— Не беспокойтесь, ваше благородие, — с прежним воодушевлением продолжал Христофоров. — Никто даже не поймет, что задумано. Всего-то какие-то детали для станков… А потом, я заказываю их в разных городах: в Ганновере, Бреслау, Лейпциге… — принялся перечислять он.
— Надеюсь, что так оно и есть.
— Осталось отыскать хороших граверов, чтобы нарисовали клише, и можно приступить к изготовлению граверных досок.
— А сами вы не можете этого сделать? — спросил Варнаховский.
— Разумеется, могу, — слегка смутившись, отвечал Христофоров, — но это может занять слишком много времени.
— Времени у нас нет, — согласился Леонид.
— Правда, не знаю, как заставить граверов нарисовать казначейские билеты, не вызывая у них подозрений. Если они что-то почувствуют, то уже при следующей встрече нас будет ждать полиция. Может, у вас имеются какие-нибудь идеи?
Элиз Руше сидела за соседним столиком и маленькими глотками отпивала из чашки кофе. За последние полгода она слегка поправилась, что совершенно не портило ее фигуру; наоборот, округлившиеся формы еще более подчеркивали ее природную женственность.
Сверкнув белыми зубами в широкой улыбке, Варнаховский произнес:
— Имеются.
Глава 14 Он нам необходим
Окончив Венскую академию художественных искусств, Томас Враницки полагал, что теперь заказы обрушатся на него нескончаемым потоком и через пару напряженных лет он займет место в ряду известнейших художников современности. Однако проходили дни, а заказов все не поступало. А то, что он получал, едва обеспечивало его пропитание. В основном Томас занимался тем, что разрисовывал фасады зданий каких-нибудь честолюбивых лавочников или разукрашивал стены открывшихся пивных.
А жизнь была полна соблазнов и всевозможных удовольствий, на которые у него просто не имелось средств. Можно было бы попросить денег у отца, весьма обеспеченного человека, но с тех самых пор, как он, вопреки его воле, вместо военной службы выбрал художественную академию, отношения разладились, а потому приходилось браться за любую работу. В последний раз у Томаса был заказ от мясника: выписал на стенах его дома всю многочисленную семью, включая престарелых родителей. Вышло весьма забавно, и всякий, кто проходил мимо здания, невольно задирал в восторге голову, чтобы рассмотреть детали. Женщина в сиреневом платье и в шляпке-чепце стояла в окружении пятерых детей, в то время как мясник держал на руках младшую дочь, в своем белом платье напоминавшую ангела. А родители счастливой пары, находясь на некотором отдалении, с милыми улыбками наблюдали за семейной идиллией.
Расписывая фасад дома, Томас представлял себя Микеланджело, трудящимся в Сикстинской капелле. Правда, разница была в том, что заказ великий итальянец получил от Римского папы, зная, что роспись переживет века; а сам Враницки рисовал по капризу преуспевающего честолюбивого лавочника, и его краски будут держаться до тех самых пор, пока дом не заполучит нового хозяина.
Надо признать, что мясник оплатил заказ на редкость щедро. Поначалу Томасу показалось, что выплаченных денег хватит года на два безбедной жизни. Но после того, как он отметил заказ в ресторане с друзьями, то выяснилось, что без работы ему не протянуть и недели.
Однажды в газете, оставленной в карете, он прочитал о том, что французской рекламной компании требуется высококвалифицированный гравер. Возможно, что наступил тот самый момент в его жизни, когда следовало отказаться от жизни свободного художника и перейти к солидному работодателю на внушительный оклад, полностью отвечающий его способностям и представлениям о сытой жизни.
Выпив чашку утреннего кофе и одевшись в свой любимый сюртук темно-голубого цвета в белую полоску, надев (больше для респектабельности) высокий цилиндр, Томас Враницки отправился в контору французской фирмы, размещавшейся в пятнадцати минутах ходьбы на Люксембургштрассе. Проходя мимо зеркальных витрин магазинов, не забывал смотреться. А что, хорош! Вид представительный, один сюртук стоит бог знает сколько денег… Если там и вправду люди деловые, они оценят его по достоинству.
Отыскав нужный дом, Томас потянул тяжелую дверь за массивную чугунную ручку и услышал, как в глубине комнаты задребезжал звонок. Распахнув дверь, он вошел в просторное помещение, пахнувшее краской. По всей видимости, ремонт здесь провели сравнительно недавно, так что даже не успел выветриться запах растворов.
У окна стоял большой дубовый стол, за которым сидел молодой мужчина лет тридцати пяти в дорогом синем сюртуке, представительной наружности, с короткой бородкой. Посмотрев на вошедшего, он спросил:
— Вы к кому?
— Я по объявлению, — несколько смущенно отвечал Томас.
