Иван растерялся.
Конечно, его готовили к различным экстремальным ситуациям, но в условиях полигонов тренировочного центра планеты Грюнверк было сложно получить хотя бы сотую долю тех стрессовых ощущений, что испытал Иван за истекшие десять-пятнадцать секунд, растянутых сознанием едва ли не в вечность.
Рядом, срывая оцепенение и поднимая клубы вездесущей пыли, в землю врезалось еще одно катапультированное кресло, чуть в стороне, примерно в полусотне метров, сверкнуло пламя тормозных двигателей третьего... а он стоял, словно сторонний наблюдатель, не осознавая, что все это происходит с ним...
Окончательно в чувство его привела автоматная очередь, пришедшая из пыльной клубящейся мглы.
Пули хлестнули по креслу: те, что угодили в металлокерамический каркас, высекали искры, с визгом рикошетя от элементов конструкции, две или три пробили спинку с глухим, заставившим вздрогнуть и инстинктивно пригнуться звуком.
Запоздалая реакция на событие пробежала по телу непроизвольным сокращением мышц, Иван судорожно подался вперед, схватив, наконец, оружие, и вдруг увидел, как из сумрака вынырнуло несколько человекоподобных фигур.
Справа и слева хлестнули очереди. Одного андроида пули ударили в грудь, и он тут же начал падать, второму, чудом устоявшему на ногах, автоматный огонь снес половину металлопластикового черепа, остальные метнулись в стороны, огрызаясь огнем, припадая к перепаханной воронками земле, используя любое доступное укрытие.
Иван внезапно оказался едва ли не в центре яростно вспыхнувшей перестрелки. Один из андроидов использовал в качестве укрытия то самое кресло, которое Столетов покинул менее минуты назад.
– Ложись, идиот! – раздался в коммуникаторе злой окрик лейтенанта Зарипова.
Непонятно, почему андроиды не обратили должного внимания на Ивана? Возможно, его оцепенение, неподвижность ввели в заблуждение их вариаторы целей, прежде всего отслеживающие активного противника?
Так или иначе, но Столетов, вняв гневному окрику, рухнул на землю и пополз, неумело извиваясь, к краю бетонированного хода сообщения.
Оказавшись в относительной безопасности, он сжался, вздрагивая всем телом, – Иван хотел бы, да ничего не мог поделать с собой, осознание близкой смерти, несколько раз разминувшейся с ним буквально на какие-то миллиметры, парализовало мышцы, он готов был провалиться сквозь землю, лишь бы ускользнуть из бушующего вокруг ада...
Внезапно справа раздался резкий болезненный вскрик.
Едва понимая, что делает, Иван приподнялся, судорожно сжимая в руках оружие.
Лучше бы он остался лежать на дне траншеи.
В десятке метров от него, пристроившись за обломками изрешеченного пулями кресла, один из андроидов вел методичный огонь, не давая поднять головы кому-то из офицеров группы Шершнева.
Что же делать?
Стрелять?
Иван не понимал, что происходит с ним. Он считал, что готов встретиться с любыми опасностями, а тут...
В том направлении, куда стрелял сервомеханизм, снова раздался слабый вскрик.
Столетов поднял «АРГ-8». Он ненавидел себя за трусость и в то же время отчаянно боялся – если он промахнется, то серв наверняка прикончит его...
Это машина... Обыкновенный пехотный дройд... – мысленно убеждал себя Иван, и тут же на фоне растерянности и страха промелькнула совершенно другая мысль: обыкновенный пехотный дройд, точно такой, как Гюнтер...
Я не могу... Не могу... не могу...
Подумал и судорожно сжал сенсор огня, даже подался вперед, с непонятным, отвратительным самому себе желанием видеть, как длинная бестолковая очередь, выбивая султанчики пыли, добежала до разбитого укрытия, чиркнула по нему снопами искр и все же добралась до серва: тот внезапно дернулся, роняя оружие, а Иван все стрелял, с трудом удерживая норовистую «АРГ-8» в ослабевших руках, завороженно глядя, как пули, впиваясь в металлопластик, оставляют в нем аккуратные входные отверстия...
* * *Гюнтер не видел, как БМК, скатившаяся по склону, отработала одним бортом в режиме аварийного десантирования, – направление на руины логрианского города блокировал по-прежнему работающий генератор помех и застилала плотная пыль, поднятая разрывами.
Зато он отчетливо наблюдал, как разнится поведение сервомеханизмов. Одни продолжали атаку на укрепления, невзирая на ответный огонь и потери, в то время как небольшая группа из пяти пехотных андроидов пробиралась назад, к порталу.
Сканирование частот связи внезапно дало результат.
