– Кто?
– Не знаю… Возможно, конкуренты. Возможно, кто-то хочет, чтобы я продал свой бизнес.
– А что менты говорят?
– Менты ждут, когда от конкурентов поступят предложения, а их пока нет… Да и не смогут менты никого найти, не по зубам им этот ребус…
– Жаль.
– Мне угрожает опасность.
– И ты хочешь, чтобы я тебя пожалела?
Глеб кивнул. Он вроде бы и не хотел жаловаться, но Кира все-таки правильно его поняла.
– Тебе меня не жалко? Тебя хотят убить, а ты хочешь, чтобы я была с тобой. Вдруг меня убьют вместе с тобой?
– Ну, если тебе страшно…
– Мне страшно? Мне после тюрьмы ничего не страшно… Ты сейчас домой?
– Да, и хочу, чтобы ты поехала со мной. Правда, это дом моего отца, там убили Марго… И отец там умер…
– И отец твой из-за меня умер, – занозисто усмехнулась Кира. – И Марго я убила…
– Я этого не говорил.
– Да, но я за это сидела. И за то сидела, и за другое… Ну да ладно, что было, то было. Чем больше копаешься в прошлом, тем глубже в нем увязаешь. А я хочу жить настоящим…
– Давай попробуем начать все заново! – взбодрился Глеб.
– А если прошлое возьмет нас в перекрестье снайперского прицела?
– Не возьмет. Я уже все продумал, через месяц мы уедем за границу. Я продам свой бизнес, нам этих денег на три поколения хватит…
– Ты решил сдаться? – неодобрительно повела бровью Кира.
– Нет, но если мне не оставляют выбора…
– А за границей все спокойно? Там не стреляют, не убивают?
– Да, там спокойней… И там не убивают…
– Да, и заказные убийства – это сугубо российское явление. И киллер – это исконно русское слово. Вся гадость идет к нам из-за границы, а мы все думаем, что там рай.
– Но есть же тихие островки.
– Пока ты доберешься до этого тихого островка… Если ты туда доберешься, и твой убийца до него доберется.
– Но если я продам свой бизнес…
– А ты уверен, что в тебя стреляли из-за бизнеса?
– Э-э, а из-за чего?
– Не знаю. И гадать не хочу… Ты вправе делать что хочешь, но я бы не хотела, чтобы ты сдавался. Я так понимаю, твой бизнес на плаву.
– На плаву, – кивнул Глеб.
– И не надо его топить кому-то на радость…
– Кому?
– Время покажет, кому.
– Это время и убить может.
– А ты ничего не бойся, и тогда с тобой ничего не случится. Смелого пуля боится, – улыбнулась она.
– Не боится.
– Боится. Испугалась тебя пуля, поэтому ты выжил…
– Я для тебя выжил. Чтобы с тобой быть…
Кира хотела что-то сказать, но слезы на глаза выступили раньше, чем созрели слова, она махнула рукой, давая понять, что не может говорить, и, спорхнув со своего места, села к Глебу на колени. Мягко села, нежно обняла и ласково поцеловала в губы. Так она делала раньше. Так будет и впредь. Больше Глеб никому не позволит сбить себя с толку…
Глава 11
Казалось бы, криминальный беспредел девяностых годов заметно сдал свои позиции: бандиты уже не ведут себя так вызывающе, как прежде, не носятся по городу с автоматами наперевес, не устраивают между собой шумных разборок. Бандиты ушли в подполье, и совсем не важно, что там у них роскошные апартаменты с саунами, с девочками на бильярдных столах. Главное, что на улицах стало гораздо спокойнее… Но вот заказных убийств меньше не становится, скорее, наоборот.
