Здоровяк недовольно фыркнул и решительно отогнал от себя пораженческое настроение. Ерунда. Это просто в нём говорят усталость и обида. Жить осталось всего ничего, вот он и куксится. На самом деле всё не так. Просто времени прошло мало, люди не успели осознать то, за что он ратует. Нужно продолжать радиотрансляции, и народ поймет, что сила в единстве. Пока у ОСОП всего три десятка сторонников, остальные уже разбежались, но это пока. Народ обязательно сплотится ради общего блага, все же понимают, что так жить нельзя, время скоро придет. Однозначно. Медведь утоптал ногой землю вокруг бревна и махнул Базальту рукой:
– Сворачиваемся! Обеденный перерыв – священное таинство, пропускать его суть ужасный грех!
– Идите, – ответил тот, засыпая грунтом удерживаемое Расом бревно. – Мы сейчас с этим пнём закончим и догоним. Две минуты!
Медведь кивнул, повесил на грудь стоящий неподалеку «Печенег», собрал инструменты и направился к Базе. Здоровяк принялся взбираться по лестнице, и едва его глаза достигли уровня крыши, как он первым делом столкнулся с Фантиком, поджидавшим его в засаде за ящиком с гранатами к АГС. Кролик немедленно уставился на майора немигающим взглядом лишенных зрачков желтых глаз, словно собирался продержать человека на лестнице бесконечное количество времени. Здоровяк хотел было слегка наподдать наглецу лопатой, но кролик был настороже и ловко увернулся, не переставая таращиться на майора. Медведь вздохнул и влез на крышу, заранее ожидая продолжения сеанса гипноза за обедом. Внутри Базы его неприятности продолжились. Так как вход в Базу теперь осуществлялся через крышу, сразу под выходным люком Айболит оборудовал тамбур. И сейчас прилегающее к тамбуру пространство блестело отдраенным до блеска линолеумом, появившимся тут неделю назад. Его достали из какого-то вдребезги разбитого склада. Перед выходом в красноречивом намеке красовались чистые «берцы» сорок восьмого размера. Пришлось снимать «Эмку», а потом ещё и переобуваться в чистую обувь. Медведь, кряхтя, зашнуровывал армейские ботинки и думал, что три бабы и военврач – это слишком много для такой маленькой Базы. А ведь скоро их станет ещё больше, после того, как Спецотряд вытащит из плена Кнопку…
Перед тем, как отправиться на камбуз, майор спустился в медотсек. Айболит колдовал над перемотанным бинтами Шорохом, ему помогала Лаванда. Значит, обедом рулит Бэмби, и избежать её общества сейчас не получится. Отлично… Медведь совсем сник. Сейчас начнутся большие грустные глаза, и поесть по-человечески не удастся. Здоровяк подошел к койке Шороха и взглядом поинтересовался у Айболита, каково состояние раненого. Тот лишь молча покачал головой. Стало быть, всё ещё хреново. И Выброс не начинается, как назло. Майор осторожно достал из кармана небольшой сине-жёлтый цветок и вложил его в неповрежденную ладонь Шороха.
– С праздником тебя, Шорох, – тихо произнес Медведь, и к цветку добавилась детская шоколадка.
– Извините за бестактность, – Лаванда со шприцом в руках остановилась возле раненого. – Могу я узнать, о каком празднике вы сейчас говорите?
– Сегодня второе августа, – здоровяк несильно сжал Шороху запястье в знак рукопожатия. – День Воздушно-Десантных Войск. Шорох в ОСОП из ВДВ пришел. Он любит этот праздник. Мы всегда его поздравляем. Давай, Шорох, выкарабкивайся! Рас Третьего дня килограмм шоколада добыл. Не придешь в себя в ближайшие пару дней – мы всё сожрём.
Лаванда грустно улыбнулась и сделала раненому инъекцию. Подошел Айболит с медкартой в руках, сверился с хронометром и принялся менять медицинские меты, примотанные бинтом к бедру Шороха. Медведь не стал мешаться под ногами и покинул лазарет.
