- Тебе еще повезло, что сейчас не тридцать лет назад, - продолжал он. Тогда сразу стреляли на месте.
- Ты этому веришь?
- Я просто знаю. Помню, когда я еще пацаном был, по вечерам видел на кухне, как папа лежал на столе, лицом вниз, а мама выковыривала у него ножиком из задницы дробь.
- Перестань. Мне это не нравится.
- Ты что, мне не веришь?
- Верю, верю.
- После этого у него оставалось много таких белых шрамиков, он был в шрамах, как в снегу.
- Ладно, хватит уже!
- Это называлось "зад браконьера". Во всем городе не было мужчины, который бы так или иначе не отличился. Но мой папа был чемпион.
- Поздравляю.
- Черт, если бы он был жив, - сказал Клод с тоской, - он бы все отдал, чтобы сегодня пойти с нами.
- Вместо меня, - сказал я, - с удовольствием.
Мы достигли перевала, и теперь был виден весь лес, темный, дремучий; солнце опускалось за деревья, и сквозь них сверкало золото.
- Давай изюм сюда, - сказал Клод.
Я передал ему пакет, он бережно опустил его в карман брюк.
- В лесу не разговаривать. Идти за мной, и на ветки не наступать.
Через пять минут мы были на месте. Тропинка подходила к опушке и огибала лес на расстоянии около трехсот ярдов, отделенная только невысокой изгородью. Клод пролез через нее на четвереньках, и я последовал за ним.
В лесу было темно и прохладно. Солнечный свет сюда совершенно не проникал.
- Тут мрачновато, - проговорил я.
- Шшш!
Клод сильно нервничал. Он шел прямо передо мной, высоко поднимая ноги и мягко ступая по влажной земле. Он постоянно крутил головой, высматривая опасность. Я пытался делать то же, и вскоре лесники стали мерещиться мне за каждым деревом, и я перестал.
Затем над нами появилось небо. Я понял, что мы были у той самой поляны, о которой рассказывал Клод: в начале июля сюда выпускали молодых фазанов, здесь их кормили, поили и охраняли, и здесь же многие из них оставались по привычке до тех пор, пока не начинался отстрел.
- На поляне всегда полно фазанов, - говорил он.
- И лесников, наверное, тоже.
- Оно конечно, но вокруг везде густые заросли, так что все в порядке.
Теперь мы приближались короткими перебежками от дерева к дереву, пригибаясь к земле и прислушиваясь. Наконец, мы стали на колени за ольхами, растущими вплотную у самого края. Клод ухмылялся и толкал меня локтем в ребра, показывая сквозь ветки на фазанов.
Все было забито птицами. Их было сотни две, не меньше, и они важно расхаживали между пеньками.
- Теперь ты понял? - прошептал Клод.
Перед нами открывался потрясающий вид - сон браконьера наяву. А как близко они были! Некоторые - шагов за десять от нас, не больше. Курочки были светло-коричневого цвета, раскормлены они были так, что перья на груди почти мели по земле. Петушки были стройные, красивые, с длинными хвостами и алыми пятнами вокруг глаз, как будто носили красные очки. Я посмотрел на Клода. Его чем-то бычье, туповатое лицо окаменело в восторге. Рот был чуть приоткрыт, и глаза возбужденно блестели при виде фазанов.
Мне кажется, все охотники проявляют такую же реакцию в такие моменты. Вот так женщины смотрят на крупные изумруды в витрине ювелира, с тем лишь отличием, что готовы воспользоваться гораздо менее достойными методами. Зад браконьера - ерунда по сравнению с тем, чему женщина может себя подвергнуть ради добычи.
- Ага, вот и лесник, - прошептал Клод.
- Где он?
- Вон там, с другой стороны, у дерева. Посмотри внимательно.
- О Боже!
- Ничего, не бойся. Он нас не видит.
Мы пригнулись к земле, продолжая следить за лесником. Он был небольшого роста, в кепке и с ружьем. Он совершенно не двигался, как столб.
- Пойдем, - сказал я.
Лицо лесника было в тени, но мне казалось, что он смотрит прямо на нас.
