— Смотрите, — показывал Гуров на листе бумаги, где набросал схему садоводческого кооператива. — Вот лес, вот он огибает территорию с двух сторон. Здесь поле, которое лежит между шоссе и нашей территорией. Это два километра с лишним. Через лес ведут грунтовые дороги, но они слабо накатанные и никуда особенно не ведут. Конечно, по ним можно проехать сквозь весь лесной массив и выехать куда-то к деревням, но там, как мне сказали, есть места, непролазные для легковушек после последних дождей. Там трехосный грузовик нужен или трактор. Значит, отсюда они не приедут.
— Они могут вот отсюда приехать, — показал Нефедов пальцем на дорогу, которая шла между дачными участками и лесом. — Эта дорога огибает лес. Там она выходит на трассу, объезжая старый карьер, а здесь идет к заброшенным коровьим фермам. Накатана слабо. По ней только грибники городские ездят да трактора за дровами.
— Значит, надо отсюда их и ждать, — сказал Матурин. — Я бы через поле не поехал, потому что машину издалека видно. Даже если фары выключить, все равно могут случайные люди увидеть. В карьере, кстати, и спрятаться можно, если приспичит.
— Логично, — согласился Гуров. — Теперь смотрите по списку и по схеме. Все наши восемь адресов я пометил кружочками на схеме. Думаю, что в эти дома воры снова не полезут. Кого хоть раз обворовывали, тот учтет свои ошибки. А вот эти большие круги и овалы — участки, где сосредоточены дома людей с относительно высоким достатком. Я полагаю, что это потенциальные места краж, за которыми нам и следует наблюдать в первую очередь. Кстати, как вы думаете, полезут воры, скажем, вот в этот угол, если они в этом году тут крали?
— Я бы не полез, — пожал плечами Матурин. — Слишком много было шума в прошлый раз, возмущения и все такое. Соседи насторожены, могли принять меры. А на соседних линиях народ более беспечен. Они же понаслышке знают о кражах. А было ли что на самом деле или нет, это все… где-то.
— Согласен, — кивнул Гуров и стал тыкать пальцем в схему. — Главное внимание вот на эти три участка, но все равно следить и за остальной территорией. Это на случай, что здесь воруют дураки.
— А вы не боитесь, что мы можем просидеть здесь до «белых мух»? — вдруг спросил Нефедов. — Восемь краж за шесть месяцев, это даже не один раз в месяц, а реже.
— Во-первых, — терпеливо пояснил Гуров, — налета было всего три. Три раза они сюда приезжали и взламывали каждый раз по два-три дома. Интервалы их визитов примерно полтора месяца. Со дня последнего визита прошло на полторы недели больше. Если учесть, что они строго по датам кражи не планируют, то вполне можно допустить, что в ближайшие дни они сюда наведаются.
— То есть они за полтора месяца замыкают круг по пригородам Рязани и начинают новый, — сказал Нефедов. — Вы на это намекаете?
— Я не намекаю, а предполагаю. Это наиболее перспективная версия. Если за несколько дней мы их не застукаем здесь, то идея полетит к чертям, и мы займемся следующей. А пока… в свободное от дежурств здесь время вам задание. Озадачить агентуру на поиск человека в почтовом ведомстве, на которого есть компромат для вербовки. Человек должен как минимум иметь доступ к внутренней информации.
Две бессонные ночи пролетели. Четырехчасовой отдых, и снова работа. Третья ночь, наступление которой сыщики ожидали в машине, обещала быть тяжелой. Гуров остро чувствовал, что ему не хватает душа и свежего белья. Немного облегчала жизнь аккумуляторная электробритва, ее можно было зарядить через адаптер от прикуривателя машины. Коллеги тоже выглядели унылыми и подавленными. Третий вечер был самым молчаливым. Даже Кикин мялся, тужась что-то сказать, но не говорил.
— Ты чего ерзаешь? — не выдержал Гуров. — Геморрой замучил?
— Геморрой? — улыбнулся сержант. Потом, видимо, решился и, почесав в затылке, сказал: — Я, Лев Иванович, сегодня бензин заливал на свои деньги. С вечера еще звонил секретарше, чтобы предупредила шефа про деньги на бензин. А утром его не было, и он никому ничего не передавал.
— Та-ак. — Гуров посмотрел на водителя и решил, что парень не зря начал этот разговор, наверное, у него с деньгами в самом деле туго. Он полез в карман за бумажником, но тут его огорошил Матурин.
— Я думаю, что это не случайность, — сказал он в пространство.
— В каком это смысле? — не понял Гуров.
— Коля, — спросил Матурин Кикина, — а Гончаренко когда-нибудь забывал про деньги на бензин, когда ты его возил, когда встречал проверяющих, гостей из других областей?
