- Андрей… - еле слышно позвал бурята Роман, показывая тому на костерок, у которого сидели враги.
Зайцев знаками показал лучнику, что один из шведов - его. Тот кивнул и лёжа на спине аккуратно достал стрелу из колчана. Ангарцы находились в паре метров от дороги, скрытые высокой травой. Солдаты врага лениво переговаривались, по всей видимости сетуя на свою судьбу, ибо тон разговора был тягостным, прерываемый тяжкими вздохами и сиплым кашлем. И тут группу подвёл Микаель - переворачиваясь на другой бок, он сделал это максимально неловко, отчего даже один из шведов вдруг повернул голову, подслеповато щурясь в темноту. Вытащив из ножен палаш, он немного отошёл в сторону от костра и принялся водить оружием перед собой, как бы поглаживая лезвием верхушки разросшегося перед ним бурьяна. Второй тоже достал оружие, оставшись чуть поодаль. Отступив на пару шагов от костра назад, он при этом успел пихнуть носком сапога спавшего товарища. Тот хрипло разразился грязными ругательствами, но через мгновение, правильно оценив ситуацию, принялся шарить вокруг себя в поисках палаша. Первый караульный, тем временем, приближался к притаившимся в высокой траве лазутчикам. Роман глазами встретился с бурятом:
- Дальнего… - одними губами произнёс он, сжимая рукоять штык-ножа.
Прицеливание и выстрел заняли у Андрея пару мгновений. Сухо щёлкнула тетива и стрела пролетела мимо ошарашенного шведа с палашом, впившись второму в переносицу. Солдат с протяжным стоном повалился прямо в костёр. Ещё недавно спавший швед засучил ногами, пытаясь встать. Теперь, когда костёр был потушен телом Проныры-Томаса, Пер видел, как враги кромсают ножами глухо скулящего Петера, заткнув ему рот. Ему стало тошно, тело обуяла холодная нервная дрожь и Пер был не в силах подняться и даже просто заорать, чтобы его услышали товарищи. И тут же в два прыжка рядом с ним оказался один из чужаков, заговоривший с ним на незнакомом языке.
'Богемцы?' - обречённо подумал Пер, ожидая смерти.
Безвольного шведа тем временем оттащили в траву, а там над ним склонился один из чужаков:
- Эй, ты! - яростно зашептал он, но уже по-датски. - Спасай свою шкуру! Какова численность вашего войска, сколько у Христиансена наёмников? Быстро отвечай!
- Я… Я не знаю! - захрипел Пер. - Тут, на северной стороне тысяча и ещё полтысячи, может меньше… Я не знаю!
- Когда вас сменят? - задал вопрос Роман. - Вас будут проверять?
- Скоро уже, - заикаясь, отвечал Пер. - Сейчас очередь эльзасцев Тербланша. Капитан Эжен Тербланш, он лично проверяет посты!
- Наёмник? - уточнил Зайцев. - А им вовремя платят?
- У него хорошие солдаты, они его любят… Петер… - швед сглотнул, повернувшись в сторону, ища глазами тело убитого товарища.
- Ты говори, говори, - улыбнулся Микаель. - Тебя слушают.
- Петер рассказывал, как Эжен ругался с Христиансеном по поводу денег, - тяжко вздохнул и продолжил говорить Пер. - Старику Ларсу пришлось пообещать скорую оплату, иначе Тербланш грозился уйти со своим отрядом на Рейн, к Тюренну.
- Сколько их будет?
- Пятеро! - затравленно выпалил солдат.
- Что же, тогда будет ждать капитана, - ухмыльнувшись и подмигнув пленнику, подвёл итог Роман.
Вскоре ангарцы, оттащив труп упавшего в костерок шведа подальше в траву, вновь разожгли огонь, поразив Пера свойствами спичек. Зайцев накинул на плечи кожаную куртку пленника, а Микаель и так был неотличим от обычного шведского солдата. Гости пожаловали примерно через пару часов. За это время Роман с помощью датчанина узнал многое от Пера - и про тяжёлую ситуацию в королевстве, о том, как стонут обременённые налогами и рекрутским набором крестьяне, о том, как смертельно надоело ему воевать по колено в грязи и молить Господа о сохранении жизни.
