Небольшой городок Тролльхэттен, в который шёл из Гётеборга армейский обоз, сопровождаемый двухтысячным отрядом драгун, стал для Василия поистине счастливым. Драгунский капитан Регнер Торбенсон, руку которого спас от ампутации медик Екишев, посоветовал своему полковнику пристроить сибирских наёмников к шотландской полуроте, которая сопровождала мортирщиков с момента их появления в порту. Полковник обратился к генералу Сиверсу, и вскоре новоиспечённых охранников Торбенсон лично привёл к располагавшимся на окраине городка артиллеристам. Едва Новиков вошёл на двор одного из каменных домов, как откуда-то сверху донёсся радостный вопль:
- Новиков! Сукин кот! Жив?!
- Афоня! - вскричал Новиков, чуть не задохнувшись от внезапно нахлынувшей радости, и бросился вперёд, к крыльцу, где уже гремел сапогами капитан Афонин, сбегая вниз.
Товарищи крепко обнялись под восторженные возгласы стрелков и мортирщиков, улыбки удивлённых датчан и робкие взгляды шведов. Александр Афонин, командовавший батареей мортир, был отправлен по приказу короля Кристиана под Гётеборг, чтобы участвовать в осаде крепости. Именно заряды этой батареи и сыграли решающую роль на заключительном этапе осады.
Вечером, когда все организационные вопросы были улажены, ангарцы собирались группами на ужин, рассаживаясь на вытащенных на двор лавках за сдвинутые столы. Как обычно, состав блюд не радовал разнообразием - в глиняных мисках было навалено жареное мясо, птица, разложена каша, даже не заправленная маслом, лежал горками репчатый лук, да белели варёные яйца.
- Надеюсь, зимовать мы всё же будем на Эзеле, у Белова! - с хмурой улыбкой проговорил Новиков, отламывая худосочную ножку цыплёнка, почти что сожжённого местными поварами. - Или эта жратва меня вконец доконает. Тут и язву схватить недолго!
- До зимы война кончится! - заявил Афонин. - Ты в курсе, что флот данов ушёл на Кальмар? А из Сконе вышла армия, направляющаяся туда же берегом?
- Нет… - протянул Новиков. - Я смотрю, ты информирован лучше меня. Рассказывай!
Война вступила в финальную фазу. Швеция с треском проигрывала сражения на море, лишившись поддержки голландцев. Более многочисленный флот датчан, пусть и имевший меньше орудий, чем флот шведов, выигрывал за счёт лучшей выучки матросов, пушкарей и, конечно же, флотоводцев. Датские адмиралы сумели вовремя отогнать от Ютландии голландскую эскадру, шедшую на выручку терпящим поражения шведам и теперь они методично очищали от них порты, устья рек и проливы южной Балтики. На 'Троицу' - королевский флагман, была погружена батарея бомбических пушек, подаренных князем Соколом другу Кристиану. Они сказали своё слово у острова Форё, когда корабли объединённой эскадры генерала-адмирала Йоргена Винда перехватили шедшие из-под Риги корабли врага. Тридцать один шведский корабль, включая четыре галиота, перевозили в Кальмар восемь с половиной тысяч отличных солдат, составлявших армию старого фельдмаршала Густава Горна. Эти воины должны были стать основой преграды на пути датской армии, дислоцированной в южной Сконе, если она посмеет выдвинуться к северу. И пусть у датчан было на восемь кораблей меньше, они смело бросились в бой. Безрассудная смелость данов, их отвага и меткая стрельба пушкарей склонила победу на сторону атакующих. Потеряв лишь четыре корабля, Кристиан праздновал великую победу. И только ночь, опустившаяся чёрным саваном на Балтику, спасла врага от полного истребления. Жалкие остатки эскадры адмирала Флеминга, погибшего в сражении, ушли к Стокгольму и Эланду. Датчане же, недолго пробыв в Висбю, порту острова Готланд, позже отправились к Кальмару - крупному городу на восточном побережье шведского королевства. А в Сконе была отправлена быстроходная шхуна с приказом короля к командующему местной армии. Не до конца отмобилизованная армия начала выдвижение на север, к Кальмару.
