— Сейчас мне его как раз не хватает.
Инамури произнес:
— Джоанна, сейчас мы сделаем нечто невероятное. То, что, может быть, вы считаете невозможным. Но это совсем не невозможно и даже не трудно. Это легко. Просто. Мы заставим время повернуть вспять. Вы понимаете? Вы помолодеете. Это уже начало происходить. Вы не можете сопротивляться этому. Стрелки часов стали двигаться в другую сторону... и вы чувствуете себя плывущей во времени... становитесь моложе... неумолимо и быстро молодеете... молодеете... вот вам двадцать девять лет... молодеете... а теперь двадцать восемь лет... плывете назад сквозь время... — Он продолжал в таком же духе, пока не внушил Джоанне, что ей двадцать лет, и здесь он ее остановил. — Вы находитесь в Лондоне. Вы сидите в кухне за столом. Ваша мама что-то готовит. Пахнет вкусно. Что готовит ваша мама, Джоанна?
Молчание.
— Что готовит ваша мама?
— Ничего, — произнесла Джоанна.
— Что она делает?
— Ничего.
— Вы в кухне?
— Да.
— Что происходит?
— Ничего.
— Как зовут вашу маму?
— Элизабет Ранд.
— Как она выглядит?
— У нее светлые волосы, как у меня.
— Какого цвета ее глаза?
— Синие, как у меня.
— Она красивая?
— Да.
— Полная или нет?
— Стройная.
— Какого она роста, Джоанна?
Молчание.
— Какого роста ваша мама?
— Я не знаю.
— Ваша мама любит готовить?
— Я не знаю.
— Какое ее любимое блюдо?
— Я не знаю.
— Что она готовит?
— Обычную еду.
— Мясо? Ей нравятся мясные блюда?
— Я не помню.
— Нет, помните. Вы сейчас находитесь в кухне.
Молчание.
— Джоанна, вашей маме нравится ходить в кино?
Джоанна неловко ерзнула, но не открыла глаза.
— Ваша мама любит театр?
— Думаю, что да.
— А кино ей тоже нравится?
— Думаю, что да.
— Вы не уверены?
Никакого ответа.
— Вашей маме нравится читать?
Молчание.
— Ваша мама любит книги?
— Я... Я не знаю.
— Вам не кажется странным, что вы знаете так мало о своей матери?
Джоанна скорчилась в кресле.
Инамури произнес:
— Как зовут вашу маму?
— Элизабет Ранд.
— Расскажите мне все, что знаете о ней.
— У нее светлые волосы и синие глаза, как у меня.
— Еще.
— Она красивая и стройная.
— И?
Молчание.
— Несомненно, вы знаете больше, Джоанна.
— Черт возьми, я не могу вспомнить! Оставьте меня в покое!
Ее лицо исказилось.
— Расслабьтесь, — произнес Инамури.
Ее руки больше не находились на коленях. Она сжимала подлокотники кресла. Костяшки пальцев побелели от напряжения.
Алекс хотел устроить ее поудобнее, но побоялся, что прервет ее гипнотический сои, который так успешно творил доктор.
— Расслабьтесь и успокойтесь, — приказал ей Инамури. — Вы очень расслаблены и спокойны. Вот это уже лучше. Расслабленная... спокойная... в глубоком естественном сне. Джоанна, вы не могли вспомнить все те черты характера вашей мамы, потому что никогда не знали их. И вы никогда не знали их, потому что Элизабет Ранд никогда не существовала.
— Моя мама — Элизабет Ранд, — произнесла Джоанна одеревеневшим голосом.
— И Роберт Ранд никогда не существовал.
— Роберт Ранд — мой отец.
— Нет. Они никогда не существовали, Джоанна. Так же как и кухня, и квартира в Лондоне. Я хочу, чтобы ты свободно плыла во времени. Я хочу, чтобы ты плыла по течению времени. Вы ищете особенное, уникальное место, очень важное для вас. Вы разыскиваете комнату, сильно пахнущую антисептиками... и дезинфектиками... время, когда вы находились в этой комнате... Вот вы нашли ее... вы плывете к ней... плывете в то особое время и место... устраиваетесь в нем... и вот вы там, в той комнате.
— Да, — произнесла она.
— Вы сидите или стоите?
— Лежу. Я голая.
— Вы находитесь на кровати?
— Я голая лежу на кровати.
— Что вы чувствуете?
— Н-напугана.
— Чем?
— Я... п-привязана.
— Фиксирована?
— О, Господи! Мои икры и запястья.
— Кто сделал это с вами?
— Ремни сильно затянуты. Они давят.
— Кто сделал это с вами?
— Я чувствую запах нашатырного спирта. Сильный. Меня тошнит от него.
— Джоанна, оглядитесь вокруг.
Она подняла голову от кресла, на котором полулежала, и послушно осмотрелась слева направо. Она не видела Алекса или приемную. Сейчас она существовала в другом времени. Прозрачная пелена недель, месяцев и лет в ее затравленном взгляде, казалось, мерцала как навернувшиеся слезы.
— Что вы видите? — спросил Инамури.
Она опустила голову, закрыла глаза.
— Что вы видите в той комнате?
Она издала странный гортанный звук.
Инамури повторил вопрос.
Джоанна снова издала этот особый звук, затем еще раз громче. Она дышала очень тяжело, с одышкой. Внезапно ее глаза широко открылись и стали закатываться до тех пор, пока видимыми не остались только белки. Она попыталась поднять от подлокотников руки, но для нее они были несомненно привязаны ремнями. Она билась, и одышка становилась все хуже и хуже.
Алекс вскочил.
— Она не может дышать!
Джоанна стала неистово дергаться и извиваться, как будто через нее пропускали сильные разряды электрического тока.
— Она задохнется до смерти!
Глава 35
Закричав, как будто чувствуя ее боль и страх, Алекс подскочил к Джоанне.
— Не касайтесь ее, — произнес Инамури.
Тихая властность и уверенность в голосе доктора остановили его. Алекс стоял над Джоанной и, дрожа, смотрел вниз на нее. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, как в этот момент.
Инамури молча встал с другой стороны ее кресла. Он с интересом, но без явного сочувствия наблюдал ее болезненные конвульсии.
Пустые глаза Джоанны вылезли из орбит. Ее лицо было красным, переходящим в фиолетовый. На губах блестела пена. Она все еще тяжело дышала, задыхаясь, корчась от боли и судорог.
— Ради всего святого, помогите ей! — произнес Алекс.
Инамури сказал:
— Джоанна, вы сейчас успокоитесь и расслабитесь. Расслабляйте мышцы горла. Напряжение вытекает из вас. У вас нет никаких затруднений с дыханием. Совсем никаких затруднений. Дышите медленно... глубоко... глубоко... ровно... очень расслабленно. Вы находитесь в глубоком, естественном сне... спокойном сне.
Волшебство слова подействовало. Она успокоилась. Ее глаза вернулись на свое место, она закрыла их. Она снова дышала нормально.
— Что это была за чертовщина? — спросил Алекс.
Доктор коснулся лба Джоанны.
— Вы слышите меня?
— Да, — произнесла она.
— Я собираюсь рассказать вам, почему у вас были проблемы с дыханием. И когда вы осознаете, вы никогда уже впредь не позволите случиться такому.
— Я не могу контролировать это, — произнесла она.
— Нет, вы можете, — уверенно сказал доктор Инамури. — Вам было трудно дышать только потому, что вам сказали, что так будет, если вас когда-либо начнут подробно расспрашивать, даже под воздействием наркотика или гипноза. У вас постгипнотическое внушение, которое заставляет вас задыхаться, когда я касаюсь запретной темы.
Джоанна нахмурилась.
— Это то же самое, что было причиной моей клаустрофобии.
— А теперь, когда вы осмыслили это, вы больше не позволите такому случиться, хорошо?
— Вот гады, — произнесла она.
— Ну так как, Джоанна, позволите вы случиться этому снова?
— Нет.
— Хорошо, — сказал Инамури.
Он вернулся в свое кресло.
Алекс продолжал стоять около Джоанны. Она была такой бледной. Это беспокоило его. Обращаясь к Инамури, он сказал:
— Может быть, не стоит продолжать?
— Это совершенно безопасно, — сказал доктор.
Алекс колебался, но в конце концов присел на краешек своего кресла.
— Я не уверен.
— Я в порядке, Алекс, — произнесла Джоанна тем же слегка глухим голосом, каким она отвечала доктору.
Инамури начал снова.
— Джоанна, вы все еще в комнате, в которой невыносимо пахнет антисептиками и дезинфектиками.
— Нашатырный спирт... лизоль... этиловый спирт... Этот запах тошнотворный и настолько сильный, что я могу не только чувствовать его, но и ощущать на вкус.
— Вы раздеты...
— ...голая...
— ...и привязаны к кровати.
— Ремни слишком сильно затянуты. Я не могу пошевелиться. Я не могу встать. Мне очень хочется встать и выбраться отсюда. Я не могу выбраться отсюда.
— Расслабьтесь, — произнес Инамури.
Алекс следил за ней с беспокойством.
— Успокойтесь, — сказал доктор. — Вы вспомните все, но сделаете это спокойно и без напряжения. И вы не будете бояться.