- У нас в обозе есть почти восемь десятков твоих собратьев, мы их заберём в своё государство и посадим на землю. Можешь следовать с ними, если есть желание… Налогов не будет первое время, воевать не будешь, коли выберешь стезю крестьянина…
- Благодарю, господин, - кивнул Пер. - Но я хотел бы вернуться домой, если вы позволите.
- Слушайся приказов и не дури, тогда будешь жив, - благосклонно проговорил Роман.
- Да, господин! - выдохнул швед и тут же поводил головой, по-гусиному вытянув при этом немытую шею: - Идут! - яростно шепнул он, выпучив глаза.
- Веди себя спокойно, - проговорил Зайцев. - Помнишь, о чём мы говорили? Встреть их, а потом постарайся отвести офицера чуть в сторону, будто хочешь ему поведать о чём-то…
- Я помню, господин, - тяжело вставая, произнёс картонным голосом Пер.
В лопухах за старым деревом, что росло в нескольких метрах от костра, расположились трое ангарцев, в том числе и бурят Андрей. Ещё двое остались в бурьяне прямо напротив костра. Тем временем несколько фигур, не торопясь идущих от деревни, приближались по скользкой от мокрой грязи тропе к организованной ангарцами засаде.
- Приветствую, господин капитан! - выкрикнул Пер, когда эльзасцам оставалось пройти совсем немного.
- Слышно что-нибудь? Так кого там принесло? Говорят, пришли датчане? - Эжен присел к костру, посмотрев на Зайцева, а тот лишь кивнул, сочтя это подходящим ответом для вопроса, заданного столь решительным тоном. Капитан эльзасцев был невысоким, полноватым крепышом с роскошными усами, одет он был, как и обычный солдат - единственным отличием было роскошное перо, обвивавшее тулью, да украшенный вышивкой камзол.
- Да, господин капитан, это датчане, - влез в разговор Микаель, говоря на ужасном немецком. - Тысячи три драгун и пехота. Шведы покинули Ютландию, а даны наступают.
- Матерь Божья! Теперь ясно, отчего старый хрыч Христиансен собрался проверить осадные работы на южной стороне! - прорычал Тербланш. - Он собрался уходить к Гамбургу, не иначе!
Эльзасец задумался, почёсывая бородку. Покуда офицер сидел, глядя на огонь костра, к Зайцеву подошёл один из солдат и, грубо пихнув его в бок, сказал:
- Проваливайте отсюда! Сладких снов!
- Капитан! - воскликнул вдруг Пер. - Мне нужно поговорить с вами!
- О чём? - удивился Эжен, привстав.
- Отойдёмте…
- К чему секреты? - ещё больше удивился капитан, пройдя мимо Зайцева к мнущемуся шведу. - Что ты хочешь…
Эльзасец не договорил, сбитый Романом с ног, ангарец навалился на него с заранее заготовленными путами для рук. Капитан оказался серьёзным противником для бывшего сержанта-морпеха, наёмника удалось утихомирить с большим трудом, связав ему руки за спиной. Этому помогли частые хлопки револьверных выстрелов и хрипы раненых и умирающих солдат. Среди его людей в живых остался лишь один и он сейчас сидел на коленях рядом с Тербланшем, держась за разбитый нос и выплёвывая осколки зубов. Он успел получить лишь один удар гирьки кистеня, который вывел солдата, так и не успевшего даже схватиться за оружие, из строя. Остальные погибли, став лёгкой жертвой разведчиков - расстрелять нескольких врагов на освещаемом светом костра лужайке было делом несложным. Эжен был обескуражен этим и лёжа на животе, пытался осмотреться по сторонам. Микаель, поигрывая ножом подошёл к раненому эльзасцу, оставшемуся на тропе, явно с определённым намерением добить солдата.