- Я здесь оставаться не собираюсь.
- Тихо, - сказал Клод.
Медленно, не отрывая глаз от лесника, он залез в карман и вытащил одну изюмину.
Она лежала у него на ладони. Затем, одним быстрым движением, он подбросил ее в воздух. Я видел, как она пролетела над кустами и упала за пару ярдов от двух курочек, стоявших вместе у старого пня. Затем одна из них подпрыгнула и склюнула что-то на земле. Видимо, это и была наша изюминка.
Я снова посмотрел на лесника. Тот не двигался.
Клод бросил на поляну вторую изюмину; за ней третью, четвертую и так далее.
Лесник повернул голову, чтобы осмотреть лес у себя за спиной. Тут же Клод вытащил пакет с изюмом и набрал полную пригоршню.
- Не надо, - сказал я.
Но он широко размахнулся и забросил все через кусты прямо на поляну.
Изюм тихо забарабанил по земле, как будто капли дождя ударили по сухой листве.
Каждый фазан на этой поляне это услышал или увидел. Захлопали крылья, и все пришло в движение.
Лесник опять повернул голову, так быстро, как будто внутри у него разогнулась пружина.. Птицы в беспамятстве клевали изюм. Он сделал два шага вперед, и мне показалось, что он собирается выяснять, в чем дело, но он остановился и задрал голову вверх, осматривая деревья по краям поляны.
- За мной, - прошептал Клод, - и не вздумай подниматься. Он побежал на четвереньках, как обезьяна.
Я последовал за ним. Он нагибался прямо к земле, а его огромные ягодицы торчали кверху, и было понятно, почему задница браконьера стала профессиональной болезнью среди этих людей.
Таким образом мы продвинулись где-то на сотню ярдов.
- Теперь бегом, - сказал Клод.
Мы поднялись на ноги и побежали, и через несколько минут перелезли через ограду и снова оказались на милой безопасной тропинке.
- Лучше и не могло быть, - сказал Клод, тяжело дыша. - Ведь отлично все получилось!
Его большое раскрасневшееся лицо светилось торжеством.
- Вот уж не сказал бы.
- Что? - воскликнул он.
- Теперь мы никак туда не сможем вернуться. Лесник знает, что там кто-то был.
- Ничего он не знает. Через пять минут в лесу будет темно - хоть глаз выколи, и он потащится домой ужинать.
- Я собираюсь последовать его примеру.
- Ай да охотник, - сказал Клод. Он присел на траву у изгороди и закурил сигарету.
Солнце уже зашло, небо было серо-голубым, c желтой поволокой. Позади, в лесу, тени и проходы между деревьями меняли цвет с серого на черный.
- Быстро действует снотворное? - спросил Клод.
- Смотри, кто-то сюда идет, - сказал я.
Лесник появился беззвучно и совершенно вдруг, он был от нас всего за тридцать метров, когда я его заметил.
- Еще один на нашу голову, - сказал Клод.
Мы посмотрели на лесника. За левым плечом у него был дробовик, а по пятам за ним шел черный лабрадор. Он остановился за несколько шагов, его собака осталась сзади и глядела нас сквозь лесниковы ноги.
- Добрый вечер, - дружелюбно сказал Клод.
Этот был худым и высоким, лет сорока. У него были юркие глаза, жесткие щеки и тяжелые, нехорошие руки.
- Я вас узнал, - негромко проговорил он. - Я вас обоих узнал.
Клод на это ничего не ответил.
- Вы же с заправочной станции. Правильно?
Его губы были сухими и тонкими, с какой-то коричневатой засохшей корочкой.
- Ваши фамилии Хобедж и Гоуз, вы с заправки. Правильно?
- Это что, викторина? - спросил Клод.
Лесник смачно сплюнул, я видел, как слюна летит и падает в пыль всего за шесть дюймов от ноги Клода. Плевок, лежавший на земле, был похож на небольшую устрицу.
- А ну, валите отсюда.
Клод сидел на пригорке, курил и глядел на плевок.
