— Появилась цена.
— Какая?
— Твоя жена.
— Анжелика? — Де Уск изумленно посмотрел на Василису. — Ты сошла с ума?
— Королева забыла кое-что объяснить, — недовольно хрюкнул князь. — Дело в том, чуд, что ты притащил в Тайный Город несколько забавных существ…
Их выстроили в ряд: Анжелика де Уск, Арика Томба, жрица Малуша, фата Жилена, Мила фон Стеч, Алиция де Жильд и Лура Турчи. Семь совершенно разных женщин, объединенных общей тайной. Семь совершенно разных женщин, при взгляде на которых мужчины теряли головы.
Семь дайкини.
— Я знаю, что вас гораздо больше, — негромко произнес князь Темного Двора. — Но вы должны понимать, что если договориться не удастся, мы отыщем всех.
— Вы сами прячетесь, — заметила Анжелика.
— Это нам не помешает.
— Ты уверен?
Гарка легко прикоснулся к обнаженному плечу женщины, и красивое лицо Анжелики исказилось от боли.
— Ты обязана проявлять почтение.
— Малькольм!
Великий магистр дернулся, но Леннарт фон Гразе удержал повелителя.
— Это не твоя жена!
— Малькольм!
Любимый голос, любимое лицо, любимая женщина… Но великий магистр вспомнил схватку, которую затеяла окруженная Анжелика. Схватку, достойную боевого мага высочайшего уровня — гарки справились с колдуньей без потерь, но не без труда. Вспомнил и отвернулся. Женщины Чуди не обладали магическими способностями такой силы, а значит, Анжелика — чужая.
— Малькольм!
На глазах де Уска выступили слезы.
Суд устроили на небольшой поляне, расположенной неподалеку от лагеря чудов. На высоком берегу, с которого открывался великолепный вид на реку и лес. И это был высший суд Тайного Города: князь, великий магистр и королева. Кроме них и дайкини на поляне присутствовали магистр Драконов, Забела, воевода Дочерей Журавля и пятеро гарок, исполнявших роль стражей.
— Теперь мы знаем, что вы такое, и поняли, как вас уничтожить, — размеренно продолжил князь. — Цель разговора проста: мы хотим понять, достойна ли ваша семья права на существование?
— Не вы нас создали, не вам и решать, — гордо заявила Арика.
— Согласен, — покладисто согласился князь. — Навь не высаживала этот сад, зато хорошо умеет избавлять его от сорняков.
— Как давно вы живете на Земле? — перебил нава Малькольм.
Анжелика отвернулась, показывая, что не собирается отвечать предавшему ее мужчине, а потому слово взяла Малуша:
— Чуть больше ста лет.
— Почему вы не сообщили о себе великому магистру?
— Потому что мы… Потому что мы весьма необычны.
— Мы боялись, что чуды нас уничтожат, — вздохнула Арика.
— В других мирах пытались, — с грустью добавила Алиция.
— Нам не доверяли и боялись.
— Судя по всему — не зря, — едко заметила королева.
Малуша дернула плечом, а фата Жилена потупила взор и негромко произнесла:
— Мы не желаем никому зла.
— Неужели?
— Мы растерялись.
— Мы испугались, — угрюмо уточнила Лура.
— И поссорились.
— Мы не знали, что делать.
— Давайте по порядку, — распорядился князь, которому надоело женское щебетание. — Анжелика, я хочу услышать тебя.
Женщина, которую считали супругой великого магистра, сделала маленький шаг вперед.
— Нас вполне устраивала жизнь среди чудов, тем более что нам идеально подходит энергия Карфагенского Амулета. Мы скрывали свое присутствие — да, но только потому, что опасались непонимания. Мы слишком… необычны. — Анжелика помолчала. — Нам нравится управлять мужчинами, в том наше предназначение, но мы договорились соблюдать определенные правила и не нарушали их. Мы умеем держать слово.
— За последние сто лет в Ордене участились междоусобицы, — мрачно сказал Малькольм.
— Мы соревновались между собой.
— Это ослабило Чудь!
— К сожалению, — вздохнула Анжелика, — мы слишком поздно поняли это.
— Слишком поздно?
— Как я уже сказала, нас вполне устраивала жизнь в Ордене.
— И поражение от челов стало для нас катастрофой, — добавила Малуша.
Настоящая женщина остается собой в любых обстоятельствах, и дайкини, позабыв предупреждение князя, вновь заговорили наперебой.
— Мы потеряли много сестер.
