— Это чересчур тяжкая ноша, да еще в столь нежном возрасте!
— Наверное, вы правы, но я никогда не воспринимала это как «тяжкую ношу»…
— К тому же это многое объясняет, — произнес Син, помолчав.
— Что же, например?
— Что вы постоянно пытаетесь мною распоряжаться!
Это объясняло также и то, с какой живостью откликается она на любой вызов. Ему тоже пришлось стремительно повзрослеть, окунувшись во взрослый мир и в полной мере ощутив груз ответственности и забот. Отсюда его теперешний неутолимый азарт — такой же, как и у Роуз… Син понял вдруг, что у нее смерть матери украла детство, и ей пришлось куда тяжелее, чем ему… На его долю выпало хотя бы несколько лет беззаботной свободы в школе — а у нее и того не было. Душа его исполнилась вдруг горячим сочувствием, но Син решительно отогнал прочь это чувство. Роуз заслуживает многого, но не жалости! Только не жалости! Она достойна радости, искрометного веселья и свободы от груза каких бы то ни было обязательств, хотя бы теперь — словом, всего того, чего лишена была в ранней юности…
И кое-что в его силах было подарить ей прямо сейчас. Разумеется, это не переменит в корне ее жизнь, однако добавит пряных ноток в то унылое блюдо, что поднесла ей судьба…
Син усмехнулся:
— Вы не просто пытаетесь распоряжаться мною, Бальфур! Вы делаете это на удивление решительно и властно!
Роуз вспыхнула:
— Но ведь вы отвечаете мне той же монетой!
— И в этом нет решительно ничего странного, — согласился Син. — Теперь по крайней мере понятно, почему тогда, в Лондоне, вас сопровождала ваша тетушка, а не… более близкий родственник.
— Тетя Леттис — папина старшая сестра… — Роуз состроила рожицу. — Она весьма неохотно согласилась тогда сопровождать меня. А после… ну, после того, что случилось тогда на балу у леди Макаллистер, она наотрез отказалась выводить в свет моих младших сестричек — хотя прежде клятвенно это обещала!
— Это досадно…
— И это мягко сказано! И я чувствую себя виноватой, и боюсь, как бы девочки не зачахли в глуши, лишившись в одночасье всяких перспектив…
Так она чувствует себя в ответе за сестер — а ведь точно так же я чувствовал ответственность за братьев в свое время! Прежде Син не понимал, что сделало Роуз такой. Теперь, когда он кое-что узнал о ней, Син вдруг понял, что хочет узнать куда больше…
— Жаль, конечно, что вы не можете перепоручить заботу о сестричках моей тетушке — ведь она больше всего на свете любит подыскивать женихов для невест и наоборот!
Губки Роуз скривились:
— Вы наверняка исходите из собственного опыта!
— После того как я унаследовал титул, моя бабушка и тетя Маргарет сделали все для того, чтобы и я, и братья не знали ни дня покоя!
Роуз хихикнула и выразительно поглядела на закрытые двери:
— Ну, если герцогиня и вправду столь хитроумная интриганка, то нам следует держать ухо востро!
— И не позволять ей сплести паутину, в которую мы попадемся! — Син распахнул двери и пропустил девушку вперед.
Глава 10
Из дневника герцогини РоксбороИногда я искренне восхищаюсь собственной гениальностью. Сегодня — именно такой день!..
Малая гостиная выглядела прелестно. Стены отделаны были китайской бумагой с причудливыми цветами, пушистые, розовые с золотом ковры устилали пол, а несколько изящных золоченых, отделанных перьями диванчиков располагались у камина, облицованного мрамором. Рядом стояли изящные стулья и столики, словно приглашая к изящной беседе.
Леди Шарлотта восседала за небольшим столиком у широкого окна. Леди Маргарет, мисс Изобел и леди Мафарлин стояли вокруг, с монетами в руках и взволнованными выраженьями на лицах. Они лишь мельком взглянули на вошедших Сина и Роуз, но леди Маргарет острым взором одарила молодых людей…
— Два шиллинга за попадание в центр мишени! — воскликнула мисс Изобел.
— На кого вы ставите? — поинтересовалась леди Мафарлин.
— На себя!
Леди Шарлотта уже протянула было руку за монетками, но помешкала и взглянула вопросительно на леди Маргарет:
— А может ли, согласно правилам, мисс поставить сама на себя?
Мисс Изобел опередила герцогиню:
— Я могу ставить на себя, но не против себя! Так ведь, ваша светлость?
Леди Маргарет царственно кивнула — так, словно всю жизнь только тем и занималась, что принимала ставки в разнообразных азартных играх.
— Хорошо. — Леди Шарлотта приняла монеты у мисс Изобел, сунула их в жестянку, стоявшую подле нее на столе, обмакнула перо в чернильницу и сделала пометку в большой амбарной книге. — Вот. Я записала вашу ставку.
