– Ты так и не рассказал, почему и как дезертировал. – Гюнтер подошел к краю обрыва и посмотрел вниз, где Шершнев и Зарипов возились с БМК, затем перевел взгляд в небо, но признаков приближения вертолета на заметил.
– Если говорить коротко, не сошелся с командованием во взглядах на существующие проблемы и способы их устранения, – ответил Урман.
– А какие проблемы у гарнизона? – поинтересовался Шрейб, принимая из рук охотника собранные неподалеку угловатые обломки камня и укладывая их на краю возвышенности.
В этот момент их разговор был прерван сигналом коммуникатора.
Урман ответил на вызов, молча выслушал незримого абонента, затем, невнятно выругавшись, произнес:
– Да понял я. Все. До связи.
С раздражением убрав мобильный коммуникатор, он обернулся к Шрейбу.
– Вертолета пока не будет. Второй рейс отменили. Техники не хватает. С эвакуацией Ивана придется повременить.
Некоторое время они работали молча, затем Урман, немного поостыв, спросил:
– Ты вообще в курсе, что происходило в системе Ожерелья до открытия профессора Кречетова и появления тут сил Конфедерации? – спросил Урман.
– Закрытая информация, – ответил Шрейб. – О самих планетах Ожерелья еще можно получить данные, а вот о происходящих или происходивших тут событиях – нет. Может, Иван что-то знает, но со мной он не делился.
– А зря. Ты кем был во время войны? – неожиданно спросил Урман.
– Пилотом серв-машины класса «Фалангер».
– А когда погиб?
– Тебя интересует точная дата? – Шрейб не возмутился прямотой вопроса, он уже понял, что Урман не из тех, кто выпытывает нужные сведения между делом.
– Год.
– В 2635-м. Мы держали укрепрайон на одной из планет Внешнего Кольца[40].
– В таком случае ты должен знать о бесследном исчезновении флота адмирала Надырова.
– Конечно. О потере семи крейсеров и пятнадцати фрегатов до сих пор ходят самые разные слухи.
– Они сорвались на Вертикаль во время боя в системе Элио, – сообщил Урман. – Все корабли, включая фрегаты сопровождения, технические и конвойные носители, в итоге попали сюда, в пространство десятого энергоуровня. Из архивных документов, найденных на Арасте, стало известно, что, несмотря на глобальный сбой кибернетических систем, Надырову удалось наладить связь флагмана с другими кораблями. Адмиралу, при всей его жестокости, нельзя отказать в мужестве. Он повел армаду невозвращенцев к единственной обладающей атмосферой планете. Конечно, в условиях полного отказа систем автоматического пилотирования посадка такого количества тяжелых боевых единиц не могла пройти благополучно: каждый корабль при входе в атмосферу действовал в отрыве от других, в результате – огромное рассеивание по площади, катастрофы, связанные с некорректной работой технических носителей[41], короче, весь букет неприятностей.
Гюнтер, уже начавший выкладывать первую амбразуру для стрельбы с колена, отложил очередной обломок скалы и присел. Его воображение достаточно живо и полно дорисовывало картины, о которых говорил Урман.
– Самому адмиралу удалось выжить, – тем временем продолжал охотник. – Более того, он не потерял присутствия духа, сумел быстро разобраться, какая техника работает в условиях десятого энергоуровня, а какая нет, организовал поисковые партии и спас шестьдесят процентов личного состава как благополучно приземлившихся, так и потерпевших крушение кораблей.
– Даже не предполагал ничего подобного о судьбе исчезнувшего флота, – признался Шрейб.
– Мы многого не могли себе представить, – согласился с ним Урман. – До той поры, пока открытие профессора Кречетова[42] не доказало способность Вертикалей гиперсферы проводить материальные тела, не разрушая их. Араста – не просто уникальный мир. Уверен, ничего подобного более не существует. Потому я и остался тут. В Первом Мире на один квадратный километр территории приходится столько необъяснимого, что волосы иногда встают дыбом. Здесь любовь и смерть ходят под ручку так тесно, порой адреналина в организме не хватает.
Гюнтер, выслушав его, вновь взялся за работу.
– А что произошло дальше? – спросил он.
– В период активного поиска и спасательных операций люди Тиберия Надырова столкнулись с представителями семи различных космических рас, – продолжил просвещать его Урман. – Думаю, инопланетных существ на самом деле было больше, в смысле разнообразия, лично я сталкивался с представителями пятнадцати различных инопланетных анклавов, однако штабные документы Надырова, попавшие к нам в руки, оперируют условными названиями и описаниями представителей семи чуждых людям цивилизаций.
