Щаденко сообщает Ворошилову, что в ходе этих процессов в 1936–1939 годах «большое количество (командиров) было арестовано и уволено несправедливо. Поэтому много поступило жалоб в Наркомат обороны, в ЦК ВКП(б) и на имя тов. Сталина. «Мной, – пишет Щаденко, – в августе 1938 года была создана специальная комиссия для разбора жалоб уволенных командиров, которая тщательно проверяла материалы уволенных путем личного вызова их, выезда на места работников Управления, запросов парторганизаций, отдельных коммунистов и командиров, знающих уволенных, через органы НКВД и т. д. Комиссией было рассмотрено около 30 тысяч жалоб, ходатайств и заявлений. (По результатам работы комиссии) всего было восстановлено 11 178 человек»1, то есть более одной трети от всех, подвергшихся увольнению из РККА.
Последним актом массового уничтожения Сталиным и его ближайшими соратниками управленческих кадров стало так называемое «Ленинградское дело» 1949–1953 годов. Эти репрессии упали на головы руководителей, которых собирал под своим крылом выходец из Нижегородского губкома (Горьковского обкома) ВКП(б), руководивший в войну блокадным Ленинградом, ставший в 1934 году секретарем ЦК, А. А. Жданов. В это «крыло» постепенно вошли его выдвиженцы – первый секретарь МГК и МК ВКП(б) и секретарь ЦК Г. М. Попов, председатель Госплана СССР, член политбюро ЦК Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК А. А. Кузнецов, председатель Совмина РСФСР М. И. Родионов и др., которых позднее в судебном деле назвали «ленинградцами» (хотя все они были выходцами из разных центральных областей РСФСР).
30 сентября 1950 года в Ленинграде состоялся суд, который правильнее было бы назвать судилищем, над центральной группой фигурантов по «Ленинградскому делу»: Вознесенским Н. А., членом политбюро ЦК ВКП(б), заместителем председателя Совета министров СССР, председателем Госплана СССР, депутатом Верховного Совета СССР, действительным членом АН СССР; Кузнецовым А. А., секретарем ЦК ВКП(б), членом оргбюро ЦК, начальником Управления кадров ЦК партии, депутатом Верховного Совета СССР; Родионовым М. И., председателем Совета министров РСФСР, кандидатом в члены ЦК ВКП(б), членом оргбюро ЦК ВКП(б), депутатом Верховных Советов СССР и РСФСР; Попковым П. С., первым секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), кандидатом в члены ЦК ВКП(б), депутатом Верховного Совета СССР; Капустиным Я. Ф., вторым секретарем Ленинградского горкома ВКП(б), депутатом Верховного Совета СССР; Лазутиным П. Г., председателем исполкома Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся, депутатом Верховного Совета СССР. Спустя час после оглашения приговора они были расстреляны, тела их зарыты на Левашовской пустоши под Ленинградом и засыпаны негашеной известью. И. М. Турко, Т. В. Закржевскую и Ф. Е. Михеева осудили на длительное тюремное заключение.
Затем на московском процессе по «Ленинградскому делу» к смертной казни были приговорены еще 20 человек. После немедленного расстрела тела их вывезли на кладбище Донского монастыря, кремировали, сбросили в яму и забросали землей. Таким образом, расстрелу были подвергнуты 26 руководителей РСФСР, 6 человек скончались в ходе допросов. Репрессированы были и члены их семей.
Судебные процессы и моральные и политические расправы над этническими русскими руководителями по «Ленинградскому делу» продолжались по всей стране вплоть до смерти Сталина[122]. В Ленинграде на длительные сроки тюремного заключения были осуждены больше 50 человек, работавших секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов. Свыше 2 тысяч человек были исключены из ВКП(б) и освобождены от работы. Тысячи руководящих работников были репрессированы в Новгородской, Ярославской, Мурманской, Саратовской, Рязанской, Калужской, Горьковской, Псковской, Владимирской, Тульской и Калининской областях, в Крыму и на Украине, в среднеазиатских республиках. Отстранены от должностей и понижены в должностях более двух тысяч военных командиров по всей стране. Всего (по позднейшим оценкам) по всему СССР, но в основном по РСФСР, репрессиям по этому «делу» были подвергнуты более 32 тысяч этнически русских руководителей партийного, государственного, хозяйственного звена.
При этом репрессиям были подвергнуты только (и исключительно) этнически русские руководители.
В этой связи приведу только один, но типичный для того периода факт, который на многое, до сего дня закрытое, проливает свет.
