Большинство троу принадлежали к Неблагословенному двору, но были и такие, как Гамп, которым злые пути оказались не по душе. Они жили в Благословенных королевствах, не принося клятвы верности правителям, но все же были не столь обособленными, как фиана сидх.
— Ты меня разбудил, — пробасил Гамп, наклонившись к хобу.
— Сейчас не так поздно, — сказал Финн.
— Не так рано, — поправил его троу. — Так зачем пожаловал?
— Знаешь, как говорится, всякий смотрит, но не всякий видит. Ты как раз из тех, кто видит все. Хотя не многие об этом знают.
Гамп проворчал что-то в ответ, но был явно польщен.
— Так вот что я хотел узнать, — продолжил Финн. — Не видел ли ты в Кинроуване нового гругаша, у которого есть черная собака или который сам принимает вид черного пса?
Гамп подумал немного, прежде чем дать ответ.
— Ты слышал, что фиана сидх уже долгое время не могут собраться в кавалькаду?
Финн покачал головой, как прочие благословенные создания, он мало общался с фиана.
— Не знаю, кто им мешает, — продолжил Гамп, — но я слышал среди прочего и упоминания о черной собаке.
— Сегодня вечером она убила Дженну.
— Дженна мертва? — спросил Гамп. — Какое несчастье.
— Зачем кому-либо мешать кавалькаде фиана? — удивился Финн.
— Из-за их удачи, — ответил Гамп.
Теперь Финн все понял. Если убийца Пэка охотился за удачей фиана, нетрудно было догадаться, что вскоре он обратит свое внимание и на сердце Кинроувана, Башню Джека.
— Вот черт! Спасибо, Гамп. Я в Башню Джека. Понаблюдай, как будут развиваться события.
— Ладно, Финн. А ты врежь этому гругашу хорошенько за меня, когда поймаешь. Я любил Дженну.
— Обязательно, — сказал Финн.
Троу не стоило показывать слабости, бравада и шутки были по нраву этим существам. Гампу не нужно было знать, что хоб весь трясся от страха.
Гамп скрылся в опоре моста, до рассвета было недалеко. И хотя он прятался в камне, самому становиться камнем ему вовсе не хотелось, а именно это происходит со всеми троу, если их застает на земле солнечный луч. Когда он исчез, Финн со всех ног припустил к Башне.
«Вот как водить дружбу с важными особами, — думал на бегу Финн. — Они как магнит притягивают неприятности, которые не обходят стороной и глупого хоба, если тот крутится рядом с гругашами и Джеками».
Кейт провела остаток ночи, копаясь в книгах.
Она произвела беглый осмотр своего собрания сказок, которые хранила с детства, и отправилась в комнату Джеки. Раньше ее подруга была равнодушна к сказкам, но с прошлой осени она стала страстным фольклористом.
Кейт вернулась на третий этаж с целой кипой книг и положила их рядом со своим креслом. Кабинет уже и так был завален грудами томов, которые она сняла с полок. Плюхнувшись в кресло, Кейт принялась листать страницы.
В одном из фолиантов Вруика она нашла отсылку на человеческое издание. То, что она искала, было обозначено в тематическом индексе фольклорных типов под номером 302 «Огры, или Дьявольское сердце в яйце». Существовало около двухсот шестидесяти версий этого сюжета, собранных по всему миру: ирландские, индийские, африканские, а также сказки коренных американцев. Потому-то она и спустилась на второй этаж за своими книгами. Теперь она просматривала их в поисках подобных историй, ведь Караид сказал ей, что врага необходимо «изучить».
Большинство версий были похожи на скандинавскую сказку «Великан, у которого не было сердца». Великан спрятал сердце за тридевять земель от своего замка. На острове посреди озера стояла церковь, где был колодец, а в нем утка, а в утке яйцо, которое и оказалось сердцем великана.
«Отлично, — подумала она, откладывая книгу. — Другими словами, сердце Кьюмина может быть где угодно».