Взрывотехникой киллеры стараются не увлекаться. Так уж повелось, что бомбы и все такое прочее прочно вошли в арсенал террористов, а против них работают очень серьезные структуры, с которыми лучше не связываться. Уголовный розыск тоже не сахар, но уж лучше иметь дело с ним, чем с волкодавами из Федеральной службы безопасности. Именно так думают киллеры, когда берут в руки снайперскую винтовку или пистолет. Но стреляют они, когда заказчику требуется «громкое» убийство, чтобы заодно напугать друзей и компаньонов приговоренной жертвы. Если же заказчик желает убрать человека, что называется, без шума и пыли, то в ход идут приемы из арсенала «несчастных случаев». Людей тогда убивают в подстроенных автокатастрофах, их травят специальными ядами, которые расщепляются в организме до вскрытия, они «выпадают» из окон, «вешаются» на люстрах.
А еще есть киллеры, которые работают под ограбление. Тот же бизнесмен, которого убил Горбатов, мог стать жертвой чьей-то злой воли. Тот же Горбатов мог ограбить убитого только затем, чтобы сбить с толку сыщиков. Одно дело искать киллера, и совсем другое – гопника. К тому же расследование заказного убийства предполагает розыск заказчика, а кому хочется возиться с этим геморроем? И майор Козырев не хотел наживать себе такую головную боль, но в том случае он точно не шел против своей совести. Горбатов по жизни был гопником, о том свидетельствовала его судимость…
О Горбатове Артем вспомнил неспроста. Закончился рабочий день, все дела на сегодня закончены, поэтому он мог ехать домой. Он заводил двигатель своей машины, и так вдруг захотелось, чтобы к нему подсела Агния.
Она жила с ним целый месяц, но в конце концов любовь закончилась, и она ушла гулять сама по себе. К Олегу Дмитриевичу она ушла или еще куда-то – в это Артем не вникал. Гордость не позволяла ему бегать за этой попрыгуньей-стрекозой. Ведь он же с самого начала знал, что Агния еще та штучка, ветреная и ненадежная. Ему нравилось с ней жить, но при этом он понимал, что рано или поздно она исчезнет, и готовил себя к этому.
После нее у Артема были другие женщины, и удовольствие от общения с ними он черпал полной ложкой и в глубокую чашу. Ему было хорошо и без нее, но нет-нет да шелохнется в душе досада. Обидно, когда женщина тебя бросает. Особенно если любит. Хотя какая могла быть любовь у кошки, которая никого, кроме себя, не признает?.. Обидно. И в душе накопилось немало соленых слов в адрес Агнии. Он с удовольствием отчитал бы ее сейчас, если бы она вдруг появилась. Выписать бы ей кислых пилюль, а потом увезти к себе домой, забраться с ней в горячую ванну и зажечь свечи в ее канделябрах…
Но нет, не подсела к нему Агния. Зато в кармане зазвонил телефон. Начальник отдела вызывал его к себе в кабинет. Значит, что-то случилось, возможно, предстоит бессонная ночь, только такая перспектива Козырева не пугала, все равно ведь дома делать нечего.
В кабинете начальника его ждал представитель Департамента уголовного розыска. Если в природе существуют внушающие трепет ментозавры, то подполковник Штохин один из них. Среднего роста, в плечах так себе размах, но плотности его тела мог позавидовать даже алмаз. Никто не проводил замеров этой плотности, но мысль о больших величинах приходила на ум, достаточно было посмотреть на Штохина. Мощный мужчина, тяжеловесный, полный жизненной энергии, а взгляд у него – чугунные гири по два пуда в каждой. И чугун этот как будто побывал на морозе – холодный он снаружи, но теплый внутри.
– Артем, я знаю, ты занимаешься убийством гражданки Никольской. И покушение на Глеба Никольского тоже на тебе…
Это была их первая встреча, они только что познакомились, но Штохин уже обратился к Артему на «ты» и по имени. Чистой воды фамильярность, только почему-то возмущаться не хотелось.
– Ну, занимаюсь, а что?
– Насколько я знаю, успехи неважные. – Штохин невозмутимо смотрел на него. Его взгляд, казалось, абсолютно ничего не выражал.