— Что это за книга? — спросил Син.
— Это книга «Пари-Клуба Роксборо».
— Я про такую даже и не слыхал…
— Ну, если бы вы наезжали к ее светлости почаще, то на вашу долю выпадало бы меньше сюрпризов… — Леди Шарлотта любовно погладила переплет книги: — Это самая лучшая кожа — книга клуба джентльменов «Уайтс» сделана точь-в-точь из такой же! — И, перехватив изумленный взгляд Сина, прибавила: — По крайней мере, насколько мне доводилось слышать…
Хм-м-м… Что на сей раз затеяла леди Маргарет?
Леди Мафарлин, опершись на трость, выудила откуда-то потускневший шиллинг и гнутое пенни:
— Ставлю всё, что у меня есть, на дорогую мисс Мюриэл!
Леди Шарлотта сделала вид, что пересчитывает наличные, затем положила их в жестянку и стала уже записывать ставку в гроссбух, как вдруг мисс Изобел подняла руку:
— Прошу, повремените, леди Шарлотта! Леди Мафарлин, мне больно видеть, как вы теряете свои деньги!
— И вовсе не теряю — я намереваюсь получить вдвойне! Ставки ведь два к одному…
— Но ставки таковы, потому что сестрица моя стреляет из рук вон плохо! Мы частенько соревнуемся дома — разумеется, это вовсе не ее вина, однако она не слишком хорошо видит, поэтому ее мишень…
— Ха! Пытаетесь отговорить меня делать ставку? — Леди Мафарлин погрозила костлявым пальцем. — Ничего у вас не выйдет, душенька! Я дока по части самых разных пари — в прошлом месяце, например, выиграла два фунта у лорда Пула… Леди Шарлотта, милая, примите мою ставку! — Старушка оперлась на трость и поковыляла к дверям, бормоча: — И потом, у меня есть свои резоны ставить на мисс Мюриэл…
— Хорошо, — сказала уязвленная мисс Изобел. — Просто я подумала, нелишне вам будет знать, что бедняжка Мюриэл не видит, кто стоит в противоположном конце комнаты, чего уж там говорить о мишени…
— Мне и без вас известно, что она видит, а чего нет, — пробормотала леди Мафарлин, замешкавшись в дверях. — Теперь же, с вашего позволения, я займу местечко получше в павильоне, где состоится состязание!
И с этими словами старушка, прихрамывая, удалилась.
— Мне тоже самая пора подготовиться, — сказала мисс Изобел. — Благодарю вас, леди, за хлопоты со ставками!
— О, это не хлопоты, а сплошное удовольствие! — улыбнулась леди Маргарет. Син поклясться мог, что так оно и есть: никто так не любил оказываться в центре всеобщего внимания, как тетушка!
Мисс Изобел присела в реверансе и направилась к выходу, но, поравнявшись с Роуз, помешкала:
— Мисс Бальфур, из всех, кто намеревается состязаться, вы — самая темная лошадка. Ваши навыки в стрельбе из лука никому не известны. Вы часто практикуетесь?
— Ну… когда позволяет время, — скромно потупившись, произнесла Роуз, однако любой, хотя бы слегка ее знавший, распознал бы в её ответе восхитительное притворство.
— Что ж, ближе к делу увидим, — кивнула мисс Изобел.
— Разумеется, — согласилась Роуз.
Шарлотта закрыла гроссбух и поднялась.
— Постойте! — спохватился Син. — Я тоже хочу сделать ставку!
— На кого желаете поставить? — нахмурилась леди Маргарет.
— На Роуз.
Леди Маргарет призадумалась.
— Ты считаешь это разумным? Вы с мисс Бальфур уже и так привлекли к себе достаточно внимания. Все тотчас заметят, что ты на нее поставил, и…
Леди Шарлотта согласно кивнула:
— Могут пойти разговоры… — Она огляделась и громким шепотом прибавила: — Могут сказать даже, что вы подкупили девушку, чтобы расстроить состязание!
В жизни не слышал подобной чуши! — вспыхнул Син.
— Однако подобное случается, — невозмутимо возразила леди Шарлотта.
— И частенько, — подхватила леди Маргарет.
— Вы неисправимы… — пробормотал Син.
— Да еще если учесть ту милую сцену, что случилась между вами в холле! — гнула свою линию леди Маргарет. — Вам следует быть осмотрительнее!
Син напрягся. Так она всё слышала? Вот черт подери! Осторожность не помешала бы… Да, он хочет соблазнить Роуз, однако в его планы вовсе не входит ничего, кроме связанных с этим удовольствий. И вся радость, вся прелесть пропадут, если их с Роуз застукают на месте преступления — тогда на них ляжет ответственность, притом не чета той, что жизнь уже на них возложила!