— Присаживайтесь.
Поблагодарив легким кивком, Томас сел на предложенный стул, оперев руки на рукоять трости.
— Меня зовут Вольфганг Берг, — представился молодой господин, — я хозяин этого учреждения.
— А меня — Томас Враницки. Можно просто Томас.
— Итак, вы гравер? — дружелюбно поинтересовался хозяин, сцепив пальцы в замок.
— Да…
— Вам приходилось делать гравюры на дереве?
— Конечно. Я профессиональный художник. Признаюсь, делать гравюры — это одно из моих любимых занятий. Могу вас заверить, что они получаются у меня особенно хорошо.
— Похвально. — Откинувшись на спинку стула, Вольфганг Берг продолжил: — Мы всего лишь филиал французской фирмы, и вся наша деятельность направлена на Францию. Так что нам нужны хорошие граверы. Мы занимаемся рисованием лотерей, билетов, реклам, всевозможных прокламаций, плакатов. Признаюсь вам откровенно, до вас приходило четыре человека, и все они тоже уверяли, что могут отлично выполнить порученную работу. У нас имеется выбор… Все зависит от того, как вы исполните свое первое задание.
Томас Враницки ощутил легкое беспокойство. Вот оно как! Ему казалось, что он пришел самый первый, а до него уже заявилось несколько человек…
— В чем будет выражаться задание?
— Оно довольно непростое. — Открыв папку, лежавшую на столе, Берг вытащил из нее казначейский билет стоимостью в пятьдесят марок и сказал: — Вы должны будете скопировать лицевую сторону с идеальной точностью. — Едва улыбнувшись, добавил: — Разумеется, без цифр и номинала. Если у вас получится так, как нужно, ваша работа пойдет в качестве рекламной продукции нашей компании; если же нет… — молодой человек развел руками, — придется вам поискать новое место работы. — Убрав банкноту в папку, он спросил с улыбкой: — Надеюсь, у вас отыщется такой казначейский билет?
Томас почувствовал, как у него невольно зачесались ладони. Ему хотелось немедленно приступить к работе. По изготовлению гравюр он был одним из лучших студентов в академии, при этом чертил значительно быстрее многих. Предстоящая работа виделась ему приятной и нетрудной.
— Когда вам нужно принести копию? — по-деловому спросил Томас.
— Чем раньше вы ее сделаете, тем будет лучше, — отвечал Вольфганг Берг. — Тем быстрее сможете взяться за настоящую работу.
— Я принесу вам гравюру завтра утром, — уверенно отвечал Томас.
— Вот как? Похвальная оперативность! Другие просили на это несколько дней. Надеюсь, что при этом не пострадает качество.
— Не сомневайтесь. Мне бы только хотелось обговорить, так сказать, мое вознаграждение. На сколько я могу рассчитывать в месяц?
Хозяин тотчас сделался серьезным. Вопрос был не праздным, и отвечать на него подобало должным образом.
— Все будет зависеть от того, как вы будете выполнять свои заказы. Работа будет сдельная. Но полагаю, что при хорошей занятости вы станете получать не менее тысячи марок в месяц. А то и больше.
От расписанных перспектив у Томаса невольно перехватило дух. Не удержавшись, он широко, по-мальчишески, разлепил губы:
— Я смогу рассчитывать на аванс?
— Как только выполните испытательное задание и будете приняты в штат. Вас устроят пятьсот марок?
— Вполне, — просияв от счастья, произнес Томас, хваля себя за то, что не поленился подобрать газету, оставленную в экипаже каким-то ротозеем.
Будущность представлялась необременительной и богатой. Собственно, именно о такой он и мечтал при поступлении в Академию изобразительных искусств. Вряд ли с утра до вечера надо будет рисовать лотереи, билеты и прочую чепуху. Наверняка у него останется время для создания настоящих шедевров. Но главное, он сумеет доказать отцу, который считает его полным ничтожеством, что достойное место в жизни сын способен отыскать и без его помощи.
Попрощавшись, Томас Враницки вышел на многошумную улицу.
Вернувшись домой, он тотчас взялся за рисование. Казначейский билет оказался куда сложнее, чем это показалось ему поначалу: он изобиловал черточками и сеточками, едва различимыми глазом. Однако наибольшую трудность составляло оперение орла с многочисленными мельчайшими деталями. Художник, рисовавший казначейский билет, был весьма изобретателен и подготовил для фальшивомонетчиков немало ловушек — в одних случаях рисовал отдельные перья орла в мельчайшую клеточку, в других наделял их густой косой штриховкой. Взявшись за резец, Томас, не ошибившись ни разу, в точности скопировал узоры. Дальше оставалось за малым: прочертить рамку с вензелями и в нижнем правом углу поставить подпись директора банка.
