Ангелиус с любопытством наблюдал за её открытием в области собственной эфемерности. Маску недоверия и ужаса, застывшую на лице Ливии, он как будто бы при этом не замечал.
— Я всё же умерла? — задала девушка вполне уместный в такой ситуации вопрос.
— Умерла? Ну что ты… ты жива!
Ливия облегчённо выдохнула и немного успокоилась, решив, что для неё ещё не всё потеряно.
— Но это пока… — добавил демон. — Если я решу даровать тебе жизнь, и если ты захочешь присоединиться к моему Господину.
— Чёрная магия… только с помощью её можно извлечь душу из ещё живого тела. — Задумчиво произнесла она, начиная понимать, как такое возможно.
— Конечно чёрная магия. Мы, демоны, ею владеем в совершенстве, правда, пользуемся редко. Но, надо сказать, это весьма полезная вещь и очень интересная. Даже твой ангелок ничего не смог сделать, да и энергетические барьеры против неё ничто! Вот я и решил, раз твоё тело и душа не могут быть в моей власти целиком и полностью, то я постараюсь добыть что-нибудь одно.
— Только какая тебе выгода из этого, тварь?
— А вот тут ты ошибаешься, моя маленькая ведьма! Неужели ты в самом деле решила, что я не знаю, что делаю? О… ты меня явно недооцениваешь. Какая жалость, надо сказать. Значит, ангелок умолчал? Большой промах с его стороны.
Ливию охватили дурные предчувствия.
«Думай! Думай! Он явно что-то замыслил и, скорее всего, имеет свой козырь в рукаве. Тут к гадалке не ходи, а скорее всего это связано с тем, как добиться желаемого от моего полупрозрачного тельца! — судорожно размышляла девушка, изо всех сил напрягая мозги.
Между тем она ни на миг не оставляла попыток ослабить путы, хотя они по-прежнему крепко стягивали её и не поддавались.
— Что-то я на радостях заболтался! Это мы ещё успеем, времени у нас будет предостаточно, — пообещал Ангелиус и, грозно возвысив голос, воскликнул. — Принести мне «Проклятую Судьбу»!
«Что это ещё такое?» — озадачено подумала девушка.
Впрочем, ответ на свой мысленный вопрос Ливия получила уже спустя мгновение. Лишь только приказ был отдан, дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась… Лени. Только казалось, что это была совсем другая девушка. Не та, которую она знала раньше, жизнерадостная и полная света. Личико помертвело и напоминало маску — ни чувств, ни эмоций, а глаза пустые, будто две стекляшки без какого-либо выражения в них. Двигалась она словно лунатик или зомби. На вытянутых руках Лени почтительно несла серебряный кинжал. Он был большим, с длинным обоюдоострым лезвием и рукояткой из чёрного оникса, увитой искусно выполненной вязью.
От одного только вида этого грозного и зловещего орудия Ливию охватила дрожь. Она боялась даже представить, для чего демону он понадобился и как Ангелиус решил его использовать. Но не глядя на все свои страхи, девушка, позабыв о себе, думала в первую очередь о подруге, полностью подчинённой воле монстра адских глубин.
— Лени! Сопротивляйся контролю над собой! Ты можешь! Брось кинжал и беги! — исступленно крикнула она девушке, отчаянно пытаясь освободиться.
Но та лишь механически повернула голову и бросила на Ливию бессмысленный и пустой взгляд. Казалось, Лени не понимает ни слова из того, что ей сказали, оставаясь абсолютно глухой к любым призывам. Отвернувшись, она покорно продолжила свой путь к Ангелиусу.
— Зря стараешься. Девчонка не слышит и не понимает тебя. Теперь Лени — кукла, бесчувственная кукла, только и всего. Но, надо сказать, очень услужливая! Стоит мне лишь пожелать, и она уже готова исполнять. — Весело посмеиваясь, произнёс демон, принимая из рук девушки клинок.
— Мерзавец, — яростно выдохнула Ливия.
— Что есть, то есть! — согласился он.
Проверив остроту кинжала, который довольно цепко держал в своих когтистых лапах, с триумфом в глазах Ангелиус стал подступаться к ней. Оливия, похолодев от ужаса и не спуская с грозного оружия взгляда, отпрянула назад.
— Что ты задумал? — произнесла девушка, ненавидя себя за то, что её голос дрожит.
— Всё очень просто: собираюсь пустить тебе кровь, только и всего.
— Я же призрак! Ты забыл, ублюдок — я дух! У меня нет тела, а значит, нет крови! Это невозможно!
— Ошибаешься, ведьма! Ещё как возможно! Плоть и дух связаны между собой, так как ты ещё жива! А это значит, что и кровь у тебя добыть можно! — спокойно пояснил демон, встав прямо над ней с кинжалом наизготовку.
— Нет! — закричала Оливия став лихорадочно метаться из стороны в сторону, насколько ей позволяли путы.
— Советую тебе не сопротивляться и добровольно позволить мне это сделать. Давай договоримся по-хорошему, и мне не придётся на твоих глазах убивать Лени! Ты ведь не хочешь, чтобы малышку Уилсон постигла участь её братца или твоих сестёр-ведьм? Ты же знаешь, мне ничего не стоит вмиг превратить её нежную плоть в жалкие лоскутки. Дашь мне Ключ и Знания — девчонка останется жить, а нет… — он сделал многозначительную паузу. — В общем, решать тебе!