Кейт продолжила поиски, но в книгах, которые были под рукой, ей попались только еще два варианта. Одна русская сказка под названием «Кощей Бессмертный», другая — итальянская, в обработке Итало Кальвино, «Тело без души». Кейт прочла их обе, а потом вернулась к книгам, которые достала с полок Вруика.
Были там «Скандинавские легенды и фольклор» Гвина Джонса. Книги Джейн Йолен и Уильяма Мэйна. «Книга великанов» Регнира. «Солнечный восток и лунный запад» Асбъёрнсена и Йоргена. Такие классики, как Оскар Уайльд и Уильям Данторн. И даже современные сочинения типа «Как поднять ветер» Кристи Риддл.
«Это займет целую вечность», — написала она в Караиде.
«Понимание, как и мудрость, не дается без труда, но имеет непреходящую ценность», — ответила книга.
— Хорошо тебе говорить, — со вздохом сказала Кейт, принимаясь за очередной том.
Волшебные версии тех же самых сказок были либо намного проще, либо, наоборот, приукрашены. В одной злой волшебник носил свое сердце в кошельке на поясе. В другой сердце было размером с горошину и спрятано в драгоценном камне, который огр носил в ухе. Были там и более запутанные истории, перекликавшиеся со сказкой «Великан, у которого не было сердца». Но из книг Вруика Кейт все же почерпнула кое-что полезное.
Волшебство, которым занимались такие существа, как Кьюмин, отличалось от волшебства гругашей Благословенных дворов.
Гругаш сплетал ткань удачи для своего королевства из лунных лучей, фиана сидх питали свои силы, проносясь кавалькадой по лунным дорогам. А друиханы, как называли этих созданий, похищали удачу у других. Удача, которую давала Арн, снова возвращалась в покои Матери Луны, откуда она правила ночными небесами. И Арн снова оделяла ею свой народ. Получалось нечто вроде круговорота воды в природе, отчего дающий и берущий становились только сильнее. Ворованная удача поражала волшебную ткань, словно болезнь, оставляя после себя лишь разрушение и смерть.
Волшебство друиханов было гораздо опаснее для Волшебного мира, чем неверие людей. Арн требовалось долгое время, чтобы воссоздать украденную удачу, и волшебных существ, питаемых ею, становилось все меньше.
Друихан был фактически бессмертным. А отыскать место, где спрятано сердце, зачастую не могли и самые искусные волшебники. И все же надежда оставалась, в книгах говорилось, что друихан должен был повторять над своим сердцем заклинание раз в три месяца, в ту же самую фазу луны, когда он извлек его из своего тела. Это неизменно была самая темная ночь месяца, когда новая луна только начинала зарождаться.
Кейт вздохнула и отложила последнюю книгу. Начинало светать, глаза покраснели и слезились от переутомления и недосыпа. Она откинулась на спинку кресла и тут поняла, что в Башне стало очень тихо.
«Наверное, Джеки и гругаш отправились спать. Может, стоит попробовать на цыпочках пробраться в спальню и разыскать его сердце, прежде чем он проснется? Впрочем, лучше ничего не предпринимать, пока не представится случай поговорить с Джеки, — решила она. — И если не с ней, то, по крайней мере, с Финном. Ему, должно быть, уже передали, чтобы он заглянул в Башню. Когда же он придет? И почему все не могло оставаться по-прежнему?»
«Я закончила на сегодня, — написала она в книге. — Спокойной ночи, Караид».
«Возьми гроздь рябины», — ответила книга.
«Зачем?»
«Она защитит тебя от волшебства гругаша. Носи ее под курткой поближе к сердцу».
«Нужна большая ветка?» — спросила Кейт.
Она взглянула на полку над столом Вруика, где стояли банки с разными плодами. Рябина. Береза. Тис. Дуб. Ясень. Банок было несколько дюжин.
«Рябина, янтарь и красная нить могут от колдовства защитить, — ответила книга. — Главное здесь красный цвет. Размер значения не имеет. Спокойной ночи, Кейт».
Кейт подошла к столу, — чтобы дотянуться до банки, ей пришлось встать прямо на него. Выбрав несколько гроздей, она принялась искать булавку, чтобы приколоть веточки к рубашке, но побоялась, что железо может свести на нет охранительное действие рябины. Некоторые волшебные существа выработали к железу иммунитет, но все же оно могло разрушать чары и противодействовать заклинаниям. Вместо этого она взяла иголку с красной ниткой и пришила рябину.
Затем Кейт сунула Караид в рюкзак. «Нам давным-давно следовало обзавестись такой книгой», — подумала она.
Оставив в кабинете ужасный беспорядок, Кейт стала спускаться вниз. Она старалась двигаться как можно тише, чтобы не разбудить спящих. Но когда Кейт зашла в кухню, чтобы выпить чашку чаю перед тем, как отправиться в постель, то увидела Джеки, все еще сидевшую на стуле.
— Доброе утро, — сказала Кейт.
Она пошла за чайником и обернулась к подруге, которая не ответила на приветствие.
— Джеки?
Кейт снова подошла к столу. Джеки смотрела на нее остекленевшим взглядом. Кейт помахала рукой у нее перед лицом, но реакции не было. Потрясла за плечо. Ничего.
«Она заколдована, — поняла Кейт. — Гругаш ушел, наложив на Джеки заклятие».
Она стала отрывать веточку рябины от своей рубашки, в надежде с ее помощью снять заклятие, и вдруг почувствовала, что в кухне есть кто-то еще. Обернувшись, она увидела в дверном проеме Кьюмина.
— Она собиралась поделиться со мной некоторыми секретами Вруика, — сказал он. — А ты нам будешь только мешать.
Кейт поняла, что выбора у нее нет. Ей придется оставить Джеки.
Прежде чем груташ успел войти в кухню, она схватила чайник с кипятком и плеснула Кьюмину в лицо. Он отступил, закрыв лицо руками. Этих нескольких секунд Кейт хватило, чтобы добежать до задней двери. Она слышала, как гругаш кричал что-то ей вслед на незнакомом языке, Кейт почувствовала покалывание во всем теле, но заклинание, видимо, не подействовало.
Кейт не стала оборачиваться. Распахнув дверь, она выскочила наружу.
Солнце только начало подниматься, и все было залито ярким утренним светом, над водой еще клубилась дымка. Но Кейт было не до красот осени. Она со всех ног бежала к калитке, благодаря в душе Финна за кроссовки, утраивавшие ее скорость.
Оказавшись в парке, Кейт со всего маху на кого-то налетела, и они повалились в живую изгородь.
— Кейт? — спросил Финн, оправившись. — Что... Но внимание Кейт было приковано к гругашу, который вышел вслед за ней на задний двор.
— Бежим! — воскликнула она, вскакивая.
Схватив Финна за руку, она помогла ему подняться и потащила за собой. Остановиться и оглянуться они осмелились, лишь добравшись до реки на противоположном конце парка, где они укрылись в прибрежных зарослях кустарника. Гругаш все еще стоял на заднем дворе Башни, наблюдая за ними.
— Что на тебя нашло, Кейт? — спросил Финн. Кейт указала назад.
— Он друихан, Финн, — сказала она. — Он захватил Джеки и Башню, и мы не сможем его убить, если не найдем тайник, где он прячет свое сердце.
Финн молча посмотрел в сторону Башни. Обладая вторым зрением, он сразу же заметил силуэт призрачной черной собаки, обрамлявший фигуру гругаша, словно аура.
— Проклятие! — выругался хоб. Он опоздал.
Глава 9
— Я все время возвращаюсь к ней мыслями, — сказал Джонни.
Он подцепил на вилку кусочек омлета с грибами, который поставил перед ним Хенк. В сознании Джонни то и дело всплывали разрозненные образы прошлой ночи; уверенность, что он наглотался галлюциногенов, крепла.
Все предметы в его кухне и даже лицо Хенка казались какими-то угловатыми, потом начинали дрожать, и перед глазами все расплывалось. Во рту был металлический привкус. Закрывая глаза, он видел причудливых существ, всплывавших в его памяти, и Джеми Пэк. Как она сидела перед ним в ресторанчике, уплетая рулеты с таким аппетитом, будто весь день ничего не ела. Но чаще он видел ее, склонившуюся над телом сестры, как она закрыла глаза, запрокинула голову и закричала так, что шейные мышцы задрожали от напряжения. Ее боль отозвалась в нем, словно кто-то коснулся обнаженных нервов.
Этот плач...
Он отодвинул тарелку. Хенк снова ее придвинул.
— Ешь, — сказал он. — Если ты наглотался вчера наркотиков, обязательно нужно что-нибудь бросить в желудок. Организм быстрее справится.
Прошлой ночью Хенк уложил Джонни в постель, хотя уже подумывал отвезти его в больницу. Но все-таки Хенку не верилось, что Джонни был под кайфом. На голове у него вскочила шишка, губа кровоточила, но симптомов сотрясения мозга не было.
С Джонни прошлой ночью что-то случилось. Но Хенк не мог понять, что именно, — вчерашнее бормотание Джонни казалось бредом сумасшедшего.
— Пойдем посмотрим, как там Грег, — сказал наконец Джонни.
Хенк заметил, что, проглотив через силу первые несколько кусков, Джонни довольно бодро доел омлет. Хенк налил им еще по кружке кофе.
Джонни снова отставил тарелку, но на этот раз она была пуста. Он потер виски, провел рукой по голове и стал осторожно ощупывать шишку. На затылке. Он помнил, как упал на камни лицом вниз, но по голове его вроде никто не бил. Все, что он мог вспомнить...
Непонятные создания вновь завертелись у него перед глазами.
Он выпил кофе и поднялся, выжидая, не закружится ли голова.
— Пойдем, — сказал он, когда все прошло. — Нужно забрать скрипку.
Хенк кивнул. Он составил в раковину тарелки и вышел вслед за Джонни.
Грег Паркер тоже жил в Глиб, на Пятой авеню, всего в нескольких кварталах от квартиры Джонни. Когда они позвонили, дверь открыла его восьмилетняя дочь Бренда. Девочка некоторое время внимательно изучала их, прежде чем позвать папу. Они остались ждать на крыльце. Вскоре появился Грег, вытирая руки о передник.
— А мы тут стряпаем, — пояснил он. — Ларри мне помогает.
Весь передник был в пятнах шоколадного крема и отпечатках маленьких ладошек. Ларри, четырехлетний сын Грега, высунул из-за папиной ноги взлохмаченную белокурую головку.
— Хенк! — закричал он, узнав приятеля, и бросился к нему.
Хенк поймал его и закружил в воздухе.
— Как дела, тигр?
— Мы делаем пирожные!
— Ну, это здорово.
— Может, кофе, ребята? — спросил Грег. Хенк помотал головой:
— Мы просто хотели узнать у тебя адрес Джеми. Джонни отдал ей вчера скрипку, но забыл спросить, где она живет.
Грег назвал им адрес.
— У нас сегодня репетиция, если не застанете Джеми дома, я передам, что вы ее искали.
— А какой у нее телефон? — спросил Хенк. — Наверное, стоит предупредить, что мы зайдем.
— У нее нет телефона.
— А как же вы связываетесь?
— Ты не знаешь Джеми. Она всегда крутится где-то рядом. Придете на выходных? Мы играем в «Лапше» — три вечера.
— Обязательно заглянем. — Хенк поставил Лар-ри на крыльцо и шлепнул по попе.
Мальчишка метнул в него грозный взгляд и зарычал. Хенк засмеялся и сделал вид, что пятится.
— Спасибо, Грег. Встретимся в «Лапше». Грег кивнул.
— В общем, я скажу Джеми, если увижу ее раньше.
— Отлично, спасибо.