— Когда погибает тело, у нас есть несколько часов, чтобы отыскать подходящего носителя. А женщин, способных удержать нашу сущность, крайне мало.
— Мы умирали.
— Мы оказались в разных семьях.
— И каждая захотела быть первой.
— Глупо, — оценила Василиса.
— Все совершают ошибки.
— Мы привыкли жить в главной семье.
— Мы поняли, что сможем управлять челами.
— Но нам требовался Карфагенский Амулет.
— И вы решили ослабить Великие Дома и получить власть над Тайным Городом, — закончила королева.
— К сожалению, твое тело нам не подошло, — с печалью в голосе сообщила Малуша.
— А твои наклонности позволили защититься от моих чар. — Анжелика бросила злобный взгляд на Леннарта.
— И мне не удалось подобраться к вам. — Арика мило улыбнулась князю.
— И эти неудачницы собирались править миром, — вздохнула Василиса.
— Провинциалки, — добавила Забела и внимательно посмотрела на Леннарта. Дракон скорчил гримасу и отвернулся.
— Вы можете оскорблять нас сколь угодно долго, — с легким раздражением произнесла Анжелика. — Но какой в этом смысл? Примите решение.
— Тебе страшно?
— Мне надоело.
— Тебе страшно, — проклокотал князь. — И в этом нет ничего постыдного, дайкини: сейчас решается судьба твоего народа.
— И аргументов в вашу пользу немного, — бросила Василиса, с усмешкой глядя на Малушу.
— Кроме того, что кое-кто из судей любит…
— Я — великий магистр, — громко произнес де Уск, пристально глядя на жену. — В первую очередь я буду думать об Ордене.
— Малькольм?
— Ты не Анжелика, а потому перестань называть меня по имени. — Де Уск посмотрел женщине в глаза. — Для тебя, дайкини, я — великий магистр.
И только Спящий знал, какого труда стоило Малькольму произнести эту фразу.
Анжелика закусила губу.
— Сантьяга увлекся Арикой за несколько дней до появления чудов, — неожиданно сообщил князь.
— И что?
— Я не шла в колонне, — объяснила Арика. — Я бежала от челов отдельно, но неподалеку отсюда моя носителъница умерла. К счастью, мне удалось найти эту милую шасу.
— И еще тебе удалось найти Тайный Город, — задумчиво добавил князь. — Ты сумела добраться до Тайного Города, до общего, открытого для всех убежища.
— Меня тоже не было в колонне, — произнесла Малуша. — И Луры, и Жилены.
— Это плохая мысль, — покачала головой Василиса.
Она поняла, куда клонит повелитель Темного Двора.
— Мощи трех Источников достаточно, чтобы наложить на эту странную семью кое-какие ограничения, — продолжил нав. Лицо его скрывал капюшон, но королева могла поклясться, что темный улыбается.
— Сделаете нас вашими рабынями? — Глаза Анжелики вспыхнули. — Лучше убейте!
— Мы сделаем так, чтобы вы не смогли использовать носителей по своему желанию, — объяснил князь. — Мы сделаем так, чтобы они становились дайкини только добровольно. И заключим с вами кое-какой договор.
— Но зачем? — удивленно спросила Василиса.
— Потому что в противном случае нам придется их уничтожить, — спокойно ответил нав. — А я не вижу в этом смысла.
* * *Ресторан «На распутье».
Подмосковье, Варшавское шоссе,
10 июня, пятница, 18:05
— Да, Шизгара, я действительно общался с королевой Всеславой, — гордо подтвердил Сиракуза, с удовольствием смакуя красное. Вино в «На распутье» подавали не самое лучшее, но и не бурду, послевкусие присутствовало. — Какая она? Красавица, Шизгара, и умница. О чем говорили? О делах, о настроениях…
Слух о том, что их с Копыто приняла сама королева Зеленого Дома, Сиракуза запустил, едва покинув дворец. Поднял все связи, растрепал, кому только можно, и добился своего: меньше, чем за час о невиданном для чела успехе знал весь Тайный Город. Телефон не умолкал, и авторитет Вани дирижаблем поднимался к облакам. Вот и Шизгара нарисовался, а ведь до сих пор лучший друг всех наемников держался с Сиракузой сдержанно, всячески показывая, что Ваня не слишком интересен такой известной персоне, как владелец «ГоловоРезки».
— Надо бы нам встретиться как-нибудь, — дружелюбно предложил Виталик. — Поболтали бы о том о сем за рюмкой бодрящего. Глядишь, замутили бы что-нибудь взаимовыгодное.
— Я не против.