Вернувшись домой, он тотчас взялся за рисование. Казначейский билет оказался куда сложнее, чем это показалось ему поначалу: он изобиловал черточками и сеточками, едва различимыми глазом. Однако наибольшую трудность составляло оперение орла с многочисленными мельчайшими деталями. Художник, рисовавший казначейский билет, был весьма изобретателен и подготовил для фальшивомонетчиков немало ловушек — в одних случаях рисовал отдельные перья орла в мельчайшую клеточку, в других наделял их густой косой штриховкой. Взявшись за резец, Томас, не ошибившись ни разу, в точности скопировал узоры. Дальше оставалось за малым: прочертить рамку с вензелями и в нижнем правом углу поставить подпись директора банка.
Оставшаяся работа заняла еще часа четыре. К трем часам утра Томас полностью освободился. Взяв в руки гравюру, он осмотрел ее критическим взором. Работа получилась даже лучше, чем он предполагал. Схожесть была абсолютной; в точности были выдержаны даже тончайшие линии, что случается крайне редко. Надо полагать, что в этот вечер он был в ударе. Наградив себя бокалом крепкого красного вина, Томас довольно крякнул и отправился почивать. Ожидаемый день предстоял быть многообещающим.
Спал Враницки хорошо. Ему снилась его прежняя квартира, набитая громоздкими коваными сундуками и напоминавшая пещеру Аладдина. Томас всякий раз пытался приподнять крышку, но как только он дотрагивался до прохладной поверхности, тотчас пробуждался.
Ближе к условленному времени облачившись в свой лучший фрак и спрыснув себя дорогим парфюмом, он отправился на встречу с господином Вольфгангом Бергом. В этот раз звон колокольчика, висевшего над дверью конторы, показался ему необыкновенно милым. Хозяин фирмы сидел на прежнем месте, по-деловому шурша разложенными на столе бумагами. «Рассматривает многочисленные заказы, поступившие на фирму», — с уважением подумал Томас.
Скупо улыбнувшись, тем самым давая понять, что ради гостя готов оторваться от важных дел, Берг весьма сдержанно произнес, слегка выразив удивление:
— Вы уже пришли?
— Мы с вами договаривались именно на сегодня, — напомнил Томас, присаживаясь на предложенный стул.
— Да-да, вспоминаю, — поспешно подхватил Берг. — И как, справились?
— Справился, но пришлось немного потрудиться, — скромно отвечал Томас, не вдаваясь в подробности. Ведь не рассказывать же о том, что, прежде чем нарисовать гравюру на дереве, ему пришлось испортить не один лист бумаги, а сам он лег далеко за полночь, совершенно не ожидая от себя подобного трудолюбия. — Взгляните.
Вытащив из сумки гравюру, Враницки бережно протянул ее хозяину. Тот, взяв дощечку, без должного почтения рассматривал рисунок, как если бы это был обыкновенный лист бумаги. Повертел его со всех сторон, даже для чего-то начал разглядывать противоположную сторону. Томаса слегка покоробило, что взгляд Берга оставался столь же безучастным, как и в первые минуты знакомства.
Излишняя суровость делала его несколько старше.
— Что ж, выполнено весьма неплохо, — сдержанно отвечал заказчик, откладывая гравюру в сторону. — У вас, молодой человек, имеются способности к рисованию.
Томас едва не крякнул, услышав столь сдержанную оценку кропотливого труда. Выгравированная банкнота была лучшей его работой за последние месяцы. Он даже сам не ожидал от себя подобного прилежания, когда вычерчивал на листке бумаги едва заметные штрихи.
— Так, значит, вы берете меня на работу?
— А вы сможете нарисовать гравюру на металле?
— Разумеется. Мне приходилось делать гравюры даже на бокалах и чашах.
— Что ж, весьма похвально. Поздравляю вас, молодой человек, вы приняты на работу, — широко улыбнулся Вольфганг Берг. Его улыбка оказалась широкой и невероятно белозубой.
— Могу я рассчитывать на дополнительное вознаграждение? — понизив голос, спросил Томас. — В последнее время я немного поиздержался…
— Разумеется! — Выдвинув ящик стола, Берг достал пачку банкнот по пятьдесят марок и, отсчитав десять купюр, протянул их Томасу. — Пожалуйста!
— Благодарю вас, господин Берг! — Взяв деньги, тот положил их в карман, лихорадочно соображая, как следует распорядиться полученными деньгами.
В первую очередь следует отдать долг Гансу, иначе в следующий раз не стоит рассчитывать на длительный кредит. Потом как следует нужно отобедать в таверне на Брюкенштрассе: там весьма приличная колбаса с кровью. От одной этой мысли Томас почувствовал, как в желудке заурчало. А потом неподалеку от таверны находится казино, и он просто обязан попытать счастье. Должно же ему когда-нибудь повезти!