- Ну, - сказал тот, - шевелитесь.
Когда он говорил, верхняя губа приоткрывала десну и ряд зубов удивительного цвета - некоторые были черные, остальные - светло-коричневые.
- А здесь, между прочим, общественная дорога, - сказал Клод. - Так что прошу не беспокоить.
Лесник перевесил ружье с левого плеча на правое.
- У вас преступные намерения. Я вас могу арестовать.
- Не можешь, - сказал Клод.
Этот диалог заставил меня сильно забеспокоиться.
- Я за тобой давно слежу, - сказал лесник, глядя на Клода.
- Уже темнеет. Пойдем-ка дальше? - спросил я у Клода.
Он бросил сигарету и неторопливо поднялся на ноги.
- Ну что ж, пойдем.
Мы побрели назад по тропинке, и скоро лесника уже не было видно в сумерках.
- Это главный лесник, - сказал Клод, - его фамилия Кроллек.
- Пойдем отсюда, - сказал я.
- Заворачивай сюда.
Слева от нас была калитка, закрывавшая выход в поле. Мы перелезли через нее и уселись под забором.
- Мистеру Кроллеку тоже пора ужинать, - сказал Клод, - так что можешь не волноваться.
Мы тихонько сидели за забором и ждали, лесник не отправится домой. Показалось несколько звезд, а с востока над холмами поднималась яркая луна.
- Вот он идет, - зашептал Клод, - сиди тихо.
Мы следили за ними из-за забора. Лесник шел, подпрыгивая, за ним бежала собака.
- Сегодня он уже не вернется, - сказал Клод.
- Откуда ты знаешь?
- Он тебя не станет ждать в лесу, если знает, где ты живешь. Он будет подстерегать у дома.
- Это еще хуже.
- Нет, ты же можешь оставить добычу еще где-нибудь. Тогда он не имеет права ничего сделать.
- Ну а тот, другой, на поляне?
- Он тоже ушел.
- Ты же не знаешь наверняка.
- Я за этими ублюдками уже не один месяц слежу, Гордон, уж ты мне поверь. Я все их привычки знаю. Нам бояться нечего.
Я нехотя пошел за ним обратно в лес. Там было совершенно темно и тихо, и звук наших шагов, казалось, разносился повсюду, как будто мы расхаживали внутри собора.
- Изюм кидали вот тут, - проговорил Клод.
Я вгляделся в заросли. Поляна была бледно-молочной в ленном свете.
- Ты уверен, что лесник ушел?
- Я точно знаю - ушел.
Я представил себе лицо Клода под козырьком кепки, его бледные губы, мягкие, бледные щеки и большие глаза, горящие от возбуждения.
- Они расселись?
- Да.
- А где они?
- Здесь вокруг. Они далеко не залетают.
- Что теперь делать?
- Ничего. Будем сидеть и ждать. Я вот взял тебе посветить, - добавил он, протягивая мне маленький карманный фонарик в виде авторучки. - Может пригодиться.
Мне стало немного спокойнее.
- Не поискать ли их на деревьях? - спросил я.
- Не надо.
- Интересно посмотреть, как они спят.
- Мы сюда пришли не природу изучать, - сказал Клод. - Лучше помолчи пока.
Мы стояли так довольно долго и ждали событий.
- Я вот чего боюсь, - сказал я. - Если птица может усидеть на ветке во сне, то от снотворного она падать не станет.
Клод тревожно взглянул на меня.
- Все-таки, - продолжал я, - она не мертвая, а только спит.
- Ее же усыпили, - сказал Клод.
- Все тот же сон, только крепкий. Отчего ей падать, если она крепко спит?
Настала тревожная пауза.
- Эх, надо было на курах попробовать. Папаша мой так бы и сделал.
- Твой папаша был гений, - сказал я.
В этот момент мы услышали глухое "пум" из зарослей позади нас.
- Эй!
- Шшш...
Мы прислушались.
"Пум."
- Еще одна!
Звук был глубокий и приглушенный, будто с высоты плеч уронили на землю мешок с песком.
"Пум."
- Это фазаны! - закричал я.