Глава?
Нижегородчина, село Рославка. Берег Волги. Май?.
Крепкий широкоплечий мужик стоял у ворот чужого дома и не решался войти во двор. Одет он был, как и многие крестьяне того времени, в домотканую рубаху и порты. На ногах его были привычные глазу онучи и лапти, голову же украшала войлочная шапка. Он в нерешительности переминался с ноги на ногу, шептал что-то, подымая лицо к небу, но сам открыть калитку так и не решался.
- Ладно тебе, Кузьма, входь! А то будешь тут ажно до Пасхи переминаться! - раздался зычный голос из-за ворот.
- Ты уж прости меня Прохор, не со зла я тогда. Нечистый тогда попутал, - мужик открыл калитку и вошел во двор. - Доброго здоровья тебе, и жене твоей, и детишкам, дай Бог здоровья.
- И тебе тоже всех благ, - хозяин, тоже косая сажень в плечах, был одет побогаче, чем гость. В позе его и в голосе чувствовалась та уверенность, которой явно недоставало гостю. То, что хозяин не пригласил гостя войти в дом, уже говорило о пренебрежительном отношении Прохора к собеседнику. Но, видимо, их взаимоотношения были таковы, что хозяин мог себе такое позволить.
- Как Марфа твоя, поправились? - спросил Прохор гостя.
- С Божьей помощью. Уже ходит, - перекрестился Кузьма. - А у тебя все ли здоровы? Хозяйство-то, смотрю, растет потихоньку, - опытный взгляд отметил вторую корову.
- Так, я ж хмельного не пью. Вот у меня все в добро и идет, - усмехнулся Прохор.
Кузьма тяжело вздохнул:
- Ох, я теперь тоже не пью.
- Ой, ли! А давно ли зарекся? - ёрничал, посмеиваясь, собеседник. - Ты мне еще в артели это говорил. В ногах валялся, а потом что? Кто Федьку чуть бревном не зашиб? Нет, правильно я тебя выгнал, не будет от тебя толку. Коль голова пустая, руки твои золотые ей во вред только. А за прошлое ты сам себя наказал.
- Я теперь хмельного в рот не беру. Крест на том целовал. Нельзя мне, да и желанья нет уже.
Прохор понимал, что бывший его работник пришел по делу, но ждал, пока тот сам заведет разговор на эту тему. Пока шло традиционное переливание из пустого в порожнее.
- Ты же знаешь, я теперь при монастыре, а там отец Серафим всех в строгости держит. Дай ему Бог здоровья, кабы не он, меня бы уж в кандалы заковали.
Хозяин усмехнулся в широкую бороду:
- И почему такие руки такому дурню достались? Я тебе уже пять раз говорил, что подкупил он тогда приказных. Вот они драку и затеяли, а ты полез, на тебя же вину и спихнули. Так Серафим тебе платить должен, а теперь взял тебя на поруки, и работаешь у него задарма. Три пуда зерна дал, а пять в долг пишет. А то я Серафимку ентого не знаю!
- Ни в коем разе! - не соглашался собеседник. - Он сказал, как долг отработаю, сразу свободным стану. Крест на том целовал. Да и при монастыре работа всегда есть, голодать не буду.
- Ага, - не унимался Прохор - Поэтому и целовал, что ты с ним до конца жизни не расплатишься. А ежели и расплатишься, ко мне не ходи. Все равно к себе в артель не возьму.
Говоря это, он посмотрел на Кузьму, но тот отреагировал спокойно. Даже, наверное, слишком спокойно. Предположение о том, что старый приятель пришел просить денег на выкуп у монастыря под обещание, потом отработать, похоже себя не оправдало.
'Интересно' - подумал Прохор - 'Что это у Кузьки на уме нынче? Не уж то и впрямь хмель бросил и поумнел вмиг?'
- Я к тебе, Прохор, по делу пришел, - взял гость быка за рога.
- А ко мне без дела никто не ходит.