Из сладостных раздумий его вырвал глуховатый голос хозяина:
— Вы захватили с собой документы?
— Документы?..
— Хм… Вы же рассчитывали работать у нас на постоянной основе.
— Ах, да, конечно! — Вытащив паспорт, Томас положил его перед хозяином фирмы.
Переписав паспортные данные, Берг вернул документы.
— Пожалуйста. На сегодня вы свободны. Приходите завтра. Мы дадим вам нарисовать казначейские билеты номиналом в двадцать марок. В этот раз вам придется поработать на металле.
Попрощавшись, Томас ушел, думая о том, что начало нового рабочего дня следует отметить двумя кружками баварского пива. Будь он более внимателен, от него не укрылось бы любопытство, с которым его рассматривал Вольфганг Берг.
* * *Через широкое окно, освещавшее стол, Варнаховский мог видеть, как Томас едва ли не вприпрыжку пересек проезжую часть, а там свернул за угол. Хмыкнув, Леонид подошел к двери и закрыл ее на задвижку. Они отыскали именно того человека, который требовался. На поиски ушло всего четыре дня.
После подачи объявления в газету к ним потоком хлынули все безработные художники, рассчитывающие на легкий хлеб. Семь из десяти были откровенно пьющими, рассчитывающими получить от нового хозяина несколько марок на опохмелку. Другие — невероятно лживые, обещавшие выполнить заказ к концу следующей недели. И только двое из тридцати оказались настоящими граверами. Каждый из них нарисовал разные стороны казначейских билетов; оставалось только изобразить цифры номинала и номера купюр и заняться приятным делом — тиражировать гравюру на печатном станке!
Леонид прошел в соседнюю комнату, в которой расположился Христофоров. Устроившись за столом, тот рассматривал отпечатанный казначейский билет и неодобрительно хмыкал.
Положив перед ним исполненную гравюру, Варнаховский спросил:
— Что вы на это скажете?
Некоторое время мастер с интересом рассматривал вырезанный рисунок, явно пытаясь отыскать изъян, потом положил гравюру под микроскоп.
— Да-а, — наконец удовлетворенно протянул он, — никакого дефекта. Знатная работа. Этот художник — настоящий талант! Не каждый день можно встретить нечто подобное. Его нельзя упускать.
— С сегодняшнего дня он у нас в штате.
— Очень хорошо.
— Как дела с другой стороной билета?
Христофоров довольно улыбнулся:
— Цифры на художественной матрице уже написал. Дело несложное. — Пододвинув к себе припасенную гравюру, добавил: — Теперь возьмусь за номер билета.
— Мне нужно знать об этом человеке все — род его занятий, круг интересов, с кем он встречается, что делает в свободное время, — заявил Леонид и несколько задумчиво добавил: — Было бы неплохо склонить его к изготовлению гравюрных досок. Что-то мне подсказывает: это именно тот человек, который нам необходим.
Глава 15 Проигрыш
Купив новую трость с костяным набалдашником, удобно вырезанную под пальцы, Томас Враницки направился к цветочному киоску. Выбрав семь ярко-красных роз, он вдохнул приторный аромат и, удовлетворенный, зашагал дальше по улице. Предстоящая жизнь виделась одним сплошным праздником. Трудно даже поверить, что каких-то несколько дней назад будущность виделась в беспросветном мраке. Его дело разрешил Господин Великий Случай. Не останови он пролетку, в которой кто-то оставил газету с объявлениями, так и не имел бы сейчас пятисот марок, что столь сладко греют душу. А ведь это только аванс! Заработал он эти деньги всего-то за день работы. Можно только предположить, какие суммы ожидают его в конце месяца. Просто дух захватывает от развернувшихся перспектив! Интересно, что скажет Гретхен, когда увидит его в новом сюртуке и в полуцилиндре? Лицо Томаса невольно приняло мечтательное выражение. В последний раз они очень скверно расстались… Теперь же наличность, шуршавшая в карманах, позволяла думать о том, что он сумеет загладить вину.
Подходя к дому Гретхен, Томас не заметил, что за ним следует немолодой мужчина неброского вида, державшийся на почтительном расстоянии. Заприметив подъезд, куда прошел художник, он, не останавливаясь, проследовал мимо. Еще через пятнадцать минут Враницки вышел из подъезда в сопровождении красивой девушки. Остановив карету, они направились в казино. Христофоров, назвав адрес, поколесил в противоположную сторону, а еще через пятнадцать минут был у Варнаховского. Аккуратно положив на стол старый черный цилиндр, он негромко докладывал: