Она посмотрела на меня.
— Он упоминал и вашу фамилию.
— Мы с ним встречались.
— Я летела день и ночь. Можно я сяду?
Мы присели на деревянные скамьи у столика для пикника, и девушка огляделась с таким видом, будто пыталась оценить, видит ли она именно то, что и обещали ей в туристическом бюро, отправляя на экскурсию за двенадцать тысяч миль от дома.
— Тут очень мило. Прекрасный парк.
— Не хотите ли выпить? — поинтересовался Падильо.
— Выпить?
— Что у нас есть? — он повернулся ко мне.
— Неприкосновенный запас на случай чрезвычайных обстоятельств. Бутылка бренди в багажнике.
— Бренди? — спросил он девушку.
— С удовольствием.
Я достал из багажника бутылку и три пластмассовых стаканчика. В тени деревьев пробирало от холода, октябрь все-таки, и бренди пришлось весьма кстати. Оно согревало и вселяло уверенность.
— Как вы узнали, что это мы? — спросил Падильо.
— Догадалась. Я прилетела утром, пошла в полицию, а потом в ваш ресторан. Они сказали, что вы уехали, и я спросила, на какой машине. Не зная, что делать дальше, я поехала к торговой миссии. И увидела «корветт», который, судя по описанию, мог быть вашим. Я подождала. Когда вы вышли из миссии и сели в машину, поехала следом.
— Вам известно, по какому поводу ваш отец хотел встретиться со мной? — спросил Падильо.
Сильвия кивнула.
— Да. Он успел переговорить с вами?
— Успел.
Она помолчала, вновь огляделась, потом уставилась в пластмассовый стаканчик.
— Вы согласились?
Падильо посмотрел на меня. Я чуть кивнул.
— Да. Мы согласились.
Сильвия облегченно вздохнула.
— Дело в том, что у меня нет денег. В полиции мне сказали, что их не было в его вещах.
— Деньги у нас.
Она допила бренди.
— Честно говоря, я и не знала, что же мне делать. Я была в отчаянии, когда нам сообщили о смерти папы, но они собрали совещание и решили, что я должна лететь в Вашингтон.
— Кто собрал совещание?
— Единомышленники папы. Несколько фермеров, два-три профессора, адвокаты, врачи... обычные люди. Некоторые заседали с отцом в парламенте, пока их не разогнали. Организации у них нет. Все они не согласны с задуманным Ван Зандтом и не могут смириться с тем, что он реализует свой замысел.
— Почему они решили, что именно вы должны заменить отца? — спросил Падильо.
— Не было выбора. Никто из них не мог быстро получить визу. Кроме меня и мамы. Папа погиб. Кто-то из нас имел право приехать.
— Сколько вам лет?
Она посмотрела на Падильо.
— Двадцать один.
— И что бы вы сделали, узнав, что я не отклонил предложение вашего отца?
— Все, что угодно, лишь бы заставить вас передумать, мистер Падильо. Все, что угодно.
— Вы слишком молоды для всего, что угодно.
— Может, в этом мое преимущество.
Он кивнул.
— Похоже, вы не так молоды, как мне показалось.
Она достала из сумки сигарету, и я щелкнул зажигалкой. С сигаретой она не стала старше.
— Вы можете ввести меня в курс дела?
— Что вам уже известно?
— Я знаю, что папа поехал на встречу с вами. Он и его друзья собрали семнадцать тысяч фунтов. Все, что сумели. Их точка зрения не пользуется широкой поддержкой, да и дела в нашей стране идут не так хорошо, как хотелось бы. Папа собирался предложить вам эти деньги в обмен на раскрытие заговора. Он хотел, чтобы Ван Зандт остался жив и все узнали, что он сам руководил подготовкой покушения.
— Они похитили жену мистера Маккоркла, — вставил Падильо. — И сказали, что убьют ее, если покушение провалится.
Девушка повернулась ко мне. Ее глаза широко раскрылись.
— Это же ужасно. В это невозможно поверить.
Я взглянул на часы. Двадцать минут шестого.
— Где вы остановились?
— Нигде. Я пошла в полицию, потом в ресторан, взяла напрокат машину и поехала за вами.
— Мы должны найти ей безопасное место.
— Твоя квартира подойдет?
Я кивнул.
— Но я не могу... — начала Сильвия.
— Бояться вам нечего. Он влюблен в свою жену, — успокоил ее Падильо.
— Но я не пущу вас на порог, если вы свистите за завтраком, — предупредил я девушку.
Она улыбнулась. И помолодела лет на пятнадцать.
— Извините. Я просто... Обещаю не свистеть за завтраком.
Теперь на часы посмотрел Падильо.
— У меня в шесть часов встреча.
— Возьми мою машину, — предложил я. — А мы поедем на ее, — я снял с кольца ключ зажигания и протянул Падильо. — Сколько тебе понадобится времени?