Кузьма проигнорировал явный сарказм этой фразы и продолжил:
- Ты Егорку, Семёнова сына помнишь?
- Это не тот ли Егорка, который тебе нос на ярмарке разбил?
- Ну, там мы квиты были, - махнул рукой гость. - Он мне в нос, я ему в ухо. Я не о том сейчас. Так вот третьего дня я его видел.
- Как видел? - удивился Прохор, аж рот приоткрыл от неожиданности:
- Мне Фрол говорил, что их всех куда-то угнали. Вроде даже басурманам продали. За раз всю деревню. Только стариков немощных и оставили.
- Вот и я тоже сперва думал, что обознался, - продолжил Кузьма свой рассказ. - А он сам ко мне подходит и говорит:
'Здрав будь, Кузьма - мастер'.
Я перекрестился - не пропадает. Говорю ему:
- 'А ну осени себя крестом. Вдруг ты нечистый?'
- Перекрестился он, значит, как положено, и не пропадает, стоит. Вот так прям как ты сейчас. Я его и спрашиваю:
'Ты живой или дух бесплотный?'
'Живой, живее тебя буду' - отвечает, а сам смеётся. И, правда, морду отъел, не узнать. Говорю:
'Дай тебя пощупаю, вдруг ты неживой?'
'Сейчас как дам в нос по старой памяти. Ишь чего вздумал! Щупать. Я тебе чай не девка на сеновале, чтобы меня щупать' - И как хлопнет меня по плечу, а рука-то у него тяжелая! Тут уж я и понял, что живой Егорка-то. Не мерещится мне, значит. Ну, разговорились, стало быть, про житьё-бытьё наше грешное. Их оказывается и вправду в дальние земли отправили. Думали на погибель гонят, а оказывается, почти в рай попали.
- Живут люди там - после некоторой паузы, Кузьма махнул рукой куда-то в сторону. - На восходе. В землях дальних. Вот к ним их и везли. А те встретили их приветливо. Кормили хорошо, хворых лечили, сразу избы всем дали, земли сколько хочешь. Зерна на семена и на прокорм. Корову и лошадь, и все задарма. Одежонку справили. Вот оказывается, как бывает!
'Сейчас как дам в нос по старой памяти. Ишь чего вздумал! Щупать. Я тебе чай не девка на сеновале, чтобы меня щупать' - И как хлопнет меня по плечу, а рука-то у него тяжелая! Тут уж я и понял, что живой Егорка-то. Не мерещится мне, значит. Ну, разговорились, стало быть, про житьё-бытьё наше грешное. Их оказывается и вправду в дальние земли отправили. Думали на погибель гонят, а оказывается, почти в рай попали.
- Живут люди там - после некоторой паузы, Кузьма махнул рукой куда-то в сторону. - На восходе. В землях дальних. Вот к ним их и везли. А те встретили их приветливо. Кормили хорошо, хворых лечили, сразу избы всем дали, земли сколько хочешь. Зерна на семена и на прокорм. Корову и лошадь, и все задарма. Одежонку справили. Вот оказывается, как бывает!
- Ох! - поморщился Прохор - Ты кому веришь? Егорка, верно, сбёг по дороге, да и пристал к разбойным людям. А теперьразным дурням, вроде тебя, рассказывает свои небылицы. А ты уши-то и развесил. Донести на него надо в тайный приказ. Там пусть разбираются.
- Я чай не дурнее других-то буду, буркнул, обидевшись, Кузьма. - Тоже ему сперва не поверил. Где это такое видано, чтобы мужику просто так все давали. А он говорит, что не просто так. Потом платишь частью урожая, да кой-какую работку исполняешь.
- Так оно и у нас также. Стоило к черту на кулички лезть, чтобы подати платить - любопытство внутри Прохора боролось с недоверием, и недоверие пока побеждало.
- Там подати меньше, намного. И десятину они не платят, - возбуждённо убеждал его Кузьма.
- Как не платят? А вера у них какая - басурманская?
- Вера у них наша, правильная - православная, и храм есть, и поп есть. Только попам там власти не дают.
- Это правильно, - крякнув, кивнул Прохор. - На кой она им?