– Внимание всем, – вызов Капкана застал его на полпути к камбузу. – Фантик предупреждает о Выбросе! Повторяю, скоро Выброс! Через минуту дам официальное предупреждение.
Из-за подготовки Базы к Выбросу обед перенесли на полчаса. Входной люк загерметизировали, систему вентиляции перевели на замкнутый цикл, аппаратуру обесточили. Погашенное электрическое освещение заменили нефтяными светильниками, и вскоре давно ставший привычным хлопок сгорающего генератора возвестил о начале долгого и муторно-болезненного ожидания. Всё вокруг посерело, в мозг ввинтилась знакомая до чертиков слабая нудная боль, и Медведь побрел в столовую. Обед проходил молча. Фантик залег в спячку, Айболит наскоро побросал пищу в желудок и заторопился в медотсек, за ним последовала Лаванда. Вскоре по своим комнатам разошлись остальные. Воспользовавшись тем, что они остались вдвоем, Бэмби применила к Медведю крайне нечестный и по-женски подлый приём: предложила вторую порцию каши. Выхода не было, и здоровяк оказался вынужден продлить время обеда.
– Я всё равно не буду с тобой разговаривать, – на всякий случай предупредил её Медведь, обжигая суровым взглядом, и попытался жевать быстрее.
– Почему? – обиженно поинтересовалась Бэмби, с болезненной гримаской потирая зудящие под Выбросом виски.
– Потому что ты хуже Фантика, – отрезал здоровяк. – Он просто таращится на меня преданными глазами, а ты вдобавок к этому выглядишь так, как будто я обещал на тебе жениться, раз пять обманул и теперь собираюсь жениться на твоей подруге. А у тебя нет подруги!
– С подругами мне не везет, – согласилась Бэмби. – Зато им со мной повезло, никому не случилось отправиться за компанию в Ареал. – Она погрустнела ещё сильнее: – Наверное, я приношу людям несчастье…
– Ещё какое! – немедленно подтвердил Медведь, орудуя ложкой. – Особенно мне! Ты заноза!
– Не только вам, – Бэмби совсем скисла. – В Москве, помнится, у Юльки журналистская жизнь не клеилась, да и личная не особо… Здесь и вовсе всё плохо: я с Кнопкой подружилась – её арестовали. Только с Лавандой общий язык нашли – у неё Туман пропал, и ничего о нем не известно. Вот и с вами что-то случилось… Больше всего, наверное, Ане не повезло. Она вообще пропала, никто не знает, что с ней. Может, убили её из-за меня. Она ведь меня всегда защищала, без её помощи я бы тут не выжила. А могла бы просто продать за полтора миллиона и радоваться сытой жизни. Вокруг меня всем не везет…
– О, как мы себя любим! – съехидничал майор. – За полтора миллиона! За полтора миллиона только девственниц продают. Сейчас, когда твоего Прокопенко взяли, цены ещё сильнее вырастут.
– Я знаю… – тоскливо кивнула она. – Мне и без Прокопенко нигде спокойной жизни не будет.
– Чего? – поднял брови Медведь. – Ты стоишь полторашку?! В смысле, ты до сих пор того… это с такими-то сись… с такой фигурой?! Ах ты, вонючка! – Он облизал ложку, взял её в руку, словно молоток, и принялся вытаскивать из-за стола свою могучую тушу. – И ты ещё вертелась вокруг меня в таких нарядах! Чуть не довела до греха старого развратника, твою душу так! – Он ринулся на неё, занеся ложку для удара. – Да я тебя сейчас этой ложкой насмерть забью!
От ужаса глаза Бэмби расширились вдвое, и она рванула бегом, скрываясь в коридоре Базы.
– Завтра же поедешь в Сателлит! – грозно проорал ей вслед здоровяк. – Я тебя там лично продам! За два миллиона! Полторашка согласно тарифу и ещё полмиллиона – наценка за глупость! Дура!