Кроме людей, попавших в систему Ожерелья еще в период Великого Исхода, при неуправляемом срыве колониальных транспортов на Вертикали, отряды Надырова вступили в вооруженный конфликт с инсектами, о существовании которых в ту пору человечество еще не подозревало. Логриан в Первом Мире осталось мало, о них почти не упоминается в документации, которую исправно вел штаб адмирала. Зато здесь было обнаружено настоящее государство, в рамках которого мирно сосуществовали различные инопланетные существа, в свое время завезенные сюда двухголовыми умниками. Как ты знаешь, истинная физика центральной области аномалии космоса не изучена до сих пор, но есть ряд неоспоримых фактов, не находящих объяснения, но объективно существующих в реальности, – все живое обладает здесь повышенной энергетикой, мне сложно объяснить тебе суть этого явления, но при определенной тренировке человек, к примеру, может формировать энергетическую матрицу своего рассудка и совершать выход из физической оболочки.
– Призраки? – поразился Гюнтер.
– Ну, если оперировать прижившимися терминами – да. В период Cумерек паранормальные способности особенно сильны.
– А смещение оси планет происходит часто? – спросил Шрейб.
– В том-то и дело, что это явление редкое. Адмиралу Надырову, как и первому гарнизону, созданному тут Конфедерацией, крупно не повезло – их появление совпало с наступлением периода Сумерек. Конечно, если быть точным, – Урман, подтащив очередной камень, подошел к краю обрыва, оценивая открывающиеся секторы обстрела, – то на одной стороне планеты сейчас происходит интенсивное облучение, на другой царит мрак, и лишь где-то посередине расположена сумеречная зона шириной в несколько сотен километров.
– Но я так и не понял, в чем все-таки потенциальная опасность смещений? – спросил Шрейб, завершая первое из укреплений. – Я имею в виду, чего нам ждать, кроме обвалов, землетрясений и прочих стихийных бедствий?
Урман криво усмехнулся в ответ:
– Логриане оказали дурную услугу будущим поколениям жителей Первого Мира и его исследователям. Они, конечно, выкручивались, как могли, оказавшись тут в полной изоляции, да к тому же вступив в конфликт с инсектами – разумные насекомые, как ты понимаешь, воевать умеют и с врагами не церемонятся. Вот логриане и кинулись на исследование Вертикалей, тех, которые явно соприкасаются с поверхностью Первого Мира. В результате им удалось отыскать некоторое количество слаборазвитых инопланетных цивилизаций. Среди тех, кто воспринимал их появление как чудо, они вербовали воинов, строителей, да и просто разнорабочих, ведь техника, завезенная сюда разумными насекомыми, никуда не годилась, она не выдерживала излучения центрального сгустка, но для инсектов это не имело принципиального значения – муравейник способен к удивительно быстрому росту популяции и использованию ее части в качестве безропотной рабочей силы. А вот двухголовым, чтобы выжить, пришлось использовать рабов.
– Как я понимаю, логрианам, в конечном итоге, удалось набрать нужное количество рабочей силы и воинов для своей защиты? – уточнил Гюнтер.
– Да. Они не только депортировали в Первый Мир представителей разных космических рас, но и возродили биосферу планеты, создав ее на основе совместимых, по их понятиям, образцов флоры и фауны с различных планет. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу: именно во время смещений открываются порталы, не работающие в иное время. Для того, чтобы Вертикальная линия напряженности функционировала как транспортный тоннель, начинаясь на поверхности гипотетической, неизвестной нам планеты, расположенной в пространстве обычного, если можно так выразиться, космоса, и приводила сюда, на поверхность одного из миров Ожерелья, необходимо все же соблюсти некоторые условия. Я еще до конца не разобрался во всех тонкостях, но нетрудно понять, что разбросанные тут и там мегалитические сооружения являются наиболее наглядной, понятной нам частью необходимых условий. «Места силы», как называют их здесь, лишь видимая, надводная часть айсберга. Их конструкция проста, но внешние сооружения скорее отмечают определенную точку прохождения Вертикали, место ее пересечения с поверхностью планеты. Где расположены генераторы либо иные устройства, придающие Вертикали свойства, сравнимые со свойствами гиперпространственных тоннелей, я не знаю, но твердо убежден, что совпадение всех необходимых факторов наступает для большинства порталов только в период Cумерек.