Кузьма, окрыленный этой фразой, продолжил - Правит там князь Сокол. Страна зовется Ангария, а сами они ангарцы. Егорка говорил, что все хорошо, но поначалу все странно было: и что землю дают, и подати маленькие, а еще они всех детей грамоте учат. Корабли у них сами плавают, без весел и паруса. Девки их, как ребята, в портках ходят. И все в сапогах, главное. Народ, конечно, в лаптях шмыгает, а вот если ехать куда, или военному делу учится - всем дают одежку хорошую и сапоги новые. Егорка тоже был одет не по-нашему и в сапогах. А сапоги справные.
- Видно богато они там живут, если даже Егорке сапоги задарма дали, - ситуация все больше и больше начинала занимать Прохора. Он уже думал о том, как на этом можно заработать.
- Вот и я тоже так мыслю. Егорку они воинскому делу учить начали. Он к этому способный очень оказался.
Хозяин прервал гостя практически на полу слове:
- Обожди-ка, ты сказал, что с Егоркой в монастыре свиделся? А какого лешего он там делал?
- Так они к отцу Серафиму приезжали. Икон купить и книг церковных, утвари всякой для храма. Мне это Андрей сам сказал.
- Какой - такой Андрей? - Прохор чуть не подпрыгнул от неожиданности.
- Андрей - это их главный. Толи воевода, толи голова приказа. Я так и не разобрал. Но то, что он не простой дьяк - точно. Птица важная. Боярин, наверное. Егорка ему даром, что в рот не смотрел. И главное, что не со страхом, а с уважением.
- Ну, а дальше что было? Рассказывай, не томи душу!
- Не нукай, не запряг, - Кузьма почувствовал, что Прохор просто сгорает от любопытства, и теперь отыгрывался за прошлое пренебрежительное отношение к себе. Он с важным видом почесал худой живот, как бы намекая на обед, посмотрел по сторонам, и не спеша, продолжил свой рассказ:
- Так вот что я там говорил-то?
- Про Андрея, - хмуро уточнил Прохор.
- А, ну да. Андрей мне и сказал, что они сейчас ищут хороших мастеров. Особенно плотников и каменщиков да кровельщиков.
- А тебе-то с этого что? Ты же монастырский теперь.
- Был монастырский, а стал вольный! - гордо заявил Кузьма.
- Вот тебе раз! - опешил Прохор. - А как же ты выкупился?
- А за меня Андрей долг уплатил. Отец Серафим, конечно, по началу даже разговор вести об этом не хотел. Мол, книгу долговую искать надо, а когда найдут не известно. Но Андрей к приказному голове сходил, тот посмотрел в своих книгах, а там все записано. Он за меня долг отдал, и стал я свободным.
- Ну, и ты пришел ко мне в артель проситься?
- На кой ляд? Я по делу к тебе пришёл. Сам-то я с семьей в Ангарию поеду. Они несколько крепостей заложили, так что работы мне там много будет. И платить будут хорошо.
- А мне то с этого, какой прок, что ты сюда-то пришел? - Прохор нутром чуял, что-то Кузьме нужно и нужно очень сильно. Иначе тот не пошел бы к нему.
- Тебе прок есть. Люди нужны мастеровые. Вот пришел к тебе за советом.
Как только хозяин понял, что от него нужно, он тут же начал поворачивать оглобли в нужную ему сторону.
- Что я могу сказать. Пришел ты правильно. Лучше меня мастеровой люд тут никто не знает. Да и слово мое пока в цене, и в цене хорошей. Когда ты с этим Андреем говорить будешь?
- Сегодня буду. Они уезжают скоро. Долго сидеть тут тоже не будут.
Прохор решил сыграть в свою игру:
- Ты, Кузьма, передай этому Андрею, если ему люди мастеровые нужны, то я смогу помочь ему в этом деле. А лучше, так веди меня к нему. Там и сговоримся.
- Может для порядку обедом сперва угостишь? - прищурился Кузьма, усмехнувшись.
This file was created with BookDesigner program [email protected] 14.04.2010