— Сегодня?
— Сегодня занят. Давай созвонимся в понедельник.
— Вон пошли, мля!
— Успокойтесь!
— Что там у тебя? — удивился Шизгара. — Телевизор?
— Урою нах! Врубаетесь?!
— Если бы телевизор, — вздохнул Ваня. — Ты ведь помнишь, с кем я работаю…
— Красноголовые буянят?
— Ага.
— Сочувствую.
— Короче, Шизгара, увидимся.
— Договорились.
Сиракуза отключил телефон и без восторга посмотрел на собравшуюся у дверей отдельного зала маленькую толпу, готовящуюся начать большой скандал: метрдотель, пара охранников и Красные Шапки. Картина первая: знакомство.
— Пожалуйста, ведите себя прилично.
— Ты кого учить вздумал, крыса?
— Что вы себе позволяете?
— Отвянь!
— В полицию захотел?
— Ты кого бандитом назвал?
Явление Чемодана получилось не пышным, но заметным. Желая произвести на Сиракузу впечатление, Гнилич попытался протащить в ресторан всю десятку, естественно, до зубов вооруженную. Появление лысых, обильно татуированных, затянутых в черную кожу коротышек и так-то не порадовало сотрудников питейного заведения, но вид пистолетов, дробовиков и ятаганов, которые ошарашенные челы приняли за кинжалы, поверг их в панику.
— Разрешение на оружие есть?
— А ты чо, моя мама?
— Гриша, звони в полицию!
— Не ерепенься, пока зубы целы!
— Я не допущу…
Разрешения на стволы и даже на экзотические ятаганы у Красных Шапок, разумеется, наличествовали. Эти бумажки — абсолютно настоящие, — «Шась Принт» поставляла дикарям в первую очередь. Однако Сиракузе назревающий скандал был совершенно ни к чему, и потому пришлось вмешаться.
— Эдуард! Это ко мне! — громко произнес Ваня, не поднимаясь из-за столика. — Главный пройдет для разговора, остальные будут загорать на улице.
Дружба с владельцем заведения сделала свое дело, заставив сотрудников прислушаться к словам Сиракузы даже в столь напряженный момент.
— Вы уверены, Иван Сергеевич? — поинтересовался метрдотель, опасливо косясь на возбужденных коротышек.
— На сто процентов, — подтвердил Сиракуза. — Чемодан, гони своих оболтусов прочь.
— Или?
— Ты говорить пришел или в кутузку попасть?
Несколько мгновений Гнилич раздумывал над словами Вани, нашел их здравыми, кивнул своим: «Выметайтесь!», вразвалку подошел к столику и без спроса плюхнулся напротив Сиракузы.
— Побазарим? — И демонстративно положил руку на кобуру.
— У тебя семь с половиной минут. — Ваня небрежно посмотрел на часы. — Потом я занят.
— Не борзей! — Чемодан слегка повысил голос.
— Это еще почему? — удивился Сиракуза.
Чел не попросил разоружиться, значит, побаивается, и это умозаключение заставило уйбуя почувствовать свое превосходство.
— Потому что твоя дружба с Кунтиком для меня ничего не значит.
— С Кунтиком? — не понял Ваня.
— С Кувалдой, — уточнил Гнилич и с гордостью добавил: — Это я ему погоняло изобрел. Чисто по заслугам. — И подвинул себе тарелку с горячим. — Мясо? Нормально.
— Бараньи ребрышки, — невозмутимо произнес Сиракуза, наблюдая за тем, как Чемодан вгрызается в его ужин. — А почему Кунтик?
— Потому что он никто, мля, словно с Луны свалился.
Столовыми приборами Красные Шапки не пользовались принципиально, а потому руки и физиономия уйбуя мгновенно заблестели от жира.
— Вот уж не думал, что ты телевизор смотришь, — протянул Ваня. — А ведь от него, говорят, тупеют…
— Мне не грозит, — отрезал Чемодан.
— В смысле, дальше некуда?
— Что?
— Ничего, ничего, кушай, — улыбнулся Сиракуза. — Я просто удивлен, что ты в таком тоне говоришь о великом фюрере. Мне рассказывали, что предыдущим погонялом, которое ты ему изобрел, было Мой кумир.
— Все меняется, мля, — многозначительно сообщил Гнилич, обгладывая очередную косточку. — Вчера он кумир и фюрер, сегодня Кунтик, а завтра… — Уйбуй тяжело посмотрел на чела. — У фюрера сила должна быть, врубаешься?