— Если честно, то никогда, — подтвердил сержант.
— Во-от, — многозначительно протянул капитан, — как говорил один герой в одном веселом фильме: «А ты говоришь, зачем багор?»
— Ну-ка, ребята, поясните!
— А что тут пояснять, когда все яснее ясного? Вам, то есть нам, планомерно вставляют палки в колеса. И не по причине сокрытия преступной деятельности неких неизвестных лиц, а по причине собственной злобливости и гнусности. Чтобы вы, значит, попросили, поклонились, так сказать, а они вам помощь оказали, снизошли бы.
— Умышленно Гончаренко про деньги «забыл», — добавил Нефедов. — А еще он со мной беседу вчера провел. Мол, я не докладываю непосредственному начальству о том, чем занимается москвич в Рязани. Москвич уедет, а ты останешься. И как мы на тебя посмотрим после этого, зависит от тебя, милок. Карьера твоя в наших руках. Тебе и старшего лейтенанта получать надо бы уже, а хрен ты его получишь.
— А мне советовал не прогибаться, — обиженно добавил Кикин. — Как будто я для себя что-то делаю!
— Так, а ты, Игорь, чего молчишь? — поинтересовался Гуров. — А тебя о чем предупреждали или на что склоняли?
— Меня пока не трогали, — проворчал капитан. — Со мной и так ясно. Я уже два года должен в майорах ходить, а мне зубы в «кадрах» скалят и через плечо кивают. Догадайся, мол, сам!
Гуров некоторое время молчал, потом сухим тоном приказал всем выйти из машины и погулять в лесочке, не привлекая к себе внимания, поднял все стекла и достал мобильный телефон.
— Стас, здравствуй! Не спишь еще?
— О-о! Приветствую, Лев Иванович! — раздался в трубке бодрый голос Крячко. — Соскучился или по делу звонишь? Как дела?
— Работаем, — скупо отозвался Гуров. — Мне твоя помощь нужна, Стас. Ты там с Петром на досуге посоветуйся, как лучше обставить. Мне надо, чтобы из нашего министерства на имя начальника областного ГУВД Рязани пришло грозное письмо. Суть: разобраться с заместителем начальника по оперативной работе городского УВД подполковником Гончаренко, который не оказывает практической помощи, занимается саботажем и фактически срывает оперативную разработку, проводимую в Рязани Главком. В моем лице, естественно.
— Понял, — усмехнулся Крячко. — Тебе какой результат нужен? Чтобы его сняли или чтобы ему стыдно сделалось?
— Что-нибудь посередине. Чтобы от областного начальства по ушам получил и на полусогнутых бегать начал, в глаза заглядывая. Это все не потому, что я его сам приструнить не могу, а потому, что страдают хорошие ребята, на которых я тут опираюсь. Я почти в городе не бываю, мне просто некогда по кабинетам бегать и за грудки кого-то таскать. Вымотались, две ночи без сна, и еще сколько их предстоит…
— Нашел что-то? — осторожно спросил Крячко. — Петр спрашивать будет.
— Думаю, что нашел. Просто дело времени. И еще, Стас, ты помнишь Лозовского?
— Бориса Моисеевича? Помню, а что?
— Мне его телефон срочно нужен. Визитки у меня в столе в кабинете остались. Поройся завтра, хорошо?
Гуров бросил телефон рядом с собой на сиденье и посмотрел на вечернее небо. В воздухе стояла гулкая летняя тишина. В такие вечера в деревнях с другого конца слышно, как возвращается стадо коров, и запах навоза разносится по всей округе. Даже тихий звук гармони у чьего-то двора слышится так, будто играют возле соседнего дома.
Здесь не деревня, здесь горожане устроили себе отдушину, здесь пародия на деревню, поэтому все гипертрофировано. И дворы, наполовину деревенские, наполовину городские, и вечера, в которые молодежь не выходит на улицы, поэтому и музыки не слышно. Хотя нет, на одной из дач слышно так же громко, как и пьяные вопли. Видимо, там отрываются с шашлыками и пивом. Хотя, судя по воплям, скорее с водкой.
Телефон завибрировал, и на экране высветилась самая милая улыбка на свете — Маша. Гуров давно ввел ее фотографию, самую любимую, чтобы она открывалась, когда звонила жена. Маше эта фотография не нравилась, и Гуров сотни раз уже обещал ее сменить, но так и не сменил.
— Привет, — раздался в трубке ее веселый голос. — Я тебя от службы не отвлекаю или ты уже дурака валяешь?
— Не то чтобы, но где-то близко, — с улыбкой ответил Лев.
— А мы сидим на набережной, — с восторгом поделилась Маша, — на нас дует прохладный ветерок. Мы пьем мартини и болтаем с Иркой Юдиной. Ирку помнишь? Мою одноклассницу?