— Так что, — продолжала леди Маргарет, — вам не следует подзадоривать сплетников, делая ставку на мисс Бальфур.
— Злые языки тотчас начнут молоть невесть что! — эхом откликнулась леди Шарлотта.
— А что если я поставлю на мисс Бальфур совсем ничтожную сумму? — Син достал купюры и показал самую мелкую. — Десять фунтов на Роуз…
— Десять фунтов? — распахнула глаза во всю ширь леди Шарлотта.
— После инцидента со старшим Стюартом мы принимаем ставки исключительно в шиллингах, — леди Маргарет покосилась на беседующих Роуз и мисс Изобел, и понизила голос: — Прошу, обдумай всё хорошенько!
— Может быть, для виду мне поставить понемногу на всех соперниц? Тогда никто не подумает, что я затеял это единственно ради ставки на мисс Бальфур…
Дверь приоткрылась, и в салон заглянул лорд Камерон:
— Леди Шарлотта, вы записали мою ставку на мисс Изобел?
Шарлотта потрясла жестянкой:
— Да, всё давно записано в книгу «Пари-Клуба».
Лорд Камерон просиял:
— Спасибо! — Увидев стоящих поодаль мисс Изобел и Роуз, он несказанно смутился: — Простите, мисс Бальфур! Я не заметил вас и мисс Стюарт. Разумеется, я желаю вам обеим удачи в состязании!
— Ну разумеется, — самодовольно улыбнулась в ответ мисс Изобел, — и благодарю вас за вашу ставку. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы деньги вернулись к вам в двойном размере!
— В чем я ни секунды не сомневаюсь, мисс Стюарт! — Лорд Камерон отвесил галантный поклон и удалился.
Не дав Сину и слова вымолвить, леди Маргарет объявила:
— Нам с Шарлоттой пора пойти и приготовиться к соревнованию. — И, взглянув на Роуз и мисс Изобел, прибавила со значением: — Как, впрочем, и вам, мои дорогие!
— Однако время летит! — И мисс Изобел, кивнув на прощанье Роуз, выпорхнула из салона.
Леди Шарлотта, подхватив тяжелую книгу в кожаном переплете и жестянку, направилась к выходу, а герцогиня слегка замешкалась около Роуз.
— Мисс Бальфур, а вы разве не идете с нами?
— Да, конечно, но мне необходимо переобуться перед состязанием. И… мне хотелось бы сказать несколько слов лорду Синклеру. А чтобы соблюсти приличия, я оставлю двери открытыми…
Леди Маргарет вздохнула:
— Что ж, прекрасно… — Она взглянула на племянника: — Не задерживай мисс Бальфур чересчур долго. — И, строго посмотрев на обоих, вышла, сопровождаемая верной леди Шарлоттой.
Син скрестил руки на широкой груди.
— Итак, мисс Бальфур, что вы намеревались мне сказать?
Губки Роуз решительно сжались.
— Герцогиня поступила очень несправедливо, отказавшись принять вашу ставку. Только вашу, заметьте — для прочих препятствий не возникло.
— Это меня тоже крайне изумило. Она чего-то добивается, вот только я пока не пойму, чего именно.
— Тогда предлагаю вам заключить наше собственное пари. А еще — сразиться один на один, когда эта дамская стрельба завершится.
— Вы всерьез полагаете, что сможете меня победить? — улыбнулся Син.
— Я в этом совершенно уверена.
— В высшей степени самонадеянное заявление!
— Возможно, я и впрямь самонадеянна…
Син был на самом деле удивлен — и Роуз прекрасно его понимала. До приезда сюда, в замок Флорз, Роуз и сама не подозревала, сколь самонадеянной и безоглядно смелой она может быть. Дома у нее всегда хлопот был полон рот: домашнее хозяйство, управление скромными финансами, а когда с деньгами стало совсем туго — попытки купить добрых коней с целью получения приплода… Но здесь, в замке, единственная ее забота — это она сама, и нежданная свобода совсем опьянила ее…
И свобода эта продлится всего три недели — а потом она возвратится домой, к привычной своей жизни и обязанностям. И если она не насладится этим временем сполна, если не глотнет вдоволь этой восхитительной свободы, то не простит себе этого — ведь другого шанса Судьба может ей никогда более не подарить…
Воодушевленная, она подошла к столику, за которым недавно восседала леди Шарлотта.
— Мы тоже запишем наше пари, чтобы потом не могло возникнуть ровным счетом никаких вопросов. — Она достала из ящичка листок бумаги и открыла чернильницу. — Ее светлость приготовила мишени с тремя кольцами и «яблочком». Если стрела не попадает ни в одно из колец — у вас нет очков. Если попадает в наружное кольцо — пять очков, если во второе — то десять, если в третье — пятнадцать, а за попадание в «яблочко» начисляется двадцать пять.