– Ну, не фонтан…
Артем глянул на своего начальника – уж не выговор ли ему собираются сделать? Но полковник Касьянов сидел за своим столом с отсутствующим видом. Он вроде бы и пытался вникнуть в суть разговора, но при этом посматривал на экран своего компьютера, да еще время от времени набирал текст на клавиатуре. Судя по озорным искоркам в его взгляде, он переписывался с какой-то молодкой. Старый кобель…
– Может, я чем-то тебе помогу? – едва заметно улыбнулся Штохин.
– Хотелось бы.
– На днях был убит владелец сети ресторанов «Рыбный день».
– Ну, было такое.
– Киллер стрелял с чердака жилого дома. Стрелял издали, через глушитель, никто ничего даже не понял. Телохранителей у господина Караваева не было, снайпера никто не преследовал, и он спокойно покинул свою лежку. Оружия не оставил, даже гильзу забрал. Стрельба велась из снайперский винтовки «ВСС», возможно, это был вариант, переносимый в специальном контейнере в форме кейса. Но дело не в этом. Дело в том, что киллером, возможно, была Кира Родичева.
– Есть свидетели, которые ее видели?
– Нет, и улик она после себя не оставила. Если не считать одну зацепку. Мы просмотрели записи со всех видеокамер, установленных в районе дома, откуда стрелял снайпер. Это лицо тебе знакомо?
Штохин достал из своей папки снимок, протянул Артему. Изображение плохое, размытое, как это бывает на видео низкого разрешения, но все-таки в женщине, запечатленной на снимке, можно узнать Киру Родичеву. Она садилась в «Порше», который был виден в кадре только наполовину.
– Да, знакомо.
– Поверь, нам пришлось повозиться. Там ведь столько людей через эту камеру прошло, а далеко не все числятся в наших картотеках. А Родичева числится.
– Да, знакомо.
– Поверь, нам пришлось повозиться. Там ведь столько людей через эту камеру прошло, а далеко не все числятся в наших картотеках. А Родичева числится.
– Она уже не Родичева. Она уже Никольская. Замуж вышла.
– Ну вот, видишь, уже свежую информацию нам подкинул. Мы до этого пока не дошли…
Расследование убийства Маргариты Никольской зашло в тупик. И покушение на ее пасынка раскрыть не удалось. Темный лес и ежик в тумане – такая вот ситуация. Версий много, а толку мало. Есть подозреваемые, но нет оснований для обвинения. Но дела не закрыты, следствие хоть и вяло, но продолжается. Поэтому Артем знал об изменениях в личной жизни Глеба Никольского.
– Так, погоди, за какого Никольского она вышла?
– За Глеба Никольского. Она и раньше была его невестой, но их разлучили. Родичева винила во всем Маргариту Никольскую…
– Поэтому ее и убила, да?
– Да, но тогда она должна была стрелять и в Глеба Никольского. Там один почерк. А она в СИЗО была, когда на Никольского покушались.
– Один почерк – это серьезно, – в раздумье кивнул Штохин. – Но ведь кто-то мог подделать этот почерк. Кто-то мог выручить Родичеву, сработав под нее.
– Кто?
– Ну, мало ли… Может, друзья по биатлону. Может, у них там целая организация.
– Была у меня такая мысль, – сказал Артем. – Я даже справки наводил. Но ничего интересного не нарыл. Родичева не поддерживает связь со своими бывшими подругами, более того, сторонится их.
– Почему?
– Не скажу, что это зависть, но все возможно. Она же оставила спорт, а ее бывшие подруги добились больших успехов на международном уровне. Травма у нее была, а после нее остались комплексы… В общем, не могли ее подруги… э-э, не могли они поддержать ее огнем… Да киллерская организация здесь и ни при чем. Если Родичева стреляла в Никольскую, то из личной мести. И в Глеба Никольского она могла стрелять из тех же побуждений. Могла, но не стреляла. Кто-то другой в него стрелял. И личные мотивы здесь ни при чем. То же самое и с Маргаритой Никольской…
– Да, наверное… – еще глубже задумался подполковник.