— По крайней мере, в комнате тепло, — продолжала Джоанна.
— Молодец. Я хочу, чтобы вы осмотрелись вокруг и рассказали мне, что видите.
— Немного, — сказала она.
— Это большое помещение?
— Нет. Маленькое.
— Там есть какая-нибудь мебель, кроме кровати?
— Это... по-моему, это... аппарат, показывающий работу сердца... знаете... какие используют в больницах в реанимационных палатах.
— Вы подключены к нему?
— Время от времени. Но не сейчас. Когда он работает, он издает специфический звук.
— Какие-нибудь иные предметы обстановки?
— Стул. И стеклянный шкафчик.
— Что находится в этом шкафчике?
— Много маленьких бутылочек... пузырьков... ампулы.
— Лекарства?
— Да. И шприцы для подкожных инъекций в пластиковых упаковках.
— Эти лекарства применялись к вам?
— Да. Я... я ненавижу иглу.
— Что еще вы видите?
— Ничего.
— В комнате есть окно?
— Да. Одно.
— На нем жалюзи или шторы?
— Жалюзи.
— Жалюзи открыты или закрыты?
— Открыты.
— Что вы видите из окна, Джоанна?
Она молчала.
— Что вы видите из окна?
Деревянным голосом, без тени мысли Джоанна произнесла:
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
— Вы расслаблены и спокойны. Вы не напряжены. Нет никакого предчувствия опасности. Вы в глубоком, естественном, расслабляющем сне.
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
Сбитый с толку Инамури наклонился вперед.
— Что вы хотите этим сказать, Джоанна?
Она была неподвижна, напряжена, руки сжаты в кулаки.
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
У Алекса по спине побежали мурашки. Непроизвольно он коснулся рукой затылка.
— Очень хорошо, — сказал Инамури. — Забудьте на время об окне. Давайте поговорим о людях, что приходили к вам в ту маленькую комнату. К вам приходили многие?
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
— И что теперь? — спросил Алекс.
Доктор вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— Постгипнотическое внушение, которое доставило ей проблемы с дыханием, было их первой линией защиты. Это их вторая линия. И я подозреваю, что через эту будет еще труднее пробиться.
Глава 36
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
— Вы слышите меня, Джоанна?
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
Алекс закрыл глаза и стал вслушиваться в ее лепет. Он был жутко знакомым.
Инамури сказал:
— В данный момент, Джоанна, я не пытаюсь украсть у вас какой-нибудь ваш секрет. Я только хочу знать, слышите ли вы меня.
— Да, — произнесла она.
— Эта фраза, которую вы повторяете, блокирует вашу память. Она также была внушена вам теми же людьми, что чуть раньше стали причиной ваших затруднений с дыханием. Это работа тех же самых людей, что запрограммировали вашу клаустрофобию. Вы не будете использовать это предложение: "Опасение, напряжение и расхождение начались", когда говорите со мной. Вам не нужно, и вы сами не хотите избегать моих вопросов. Вы пришли сюда узнать правду, и вы узнаете ее. Расслабьтесь. Успокойтесь. Вы находитесь в глубоком, естественном сне и ответите на все мои вопросы. Я хочу, чтобы вы увидели то, что блокирует вашу память. Оно находится в вашем мозгу. Представьте это себе. Это большой кирпич. Тяжелый цементный блок. Вы видите его... обхватите его... напрягитесь... поднимите его вверх... бросьте в сторону... с дороги. Все кончено. Теперь вы вспомните. Вы будете сотрудничать. Это понятно?
— Да.
— Хорошо. Очень хорошо. Теперь, Джоанна, вы все еще в этой комнате. Вы чувствуете запах спирта... нашатыря... даже ощущаете его на вкус. Вы все еще привязаны к кровати... и ремни впиваются в вас... и жалюзи открыты. Что вы видите за окном?
— Напряжение, опасение и расхождение начались.
— Как я и ожидал, — сказал Инамури.
Алекс открыл глаза.
— Я слышал этот лепет прежде.
Инамури заморгал.
— Вы слышали? Где? Когда?
— Я не могу вспомнить, но он очень знакомый.
— Вы должны вспомнить, — сказал Инамури. — Это важно. У меня есть несколько приемов, которыми я попытаюсь пробиться сквозь этот блок, но не удивлюсь, если ни один из этих приемов не сработает. Она была запрограммирована невероятно умными профессионалами, и, вероятнее всего, они предусмотрели защиту от большинства методов лечения. Подозреваю, что есть только два метода, с помощью которых я могу пробиться сквозь этот блок памяти. И в этих обстоятельствах, когда времени так мало, первый метод — годы и годы интенсивной терапии — неприемлем.