— Привет, — раздался в трубке ее веселый голос. — Я тебя от службы не отвлекаю или ты уже дурака валяешь?
— Не то чтобы, но где-то близко, — с улыбкой ответил Лев.
— А мы сидим на набережной, — с восторгом поделилась Маша, — на нас дует прохладный ветерок. Мы пьем мартини и болтаем с Иркой Юдиной. Ирку помнишь? Мою одноклассницу?
— Помню, передавай привет.
Звонок из далекого волжского городка, куда уехал на гастроли театр, где под тентом открытого кафе на набережной Ирка предается простым незамысловатым развлечениям, отозвался мягкой грустью внутри. Оттуда повеяло спокойствием, беззаботностью, розовым закатом и мерцанием вина в хрустале бокала.
Почему-то сразу вспомнились страшненькие стихи из Интернета.
— Лева, у тебя все хорошо? — насторожилась Маша. — Мне что-то не нравится твой голос. Устал, наверное?
— Устал, — признался Гуров. — А если честно, то обстановка какая-то тягостная у Юрки Калинина дома. С одной стороны, я жалею, что у него остановился, а с другой — понимаю, что я ему сейчас как отдушина, как свежая струя воздуха.
— А работа твоя как? Сложное задание?
— А когда у меня были простые задания? — невольно улыбнулся Лев.
Маша так и не научилась профессиональной терминологии. Чуждо ей было это все: оперативная работа, преступники. Она до сих пор судила о работе мужа по дешевым детективам и фильмам советских времен. Честно говоря, и сам он не особенно вводил жену в курс своих дел. Язык не поворачивался обсуждать с ведущей актрисой столичного театра, красавицей, высоко духовной особой с изысканными манерами проблемы розыска преступников и конкретные уголовные дела.
— Маш, хочешь, стихи почитаю? — вдруг спросил Гуров.
— Стихи-и? — засмеялась Маша. — Ты там чем занимаешься, полковник?
— Нет, ты послушай:
И тщимся мы непостижимое постичь,
Влача убогое, что бросить невозможно.
И мучаемся: быть или не быть,
Босой ногой ступая осторожно.
— Ты стал писать стихи? — осторожно спросила она.
— Это не я, — признался Лев.
— Слава богу!
— Это из Интернета. Я по твоему совету заглянул на блог к вашему Ветрову. Это одна сумасшедшая девушка там развлекает всех такими стихами.
— Сумасшедшая? — с сомнением проговорила Маша. — Вряд ли. Скорее у нее душа обнажена, как будто с нее кожу содрали. Есть такие люди, которые мир воспринимают обнаженными нервами.
— Да? Ладно, приедешь, я тебе еще почитаю. А лучше сама на досуге зайди на сайт и посмотри. Сдается мне, что там не обнаженными нервами пахнет, а кривым зеркалом, изуродованной призмой.
— Мне не нравится твое настроение, Лева. У тебя ничего не случилось?
— Что ты, Маша, все нормально. Просто… головоломка очень сложная. А эти стихи оставляют неприятный осадок в душе. Ну и устал, конечно. Недосыпаю.
Выслушав напутствия на тему, что работа работой, а о здоровье надо все равно думать и что он уже не мальчик, он пожелал Маше приятного вечера, еще раз передал привет ее подружке и отключился. Хватит расслабляться! Впереди еще одна напряженная ночь.
Но и эта ночь прошла впустую. По молчанию своих помощников Гуров стал понимать, что у них пропал энтузиазм и вера в успех затеи. Это было плохо, потому что, когда люди не верят в успех, он обычно проходит мимо. Есть такая мистическая закономерность. А если без мистики, то не верящий в успех человек перестает быть внимательным, последовательным. Он просто перестает размышлять о деле в том напряженном духе, как раньше, и пропускает мимо свой шанс.
А вот на следующую ночь им повезло.
Первым чужаков заметил все-таки Коля Кикин.
— Первый, я Бутон, — послышался тихий голос из динамика рации. — Вижу троих на проселке возле леса.
— Машина есть, Бутон? — тут же спросил Гуров, который по условленной схеме позывных и был Первым.
— Кажется, вдали звук слышал, но могу и ошибаться. Трое скоро минуют вас. Пока движутся в сторону Третьего.
— Третий, — тут же позвал Гуров Нефедова. — Наблюдай за своим сектором, на этих гостей не отвлекайся, возможно, пустышка. Мы их пока ведем. Второй, ты их видишь?
— Вижу хорошо, — отозвался Матурин. — Ребята откровенно пытаются держаться подальше от света фонарей. Сейчас они в моем секторе.
— Понял, Бутон! Все внимание на дорогу. Этих ведем мы.