Он услышал голос...
Голос, как будто прошедший сквозь бездну времени, чтобы наотмашь ударить по нервам:
– ...какого фрайга?! Я сказал: отходим! Где серв-машины? Где поддержка из космоса? Какого хрена нас бросили на штурм с одним стрелковым оружием?!
Из сумрака вынырнули несколько человекоподобных фигур.
Гюнтер был готов открыть огонь, но его палец застыл на бугорке сенсорной гашетки, не в силах совершить роковое движение...
Мгновенное сканирование лишь подтвердило страшную догадку: все пять андроидов являлись носителями кристалломодулей «Одиночка».
– Что ты предлагаешь? Куда отступать? – раздался на частоте связи другой голос.
– Видишь постройку? Нас сюда выбросило через стационарный гипертоннель. Наверняка новая разработка умников из флота.
– И что? – Андроиды остановились. – Предлагаешь назад?
– Предлагаю! Я пилот серв-машины, а не пехотинец!
Гюнтер опустил оружие.
Он не мог выстрелить. Он думал о сознаниях погибших пилотов, эти еще не осознают, что они больше не люди... В горячке боя они принимают облик друг друга за пехотные бронескафандры...
– Ладно, попытаемся... Вернемся сюда на машинах.
Еще секунда, и бледная вспышка внепространственного перехода поглотила человекоподобные фигуры, а Гюнтер продолжал стоять, опустив оружие и глядя в одну точку, пока кто-то не толкнул его в плечо.
Обернувшись, он увидел Урмана.
– Почему не стрелял?
– Боезапас не резиновый, – мрачно огрызнулся Шрейб, демонстративно коснувшись сбрасывателя. «Пустой» магазин, тускло сверкнув гранью, тут же утонул в пыли.
– Сколько ушло?
– Пятеро.
– Ладно. Потом поговорим. У нас трое раненых, у Горина контузия, а твой Иван, похоже, просто псих. Изрешетил серва, а теперь сидит, ни с кем не разговаривает. Пошли, что тут стоять...
Глава 6
Первый Мир. Предгорья...Лишь по счастливой случайности внезапная атака андроидов, совпавшая с наступлением странного явления Сумерек, не унесла ни одной человеческой жизни. Трое офицеров были ранены, их вертолетом эвакуировали в гарнизон, Горин возвращаться на базу отказался наотрез, Алехин и Корер остались с ним, Шершнев куда-то исчез, захватив с собой Зарипова, наверное, они спустились к БМК, чтобы определить, пригодна ли машина к дальнейшей эксплуатации.
Иван также отказался эвакуироваться. Шрейб настаивал, но Столетов плохо соображал и вообще вел себя неадекватно. Урман, вколов ему успокоительное, отправил Ивана спать, быстро установив под защитой руин палатку, а сам занялся приготовлением ужина.
– Отправим Ивана вторым рейсом, – урезонил он Гюнтера. – Все равно места в машине нет. Глубокий здоровый сон снимает стресс.
– Ладно, – согласился Шрейб. – Пусть спит.
Обстановка если не разрядилась, то стала чуточку спокойнее. Галактлейтенанты Алехин и Корер отправились оборудовать наблюдательный пункт, Горин, еще не оправившийся от сильнейшей контузии, вырубился под воздействием препаратов, и его также перенесли в палатку.
– Что думаешь, Гюнтер? – спросил Урман, вскрывая упаковку сухого пайка.
– По поводу атаки? – уточнил Шрейб.
– Да.
– Андроидов кто-то реактивировал. Наномашины, парализовавшие работу БПМ, современные.
– Интересный факт. Но зачем? В чем смысл прорыва?
– Пока не знаю. Я всего сутки на Арасте.
– Есть будешь? – Урман почему-то не стал развивать тему.
– Нет, не хочу.
– Как знаешь. – Охотник взял разогретый пищевой рацион и пошел кормить Горина.
Шрейб отошел в сторону от импровизированного лагеря, разбитого на краю плоскогорья. Думалось ему всегда лучше в одиночестве.
Присев на сглаженный временем выступ скалы у обрыва, он посмотрел в туманную даль.
Неяркие сиреневые семерки, наступившие над этим полушарием планеты, – явление новое и неожиданное, но Шрейб быстро понял, что его знаний относительно Арасты слишком мало для формирования сколь-либо правдоподобной гипотезы происходящего.
– О чем задумался, Полугюнтер? – внезапно раздался за его спиной голос Урмана.
– Как ты меня назвал?! – Шрейб резко обернулся, недобро взглянув на охотника.
– Спокойно, друг, не дергайся. – Сильная рука удержала его за плечо. – Я назвал тебя половинкой Гюнтера. Или скажешь, что это неправда?