Стук ботинок стих вдали, послышался звук захлопывающейся двери, и Медведь отправился доедать добавку. Охренеть, блин! Чуть не нагадил на старости лет, вовремя Паутина подвернулась… Это ж пришлось бы жениться, как, вашу душу так, честному человеку! Да если бы он хотел жениться, то к своим сорока двум уже десять раз бы успел развестись! Дурное дело не хитрое! Вон их сколько вокруг шастает, каждая вторая ради штампа в паспорте лучшую подругу в Ареал продаст! Особенно те, кому уже стукнуло тридцать, эти и на двух подруг не поскупятся! Нынче особо замуж не берут! А всё почему? Потому что не бабы пошли, а сплошной хлам! Ни внешности, ни души, одно лишь раздутое до небес самомнение. Куда вообще русские девки-то делись? Везде табунами ходят какие-то кривенькие, черненькие и страшненькие. И крашеные в мерзкие, совсем не родные цвета. Да, именно! – Медведь обличительно покивал в такт железным аргументам. – В неродные! Он вообще где живет? В России или где-нибудь на Синайском полуострове?! Кругом черно-рыже-каштановый кошмар с черными глазами! Даже блондинки вокруг крашеные, куда настоящие-то пропали?! Их же ещё двадцать пять лет назад полно было! Нет, его точно переселили куда-то в Азию однажды ночью, и не стали предупреждать. С тех пор он там и живёт! Вздрагивая от ужаса при взгляде на бегающих вокруг него табунами шамаханских цариц.
Которые ещё жалуются в один голос, мол, что-то мужики обмельчали, нормального не найти! – Медведь вновь согласно покивал, с пролетарским возмущением дожевывая кашу. – Конечно, обмельчали, никто и не спорит! Чего бы им не обмельчать, вон, в стране что творится, мужская работа не в чести, популярностью пользуются всякие слизни с больших экранов или больших кошельков. Кого выращиваем-то? Дистрофичных волосатиков, менеджеров-музыкантов-программистов? Они-то защитят, ясень пень, и Родину, и девушку, с легкостью. Где-нибудь в словесной баталии на очередном блоге-сайте-форуме. Зато это сейчас престижно, и денег они зарабатывают не в пример токарю или комбайнеру. Ну, и кто, по-вашему, с такой постановкой вопроса будет вырастать вместо мужика?! Так что нечего современным бабам ныть. И мужикам тоже! Они как раз друг другу идеально подходят. Что там – хлам, что здесь. Восхитительные пары получаются, как на подбор. Он – малодушный слизняк-подкаблучник с утонченностью придворной дамы, она – корявая и страшная жертва холодильника с грацией слона и самомнением королевы. Лучше даже не задумываться, что у них на свет появляется. Женишься тут, как же! Хлам!
Которые ещё жалуются в один голос, мол, что-то мужики обмельчали, нормального не найти! – Медведь вновь согласно покивал, с пролетарским возмущением дожевывая кашу. – Конечно, обмельчали, никто и не спорит! Чего бы им не обмельчать, вон, в стране что творится, мужская работа не в чести, популярностью пользуются всякие слизни с больших экранов или больших кошельков. Кого выращиваем-то? Дистрофичных волосатиков, менеджеров-музыкантов-программистов? Они-то защитят, ясень пень, и Родину, и девушку, с легкостью. Где-нибудь в словесной баталии на очередном блоге-сайте-форуме. Зато это сейчас престижно, и денег они зарабатывают не в пример токарю или комбайнеру. Ну, и кто, по-вашему, с такой постановкой вопроса будет вырастать вместо мужика?! Так что нечего современным бабам ныть. И мужикам тоже! Они как раз друг другу идеально подходят. Что там – хлам, что здесь. Восхитительные пары получаются, как на подбор. Он – малодушный слизняк-подкаблучник с утонченностью придворной дамы, она – корявая и страшная жертва холодильника с грацией слона и самомнением королевы. Лучше даже не задумываться, что у них на свет появляется. Женишься тут, как же! Хлам!