Еще минут тридцать Гуров и его помощники попеременно наблюдали за незнакомцами. Постепенно стало понятно, что они в самом деле прячутся, стараются вести себя незаметно. А потом проявилась и цель этих троих. Они подошли к забору дачи в пределах одного из овалов, которые на схеме вычертил Гуров как возможные объекты кражи.
Троица парней, теперь можно было определить их возраст, кусачками проделала в сетке-рабице дыру в зарослях сирени. Гуров хорошо видел, что парни подготовились к ночному делу, и шли они в заранее намеченное место. Один из них достал из-под куртки инструмент, ловко поддевая, снял штапик с оконной рамы, а затем почти без звука выставил стекло.
— Третий, — приказал Гуров Нефедову, — пошел на исходную. Ждешь нас, задерживать только в случае бегства.
Все, пора было выдвигаться на исходную позицию и ему с капитаном и Кикиным. Воры, видимо, заранее выяснили, что хозяева дачи отлучились ненадолго, возможно, до утра, и не стали закрывать ставни, запоры которых требовали большого труда. Вот и поплатились!
Отдав последние распоряжения, Гуров выключил рацию, чтобы она своими характерными звуками не выдала их раньше времени. Через несколько минут все собрались возле свежепроделанной дыры в заборе и выжидающе посмотрели на Гурова. Лев еще со своего наблюдательного пункта определил, что с участка выбраться легко нельзя, и, если у них что-то сорвется с задержанием, беглецу удрать отсюда будет непросто. И высокие заборы, и местами колючая проволока поверх ворот, и сетки ограждения двух калиток.
Он молча показал Нефедову на одного из парней, который не полез через окно в дом, а стоял снаружи и таращился по сторонам. Этот стоял «на шухере». Нефедов кивнул головой, осмотрел проем в заборе, прикинул свои движения. Потом подобрал камушек и бросил его в траву к противоположному углу дома. Парень у окна сразу насторожился, повернулся лицом на звук и сделал несколько шагов, пригибаясь и приглядываясь.
Тренированному лейтенанту этого было достаточно, чтобы протиснуться в дыру и оказаться на территории участка. Заросли сирени все еще скрывали его. Он присел на корточки и изготовился к длинному и самому важному прыжку. Парень снова вернулся к окну и что-то сказал. В черном проеме появилась еще одна фигура и протянула «часовому» что-то прямоугольное, кажется, системный блок компьютера.
Нефедов беззвучно выпрямился и метнулся к окну. Следом в дыру проскочил Кикин, потом Матурин и, наконец, пролез Гуров. Когда он поднялся на ноги и по привычке отряхнул брюки, все было кончено. Сбитый с ног «часовой» валялся, держась за живот и согнув ноги. Еще один парень, который при первых звуках появления посторонних очень шустро выскочил из окна и бросился в дальний конец участка, уже упал, получив подсечку под ноги. Коля Кикин, нагнувшись над ним, заворачивал пленнику руку за спину.
Третий вор не успел ничего. Капитан Матурин поймал его за воротник рубашки прямо через подоконник. Наполовину вытащив вора из окна и прижимая его животом к подоконнику, он уже надевал на его руки наручники.
Минут через пятнадцать прибежали первые соседи, за которыми послали Колю Кикина. Почти все принесли с собой фонари и теперь с неприязнью рассматривали выставленное окно, дыру в сетке и трех мрачных парней в наручниках.
— Так, соседи, — попросил Гуров, — у меня к вам просьба: завтра утром уделить моим сотрудникам или вашему участковому Васину несколько минут на объяснения по поводу предыдущих краж. И кто-нибудь последите за окном до утра. Если кто-то знает кого-то из этих типов, скажите сразу сейчас. Как очевидцы. Леша, перепиши понятых, а завтра они распишутся в документах.
Народ загалдел, что воров видят впервые, и высказал сожаление, что полиция успела первой. Они бы этим троим бока наломали так, что надолго бы отбили охоту воровать здесь. Гуров не стал спорить и велел выводить задержанных. Им предстояло еще дойти в темноте до участкового пункта и дождаться старшего лейтенанта, которого Гуров уже вызвал по мобильному телефону. Благо, Васин оказался трезв. Остаток ночи обещал быть напряженным.
Лев уже наметил себе порядок работы с задержанными. Сначала их придется развести по разным помещениям, чтобы они не успели сговориться. Установить личности и начинать трясти. Сначала вон того длинного, явно упертого и наглого. Сразу ничего не получится, зато эти двое потрясутся от страха. Потом того, что стоял «на шухере», с этим будет проще. А третьим — белобрысого, который явно понимает что-то в компьютерах и может иметь связи в компьютерном мире. Это основной объект для потрошения, самый важный!