– Ты либо слишком проницателен, либо намеренно нарываешься на грубость.
– Ты либо слишком проницателен, либо намеренно нарываешься на грубость.
– И то и другое, мой друг. Ты ведь отпустил отступавших андроидов, верно?
Шрейб насупился. Лгать не хотелось, отвечать прямо – поймет ли охотник?
– Ну что ты так на меня уставился? – усмехнулся Урман. – Хочешь что-то спросить? Так спрашивай! В первый раз вижу застенчивого киборга.
Внезапный гнев вскипел в груди Шрейба. Там, где раньше билось человеческое сердце.
Он непроизвольно сжал кулаки.
– Да, я отпустил их!
– Вот это по-нашему. – Урман намеренно провоцировал его. – Знаешь, тебе пора определиться. Кто ты – человек, полукровка или машина?
– Мне незачем определяться. Названия не меняют сути. – В словах Гюнтера прозвучала яростная, едва сдерживаемая боль. – Не беспокойся об отступивших сервах. Их ждет глобальный сбой системы. Вряд ли они без мощного стимула переживут внутреннюю борьбу. Я лишь дал им шанс, и если они вернутся – сам разберусь.
– Хорошо сказал. – Урман поигрывал ножом. – Я называю эту планету Честный Мир. Здесь всё на пределе. Голая правда и голая ложь. Настоящая любовь и настоящая ненависть. Нет полутонов, нет пошлой игры в жизнь.
– Сам-то давно определился? – Шрейб пристально посмотрел на охотника. – Вот с Шершневым мне, например, все понятно.
– Тебя интересует, кто я? – Урман присел на выступ скальной породы. – Я дезертир. Ушел много лет назад из гарнизона Первого Мира.
– Почему?
– Долгая история... – отмахнулся охотник. – Сейчас не до того.
– Как хочешь. Я не настаиваю на исповеди. – Ярость в груди Шрейба понемногу улеглась. – Лучше просвети, что такое Сумерки?
– Без проблем. Ты знаком с историей Ожерелья, хотя бы в общих чертах?
Гюнтер кивнул, присаживаясь рядом.
– Многие считают, что Сумерки – время, полное мистических явлений. На самом деле все происходит в рамках технического регламента, установленного инсектами и логрианами бездну лет тому назад. Девять миров Ожерелья – это единая система, созданная на основе древних технологий расы инсектов. Синхронная смена наклона оси вращения необходима, чтобы планеты некоторое время были повернуты к энергетическому сгустку одной стороной: так осуществляется зарядка накопителей, питающих устройства генераторов гравитационной стабилизации системы.
– А в чем заключается мистика Сумерек? – спросил Шрейб. Ему не нравилось, когда речь заходила о явлениях, не имеющих логического обоснования.
– Да нет никакой мистики, – успокоил его охотник. – Существует ряд явлений, перед которыми наука пока бессильна, но я бы не стал их драматизировать. В период подвижки планет реактивируется древняя транспортная сеть. Если выражаться простым языком, происходит самотестирование системы, открываются новые, не работающие в обычных условиях каналы внепространственной транспортировки. Какие гениальные были цивилизации, сколько потенциала, и все обращено в прах... – с сожалением произнес Урман.
– Ты сейчас о ком?
– Конечно, об инсектах и логрианах. Они не решились принять бой с предтечами, бежали, заперлись в изолированном от остального космоса пространстве и выродились. Думаешь, кто-то из них способен сейчас объяснить, как работает система Ожерелья?
– Не знаю, – откровенно произнес Гюнтер. – Инсекты утверждают, что их знания, их история, сохраненные в едином ментальном поле муравейника, непрерывны.
– Брось. Сам-то понимаешь, что ерунду говоришь? Допускаю, пока они строили Сферу Дайсона, а цивилизация существовала как единая Семья, насчитывавшая триллионы особей, подобная непрерывность знаний и истории могла существовать. Но стоило им бежать, позволить цивилизации расколоться на десятки тысяч отдельных анклавов, как общее ментальное поле вмиг разлетелось в клочья. Они струсили и проиграли, иначе были бы сейчас тут – не отдельные особи, а могучая цивилизация.
– Ты рассуждаешь так уверенно, словно знаешь древние расы лучше, чем иные профессора истории.