- Тихо!
- Это точно фазаны!
"Пум! Пум!"
- Да, ты прав!
Мы побежали обратно в лес.
- Где они упали?
- Вот тут, целых два!
- По-моему, они были с другой стороны.
- Ищи! - прокричал Клод, - они где-то недалеко.
Еще минуту мы занимались поисками.
- Есть один! - воскликнул Клод.
Когда я подошел, у него в руках был красивый петушок. Мы внимательно его осмотрели, присвечивая себе фонариками.
- Он обожрался снотворным, - сказал Клод, - еще живой, я слышу, как у него бьется сердце, но он обожрался!
"Пум!"
- Еще один!
"Пум! Пум!"
- Теперь два!
"Пум!"
"Пум! Пум! Пум!"
- Боже мой!
"Пум! Пум! Пум! Пум!"
"Пум! Пум!"
Справа и слева фазаны сыпались с деревьев. Мы забегали в темноте, как сумасшедшие, шаря по земле лучами из наших фонариков.
"Пум! Пум! Пум!" - эти три свалились мне чуть ли не на голову. Я стоял прямо под деревом, когда они падали, и я тут же их подобрал - двух петушков и курочку. Они были мягкими, теплыми, их перья приятно щекотали ладони.
- Куда их положить? - спросил я. Я держал их за ноги.
- Складывай сюда, Гордон! Бросай всех в кучу, здесь, где светло!
Клод стоял на краю поляны, освещенный лунным светом, и держал в каждой руке по пучку фазанов. Его лицо светилось, глаза были широко раскрыты и горели от восторга. Он радостно смотрел по сторонам, как будто ребенок, вдруг узнавший, что весь мир - шоколадный.
"Пум!"
"Пум! Пум!"
- Мне это не нравится. Что-то их слишком много.
- Ого! - прокричал он, бросил тех птиц, что были у него уже в руках, и снова убежал на поиски.
"Пум! Пум! Пум! Пум!"
"Пум!"
Теперь их было несложно искать. У каждого дерева лежало по два. Очень быстро я отыскал шесть штук, взял по три в каждую руку и отнес их в общую кучу. Потом еще шесть. И еще. А они все падали.
Клод был в совершенном экстазе, бегал туда и обратно, как призрак среди деревьев. Я видел луч его фонарика, танцевавший в темноте. Сделав очередную находку, Клод победно взвизгивал.
"Пум! Пум! Пум!"
- Жаль, что этот пидарас Хейзел не слышит! - закричал Клод.
- Не ори, - сказал я, - опасно.
- Что-что?
- Не ори. Нас может услышать лесник.
- В жопу всех лесников! - прокричал он. - Они сидят по домам!
Еще три-четыре минуты фазаны продолжали падать, затем все внезапно прекратилось.
- Ищи, - прокричал Клод, - их тут полно валяется!
- Давай закругляться, пока не поздно.
- Ничего, - сказал Клод, - еще поищем.
Мы посмотрели под каждым деревом на сто ярдов от поляны, на север, юг, восток и запад, и, я думаю, в конце концов, нашли почти всех. Получилась довольно внушительная куча фазанов.
- Это чудо, - говорил Клод. - Чтоб я сдох.
Он смотрел на них, будто в трансе.
- Лучше возьмем по полдюжины и уберемся отсюда побыстрее, - предложил я.
- Я их посчитаю, Гордон.
- У нас на это нет времени.
- Я обязан их посчитать.
- Ты что, пойдем уже.
- Один.
- Два.
- Три.
- Четыре.
Он считал очень внимательно, поднимая и откладывая каждого фазана в сторону.
Луна теперь была прямо у нас над головами, и вся поляна была отлично освещена.
- Я тут торчать не собираюсь, - сказал я и отошел в тень, ожидая, пока он закончит счет.
- Сто семнадцать... сто восемнадцать... сто девятнадцать... сто двадцать! Сто двадцать штук! Это мировой рекорд!
Я нисколько в этом не сомневался.
- Папа один раз принес пятнадцать, и после этого неделю не просыхал!