— Я, конечно, не такой умный, как ты, — признался Ваня. — Но смысл уловил.
— Вот и молодец. — Чемодан с наслаждением поскреб шею жирными пальцами и продолжил: — Я ваще о челах много гадостей слышал, знаю, что почти все они дураки дураками, но ты кажешься смышленым.
— Спасибо.
— И дело ты замутил толковое: до вискиделательной машины даже я не додумался.
— Я просто решил, что для семьи это будет полезно, — скромно ответил Ваня.
— И выгодно, — уточнил уйбуй.
— Надеюсь…
— Выгодно, я знаю, — перебил Сиракузу Гнилич. — Я тута счел, скока мы с пацанами бабла за виски челам оставили, и пропотел, как припадочный.
— Много?
— До дерева туя.
— Я тебя услышал.
— Еще нет.
— То есть теперь мы будем говорить о делах?
— И громко, мля, — пообещал Чемодан, понижая голос. — Мне твой бизнес, Сиракуза, как родной, нравится. Как подумаю, скока всего разного можно с вискиделательной машиной накрутить, так у меня бандана на крыше чешется.
— Хочешь в долю?
— Не в долю, а долю, — веско уточнил Гнилич. — Врубаешься?
— Это как? — прикинулся дурачком Ваня.
И нехитрая его уловка удалась: Чемодан покровительственно осклабился и, вновь вернувшись к мясу, прочавкал:
— Ты главное не парься, Сиракуза, я все продумал. Я ведь знал, что ты за Кунтика ныть начнешь, и сделал мудрый план, врубаешься?
— Еще нет.
— Ты скажешь Кунтику, что доверяешь сторожить богатую вискиделательную машину только нам, великим и непобедимым Гниличам. Кунтик, конечно, поерепенится, но я ему скажу, что он мой кумир, назову в честь его бабушки общественный сортир на пятом этаже, и дело с шляпой.
— В шляпе.
— Тем более.
— А Копыто?
— А сколько у Копыто стволов? — вопросом на вопрос ответил Чемодан.
— Стволов? — «растерялся» Ваня.
— Расклад простой, — высокомерно объяснил уйбуй. — За мною стоят Гниличи, за Шпателем — Дуричи, за Кувалдой — Шибзичи. Ежели ты скажешь, что Шибзичи в натуре переметнулись к Копыто, то все, что я говорил за Кунтика, отменяется, и получается, что все это я говорил за Копыто, а Кунтик идет лесом. Врубаешься? То есть ты идешь не к Кунтику, а к Копыто, и ему рассказываешь, что сохранять богатую вискиделательную машину будут великие и непобедимые Гниличи. Потом ты пустишь нас в подвал и останешься за это здоровым и целым. — Чемодан рыгнул. — Клевое мясо тут делают.
— Э-э…
— А еще я подумал, что ты сначала пустишь нас в подвал, а уже потом пойдешь и расскажешь Кунтику или Копыто, что мы станем сохранять вискиделательную машину от всех. Врубаешься?
Видя покладистое поведение чела, уйбуй счел возможным увеличить требования.
— А тебе с этого какая радость? — уточнил Сиракуза. — Ты ведь не бесплатно в подвал полезешь?
— Будешь мне за охрану сорок процентов отдавать, — просто ответил Чемодан. — Я не жадный, все не отберу.
— Сорок?
— Шестьдесят потом делить проще, не ошибешься.
Оригинальные математические теории Ваня решил оставить без внимания, гораздо больше его интересовал прикладной вопрос:
— А если Ку… Если Кувалда не согласится?
— Кунтик у меня с рук ест, мля, — расхохотался Чемодан. — Он мне уже несколько месяцев платит. Скока я скажу, стока и платит. А когда мне больше надо, он больше дает.
— За что же такая честь? — пробормотал Сиракуза.
Поскольку ответ секретным не считался, уйбуй скрытничать не стал:
— За то, что я не бунтую.
— И ты не бунтуешь?
— А зачем, мля? — искренне удивился Гнилич. — Сейчас на меня все тупые Шибзичи горбатятся за просто так, врубаешься? Они бабло в общак сдают, а я его потом у Кувалды беру. И пацаны мои чо хотят, то и делают, кого захотят, того на рога ставят. И все довольны, мля. То есть я и Гниличи довольны, Кунтик утирается, а на Шибзичей мне плевать. А если забунтовать, кто знает, чо опосля случится? Кунтика ведь первым грохнут, хоть он и живучий, гад. А не будет трусливого Кунтика при власти, Шибзичи в общак скидываться перестанут…