Они сели на 1-й автобус, идущий в центр, и поехали к Сэнди-Хилл, как сказал им Грег. Это оказался трехэтажный дом недалеко от угла Свитланд и Лаурир. Дом стоял на холме, улица от него шла круто вниз. Они толкнули дверь, которая оказалась открыта, и вошли внутрь. На почтовых ящиках в парадной значилось имя Джеми Пэк, она жила в комнате номер 11.
— Здесь есть кто-нибудь? — крикнул Хенк. Они подождали минуту-другую, и когда Хенк собирался уже крикнуть во второй раз, из коридора вышла большая женщина. Поверх футболки на ней красовался цветастый передник. Лицо напоминало полную луну — круглую и дружелюбную, — длинные волосы были заплетены в косу, лежавшую на безразмерном бюсте.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила она.
— Мы ищем Джеми, — сказал Хенк.
— Кажется, ее еще нет, во всяком случае я не видела, чтобы она возвращалась вчера домой. Мы соседки, а я как раз легла очень поздно, зачиталась новой книгой Кэтлин Мидхир «Уехать от северного холода». Вы уже читали?
— Э... — начал было Хенк.
— Ну, эта совсем не похожа на предыдущие, — сообщила она. — Местами даже довольно веселая. И все же в ней есть это волшебное чувство, что...
— Извините, — перебил ее Джонни. — Не могли бы вы постучать, чтобы узнать, дома она или нет?
Женщина моргнула, затем нахмурилась.
— Комната одиннадцать, — сказала она. — Идите и стучите сами.
Она повернулась и пошла по коридору.
— Какой этаж? — крикнул Джонни ей вслед.
— Второй, направо.
— Спасибо.
Ответа не последовало.
Джонни и Хенк переглянулись, пожали плечами и поднялись по лестнице. Комната номер одиннадцать была в дальнем конце коридора. На двери висела афиша концерта, который группа давала летом в «Радуге». Джонни громко постучал, никто не ответил, и он постучал еще раз.
— Никого нет, — сказал Джонни со вздохом и постучал в третий раз.
Хенк нагнулся и посмотрел в замочную скважину.
— Я могу открыть.
— Нет, так не пойдет. Это нехорошо.
— Может, твоя скрипка лежит там и ждет тебя, Джонни. Если, конечно, вечером Джеми тебе зубы не заговаривала.
— Мда, но...
— Это займет всего пару секунд.
— Тетка внизу знает, что мы здесь. Она наверняка подслушивает.
— Ну и пусть.
Хенк вытащил кредитную карточку и засунул ее между дверью и косяком. Дверь прилегала не плотно, возможно раньше кто-то уже попадал внутрь подобным способом.
— Зачем тебе кредитка? — спросил Джонни.
— Вместо удостоверения личности. Не мешай. Он поводил карточкой вверх-вниз, и язычок поддался, Хенк повернул ручку и открыл дверь.
— Видишь? — сказал он. — Нечего делать. Джонни нервно оглянулся.
— Давай же, — сказал Хенк, вталкивая его в комнату и закрывая за ними дверь.
Теперь, когда они оказались внутри, Джонни с любопытством рассматривал все вокруг. Он не обнаружил ни своей скрипки, ни саксофона Джеми, зато увидел двуспальную кровать, занимавшую около четверти комнаты, комод, эркер, в котором стояли торшер и кресло, небольшую тумбочку рядом с кроватью, набитую книгами, по-видимому заменявшую туалетный столик.
Парни быстро обошли комнату.
Под кроватью стояла дюжина пар туфель и ботинок. Шкаф был битком набит яркими платьями, которые носили в сороковые — пятидесятые. Но были там и джинсы с футболками. На подоконнике лежал в футляре саксофон-сопранино, а вокруг целая пригоршня жестяных свистулек. На комоде стояла всякая разная косметика и валялась бижутерия. С одной стороны зеркала свешивались ожерелья из горного хрусталя, искусственного жемчуга, бисера и разноцветных стекляшек.