Он триумфально признал за собой победу в споре с собой, прикончил остатки обеда и отправился к себе. Выброс нудно сверлил голову, стремясь медленно прогрызть в ней сквозную дыру, и лучшим лекарством от этого был сон. Медведь разулся, влез в спальник и накрыл голову подушкой. Хорошо быть Фантиком, можно залезть под подушку целиком. Майор закрыл глаза, но погрузиться в болезненный сон смог только через час. И до самого утра ему нагло снилась Бэмби. Она вышагивала на носочках в своих шортиках и футболочке без лифчика туда-сюда по его комнате, стены которой были густо затянуты Паутиной. На её запястье висел ценник с надписью «Natural Blond, $ 2.000.000», на спине красовалась надпись: «Готовлю вкусно». Время от времени Бэмби останавливалась, придирчиво оглядывала себя в огромное настенное зеркало, которого в реальности в комнате Медведя никогда не бывало, и легким движением поправляла длинные распущенные волосы. После этого она переводила на майора обиженный взгляд голубых глаз и грустно вопрошала: «А со мной-то что не так?!», и продолжала дефилировать. Здоровяк бросал в неё тапком, стремясь выгнать из комнаты, но постоянно промахивался, и помещение было усеяно десятками тапок.
* * *Выброс длился почти двадцать семь часов и закончился к пяти вечера следующих суток поистине бесконечным потоком голодного злого зверья, мчащегося к озеру на водопой. О том, чтобы продолжить рыть укрепрайон, и речи не шло. Даже на крыше Базы стоять было неспокойно, взбешенные птичьи стаи в безразмерном количестве проносились над маскировочной сеткой, пронзительно вереща совсем не птичьими голосами. Каждую минуту от той или иной стаи отделялась кучка уродливых тварей, вооруженных длинными заскорузлыми когтями и клювами, и пикировала на Базу, но сразу же замечала поглотившую радиопередатчик Воронку и поднималась обратно, издавая злобные недовольные крики. В итоге до обеда Второго дня все безвылазно просидели на Базе в ожидании, когда зверьё начнет успокаиваться.
После прошлого обеда Бэмби ему на глаза не появлялась, и Медведь порадовался разумности её поведения. Невеселых хлопот и без неё хватало. Лаванда сильно потускнела, и даже двадцатилетний внешний вид никак не помогал ей скрыть тоскливую печаль. Понять, что произошло с Туманом, никто не мог. Даже объединенная следственная комиссия не сказала на его счет ничего конкретного. Все пытались её утешить в силу возможности, заявляя, что не об аресте, ни об уничтожении Тумана заявлено не было, а это значит, что у него ещё есть шансы. Проходя мимо комнаты Бэмби, вместе с которой пока жила Лаванда, Медведь слышал, как Володина убеждала её в том, что Берёзов обязательно вернется, причем уже скоро. Просто добраться из Москвы до Ареала не просто, тем более, если ты в розыске.
Из радостных вестей было возвращение Шороха в сознание. Боец пришел в себя незадолго до окончания Выброса и был ещё очень слаб, но уже узнавал всех и мог понемногу разговаривать. Делать всё равно было нечего, и народ устремился каждые пятнадцать минут его навещать и развлекать, и, в конце концов, Айболит всех выгнал из медотсека и закрыл дверь изнутри. Тогда Медведь направился к ученым, но там хороших новостей не было. Без помощи со стороны, расстилавшийся перед Научной Группой фронт работ придется разрабатывать десятилетиями. Появление Лаванды немного разгрузило ученых, и сейчас они очень рассчитывали на возвращение из Эпицентра Болта с действительно крупными обломками метеорита, в надежде, что подобный резкий скачок мощности вакуумной пары позволит совершить прорыв в рутинной работе. Требовались дополнительные пары, дополнительные меты и дополнительные специалисты… Из лаборатории Медведь вышел крайне задумчивым. Как организовать научный процесс в условиях осадного положения? В этот момент к здоровяку подошел Рас и добавил забот.