- Нет! Нет нужды убивать! - прохрипел Эжен, с мольбой посмотрев на Романа и датчанин отошёл, дождавшись знака от командира.
Послышались отдалённые вскрики и ржание лошадей, это проснулись шведы, разбуженные стрельбой. Немудрено, ибо хлопки выстрелов ночью далеко разносятся по округе. Установив растяжки на тропе, что вела от деревни, да подбросив дровишек в костёр, дабы ярче светило, ангарцы ушли в темноту ночи. На утоптанной и залитой кровью лужайке остался Пер и раненый эльзасец. С минуту постояв, словно оглушённый, посреди тёплых ещё трупов, швед неуверенно качаясь на ватных ногах, припустил вслед за ушедшими. Уже через десяток минут несколько шумных хлопков, а чуть позже - и вопли раненых, донёсшиеся со стороны бывшего караульного поста, заставили его прибавить ходу.
После недолгого, но весьма решительного и эмоционального расспроса Эжена Тербланша о войске Ларса Христиансена, Саляев дал эльзасцу немного времени, чтобы тот вывел свой отряд в три сотни воинов на поле, лежавшее между холмом и селением. Капитан, совершенно убеждённый в скором бегстве генерала Христиансена в Гамбург и почти убедивший в этом своих пленителей, также заставил их поверить в то, что он и его солдаты смогут быть полезными датскому войску. Ринат, недолго колебавшись, согласился с доводами наёмника и, посоветовавшись с Бухвальдом, приказал зажечь свет прожекторов, после чего показал изумлённому капитану, куда следует привести людей.
Выдав Эжену коня, Саляев лично хлопнул по крупу животного, отправив того обратно.
- Думаешь, он выполнит обещанное? - спросил Рината бывший рядом Зайцев.
- А то! Куда он денется? - с улыбкой отвечал командир батальона. - Если шведы ретируются, то вряд ли они позаботятся об эльзасцах. Я же обещал им золото и кормёжку. Ты уже должен знать, что этого более чем достаточно для того, чтобы тебя носили на руках и пели гимны. Дикое время…
- Думаешь, он выполнит обещанное? - спросил Рината бывший рядом Зайцев.
- А то! Куда он денется? - с улыбкой отвечал командир батальона. - Если шведы ретируются, то вряд ли они позаботятся об эльзасцах. Я же обещал им золото и кормёжку. Ты уже должен знать, что этого более чем достаточно для того, чтобы тебя носили на руках и пели гимны. Дикое время…
Зайцев молча согласился, кивая.
- Ты лучше расскажи, чем ты прельстил того шведа, что припёрся вслед за вами и первым делом слёзно попросил пожрать? - рассмеялся Ринат, похлопывая Романа по плечу.
- Стокгольмский синдром… - развёл руки собеседник, также вволю посмеявшись.
Эжен не подвёл, уже через полтора часа первые группы эльзасцев появились на поле и, преодолев робость, располагались близ подсвеченного места. Второй прожектор устремил луч дальше, к селению. А вскоре на оборудованные позиции миномётчиков пришёл приказ начать пристрелочные выстрелы. После первых трёх мин, с хлопком вылетавших с поляны, миномётчики поймали 'вилку' и уже в рассветный час принялись накрывать позиции шведов. Через каждые пять фугасных мин использовалась химическая, для пущего эффекта. По словам капитана эльзасских наёмников шведов на этом участке было около двух тысяч, тут же располагалась и ставка генерала. Но, как уже было известно, командующий осаждавшими Глюкштадт войсками Ларс Христиансен, по всей видимости, уже улепётывал в Гамбург. Тем временем рассветало, и защитники города уже наверняка ликовали, видя, как ангарцы обрабатывали шведские позиции на северном фасе их обороны. Вскоре, когда окончательно рассвело, стало ясно, что самые крепкие прежде шведские позиции северной стороны ныне пребывают в самом жалком положении. Обстрел закончился уже давно, но над ними продолжал клубиться сизый дым. Поднимались ввысь столбы пожаров, фигурки людей и коней ещё метались между развалинами домишек. А со стороны города уже был слышен звон колоколов, возвещавших защитников города о счастливом избавлении от осады.