- Ты чемпион, - сказал я, - теперь мы можем идти?
- Подожди, - ответил он, задрал свитер и стал разматывать большие мешки. - Это твой, - сказал он, протягивая один из них мне, - набивай быстрее.
Луна светила так ярко, что я смог прочесть написанное у шва мелким шрифтом "Джей Даблъю Крамп. Кестонская Мельница, Лондон Юго-Западный 17".
- А тебе не кажется, что этот ублюдок с черными зубами сейчас смотрит на нас из-за дерева?
- Не может быть, - сказал Клод. - Он нас сейчас поджидает у заправки, я ж тебе объяснял.
Мы стали наполнять мешки. Птицы были мягкими, их головы болтались, а кожа под перьями была все еще теплой.
- На тропинке нас будет ждать такси, - сказал Клод.
- Что-что?
- Я всегда возвращаюсь на такси, Гордон, разве ты не знал?
Я сказал, что нет.
- Такси - анонимно, - сказал он, - никто не знает, кто там сидит, кроме водителя. Так меня научил отец.
- А кто водитель?
- Чарли Кинч. Он только рад нам помочь.
Когда все было закончено, мы забросили мешки на плечи и побрели сквозь темный лес к дороге.
- В город я это не потащу, - сказал я.
В моем мешке было ровно шестьдесят фазанов, он весил полтораста фунтов, если не больше.
- Чарли меня еще никогда еще не подводил, - сказал Клод.
Мы дошли до опушки и посмотрели сквозь изгородь на дорогу. Клод почти прошептал:
"Чарли, малыш," - и старик за рулем такси, стоявшего всего за пять ярдов, высунул голову под свет луны и хитро улыбнулся нам беззубым ртом. Мы пролезли через изгородь, волоча по земле мешки.
- Привет, ребята! - сказал Чарли. - Что это у вас?
- Капуста, - ответил Клод. - Открой дверь.
Еще через две минуты мы были в безопасности, медленно спускаясь в такси с холма к нашему городку. Если не считать криков Клода, операция была завершена. Он едва не лопался от восторга, и то и дело наклоняясь вперед и хлопая Чарли Клинча по плечу, повторяя: "Ну что, Чарли? Как тебе наш багаж?" - и тот оборачивался, глядел на плотно набитые мешки, валявшиеся на полу, и говорил: "Боже мой, как это вы умудрились?"
- Шесть пар там твои, Чарли, - сказал Клод.
Чарли ответил:
- Фазанов на открытие сезона будет маловато, я так думаю.
- Я тоже так думаю, Чарли, я тоже, - сказал Клод.
- Ради Бога, скажи мне, зачем тебе сто двадцать фазанов? - спросил я его.
- Заморожу на зиму. Положу в морозилку на станции, там где корм для собаки.
- Надеюсь, не сегодня?
- Нет, Гордон, сегодня нет. Сегодня мы их оставим у Бесси.
- У какой Бесси?
- Бесси Орган.
- Бесси Орган!?
- Бесси всегда их мне носит, ты разве не знал?
- Я ничего не знал.
Этого я совершенно не ожидал. Ее муж, преподобный Джек Орган, был нашим местным викарием.
- Добычу всегда должна приносить респектабельная женщина, - сказал Клод. - Правда, Чарли?
- Бесси у нас умница, - ответил Чарли.
Мы уже въехали в город, фонари еще горели, мужчины разбредались из пабов по домам. Я видел, как Уилл Праттли тихонько зашел в свой рыбный магазин, в то время как голова миссис Праттли торчала из окна наверху, но он ничего не замечал.
- Наш викарий неравнодушен к жареным фазанам, - сказал Клод.
- Он вывешивает фазана на восемнадцать дней, - объяснил нам Чарли, - а потом хорошенько встряхнет, все перья осыпаются.
Машина повернула влево и влетела в ворота священника. В доме было темно, нас никто не встретил. Мы с Клодом оставили фазанов в сарайчике для угля за домом, и, попрощавшись с Чарли Клинчем, с пустыми руками пошли к заправочной станции.