– Нужно в Сателлит выдвигаться, как только появится возможность, – сообщил молодой сталкер. – Выброс долго не начинался и длился больше суток. У Водяного по моим подсчетам закончились деньги на воду. Я в прошлый раз привез им совсем немного, никто не ожидал, что с Выбросом всё так затянется! Ему нужно срочно воды привезти и денег. Он там сейчас по-любому из-под крана пьёт. Хорошо, если это безвредно. А если его скрутит, и он в больницу попадет, то там быстро выяснится, что он в гриме. Его сразу же примут, наши фотографии там повсюду висят!
– Когда ты хочешь выйти? – уточнил Медведь. – Сейчас бесполезно, зверьё ещё бесится.
– Вечером надо обязательно уйти, – нахмурился Рас. – За ночь Водяной полводопровода в Сателлите выхлебает. Если это вредно, то к утру без вариантов будет уже в больнице. А если нет, то где-нибудь в Службе Безопасности, потому что вода в гостинице платная, а денег у них уже нет.
– Тогда пойдем все вместе, доведем тебя до Зеленой, – решил Медведь. – Может, до Сателлита тебя проводить?
– Не надо, – Рас покачал головой. – Один я быстрее доберусь. Я не по дорогам, я через лес поеду. Там, где квадрик между деревьев проходит. Всё равно абсолютно на всех деревьях Паутины быть не может, такого даже в Желтой нет. Так что проберусь. На всякий случай возьму двухместный, если что, мы на нём обратно втроем доехать сможем. Вы только до схрона меня проведите, дальше я сам.
– Хорошо, – здоровяк не стал спорить. По части пролезания в игольное ушко Рас был большой специалист, и много раз доказывал, что способен пройти там, где мало кто отважится. – Тогда выходим за два часа до сумерек. Как раз к схрону выйдем с появлением Паутины.
Бойцы принялись собираться в дорогу. Раса снабдили деньгами и припасами для Кварца и Водяного, заодно взяли с собой по канистре воды каждый. На обратном пути Медведь планировал зайти в Ухту и отдать воду добровольцам. У них с водой сейчас тоже должно быть не сладко. Придется тащить на себе дополнительный груз, но это всё равно лучше, чем ходить дважды. В крайнем случае, можно полчаса на метах прогуляться. Больше майора волновал тот факт, что от отряда фактически осталось трое бойцов, если не снимать с поста часового. А снимать его нельзя никак, не то положение у нас сейчас. Выручило присутствие Лаванды. Её оставили наблюдать за раненым, Айболит временно занял пост часового, после чего четверо бойцов и один сталкер покинули Базу. До Зеленой Зоны добирались больше двух часов. Часто приходилось останавливаться и пропускать стаи мутантов, возвращающиеся с водопоя. В Зеленой скорость передвижения увеличилась, и ещё через час группа добралась до схрона с квадроциклами. Рас укатил прямо через лес, быстро исчезая в поблескивающих Паутиной сумерках, и Медведь повел людей в Ухту. Пока дошли до нужных развалин, наступила ночь. Паутина исчезла, всюду расцвели россыпи Студня, из окружающих руины города зарослей зазвучали заунывные крики ночных хищников.
Медведь с пулеметом на изготовку осторожно подобрался к условленному месту, подобрал обломок кирпича и постучал им по стене, воспроизводя заранее оговоренный сигнал. В ответ прозвучал парный звук соударяющегося металла, и «Филин» показал красное пятно человеческого силуэта, приближающегося из глубины развалин. Встречающий вышел на улицу и огляделся, но «Невидимки» скрывали бойцов Спецотряда от «Филина».
– Я здесь, – тихо сообщил Медведь, возникая из темноты рядом с человеком. – Почему без «Невидимки» встречаете? Рискованно. Могут заметить.
– «Невидимок» у нас нет, – ответил тот. – Вода есть? И еда! У нас всё закончилось.
– Мы принесли, – Медведь подал знак, и бойцы начали сближаться с входом. – Пошли внутрь. Нечего лишний раз зверьё будоражить. – Доброволец залез обратно в черный зев провала, и бойцы последовали за ним. – Куда «Невидимки»-то делись? У вас же было пару штук.