- Полковник, приказывайте вашим драгунам готовится к атаке, - спокойным тоном, отнимая от глаз бинокль и передавая его Бухвальду, сказал Саляев. - А то все лавры получит вышедший из-за ворот гарнизон.
- Да, майор, - кивнул Эрик, донельзя довольный произведённым эффектом от артиллерии сибирцев. - Думаю, победа будет полной! Ваши чудо-мортиры полностью расстроили оборону противника! Враг бежит и бегство его будет всеобщим, и нам следует поторопиться, если мы желаем попотчевать наши клинки шведской кровью! Пока они не добежали до Штральзунда!
Даны отомстили за своё недавнее унижение сполна. Осаждавшие город враги, практически полностью потерявшие боеспособность, сдавались в плен сотнями. Их ловили, бегущих, пытавшихся спрятаться, вытаскивали из-под лавок, подполов, из конюшен и амбаров. Конечно, не все поддались панике, многие пытались сохранить строй и отходить в оборонительном порядке, используя кавалерию. Но отчаянные атаки малочисленных шведских рейтар разбивались о поразительно скорострельные мушкеты датчан, которые для стрельбы даже не спешивались. Гарнизон данов, что вышел из Глюкштадта, присоединился к избиению противника с величайшим рвением, преисполненный чувством мщения и великой радости. Была захвачена вся артиллерия шведов, наведённая дулами на стены города, все их знамёна и штандарты. Кстати, старый генерал Христиансен погиб, защищаясь со шпагой в руке от наседавших датчан на южной стороне, в траншеях, а вовсе не пытался бежать. К бою присоединились и эльзасцы, теперь уже на стороне датчан, воодушевлённые обещаниями об участии в дележе захваченных у шведов трофеев. Ангарцы же в гущу сражения не лезли, но Саляев отрядил две сотни стрелков на конях в помощь датским драгунам, приказав однако на рожон не лезть. Часть неприятельского войска, числом не более семи сотен, всё-таки ушла к Гамбургу, но Бухвальд не стал по этому поводу огорчаться. Он надеялся на то, что остатки разгромленного войска разнесут весть о сём деле по Бремену и Мекленбургу. Ещё не очистив до конца от шведов окрестности, полковник отправил в Киль гонцов с посланием королю Кристиану. В послании монарху была и просьба майора-сибирца узнать судьбу "Хуртига" - корабля из архангельского каравана, пропавшего у норвежских берегов в начале весны. Неужели Новиков с парнями так и сгинул в холодных водах Северного моря?
На следующий день войско союзников разместилось в городе, а полковник Бухвальд принял на себя командование гарнизоном Глюкштадта, потому как прежний начальник был убит ядром ещё в самом начале осады. Сейчас ему, а вместе с ним и Саляеву оставалось ждать новых приказаний датского короля. А пока надо было устроиться на месте. Ангарцы решили не искушать судьбу, и предложенный Бухвальдом постой в городе Саляев вежливо отклонил. В Глюкштадте было неуютно и грязно, улицы были завалены хламом и обломками разрушенных или сгоревших зданий, а довершал картину витающий над каменными мостовыми типичного датского города зловонный запах разлагавшейся плоти. Во избежание возможных заболеваний Ринат расположил свой отряд на брошенных шведами восточных позициях осады. Но для начала предложил полковнику отрядить всех пленных, кроме тех, кто 'принадлежал сибирцам', на расчистку улочек и уборку трупов и в городе, и вокруг него. Своим пленникам, составлявшим отряд из ста двадцати молодых парней, майор-ангарец также нашёл работу - шведов отправили на засыпку лишних траншей и рвов, сбор свинца и общую уборку территории, а также обустройство оборонительных позиций батальона. Охрану пленников осуществляли солдаты Эжена Тербланша, уже получившие первую часть жалования и оттого пребывавшие в добром расположении духа, выказывая должное рвение. Капитан Эжен, как и предполагал Ринат, оказался на удивление честным, насколько можно было этот термин применить к наёмнику, требовательным к подчинённым и весьма исполнительным офицером. Саляев всерьёз раздумывал над тем, чтобы сагитировать эльзасца перейти на службу в ту часть Ливонии, что занимало воеводство Белова.