— А второй метод? — спросил Алекс.
— Ответное предложение.
Инамури кивнул.
— Понимаете, она как бы запрашивает пароль. Это маловероятно. Это слишком красочно. Даже мелодраматично. Но это возможно. Когда она дает мне первую строку "Напряжение, опасение и расхождение начались", она как бы ожидает от меня ответа второй строкой. Что-то вроде кода. Если дело обстоит так, то она не будет отвечать на мои вопросы, пока я не выдам вторую часть пароля.
Алекс изумленно смотрел на Инамури, потрясенный его воображением.
— Загадка состоит из двух частей. Она дает одну часть, а мы должны дать другую, иначе не сможем продвигаться вперед. — Да. Возможно.
— Будь я проклят!
— Если бы мы знали, откуда эта строка, которую она произносит, — сказал доктор, — тогда можно бы было найти и ответное предложение.
— По-моему, это из книги.
— Строка звучит как часть какого-то стихотворения.
— Черт возьми, я попытаюсь вспомнить, — сказал Алекс. Он откинулся назад в своем кресле и начал, сам того не замечая, покручивать кончик уса.
— Пока вы думаете, — сказал Инамури, — посмотрим, что я смогу сделать с ней.
Тридцать минут доктор пытался пробиться сквозь блок памяти. Он и льстил, и спорил, и урезонивал ее. Он затрагивал и юмор, и дисциплину, и логику. Он требовал, и просил, и молил.
Ничего не срабатывало.
Она продолжала отвечать теми же словами: "Напряжение, опасение и расхождение начались".
— Я вспомнил! — внезапно сказал Алекс, весь сияя. — Это из научно-фантастического романа. Я читал его много-много лет назад.
Доктор Инамури взял записную книжку и карандаш.
— Как его название?
— "Человек без лица".
— Вы уверены?
— Абсолютно, — сказал Алекс. — Это классика этого жанра. Я читал много фантастики, когда был молод. Прекрасный способ уйти от... ну, от всего.
— Кто автор этой книги?
— Альфред Бестер.
Доктор записал имя.
— А каково значение строки, которую повторяет Джоанна?
Алекс встал, подошел к закрытому ставнями окну, пытаясь вспомнить подробности сюжета. Он повернулся и сказал:
— Действие в романе происходит через несколько столетий в будущем, во время, когда полиция использует телепатию, чтобы насаждать закон. Они читают мысля. В обществе, которое творит Бестер, никто не может совершить убийство и улизнуть от ответственности. Но там есть один персонаж, как раз и намеревающийся проделать это. Он находит способ скрыть свои преступные замыслы. Чтобы помешать полицейским читать его мысли, он учится произносить мысленно набор рифмующихся созвучных слов, и в то же время сохранять способность концентрироваться на других вещах. Монотонное повторение рифмовок становится как бы щитом, отражающим поползновения телепатов-сыщиков прочитать его мысли.
Инамури отложил записную книжку и карандаш.
— И, насколько я понимаю, одна из строк, что он повторяет, — это "Напряжение, опасение и расхождение начались".
— Да.
— Тогда, если там есть ответное предложение, оно разрушит ее блокировку.
— Да. Вероятно.
— Вы помните, что там дальше?
— Нет, — сказал Алекс. — Нам надо достать эту книгу. Я позвоню в мой офис в Чикаго, и нам купят экземпляр. Мы...
— Может быть, в этом и не будет необходимости, — сказал доктор Инамури. — Если этот роман — классика своего жанра, вполне возможно, что он переведен на японский. Мы сможем раздобыть его здесь в книжном магазине или у одного моего знакомого, который собирает редкие и непереиздающиеся книги.
Это положило конец их первому посещению. Было бесполезно продолжать, пока Инамури не добудет "Человека без лица". В последний раз доктор обратился к Джоанне. Он сказал ей, что когда она проснется, то будет помнить все, что происходило между ними. Также он ей сказал, что завтра она будет еще быстрее, чем сегодня, впадать в гипнотическое состояние, а в будущем она будет проделывать это только услышав, как Инамури скажет ей всего два слова: "Танцующие бабочки". Твердо закрепив это в ее сознании, он постепенно вернул ее из прошлого в настоящее и, наконец, разбудил.
Снаружи холодный зимний день стал еще холоднее.
Большой черно-коричневый кот мелкими шажками пробежал вдоль водосточного желоба. Он прыгнул на поребрик тротуара как раз перед Алексом и Джоанной и устало посмотрел на них огромными глазищами. Алекс поспешно коснулся кусочка янтаря, лежавшего у него в кармане пальто.