— Час, может, два. Все будет зависеть от того, как хорошо я умею врать.
— Позвони мне домой.
— Пообедаем вместе.
— Хорошо.
Падильо сел в «корветт» и уехал. Я собрал стаканчики, бутылку бренди.
— Вы не могли бы положить все это в сумку, рядом с вашим пистолетом?
— Это очень маленький пистолет.
— Более всего я боюсь маленьких пистолетов, разумеется, заряженных.
Она попросила меня сесть за руль, и я не отказался. Мы выехали на Пи-стрит и повернули на восток.
— Пожалуйста, расскажите мне все, как есть, — прервала Сильвия затянувшееся молчание. — Ничего не скрывая. Я должна знать, что делал мой отец, почему он умер. Я ничего не могу понять.
— Откровенно говоря, мы тоже, — ответил я, сворачивая в подземный гараж.
Я взял с заднего сиденья ее чемодан, и на лифте мы поднялись в мою квартиру. Я показал ей комнату для гостей, ванную и сказал, что подожду в гостиной. Она появилась довольно быстро и выглядела уже не такой уставшей. А может, просто подкрасилась. Пальто она сняла в прихожей, и я убедился, что длинные стройные ноги не единственное ее достоинство. Я спросил, не хочет ли она выпить. От спиртного Сильвия отказалась, но попросила кофе. Я прошел на кухню и выкурил сигарету, ожидая, пока закипит вода. Кофейник у нас был, но мы им никогда не пользовались. Фредль выросла на американском растворимом кофе и не признавала никакого другого. Я придерживался иного мнения, но ради такого пустяка, естественно, не стоило нарушать семейный покой.
После того, как Сильвия Андерхилл выпила первую чашку кофе, я рассказал ей, как умер ее отец и что он хотел от нас.
— И вы согласились?
— Да.
— Но после его смерти вы могли более ничего не делать.
— Совершенно верно.
— Вы могли бы просто взять деньги и умыть руки.
— Мы могли бы взять деньги, — уточнил я.
— Мой отец не годился для таких дел, — она печально покачала головой.
— Тех, кто годится, буквально единицы.
— И вы в их числе?
— Отнюдь.
— А мистер Падильо?
— Ему приходилось заниматься и этим.
— Странный он человек. Я прочитала досье, которое где-то раздобыл мой отец. Неужели он сделал все, о чем там написано?
— Я не видел досье, но Падильо с юных лет жил полнокровной жизнью.
— Вы знакомы с ним давно, не так ли?
— Да.
— Наверное, мне никогда не догадаться, что у него на уме. Он делал все это сознательно, по убеждению, или подобное просто доставляло ему наслаждение?
Я посмотрел на часы. Половина седьмого. Самое время для коктейля.
— Так вы по-прежнему не хотите выпить?
— Нет, благодарю.
— А я, пожалуй, выпью.
— Конечно.
Я подошел к бару и смешал себе «мартини» с водкой.
— С шестнадцати лет у Падильо было одно желание — хозяйничать в небольшом, уютном салуне. В этом мы одинаковы. Но, как владелец салуна, он обладал тремя серьезными недостатками: удивительно быстрым умом, потрясающей способностью к языкам и превосходным контролем над телом, куда более эффективным, чем у большинства спортсменов. Он не развивал ни первого, ни второго, ни третьего. Родился со всем этим букетом, который даровала ему природа, точно так же, как вы получили от нее ослепительную красоту.
Такое сочетание не прошло незамеченным для некоторых, и Падильо использовали там, где от него могли получить наивысшую отдачу, как используют хирурга или адвоката. Когда выяснялось, что где-то что-то идет не так, туда посылали Падильо, дабы привести все в норму. И он выполнял порученное не потому, что было на то его желание. Причина заключалась в другом: в награду, в промежуткам между заданиями, ему дозволялось заниматься любимым делом, то есть хозяйничать в салуне. Он хотел бы держать его в Лос-Анджелесе, но из этого пока ничего не вышло.
— Под некоторыми вы подразумеваете правительство.
— Нет. Я говорю о конкретных людях. Они работают в государственных учреждениях и не чужды честолюбию, жажде власти, страсти командовать. Они-то и использовали Падильо в своих целях.
— В досье сказано, что он убивал людей.
— Вполне возможно.
— Потому что ему приказывали?
— Да.
— Эти люди, что посылали Падильо, они всегда были правы?
— Едва ли.
— Тогда он убивал невиновных?
— Он убивал тех, кто занимался такими же делами, что и он сам. На них ставился крест, потому что кто-то из наших чиновников делал вывод, что их уход в мир иной сделает нашу жизнь лучше. Возможно, они так думали, и вполне вероятно, что для них жизнь становилась лучше, потому что после устранения того или иного агента противника они получали повышение или хотя бы одобрительный кивок начальства. Но для большинства из нас ничего не менялось.