— Просто и внятно. Мне это нравится. И у кого больше очков, тот победил?
Это было на первый взгляд справедливо. Девушка записала условия состязания и задумчиво прочитала написанное.
— А каковы будут наши ставки? Десять шиллингов? Или двадцать?
— О нет, моя прелестная Роуз! — Син понизил голос и почти промурлыкал: — Наши ставки будут гораздо более… интимными.
Роуз уронила перо, сердце ее пустилось вскачь.
— Звучит интригующе… — О, как она желала принять эти условия! Но имеет ли она на это право? Ведь она приехала сюда ради блага своих сестер и все же позволяет Сину морочить ей голову… Она вспомнила суровое выражение лица герцогини, когда та покидала салон, и тяжело вздохнула: — Нет. Я ничего не имею против безумных пари, однако… я не могу.
— Отчего же?
— Я приехала в замок Флорз в надежде, что моя крестная в дальнейшем станет приглашать моих сестриц на свои празднества, а здесь они смогут стяжать достойных поклонников. И с моей стороны было бы верхом эгоизма лишить их такого блестящего шанса, запятнав свою честь. — Роуз вертела в пальцах перо, постукивая им по краю чернильницы. — Поверьте, жить с таким чувством долга — адская мука…
— Это причиняет вам неудобства?
— Хуже, чем шерсть, надетая на голое тело! Однако таковы уж законы света. Никто и не говорил, что это справедливо…
— Это совсем не справедливо! — Син смотрел на Роуз, полуприкрыв глаза, словно глядя сквозь нее.
Роуз обмакнула перо в чернильницу:
— Вернемся к нашим ставкам. Раз уж мы с вами такие скучные и благонравные люди, обремененные чувством долга, то, может быть… шиллинг за очко?
— Нет. От вас я не приму столь банальной ставки.
— Тогда никакого пари не будет! — В Роуз вновь заговорил здравый смысл.
— Послушайте, это несправедливо! Вы принуждены соблюдать светские приличия, тогда как свет со всеми его приличиями, вместе взятыми, ровным счетом ничего для вас не сделал!
Губы Роуз тронула слабая усмешка:
— Если мое безупречное поведение даст шанс моим сестрам удачно выйти замуж, я до конца дней моих буду благословлять светские приличия!
— Однако мы с вами чересчур схожи, чтобы влачить столь пресное существование!
У Роуз вырвался горький смешок.
— Пусть даже вы правы, но я должна сделать всё ради блага сестер. — Девушка задумчиво склонила голову набок. — Не пойму, с какой стати ее светлость пригласила меня! Нет, мне, конечно же, очень здесь хорошо, я просто наслаждаюсь… но она почти никогда не писала мне прежде и… Впрочем, как бы там ни было, это необычайно мило с ее стороны.
…Это доброта? Или нечто большее? Никогда нельзя понять, что происходит в голове у леди Маргарет. Однако это именно он настоял, чтобы Роуз была приглашена! Син нахмурился, припоминая то самое письмо от тетушки. Он почему-то не думал об этом прежде, но перечисление «любимых крестниц» в ее письме казалось ему все более странным. Ну конечно же, черт возьми, ему кинули кость — и он послушно ее поймал! Герцогиня прекрасно знала, что он разыскивал Роуз все эти годы — да он и не делал из этого секрета. Стало быть, герцогиня сочла, что настало время ему ее, наконец, найти?
Син едва не зарычал. Проклятие, она снова меня надула!..
— Если вы не хотите пари, так и скажите, — продолжала меж тем Роуз, и только тут Син осознал, что в ярости сжимает кулаки.
— Простите меня. Я просто думал о другом… — В частности, о том, как бы прикончить мою милейшую тетушку. — Если вы так дорожите своей репутацией, то мы и это отразим в условиях нашего пари. Проигравший заплатит свой долг с соблюдением абсолютной конфиденциальности, а также всех возможных предосторожностей, и никак иначе.
— В таком случае, я думаю… мы можем…
Хрипотца в голосе выдавала отчаянное желание Роуз согласиться. О, какие муки искушения она испытывала!
— Возможно, нам следует изменить предмет нашего спора? Если стрельба из лука — это не ваш конек, тогда…
— Отчего же? Я вполне в себе уверена. А еще я прекрасно играю в бочче, в пэлл-мэлл[6], а в непогоду, чтобы не выходить из дому, — в мраморные шарики…
Син уперся ладонями в стол и склонился над девушкой:
— Тогда заключаем пари, Роуз. Настоящее пари. Ну же, поживите хоть немного в полную силу!
Глаза Роуз загорелись:
— Мы будем очень осторожны?