Широко известный в России и за рубежом историк Константин Александрович Залесский, автор уникальных энциклопедических изданий «Кто есть кто в истории СССР»[123], «Кто есть кто в фашистской Германии», «Кто есть кто в Первой мировой войне» и т. д., узнав, что я работаю над исследованием «Ленинградского дела», поведал мне 13 марта 2013 года историю своей семьи, подтверждающую тезис о том, что в 1949–1952 годах Сталин действительно открыл охоту на этнических русских руководителей государственного, хозяйственного, партийного аппаратов в СССР. Вот этот рассказ.
Дед Залесского А. Ф. Щеголев, потомственный русский, в 1950 году работал министром легкой промышленности РСФСР. Ни о каком «Ленинградском деле» он и слыхом не слыхивал и вдруг в середине года его вызывают в правительство, вручают трудовую книжку, где уже сделана запись, что он уволен по собственному желанию, и, не сказав даже «до свиданья», отбирают пропуск в здание министерства. Сказать, что министр был потрясен произошедшим с ним, – ничего не сказать. В СССР ведь в то время не было безработных, а тут – номенклатура ЦК ВКП(б) вдруг была выпровожена в буквальном смысле на улицу без выходного пособия и предложения нового места работы.
Оказавшись в таком положении, Алексей Федорович принялся обходить своих друзей и знакомых в поисках работы и узнал, что он такой не один: увольнениям без объяснения причин были подвергнуты все его русские знакомые начальствующего состава.
На работу экс-министру удалось устроиться только через год в глухом уголке Московской области инженером на мебельную фабрику. И только после смерти Сталина Алексей Федорович смог вернуться в Москву и стать инспектором на ВДНХ. Только тут и узнал, что пострадал он по «Ленинградскому делу», что был тогда, в 1950 году, строжайший негласный приказ с самых властных верхов увольнять всех руководящих работников русской национальности.
После смерти Сталина в 1953 году кадровых репрессий в СССР уже больше не было, но урон, нанесенный интеллектуальному потенциалу российского общества в советское время, еще долго будет сказываться на развитии нашего общества.
Глава третья Итог трех пятилеток. Что после?
Социальное государство: демонтаж модели или ее строительство?
Экономический кризис 2013 года и обострение отношений РФ с Западом под воздействием украинского кризиса и воссоединения Крыма с Россией стимулировали активизацию жесткой антипутинской критики со стороны российской оппозиции всех оттенков, которая обвинила главу государства в том, что в «тучные» нулевые годы он упустил возможность диверсификации экономической модели и оставил страну при сырьевом тренде ее развития. Более того, Путина стали обвинять даже в том, что он вообще отказался строить в России социальное государство.
Так, пришедший в годы горбачевской перестройки в большую политику бывший специалист по судостроению (ныне позиционирующий себя в качестве экономиста), один из создателей (вместе с Явлинским и Лукиным) политической партии «Яблоко», позднее примкнувший к КПРФ (в 1995–2001 годах – заместитель председателя Счетной палаты РФ) публицист Ю. Ю. Болдырев активно пытается убедить общественность в том, что на самом-то деле никакой социальной политики у «путинской власти» нет. Более того, считает он, в настоящее время «идет плановый демонтаж социального государства. Если в 1990-х и начале 2000-х это делалось по принципу «не кормить – само умрет», то ныне выяснилось, что «живучее оказалось – надо дустом». И теперь, уверен этот публицист, социальные завоевания уничтожаются принудительно, под прикрытием якобы объективных трудностей, а также патриотической риторики»[124].
В общем-то такие филиппики со стороны оппозиции в адрес Путина носят типичный характер. И если бегло пробежаться по публикациям в Интернете, посмотреть за последние четыре года печатную продукцию на этот счет, то на первый взгляд может показаться, что критика справедлива. Однако вопрос далеко не так прост, как это может показаться.
Да, действительно, так называемые «тучные годы» были, и, казалось бы, В. Путин действительно должен бы был заняться в первую голову именно диверсификацией экономики, а он, как теперь стало ясно вырисовываться, занялся такими «пустяками», как чеченская война, укрепление государственной власти, сколачивание территориального, административного и политического единства страны, восстановление вооруженных сил и оборонного военно-промышленного комплекса и (!!) – последовательным улучшением жизненного стандарта населения. Как это сегодня представляется мне, правым по большому счету все-таки оказался В. Путин, а не его критики. И вот почему.