— И кто-то из чиновников в моей стране решил, что мой отец должен умереть?
— Скорее всего. Наверное, он руководствовался патриотизмом, как он его понимает, замешанным на стремлении удержаться на вершине, и вашего отца убили. Убийцы полагали случившееся прогрессом. Для вас же это бессмысленная трагедия, потому что смерть вашего отца никому не принесет пользы. Как и практически любая смерть.
— Но смерть Ван Зандта может многое изменить.
— Так думает он и те, кто его поддерживает. Он убежден, что его смерть повернет ход истории и обессмертит для потомков. Те же, кто поддерживают его, полагают, что после его смерти жизнь станет лучше... для них.
— Одного я никак не пойму. Почему вы намерены сделать то, о чем просил вас мой отец? Почему просто не выполнить их задание, получить назад жену и забыть обо всем? По-моему, смерть вас не смущает.
— Сколь долго проживет моя жена после удачного покушения на Ван Зандта?
— Не знаю. Они ее убьют?
— Думаю, да.
— И что вы собираетесь делать?
— Попытаемся вызволить ее.
— А если вам это не удастся?
— Не знаю. Я еще не думал об этом. И не хочу думать.
Глава 15
Карл не моргнул и глазом, когда мы с Сильвией Андерхилл под руку вошли в бар. Такой уж у нас был порядок. Ничему не удивляться.
— Падильо уже здесь?
— Он в кабинете.
— Позвони ему и скажи, что я пришел. Какой столик?
— Тридцать второй, в углу, — ответил Карл. — Будете что-нибудь пить?
— Мы подождем Падильо.
Один из официантов проводил нас к столику, который я распорядился оставить для нас после того, как Падильо позвонил мне из отеля. Официант подержал Сильвии стул, дожидаясь, пока она сядет, и вообще суетился больше обычного. Присутствие хозяина обязывало. Появился Падильо и быстро пересек зал, на ходу считая посетителей. Все столики были заняты, а те, кто не позаботился заказать место, толпились в баре. Бар наш пользовался популярностью. Карл не только смешивал отличные коктейли, но и мог поделиться последними новостями с Капитолийского холма. Умением вести светскую беседу он разительно отличался от герра Хорста, который держался с клиентами подчеркнуто формально.
— Как дела? — поинтересовался я после того, как Падильо сел.
— Я и не подозревал, что способен на столь виртуозное вранье.
— Ты их убедил?
— Посмотри на стойку бара. Третий и четвертый стул от края.
Пару минут спустя я оглянулся, вроде бы в поисках официанта. Двое мужчин лет тридцати с небольшим сидели вполоборота к залу. Перед каждым стояла бутылка пива и заполненный наполовину высокий стакан. От жажды они, похоже, не страдали. Не волновала их и осевшая пена.
— Которые мучают бутылку пива?
— Они следуют за мной от самого отеля.
— Кто? — спросила Сильвия.
— Агенты ФБР.
— Они следят за вами?
— Да.
— Почему?
— Думают, что мне грозит опасность.
— А что было в отеле? — я попытался вернуться к главному.
— А не выпить ли нам? — ответил вопросом на вопрос Падильо.
Я вскинул руку. Тут же у столика возник официант. Мы заказали три «мартини» с водкой.
— Ты помнишь круговую скамью у фонтана в середине вестибюля? — спросил Падильо.
— Да.
— Я пришел в шесть, и Айкер с Уинрайтером уже поджидали меня на этой скамье. Отличить их от праздношатающихся не составляло труда. С другой стороны фонтана сидел Дарраф. Он поднялся вместе с нами в лифте.
— Тебе следовало пригласить его в номер.
— Выглядел он, как побитая собака.
— Вы говорите о Льюисе Даррафе? — встряла Сильвия.
— Да.
— А при чем тут Дарраф?
— Расскажи ей, — попросил я Падильо. — Весь вечер я расписывал, какой же ты умница.
И Падильо несколькими фразами объяснил, что слежка ФБР — та самая причина, что может заставить Ван Зандта принять услуги Димека.
— Ты рассказал Уинрайтеру и Айкеру насчет Анголы?
— Даже нарисовал им карту. И достаточно точную.
— Они осмотрели твой бок?
— Айкер хотел взглянуть. Интересовала их и фамилия доктора.
— Но наживку они заглотнули?
— С неохотой. Но им хочется узнать, куда ушло оружие и в каком количестве.
— Как я понимаю, ты удовлетворишь их любопытство на следующей неделе?
— Или неделей позже.
Официант принес «мартини». Я велел ему подойти за заказом через десять минут.
— Значит, ты обзавелся федеральными телохранителями. И что ты будешь с ними делать?