– Я простой человек, – с усмешкой повторил Урман. – Со своими сдвигами, конечно, но, в общем-то, нормальный парень. Я думаю, Гюнтер. Беспристрастно смотрю на очевидные явления и вижу несоответствие заявленных амбиций и реального положения вещей. Сохрани инсекты хотя бы половину прежних знаний, пошли бы они под пяту к харамминам? Или стали бы терпеть роль второй, если не третьей скрипки в Конфедерации? Кто восстанавливает Сферу Дайсона? Люди. Кто ведет глубинную разведку скопления О’Хара, борется с Дикими Семьями? Опять – люди. Инсекты деградировали. Логриане создали логры и считают, что обрели вечность. Им больше нет дела до Вселенной. Одни самоуспокоились, проповедуя дутый пацифизм, зная: случись что, можно улизнуть в логр, там ведь безопаснее. Другие, растеряв знания, попали в полную зависимость, сначала от харамминов, затем от нас.
Шрейб, выслушав охотника, согласился с ним, заметив:
– Странные у инсектов технологии. Неужели ради зарядки накопительных устройств необходимо выравнивать наклон оси планет?
– Все не так просто, – хитро прищурился Урман. – Зарядка накопительных устройств – лишь ничтожная часть сложного процесса. Дело в том, что, когда планеты меняют наклон оси и фиксируются в новом положении, через них проходят строго определенные Вертикали. Начинает свою работу глобальная транспортная сеть – активируются порталы, связанные с иными звездными системами Галактики. Некоторые существа, которые вполне могут появиться на Арасте в период Сумерек, крайне опасны. Я заметил, что любая из цивилизаций, достигнув определенного уровня развития, совершает роковые ошибки. Мы, к примеру, создали системы искусственного интеллекта, едва не предрешившие исход Галактической войны в пользу машин, логриане и инсекты сформировали Ожерелье и в своем неумном любопытстве проторили сотни, если не тысячи гипертоннелей, ведущих к далеким звездам.
– Каким образом? И почему ты называешь попытку создания глобальной транспортной сети роковой ошибкой?
Урман ковырял ножом землю, хмуро и настороженно поглядывая по сторонам.
– Логриане фиксировали Вертикали, проходящие, уж не знаю, как высказаться, то ли сквозь планеты Ожерелья, то ли просто скользящие по их поверхности, и ставили эксперименты, располагая на пути линий напряженности устройства, обеспечивающие импульс внепространственной транспортировки, – пояснил он. – Зная точное значение разницы временных потоков здесь и в реальном космосе, они безбоязненно путешествовали к иным мирам. Оказавшись на другой планете, логриане разворачивали там обычный пробойник метрики, чтобы в известное время включить его и вернуться обратно, когда Вертикаль будет вновь проходить через Первый Мир.
– И много планет они успели посетить? – поинтересовался Гюнтер, мысленно пытаясь представить истинные масштабы эпохального эксперимента, развернувшегося тут бездну лет назад.
– Я пытался подсчитать по количеству разновидностей существ, которых встречал во время путешествий, – получается пятнадцать миров, не меньше. Это только те, что населены. А сколько «промахов» совершили двухголовые умники – понятия не имею.
– За что ты так не любишь логриан?
– За их гениальную безответственность, – проворчал Урман. – Они открыли дорогу в Первый Мир расам, которым до выхода в космос еще развиваться и развиваться. Я, например, точно знаю, что первые люди оказались в недрах аномалии еще в шестнадцатом веке по земному летосчислению, представляешь?
– И что с ними стало?
– Живут, – пожал плечами Урман. – Логриане ведь не строили машин, они мыслители, понимаешь ли. К физическому труду не приучены. Сам видел их город. Нашли подходящее место, нарыли нор, вот и вся цивилизация.
– То есть они завозили рабов?
– А как ты думал? Систему Ожерелья ведь так и не довели до проектного состояния. Подумай сам, в каком положении оказались логриане после потери связи с реальным космосом, когда шаровое скопление О’Хара было замкнуто устройствами Вуали? Думаю, им тут пришлось совсем несладко. Вот и выкручивались, как могли. И наследство нам оставили еще то, сам вскоре увидишь. – Урман иронично посмотрел на Гюнтера, дружески подмигнул ему и продолжил: – Скоро начнется. Ближайшая цепь порталов километрах в тридцати отсюда. Так что хватит нам с тобой рассиживаться, пошли готовить позиции для защиты лагеря. А по дороге расскажу кое-что.
– Пошли, – согласился Шрейб, впервые за последние годы нервно оглянувшись по сторонам. Уж в чем у Урмана был несомненный талант, так это в способности нагнетать обстановку. Хотя в логике и рассудительности ему тоже не откажешь.
Вернувшись в лагерь, они занялись сооружением нескольких укрытий, используя каменные обломки в качестве подручного материала.
Иван спал в палатке, закутавшись в два пледа и невообразимым образом натянув на себя спальный мешок. Рядом с ним калачиком свернулся Горин.