Цугцванга не было. Была дилемма: либо абсолютно большую часть получаемых от экспорта сырья средств употребить на диверсификацию экономики, и тогда почти не останется финансов на сколачивание единой государственности страны и восстановление оборонного комплекса, в буквальном смысле рухнувшего в годы пресловутой перестройки и 90-е годы, либо на повышение жизненного стандарта населения.
Первая и вторая проблемы ждать не могли ни одного месяца. Поэтому в первый же год своего правления В. Путин разделил страну на семь административных округов, назначил в них полномочных представителей главы государства и тем в буквальном смысле стянул страну железными обручами.
Второе – добился резкого увеличения инвестиций в восстановление армии. На решение этой проблемы времени понадобилось много больше, чем для первой, – несколько президентских сроков и один премьерский. Увеличение инвестиций сопровождалось настойчивой организационной работой и постоянным возрастанием количества организационных мероприятий (военных учений, по максимуму приближенных по характеру к боевым). К осени 2015 года стал виден результат этой работы. Так, в середине сентября 2015 года по приказу Верховного главнокомандующего были проведены крупнейшие за последние годы стратегические командно-штабные учения «Центр-2015», в реакции на которые США и страны НАТО впервые за последние годы не стали «закатывать истерики», а просто спокойно послали на них своих военных представителей. Не менее примечательна и реакция на эти учения, ставшие своего рода итогом целой серии предыдущих, той части российской прессы, которая никогда не была замечена в позитивной оценке путинского режима. Так, газета МК 21.09.2015 подвела такой итог учениям «Центр-2015»: «Прошедшие учения показали: какие бы политические коллизии и где именно ни случились и ни потребовали бы своим следствием активные действия Вооруженных сил России, наша армия к ним готова. В этом за минувшую неделю убедились все: и журналисты, и руководящий, и рядовой состав армии, и министр обороны, и главнокомандующий… Очевидно главное: Российская армия за последнее время действительно превратилась в мощную, слаженную, великолепно оснащенную техникой, с хорошо подготовленным личным составом, мобильную и практически универсальную систему. Какой, собственно, и должна быть армия у России – единственной страны, которая способна обеспечивать сегодня политическое и военное равновесие в мире»[125].
Президент стоял перед очень непростой проблемой. Статья 7 конституции нашей страны определяет Российскую Федерацию как социальное государство. А что представляет собой социальное государство в общепринятом значении этого понятия? Это такая политическая система, где основная часть материальных благ перераспределяется государством в соответствии с принципом социальной справедливости в целях достижения достойного уровня жизни, сглаживания социальных различий, социальной защищенности при экономических кризисах и природных катастрофах и помощи нуждающимся.
Сейчас, по прошествии пятнадцати лет (если вести отсчет с 1 января 2000 года), отчетливо видны причины состоявшегося тогда решения. Настрадавшееся за 90-е годы население с надеждой всматривалось в нового президента страны. Оно имело право надеяться на то, что новое руководство России начнет наконец работу над воплощением в жизнь статьи 7 Основного закона РФ. Путин это понял. Кто-кто, а он-то по опыту своих собственных родителей хорошо знал, что за весь период существования Советского Союза русские люди никогда не жили в условиях достойного уровня жизни. Причины были разные, но результат был всегда один: жили русские люди всегда хуже своих европейских соседей. Существует множество свидетельств того, что когда во время войны наши солдаты пришли в европейские страны, то они были потрясены тем уровнем жизни, который они там увидели: русскому человеку, даже городскому, даже москвичу и ленинградцу, такой уровень материальной и бытовой культуры и не снился. Советские солдаты не могли взять в толк – зачем немец пошел войной на Россию при таком уровне благосостояния? Чего ему не хватало?
Но речь сейчас не о Германии тех лет. А о том, что 90-е годы обрушили даже тот, весьма скромный, уровень жизни, который в РСФСР был. Вот Путин и поставил перед собой задачу: дать людям хоть временно вздохнуть – и с этой целью направил существенную часть доходов, получаемых от продажи сырья и энергоносителей, на две вещи – восстановление оборонного потенциала, разрушенного дотла в 1987–2000 годах, и повышение уровня жизни.
