ответ на вопрос, почему, точнее, для чего эти молодежные группы существовали. Все-таки прав был старина Фрейд, когда говорил, что разгадку любой человеческой тайны следует искать, буквальным образом, в штанах. И в юбках. Конечно, частенько он преувеличивал и ударялся в крайности, но определенное рациональное зерно в его воззрениях все же было. Я неоднократно убеждалась в этом и частенько пользовалась его идеями в своей работе. Поэтому сейчас я была уверена, что все эти «движения» создавались хоть и под различными лозунгами, но с одной и вполне определенной целью — ради удовлетворения постоянно растущих сексуальных потребностей подрастающего поколения. Впрочем, мой будущий психолог должен знать об этом намного лучше меня.