– Так что, возможно, Родичева попала к вам в кадр случайно, – предположил Артем.
– Да, но она попала в этот кадр спустя десять минут после убийства. Это как раз время, которое необходимо, чтобы преодолеть расстояние от «лежки» до машины. С учетом того, что ей потребовалось сложить и упаковать винтовку. И еще переобуться…
– Переобуться?
– Да, дело в том, что на чердаке пыльно, там на полу остался отпечаток ноги сорок первого размера. А ее размер – тридцать шестой.
– И куда она дела сменную обувь? А чемоданчик с винтовкой где? Не вижу я ничего, – щелкнул пальцами по снимку Артем.
– Дело в том, что в кадр не попала задняя часть машины. Она могла положить кейс и сумку в багажник.
– Сумку?
– Возможно, у нее была не только сменная обувь. Возможно, на ней был какой-нибудь технический халат, чтобы на костюме не остались частицы пороховых газов…
– Камера камерой, а свидетели были? Может, кто-то видел, как она садилась в машину?
– Товарищ майор, мы знаем свое дело, – нахмурился Штохин. – Мы искали таких свидетелей, но, увы. Если бы свидетели были, я бы обязательно вам сказал. А возможно, я бы даже не стал выходить на вас. Будь у нее кейс и сумка, я бы вызвал ее на допрос и поставил бы ее перед фактом.
– Но у вас нет для этого достаточных оснований.
– Да, поэтому я здесь. И мне нужна ваша помощь. Мне нужно знать про Родичеву все, что знаете про нее вы.
– Я вас понимаю. Что это за машина на снимке? Я так понимаю, номера вы не установили.
– Нет.
– Тогда я скажу, что такой «Порше» был в конюшне ныне покойного Евгения Александровича Никольского. Сейчас им пользуется жена его сына. Во всяком случае, может пользоваться… Я так понимаю, она садится не за руль, – глядя на снимок, сказал Артем
– Нет, кто-то ждал ее в машине.
Окна в «Порше» были затемнены, и непонятно, кто сидел за рулем внедорожника.
– Возможно, это был ее личный водитель.
– А у нее есть водитель?
– А как вы думаете? Муж ее владеет многомиллионным состоянием, и она может позволить себе водителя…
Подполковник набрал в легкие воздуха, чтобы высказать пришедшую ему на ум мысль, но сдержался. Глянув на него, Артем понял, о чем он думает. Надо было взять за жабры водителя Родичевой-Никольской и допросить его так, чтобы его хозяйка ни о чем не догадалась. Но ведь так мог поступить и сам Артем. Ведь ему тоже выгодно уличить Киру в преступном деянии. Если она убила Караваева, тогда и Маргарита Никольская на ее совести. А это, считай, раскрытое дело и большой плюс в личное дело.
– Родичева пользуется обычно «Майбахом» своего мужа, – продолжил Артем свою мысль. – Там у нее водитель и охрана. Но иногда она выезжает в город сама, на «Порше», одна и без водителя…
– Я так понимаю, Артем, ты держишь ее в поле своего зрения, – снова перешел на «ты» Штохин.
– Ну, стараюсь быть в курсе.
– Значит, есть кое-какие сомнения на ее счет?
– Да дело не столько в ней, сколько в ее муже, – покачал головой Артем. – Ведь ему по-прежнему угрожает опасность. Он почти все время проводит дома, охрана заточена под снайпера, там у них все грамотно, ничего не скажешь. Боится Никольский. А его молодая жена не боится. Не боится показываться на людях. Она теперь вроде полномочного представителя своего мужа, у него дома кабинет, он оттуда ведет дела, а на важные деловые встречи ездит Родичева. На «Майбахе» ездит, с водителем и охраной. Иногда «Порше» берет или спортивный «Мерседес», в зависимости от настроения…
– И на «Порше» она ездит без водителя? – заинтригованно уточнил Штохин.