Гюнтер глубоко задумался.
– Скоро начнется еще один процесс, – продолжил информировать его Урман. – Через сутки после изменения наклона оси последует еще одно смещение. Каждые двадцать пять часов все планеты Ожерелья синхронно поворачиваются на тридцать шесть градусов, подставляя излучению новые пространства и смещая зону Cумерек.
– Ты точно уверен в приведенных цифрах? – спросил Гюнтер.
– Они – результат измерений. После десятого смещения наклон оси вращения всех планет восстанавливается так же плавно, как в самом начале процесса. Механизм работает четко, без сбоев, как будто запрограммирован раз и навсегда.
– Смысл? – задумчиво произнес Гюнтер.
– Я тоже задавался подобным вопросом. Зарядка древних устройств инсектов, расположенных где-то в толще планетной коры, действительно не объясняет целесообразность смещений. Скорее всего, цель не только в получении и накоплении энергии, но и в последовательном формировании транспортных тоннелей. Представь, что каждый поворот активирует целый пояс порталов, расположенных тут, на поверхности Первого Мира. Затем, мысленно вообрази, происходит смещение планет перпендикулярно оси вращения строго на тридцать шесть градусов: действовавшие порталы закрыты, открываются другие, и так десять подвижек.
– Представил, – ответил Гюнтер. – Я понимаю, куда ты клонишь. Две древние цивилизации создавали здесь транспортный узел галактической сети. Они поставили перед собой сверхзадачу и были близки к ее реализации. Но они не знали, куда приведут созданные ими тоннели внепространственной транспортировки. Вдруг на том конце транспортной артерии первопроходцы встретят цивилизацию агрессивную, технически развитую, могучую? – продолжил развивать свою мысль Гюнтер. – Инсекты и логриане пытались укрыться от нашествия предтеч, искали надежные пути миграции в иные уголки Галактики, и, наученные горьким опытом разрушения своего гениального детища – Сферы Дайсона, – они проявляли особую осторожность. Как ты сказал? Синхронный поворот планет, одни порталы закрываются, начинают работать другие? И период функционирования каждого гипертоннеля совсем недолог, времени едва хватит, чтобы доставить на исследуемую планету аппаратуру разведки и исследовательскую партию. Если планета безопасна, экспедиция начинает работу, если же там, – Гюнтер сделал неопределенный жест, – вдруг обнаруживается цивилизация, особенно из тех, что развиваются по техногенному пути, есть возможность ретироваться и разрушить портал.
– Да, верно, – кивнул Урман, с уважением посмотрев на Шрейба. – Я ведь действительно во время скитаний по Первому Миру видел разрушенные порталы. Причем они не стерты временем, а именно разрушены, уничтожены.
– Что же получается? Инсектам и логрианам удалось отправить в пространство гиперсферы девять планет, создать уникальную систему, однажды запущенную в эксплуатацию и работающую без какого-либо вмешательства, четко, исправно, а сами они стали заложниками своего времени – нашествие предтеч, обрыв всех связей со скоплением О’Хара заперли их тут и началась борьба за выживание?
– Жесточайшая борьба, – кивнул Урман. – Возможно, поначалу обе цивилизации пытались действовать сообща. Не думаю, чтобы логрианам, без участия инсектов, удалось бы создать биосферу Первого Мира. Но затем произошел конфликт. Причиной возникновения неодолимых разногласий могли стать представители слаборазвитых цивилизаций, некогда использованные логрианами в качестве рабочей силы. Тесная связь между планетами, откуда двухголовые черпали материал для создания биосферы и периодически рекрутировали существ, подчиненных их воле, наверняка создала в тех мирах целые мистические культы – так происходило на Земле, я специально изучал историю вопроса: среди найденных тут логров есть кристаллы, информация с которых прямо свидетельствует о демонах, некогда посещавших Землю. Но люди так и не разгадали тайну мегалитов, зато иные цивилизации вполне могут знать истинное значение древних построек, то есть они осведомлены, когда и из каких точек открывается доступ в пространство Первого Мира.
– Интересно узнать, что движет существами, вторгающимися сюда, – ритуалы мистических культов или осмысленные исследования, ставшие возможными при дальнейшем техническом развитии ранее примитивных цивилизаций? – уточнил Гюнтер.