Швеция, провинция Скараборг близ селения Оттербакен. Июнь 1645.
Западная Швеция. Край бесчисленных озёр, густых лесов, стоящих тёмной стеной. Холмистая местность с частыми выходами гранитных скальных пород. Крупные валуны, тысячи лет лежащие близ многочисленных речушек, ручейков и проток между озерцами. Но всё это постепенно исчезало, по мере удаления от побережья пролива Каттегат. Впереди лежали равнинные земли провинции Эребру. А где-то там, за спиной, лежал покорённый Гётеборг - самая крупная удача датчан в этой войне. Отрядом генерала Густава Сиверса были пройдены южные земли некогда норвежской провинции Вик, не так давно и, как теперь стало ясно, ненадолго ставшей шведским Бохусленом. Последующие занятие датчанами Скараборга - ещё одной провинции коренной Швеции, вызвало в Копенгагене настоящий праздник. Получив это известие, Кристиан был на седьмом небе от счастья и приказал старшему сыну готовиться к свадьбе на шведской принцессе Кристине. Деваться ей некуда, считал король, - война, по сути, проиграна. Финансы Стокгольма на нуле, армия разбросана от северогерманских и чешских земель до карельских лесов, а народ ропщет, желая мира и спокойствия, а главное - отмены вызванных войной налогов и рекрутчины, тяжким бременем ложившихся на простых шведов. К тому же, насколько было известно Кристиану, при дворе принцессы созрел заговор, ставивший целью убрать с политической арены некогда всесильного риксканцлера Акселя Оксеншерна. Среди заговорщиков был и фаворит Кристины - Магнус Делагарди, сын прославленного военачальника. Сама Кристина уже была готова взять власть в свои руки, отстранив канцлера. Оксеншерна чувствовал это и уповал только на победу над норвежцами и датчанами, столь нагло и самонадеянно вторгшимися на королевские земли. Для достижения победы из Богемии был вызван фельдмаршал Леннарт Торстенсон, приготовивший свой план кампании.
Новиков со своим небольшим отрядом, находился в середине двигавшегося к Оттербакену войска Сиверса, выполняя функции охраны 'серных мортирщиков'. Это название закрепилось за артиллеристами-наёмниками, чья работа помогла окончательно сломить дух защитников Гётеборга и вынудила гарнизон сдаться на милость короля Кристиана. Датский монарх находился на седьмом небе от радости после известия о падении единственной шведской крепости на западном побережье. Прибыв вскоре после этого в Гётеборг, Кристиан с нескрываемой радостью принял в магистрате ключи от города и, находясь в центральной церкви, освящённой в честь прежнего короля Густава II Адольфа, милостиво выслушал присягу горожан датской короне. После этого Кристиан объявил жителей новоприобретённой провинции своими подданными и с этого момента запретил чинимые солдатами и наёмниками грабежи и насилие над шведами. После докладов генералов о ходе осады и, отдельно, о её скоротечном окончании, что случилось благодаря сильной панике гарнизона и жителей города, учинённой клубами зловонной серы, король нашёл время лично поблагодарить и наёмников-мортирщиков из далёкой Сиберии. В ходе короткой беседы Кристиан всё же намекнул на не совсем богоугодный способ достижения победы. Но далее хулить артиллеристов монарх не стал, ибо слишком уж велик был полученный им приз.