– Утверждать не берусь. Ведь раз на раз не приходится. Но, в общем, да, погонять Родичева любит, скорость у нее в крови…
Не озвучил Штохин мысль насчет водителя, поэтому и Артем решил скрыть от него народившееся вдруг предположение.
Страшно Глебу, боится он снайпера, зато Кира вся на виду, как будто ей не угрожает опасность. А ведь она жена Глеба, и за ней тоже могут охотиться. Ведь убили же Маргариту. Но Кира и в ус не дует… Может, она знает, что ей опасность не угрожает? Ни ей ничего не угрожает, ни мужу… Что, если прав Штохин? Что, если в Глеба стреляли только для того, чтобы отвести подозрение от Киры?
Но ведь тогда Кира должна иметь друзей среди наемных убийц. Или входить в какой-нибудь киллерский клан… Может, она была киллером еще до того, как связалась с Глебом и его мачехой, потому она и смогла отомстить Маргарите, что знала, как это делать? Она исполнила свой собственный приговор, а кто-то из ее дружков помог ей отомстить Глебу Никольскому. За Киру ему отомстить хотели, а заодно вытащить Родичеву из тюрьмы…
Родичева выбилась в люди, теперь она большой человек, но долг перед своим кланом заставляет ее исполнять заказы на убийство. А может, она уже просто не может без этого жить… Если так, то она действительно не боится киллеров, которые охотятся на ее мужа. Потому что их нет. Никто больше не угрожает Глебу Никольскому. Хотя и не факт. Что, если Родичева задумала избавиться от него, чтобы завладеть его компанией, в руководстве которой она так лихо устроилась?
– Что там тебя посетило, Артем? – спросил Штохин, подозрительно глядя на него.
– Да вот думаю, что вам соваться к Родичевой не стоит. А то вспугнете…
– И что ты предлагаешь?
– Ну, я мог бы поговорить с ней. Вернее, с ее мужем. Мы же ищем покушавшегося на него киллера, он просит держать его в курсе дела. Вот под этим соусом я к нему и подойду. И с Родичевой, как бы невзначай, разговор заведу, слово за слово, все такое…
– А если вспугнешь? Если она догадается, что мы на нее вышли?
– Не исключено.
– Нет, мы установим за ней наблюдение, – покачал головой подполковник. – А ты, Артем, нам поможешь. Подъедешь к ее мужу, то, се, пятое, десятое. С Родичевой же даже не заговаривай. Не надо с ней слово за слово. Но покажись, пусть это ее насторожит. Пугать ее не надо, а легкая тревога не помешает. Засуетится она, «косяки» пойдут, ну, ты меня понимаешь.
– Понимаю.
– И давай договоримся, майор, – тяжело посмотрел на Козырева Штохин. – Чтобы без самодеятельности. Я понимаю, ты не прочь лавры с этого дела сорвать. Сам все раскроешь, сам в шоколаде, а мы потом обтекай. Нет, так не пойдет. Что-то не так сделаешь, сломаешь малину и нам, и себе. А если мы Родичеву расколем, то, я тебе обещаю, поделимся шоколадом с тобой. Ты меня понимаешь?
– Да не нужен мне орден, – усмехнулся Артем, – я согласен на медаль.
А ведь была у него мыслишка опередить Штохина. Нет, не подленькая мыслишка, но где-то рядом.
– Будет тебе медаль. Только без самодеятельности, хорошо?
– Договорились.
– Тогда никаких пока движений, жди сигнала.
Штохин ушел, и Артем выразительно посмотрел на своего начальника, но тот лишь развел руками. Дескать, договор дороже личной славы, поэтому придется действовать по чужому плану. С надеждой на вкусный кусок от общей победы…