— А как же… — начала была девушка, желая напомнить ему о случившимся, но он прервал её, наконец, повернувшись к ней лицом и взглянув в глаза.
— Это ничего не значит и не произошло бы, если бы не моё желание потворствовать своим прихотям и твоему хорошо приготовленному зелью. Теперь я уверен, что оно сработало лишь потому, что я этого сам захотел.
От такого заявления у Ливии перехватило дыхание. А в голове появился вопрос — сознаёт ли Габриель, что творит с ней своими словами и сиянием своих глаз. Кровь взыграла в венах девушки, а душу охватило ликование. Её неудержимо потянуло к нему, но остановило понимание, что мгновение утеряно и теперь архангел полностью владеет собой и трезво оценивает ситуацию в отличие от неё. А так же столь привычное безразличие, сковавшее его черты, снова вернулось. Так что Габриель теперь может попросту оттолкнуть Оливию от себя, не глядя ни на что, вновь воздвигнув между ними барьер. Ей следовало давно понять, что в отношениях с этим парнем любая поспешность является ошибкой. И не имеет никакого значения, что она считала неслыханной глупостью после страстных объятий отрицать очевидное и продолжать ломать комедию. Особенно если эта игра была столь неприятна всему её существу. Но если он этого хочет, может продолжать считать, что их взаимное притяжение — следствие чар и минутной человеческой слабости, тем самым облегчая своё существование в мире людей. Лишь из-за неопытности, присущей существам, подобным Габриелю, можно думать, что искренняя страсть и любовь может быть порождением обычной магии.
— Так что же это было? — спросил он.
— Что именно тебя интересует: то чувство, что мы с тобой разделили или зелье? — напрямик спросила Оливия, желая быть в данную минуту хладнокровной и не стремиться вернуть утерянную близость.
Что, однако, было очень непросто, если учесть, что Оливия всё ещё находилась под очень мощным воздействием от их поцелуя.
— То, что произошло мне более- менее ясно, — произнёс Габриель, сверкнув глазами.
Сердце девушки мгновенно отозвалось, в голове зашумело, а горло стало сухим, как пустыня Сахара. Титаническими усилиями воли Оливия заставила себя остаться на месте, не позволив себе кинуться к нему и зацеловать.
«Чёртов ангел… если бы я не знала, то посчитала бы, что это он облился концентрированным любовным зельем!» — раздражённо подумала девушка, пытаясь держаться его линии поведения.
Тем временем парень продолжил:
— Меня интересует твоё снадобье.
— Это настой, при нанесении на кожу он усиливает любовную тягу.
— А для кого ты его сделала? — с любопытством спросил парень, буравя глазами Ливию. — Потому что если есть кто-то кто тебе дорог…то ты не должна противиться своим чувствам!
На Ливию словно вылили ведро холодной воды.
«Он меня что, благословляет? И это после того, как дарил мне свою ласку?» — недоумённо подумала девушка, понимая, что под «кто-то» он подразумевает кого угодно, но только не себя. Шуткой это тоже не было.
Габриель действительно так ничего и не понял. Не понял, не глядя на весь пыл Оливии, насколько девушку тянет к нему и что это стремление не может быть направлено ни на кого другого. Она была ошеломлена и растеряна, не понимая, как можно настолько игнорировать действительность. Сначала горячо целовать, а в следующую секунду толкать в объятия вымышленного возлюбленного. У неё зачесалась рука от желания влепить ему пощёчину.
— У меня никого нет… — сказала твёрдо девушка и запнулась, так как ей почудилось, что как только она это произнесла, Габриель как-то подозрительно расслабился, словно до этого его что-то угнетало.
— А сварила я настой для Сидни, так как у неё будет завтра свидание с её бой-френдом. Она меня об этом попросила, — добавила Ливия, несколько смутившись, так как разговоры на такую щекотливую тему ей с архангелами вести не доводилось.
— Ясно… — протянул парень.
А затем в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Оливия замерла, мгновенно позабыв весь свой гнев на его толстокожесть и вновь став внутренне закипать, втайне надеясь на повторение чуда. Всё её существо ожидало его дальнейших действий, лишь только парень приблизился к ней. Габриель остановился перед Ливией, пристально глядя ей в глаза. Кусочком сознания, оставшимся здравомыслящим, она отметила, что архангел задержал дыхание, не глядя на то, что они стояли перед раскрытым окном, в которое врывались порывы свежего воздуха, ослабляя действие зелья. Это значило, что он боится вновь оказаться втянутым в чувственные порывы.
— Позволь… — наконец произнёс архангел.
Оливия не сразу поняла, что он имеет в виду, своим одурманенным сознанием. В её случае ни сдерживаемое дыхание, ни холодный воздух ничем не могли помочь. Близость Габриеля целенаправленно и беспрепятственно делала своё чёрное дело, превращая тело и мозг девушки в жидкую субстанцию. Лишь когда парень нежно взял её за раненную руку, заставив её вздрогнуть, и стал аккуратно разматывать бинт, девушка поняла суть его просьбы. Делал он это столь трепетно, что у Ливии закружилась голова, и она мысленно обругала себя безвольной идиоткой, неспособной бороться с искушением и достойно принять отказ. Так как пыталась найти предлог и урвать хоть немного ласки, пусть и столь невинной. И не имело никакого значения, что это именно он возжелал осмотреть её пустяковую рану и тем самым позволил продолжать сходить с ума. Размотав, Габриель отложил тряпицу и внимательно оглядел порез, а затем легонько, чуть дотрагиваясь, провёл пальцем вдоль него, и рана мгновенно затянулась, не оставив шрама.
— Спасибо, — благодарно шепнула Оливия, глядя на свою вновь здоровую ручку.
— Не за что, но будь аккуратней впредь, — сказал парень. — И переоденься. Не хватало только, чтобы ты простудилась.
«Красивый финал, ничего не скажешь… ещё и выговор устроил!» — расстроено подумала девушка
Развернувшись, Габриель пошёл к выходу, но прежде чем скрыться с её глаз, спросил:
— Тебе помощь более не нужна?
— Что?
— Тебе нужна помощь в уборке?
Ливия осмотрелась и поняла, что на кухне действительно царит беспорядок, но с этим она может справиться сама, что никак нельзя сказать о хаосе в её душе.
— Нет.
Парень кивнул и вышел, а девушка позволила себе медленно сползти на пол, будто бы все силы, что были в ней, безвозвратно исчезли. Отчасти это было действительно так. Но взяв себя в руки и не позволив расклеиться, принялась за уборку, надеясь физической работой отвлечься от тягостных мыслей. В очередной раз Габриель устроил ей моральную встряску, а затем как ни в чём не бывало, ушёл прочь, оставив её одну приходить в себя
Глава 38
Габриель без сна лежал в постели, бессмысленным взглядом гипнотизируя потолок. Впервые за всё время своего существования, а это весьма немалый срок, он был выбит из колеи и крайне растерян. Вновь и вновь парень внутренне переживал те необыкновенные и удивительные ощущения и эмоции, что заставила его познать маленькая ведьма с тициановыми волосами. Обманывать себя уже не было смысла. После происшедшего всё стало ясно — он влюбился! И это сейчас, когда Ангелиус снова вылез из норы и вместе со своими демонами рыщет в мире людей, чтобы отыскать способ исполнить поручение Господина.
Габриель мгновенно ощутил колебания Зла в атмосфере, а также жуткое зловоние, источаемое демонами, и захотел тут же кинуться на их поиск, подчинившись инстинкту Охотника. Только предыдущий горький опыт и воспоминание о практически бездыханной девушке, занозой сидящие в мозгу, остановили его, перекрыв путь. Сущность противилась такому развитию событий и рьяно рвалась в бой, но приходилось обходиться лишь многочисленными ловушками. Но надеяться, что тварь каким-то чудом угодит в них, было бы крайне самонадеянно с его стороны. А Габриель и так уже не раз непростительно ошибался, недооценивая своего врага, и за это поплатились своими бесценными жизнями невинные жертвы — ведьмы. Однако архангел знал, что Ангелиус рано или поздно придет за Оливией, или дар девушки откроет очередной козырь. В общем, обстановка была накалена до бела, что бы там Ливия и не пыталась изобразить для собственного спокойствия и никак не способствовала тому, чтобы и архангел стал создавать для себя иллюзии. Однако это произошло, и Габриель воспылал такими чувствами, которые вытеснили все здравые мысли. Девчонка, не прилагая особых усилий, смогла сотворить из хладнокровного, собранного Небесного Посланника и верного слуги Высших Сил влюблённого мальчишку, заставив его при этом буквально бредить ею. А сегодня она вообще свела его с ума. Да так, что он забылся настолько, что смог нарушить все собственные запреты и перешагнуть те «нельзя», что с таким трудом формировал в своём сознании. Вот и теперь вместо того, чтобы предаться сну или начать строить стратегические планы, Габриель снова и снова с диким наслаждением воскрешал в памяти образ Оливии. А так же пытался сдержать себя и не сорваться с места, дабы затем ворваться к девушке и продолжить то, на чём они прервались. Вот только не факт, что Ливия примет его, а не выставит в гневе вон, тем самым сведя порывы на нет.
Габриель прекрасно осознавал, что обидел и разочаровал ведьму, оттолкнув от себя. Признаться, чтобы совершить столь опрометчивый поступок, ему пришлось собрать достаточно большое количество своих и так уже подорванных Сил. Кто бы знал, что обнимать и целовать её окажется так приятно и искушающе. Ни один ангел из Небесного Войска не мог похвастаться таким опытом, так как в сущности своей, оставался холодным созданием с замороженными чувствами. Впрочем, для того, чтобы истреблять нечисть лишние эмоции были ни к чему, они лишь мешали. На миг Габриель представил, как рыдающий от жалости архангел уничтожает рьяно отбивающегося демона и от этой картины его передёрнуло. До того она была нелепа и ужасающа. К тому же теперь, столкнувшись с сердечными проблемами, он готов был признать, что Высшие Силы поступили крайне мудро, ограничив доступ «крылатого войска» к эмоциям. И как ни приятны были чувства, захлестнувшие его, он хотел бы вновь вернуть их в ту непроницаемую оболочку у себя внутри, где они дремали до встречи с Ливией. Это помогло бы ему вернуть уверенность в себе, стать настоящим «бесчувственным чурбаном», каковым его считает Оливия. Именно так мысленно охарактеризовала своего защитника девчонка и высказала это своими гневно горящими глазами. На какой-то краткий миг даже появилась уверенность, что она сейчас ударит, но, видимо у Оливии на столь дерзкий поступок не хватило решимости. Хотя, надо признать, Габриель позволил бы ей это, если бы точно был уверен, что Ливии станет легче. К тому же парень понимал, что заслужил пощечину, так как не имел права нарушать её душевное спокойствие. Не имел, а всё-таки нарушил, и что удивительно, мало об этом жалел. Если не сказать большее — совсем не жалел. Правда, за столь откровенной бравадой ему удалось рассмотреть крайнюю ранимость и уязвлённую гордость девушки. Маски, скрывающие истинные чувства, Оливия «носить» не умеет, это ему стало ясно, как день и, надо сказать, Габриель был рад её честности и искренности. Вот только последующие его оправдания нисколько не сгладили обиду, парень и сам это понимал, однако жалость и сочувствие ему вызвать удалось. Хотя он сам тут же попытался их развеять своими уверенными заявлениями. Но вот истинную правду сказать, глядя ей в глаза, не смог, отделавшись лишь поверхностными объяснениями и убив любую положительную реакцию на них своим привычным бесстрастным выражением. А Оливия такого лицемерия не заслужила.
Габриель тяжело вздохнул, припомнив, с какой ответной страстью девушка прильнула к нему, став мягкой и податливой, будто подтаявший на огне воск. Целиком отдалась на его милость и пылко отвечала, полностью растворившись в нежной ласке, щедро одаряя взамен своей головокружительной сладостью и свежестью.
Признаться, такая бурная реакция земной девушки была удивительна ему и очень лестна, так как такие близкие отношения были для архангела в диковинку. Однако произошедшее было столь естественно, что не вызвало никакой неловкости или неуверенности. Будто поцелуи смертной ведьмы и архангела, принадлежавшего небесам и Высшим Силам, — само собой разумеющееся события. Что в очередной раз подтверждает, что он медленно, но крайне целеустремлённо сходит с ума, если такое для него вообще возможно. Хотя теперь Габриель был склонен признать, что такое понятие, как «свихнувшийся от любви ангел», вполне имеет место быть. Достаточно взглянуть в зеркало. Что Габриель и сделал, одним плавным движением соскочив с постели. А так как в комнате, которую он временно занимал, зеркала не было — парень в нём не нуждался, его ему заменило обычное оконное стекло. Царившая снаружи глубокая ночь и проникающий в спальню рассеянный свет из коридора сотворили из него хорошую отражающую поверхность. По крайней мере, Габриель мог, не напрягая своё зрение, рассмотреть собственные черты и сияющий голубоватый ареол вокруг силуэта. А это было замечательным подтверждением тому, что проблемы его действительно довольно обширны. Сущность попросту не справляется с теми чувствами, что разом подали голос внутри него и он своими глупыми, безнадёжными мечтаниями лишь усугубляет собственное положение. Если не прекратить, то он скоро будет сиять, как ёлочная гирлянда, пугая тем самым девушку. Она и так с трудом выносит его взгляд, хотя уже и пообвыкла.
Мысленно парень порадовался, что успел вовремя исчезнуть с её глаз, прежде чем небесный свет ангельской сущности прорвался сквозь телесную оболочку. Это зрелище не для глаз смертной девушки, пусть и ведьмы. Благо ещё крылья не раскрылись, что вполне могло произойти, если учесть, что он продолжает внутренне пылать. Ливия… лакомый и желанный кусочек, как для демонов, так теперь и для ангелов. Участь, надо сказать, вызывающая искреннее сочувствие.
Габриель был уверен, что девушка вздохнёт с облегчением, когда демон растворится в небытие и он так же исчезнет из её жизни, вернувшись в свой Небесный Чертог. Всё мало — помалу войдёт в привычную колею и вернётся на круги своя. Рядом будут любящие родительницы, которые жутко волнуются за Оливию и наверняка уже не раз пожалели о том, что послушались его и покинули дом. Друзья и знакомые, делящие с ней свои собственные проблемы и обыденные радости смертных. Будут происходить новые события, насыщая её жизнь. А так же станут появляться целые полчища воздыхателей и поклонников, во всю восхваляющих её красоту, из которых она со временем выберет себе подходящего спутника жизни. И уж точно никто не посмеет посягать на жизнь, или диктовать ей свою волю, выводя тем самым девушку из себя, как поступает сейчас он. Не будет навязывать свои желания и чувства, сбивая тем самым с толку и требуя взаимности, а затем отталкивать, словно бы за ненадобностью, жалко оправдывая себя в ответ.
Подумав так, парень в ярости скрипнул зубами и, крепко сжав кулаки, уткнулся лбом в стекло, чувствуя, как оно холодит распалённую кожу. Его бессмысленный и рассеянный взгляд исследовал ночь. Мысленно поражаясь самому себе и не глядя на все свои логические размышления, Габриель всё же продолжал питать надежду, что Оливия будет с ним. Хотя, как такое возможно, если между ними непреодолимая пропасть, было непонятно. Он не был уверен, что разбуженные ею чувства дадут ему, выполнив свою работу исчезнуть, покинув девушку навсегда. Небесная Обитель вдруг показалась скучной и безликой, пустой и одинокой, где ему теперь нет места. Да и Ливия наверняка всё же что-то испытывает, раз была столь раздосадованная сдержанностью, проявленной им, и столь пылко отозвалась на сумасшедший порыв, мгновенно позабыв те конфликты и ссоры, что были между ними. Пусть так поступать и неверно с её стороны.
Набрав в лёгкие воздуха, Габриель легонько подул на стекло, и оно мгновенно запотело от его горячего дыхания. Подняв руку, на туманном облачке парень пальцем написал, старательно выводя каждую букву, словно она была единственной и неповторимой: «Оливия», а затем, немного подумав, добавил: «Люблю». В этой надписи была суровая, неприкрытая правда, такая, какая она, в сущности, есть. Девчонка с растрепавшимися кудрями, пылающими в свете лампы огнём, с раскрасневшимися щеками, мятежными глазами — изумрудами, вся заляпанная с ног до головы своим зельем сумела в считанные мгновенья разбить вдребезги его самообладание. Обратила хвалёную сдержанность и хладнокровие, которыми он столь выделялся среди своих братьев, в необузданную страсть. И этим сама того не ведая она сумела обрести такую власть над ним, что просто невозможно противиться или выпутаться из её шёлковых сетей.
Теперь ему надо быть вдвойне осторожным и не допускать того, чтобы чувства застлали глаза, когда враги рыщут где-то вблизи. Стараться, не глядя на произошедшее, продолжать вести себя, словно ничего и не было. Не стоит усложнять и без того тяжёлую ситуацию, в которой они находятся. Хотя попытки убежать от самого себя выглядят довольно жалко, глупо и попросту не достойны высшего существа Света, коим является архангел. Только Габриель не был уверен, что Ливия, не смотря на весь свой пыл, готова принять его откровения. Если вообще сможет поверить в них.
Парень убрал голову от окна и направился к постели, теша себя тщетной надеждой, что, сомкнув веки, сможет, наконец, забыться кратким, но всё же сном.
Но это был самообман. Лишь только Габриель закрыл глаза, как перед ним тут же предстала рыжеволосая ведьма. Она обвиняюще глядела на него из-под густых ресниц, а её губы были слегка припухшими от поцелуев. Парень улыбнулся.
Спустя некоторое время он всё же заснул. Ведьма, будто смилостивившись, утащила архангела в царство Морфея, позволив ему на краткое время забыться сном.
А написанные им на стекле слова, так внезапно лишенные тепла его дыхания, вдруг вспыхнули светом и спустя миг пропали, скрыв ото всех сердечную тайну Небесного Охотника.