– Думаю, и то и другое. Но нам от этого не легче. Сюда в Сумерки вторгаются орды самых разных существ, – ответил Урман. – Я сталкивался с ними, и большинство таких встреч оканчивались жесточайшими схватками.
– С ними совершенно невозможно договориться? – нахмурился Гюнтер. – Или никто попросту не пробовал наладить контакт с представителями иных цивилизаций?
– Договориться? – Урман покачал головой. – Не знаю. Я лично не пробовал, – честно признал он. – Когда тебя пытаются убить сотней различных способов, становится как-то не до разговоров.
– А если подготовиться заранее? – настаивал Гюнтер. – Разработать некую программу контакта, создать тактику поведения, привлечь специалистов?
– Все намного сложнее, чем тебе кажется. Год в Первом Мире – это почти десять лет по времени «нормального» космического пространства. У них, – Урман подразумевал представителей иных космических рас, – достаточно времени на подготовку очередного вторжения, или экспедиции, или еще чего-то, тут названия сразу не подберешь, а у нас времени, что называется, в обрез.
– А как давно существует гарнизон на Арасте?
– Семь лет. По местному времени, естественно.
– При современном уровне развития техники – это очень много, – заметил Шрейб.
– В том и дело, что традиционная техника, наработанная за полтора тысячелетия освоения космоса, в условиях Первого Мира либо отключается, либо работает с чудовищными сбоями, – возразил Урман. – К тому же события последнего столетия по летосчислению Первого Мира не способствовали подобным изысканиям. Я же говорил тебе – флот адмирала Надырова практически в полном составе сорвался на Вертикаль и оказался тут, в системе Ожерелья. В космосе шла война, если ты помнишь. И адмирал, легко посылавший на смерть миллионы людей, вдруг оказался перед лицом пестрого конгломерата различных ксеноморфов.
– Здесь также началась война? – Гюнтер продолжал хмуриться, слушая пояснения охотника.
– А что ты хотел от солдат и офицеров, полностью дезориентированных, не понимающих, куда они попали? Их разум еще находился в плену той бойни, что бушевала в космосе.
– Но ты упомянул, что в Первом Мире на тот период уже существовала некая объединенная цивилизация.
– Которую Надыров смел, уничтожил, буквально за несколько лет, – ответил Урман. – Те события еще хранят в памяти некоторые старожилы, кому перевалило за сотню лет. Нам известно, что Надыров организовал некий орден, подчинив своих людей новому стремлению – полностью захватить Первый Мир, уничтожив всех ксеноморфов, населяющих планету. Не знаю, по какой причине адмирал испытывал патологическую ненависть ко всем существам, отличающимся от людей, но военную структуру опорных пунктов он именовал не иначе как храмами. Отсюда пошло название «храмовники» – то есть воины, слепо подчиняющиеся Надырову и его вере в превосходство людей над любыми инопланетными существами. Теперь тебе понятны истоки враждебности, причины постоянно возникающих конфликтов?
Гюнтер кивнул.
– Людей считают захватчиками, оголтелыми, беспощадными убийцами, верно?
– В точку. Мы ходим по замкнутому кругу. Сил гарнизона Арасты едва хватает, чтобы хоть как-то контролировать равнину и предгорья, защищать человеческие поселения от постоянных набегов.
– А почему гарнизон Первого Мира так мал? Неужели Флот не в состоянии выделить достаточно сил? Почему при исключительной стратегической важности Арасты Кречетову не дают людей, не присылают специалистов по контакту?
– Сложный вопрос, – усмехнулся Урман. – Во-первых, далеко не каждый выдерживает тут. Нужно иметь исключительно крепкие нервы и устойчивую психику, чтобы противостоять некоторым явлениям, естественным для Первого Мира.
– Например?
– Тебе повезло, Гюнтер, ты никогда не спишь и, следовательно, не видишь снов. В пространстве десятого энергоуровня происходят серьезные изменения психики. Это связано с возникновением у обычных людей паранормальных способностей. Если не контролировать свой рассудок, то под влиянием местных условий разум спонтанно формирует энергетическую матрицу, способную к самостоятельному существованию. Так погибли многие из первого гарнизона Арасты. Их рассудок покидал физическое тело во время сна, но, не имея опыта в подобном существовании, попросту не мог вернуться назад. Это труднообъяснимо с точки зрения традиционной науки, но с фактами не поспоришь. Я сам видел и энергетических призраков, и тела людей, лишившихся рассудка, не способных даже поднести ложку ко рту.