— Еще не знаю. Они будут держать меня под наблюдением круглосуточно.
— Но не бесконечно.
— Наверное, я рассказал им слишком захватывающую историю. Завтра придумаю другую, чтобы отделаться от них.
Подошел герр Хорст, и Падильо представил его Сильвии. Мы как раз решали, что заказать на обед, когда официант принес телефонный аппарат и воткнул штекер в розетку у столика.
— Вас к телефону, мистер Маккоркл.
Я снял трубку.
— Слушаю.
— Мы согласны на замену, — голос Боггза. — Но хотим с ним встретиться.
— Когда?
— Лучше бы сегодня вечером.
— Я не уверен, что мы сможем так быстро найти его. Я хочу поговорить с моей женой.
— Поговорите. Но встретиться мы должны сегодня, это ясно?
— Одну минуту, — я зажал микрофон рукой и повернулся к Падильо. — Это Боггз. Димек их устраивает, но они хотят встретиться с ним. Судя по его тону, сегодня или никогда.
— В полночь, на Седьмой улице. Димека я найду.
— Мы ждем вас в полночь, на Седьмой улице, — я назвал Боггзу адрес.
— Скажи ему, чтобы готовил деньги, — напомнил Падильо.
— И не забудьте про деньги, — добавил я. — Если он не убедится, что они есть, то развернется и уйдет.
— Деньги будут, — пообещал Боггз. — Но мы отдадим их Падильо, так?
— Так.
— Он получит их завтра.
— Передайте трубку моей жене.
— Увидимся в полночь, Маккоркл. Передаю трубку.
— Фредль?
— Да, дорогой. У меня все хорошо. Только немного устала и скучаю по тебе.
— Осталось недолго. Конец уже близок.
— Я надеюсь... — и в трубке раздались гудки отбоя.
Я дал знак официанту унести телефонный аппарат, но Падильо попросил оставить его еще на пару минут.
— Как Фредль? — спросил он.
— Не знаю. Голос какой-то странный. Но она не кричала.
— А раньше кричала? — глаза Сильвии широко раскрылись.
— Один раз. Они причинили ей боль, чтобы произвести на меня должное впечатление. Им это удалось.
— Подонки! — воскликнула Сильвия. — Убивают и мучают, а потом смеются над страданиями других. Я слышала, как они смеялись, когда с кем-то приключилась беда.
— Может, они смеются от страха, — предположил Падильо. — Бывают случаи, когда испуганные люди смеются.
— Вы пытаетесь их оправдать? — взвилась Сильвия.
— Я никого не собираюсь оправдывать, — покачал головой Падильо. — Оправдаться бы самому.
Он снял трубку и набрал номер. Прошло немало времени, прежде чем ему ответили на другом конце провода.
— Это Падильо. Встреча с твоими будущими работодателями на Седьмой улице в полночь. Придет также Маккоркл. Я не смогу, — он послушал несколько секунд. — Только ты и Маккоркл. Я поговорю с тобой завтра.
Он положил трубку, и официант отнес телефонный аппарат к другому столику. Вероятно, кто-то из сидящих за ним хотел позвонить в Гонолулу. Если кто действительно звонил в другой город, мы увеличивали счет на двадцать процентов. Принесли еду, по виду отлично приготовленную, но мне есть не хотелось. Герр Хорст остановился у нашего столика, чтобы спросить, что мне не нравится, но я заверил его, что все в полном порядке, лишь у меня нет аппетита.
— Ты можешь пропустить обед, — заметил Падильо. — А еще лучше два или три.
— Ты полагаешь, я слегка растолстел.
— Лишний вес не украшает мужчину. Даже если он владелец салуна.
— Хотите кофе? — спросил я Сильвию.
— Не откажусь, — кивнула она.
— Закажи ты, — посмотрел я на Падильо. — Я хочу знать, достаточно ли четко проинструктировал герр Хорст персонал.
Падильо поднял голову, чуть кивнул, и, как по мановению волшебной палочки, рядом с ним оказался официант. Сработали то ли инструкции герра Хорста, то ли магнетизм взгляда Падильо. Даже если он заходил в ресторан впервые, официанты повиновались малейшему его знаку. У меня, во всяком случае, так не получалось.
Он заказал только кофе, от сладкого мы дружно отказались.
— Когда ваша встреча закончится, постарайся сделать так, чтобы Боггз ушел первым, — напутствовал меня Падильо. — А Димека отпусти минут через десять. Мне бы не хотелось предоставлять им возможность пообщаться наедине.
— Вы никому не доверяете? — спросила Сильвия.
— Я осторожен.
— Осторожничая, наверное, чувствуешь себя очень одиноким.
— Обычно находится кто-нибудь с большими карими глазами и желанием хоть чем-то мне помочь.