И сейчас можно констатировать, что граждане в своих ожиданиях не обманулись. Новый президент России направил свои основные усилия в управлении страной на осуществление социальных ожиданий масс. И в целом у него это в общем-то получается. Даже такая, условно говоря, антипутинская социологическая контора, каковой все это время выступает Аналитический центр Юрия Левады, устами своего директора, доктора философских наук Льва Гудкова, вынуждена это признавать. В августе 2015 года, когда внутренний экономический кризис выходил на пик своего обострения, а отношения с Западом, прежде всего с США, тоже шли по пути обострения отношений, Лев Гудков в интервью одной из самых многотиражных московских газет обращал внимание на то, что «реальные доходы населения с 1990 года, последнего советского, к 2013 году увеличились в 1,6 раза, а если брать за точку отсчета 2000 год – в 3,8 раза». А на вопрос журналиста, доверяют ли россияне власти, с раздражением ответил: «Наглое жулье, не уважающее людей, – такой выглядит власть в целом в глазах россиян. В особенности это касается депутатов, чиновников, но и высшего руководство тоже. Конечно, эффект «Крымнаш» есть, идет сокращение числа тех, кто верит критическим материалам о Путине, но основная группа отвечает «наверное, да» на негативную информацию о президенте, добавляя, что «главное – при нем жить стало лучше». «Это релятивизм, аморализм, цинизм – как хотите называйте», с сожалением констатирует он, добавляя в конце: «Молодежь – самая сейчас пропутинская группа»[126].
Для того чтобы на пятнадцатом году нахождения на высшей в России должности такие оценки могли звучать, В. Путину пришлось проделать немалую работу.
Для того чтобы подвести надежную административную и политическую базу под решение главной задачи, нужно было прежде всего укрепить государственный механизм управления. Это было проделано: закончена война в Чечне, страна стянута обручами созданных президентских округов в единое административно-политическое пространство – аморфная Российская Федерация за прошедшие пятнадцать лет превратилась в единое государство – Россию.
Укреплены Вооруженные силы РФ и произведены большие усилия по развитию военно-промышленного комплекса.
С помощью целого ряда последовательно осуществленных мер возвращен на подобающее место международный авторитет России в мире.
Что получилось в итоге?
Первое и главное – в период правления Путина Россия стала превращаться в действительно социальное государство, каким она не была с момента падения царизма.
Приведу в подтверждение лишь несколько (но важнейших!) фактов в пользу этого вывода.
По официальным данным Росстата, опубликованным в январе 2015 года, номинальная среднемесячная зарплата в 2000 году составляла 2336 рублей, а в 2014 году – 31 730 рублей. Рост составил 1538 % (комментировать не буду: даже при том, что вес рубля в 2000 году и в 2015 году неодинаков, результат все равно впечатляет). Безработных (средний возраст – 35 лет) в 2002 году по официальным данным было 6 000 153 человека, а в 2012 году – 4 131 000 человек (то есть число безработных снизилось на 67 %)[127].
Важнейший для личной жизни граждан показатель – обеспеченность людей жильем.
В целом, начиная с конца 1920-х годов, когда на советские промышленные стройки и в города хлынул нескончаемый поток населения из села, жилищная проблема в стране стала одной из самых острых, но за весь период советской власти и после 1991 года ни одно правительство не смогло подойти к порогу, с которого началось бы позитивное решение этой проблемы. Позитивный сдвиг в решении этой застарелой проблемы начался только с приходом во власть В. Путина. По данным ООН (ОЭСР), с 2000 по 2013 год обеспеченность жильем в РФ выросла с 19,2 кв. м на человека до 23,4 кв. м – 32-е место в мире [в Швеции – 42 кв. м, в Германии – 40]. По мировым меркам это считается неплохим показателем, а по европейским – относительно низки. При этом надобно учитывать, что условия, при которых мы вынуждены решать свою национальную жилищную проблему, довольно существенно отличаются от западных. По сравнению с Европой и США дома в России отличаются большей прочностью и лучшей приспособленностью под суровые погодные условия. Дома имеют толстые стены и не рушатся от непогоды, как это постоянно происходит в США. Полноценное отопление позволяет россиянам переживать зиму с комфортом, в жарко натопленных квартирах, а не в полухолодных помещениях, как часто приходится делать европейцам с их крайне дорогой коммуналкой (а также с их более мягкими зимами, что приводит к тому, что во многих районах вообще практически полностью отказываются от отопления, а осенне-весенние холода и редкие случаи мороза терпят как неизбежное бедствие – по дому ходят и спят в теплой одежде). Коммунальные расходы в России в разы ниже, чем на Западе. Средние расходы российской семьи на жилищно-коммунальные услуги составляют 5000 руб./мес. (2013), что вдвое ниже, чем в Норвегии (11 тыс. руб./мес.) или в Германии (9 тыс. руб./мес.), а расходы на электроэнергию и вовсе в 3–4 раза ниже, чем в большинстве европейских стран. При этом для малоимущих расходы на ЖКУ в значительной мере субсидируются.