Оливия заскрипела зубами от бессилия, понимая, что проигрывает эту битву. Взгляд девушки то и дело метался от ликующего Ангелиуса на тихо стоящую в стороне Лени с по-прежнему остекленевшим взглядом и бесстрастной маской на побледневшем лице. Она знала, что если откажется, то жизнь подруги обречена, демон с наслаждением растерзает её на клочки у Лив на глазах, демонстрируя тем самым свою жестокость. Сама же Оливия, если выживет, никогда не забудет и не простит себе то, что обрекла подругу на гибель. Это вечным клеймом и бременем повиснет у неё на совести и будет отягощать жизнь. Но в то же время она не могла дать демону то, что он так хотел, это означало подписать смертный приговор всему миру людей. Ливия была загнана в угол и оказалась перед выбором, который в итоге всё равно приведёт к смерти. Теперь она искренне пожалела, что не умерла. Так бы демон оказался бы ни с чем, а жертва была бы только её, что вполне оправдано.
«Габриель! Где же ты?» — мысленно воззвала девушка к Небесному Охотнику, надеясь, что он, не смотря ни на что, услышит её зов.
— Что же мы решим? Мучительная смерть девчонки или твоя добровольно отданная кровь? — небрежно поигрывая клинком, спросил Ангелиус.
— Бери, — наконец проговорила девушка, поняв, что не может добровольно обречь Лени на смерть. — Но я обещаю тебе, тварь, если Габриель не достанет тебя, то я отыщу тебя сама! Даже среди ада, если понадобится, отыщу и убью!
— Как грозно… но это мы ещё посмотрим — кто кого убьет!
Демон щёлкнул пальцами, и путы, до сего момента сковывающие её, бесследно исчезли, будто их и не было. Оливия, дрожа, вытянула свою руку. Сгиб локтя тут же обожгла резкая боль, когда мерзкая тварь полоснула по нему кинжалом. Ливия с удивлением увидела, как по её призрачной руке стала течь самая настоящая кровь, выглядящая вполне материальной. Она стекала тонкой струйкой в глиняную чашу, которую предусмотрительно подставил Ангелиус. Тот с необыкновенной жаждой глядел на это действо, наверняка пытаясь обуздать свою демоническую сущность и удерживаясь от искушения.
«Габриель! Габриель! Помоги мне!» — билась в голове девушки мысль.
Оливия надеялась на чудо… и оно свершилось. Внезапно, словно просочившись через пространство и время, в комнату ворвался ослепительный белый свет. Он был такой яркий, что девушка прикрыла глаза в страхе быть ослеплённой им. Душа её возликовала, она поняла, что спасение близко. Дикий, душераздирающий крик Ангелиуса стал полной неожиданностью, заставив девушку сжаться в комочек и отползти прочь, едва не угодив при этом в камин, пытаясь спастись от лап демона. Только ангельское сияние пришло на помощь и отгородило девушку от монстра ада. Окутало, будто тёплым покрывалом, защищая от возможного нападения, и потянуло прочь из этого мрачного помещения. Она почувствовала, как отрывается от пола и устремляется в полёт. Тогда, собрав воедино все силы, что были у неё, Оливия метнулась в сторону и, выбросив руку, ухватилась за Лени, потянув ту за собой, тем самым спасая девушке жизнь.
Вслед донёсся разъярённый рёв Ангелиуса.
Глава 46
Оливия приходила в себя на руках у Габриеля. Он видел, как затрепетали её длинные ресницы. Невероятное облегчение накрыло архангела. Парень прикрыл глаза и нежно сжал девушку в объятия, стараясь совладать с чувствами, нахлынувшими на него. В такое трудно поверить, но у могущественного Небесного Охотника, никогда не поддававшегося слабости, на глазах появились слезы. Он с наслаждением вслушивался в трепетное дыхание ведьмы, касавшееся его лица, в сильные и уверенные удары её храброго сердечка. Ещё несколько минут назад, Габриель начал думать, что уже потерял Ливию навсегда, так как все попытки вернуть девушку в мир живых с треском проваливались. Зло каким-то неведомым для него образом нашло лазейку в их защите и высосало в один миг жизнь из её тела, утащило в бездну Тьмы, наложило отпечаток на нежные черты. А он не успел, не смог это предотвратить… всё случилось так неожиданно.
Перед мысленным взором парня как в замедленной съемке поплыли образы этого утра.
Вот они пьют кофе, пытаясь делать безразличные лица, отринув пылкие чувства, толкавшие их друг другу в объятия. Габриель видел, что сделал ей больно своим бездушием, и, какой бы Оливия ни была хорошей актрисой, пытаясь скрыть это, её потемневшие глаза сказали ему даже больше, чем он хотел знать. К тому же, их с девушкой уже давным-давно объединила в одно целое духовная связь и, пытаясь блокировать свои эмоции, она всё равно делилась какой-то частью с ним. Только зная, что Лив вряд ли порадуется такому известию, парень не подал вида, что хорошо осведомлён о буре переживаний у неё внутри. Тем более перед глазами по-прежнему стояло испуганное личико девушки, когда она узрела его таким, каким он был на самом деле.
Обличие архангела явно не пришлось ей по вкусу. Крылья и их мрачное оперение привели Оливию в ужас. Понимание этого и того, что она не может принять его таким, больно ранило душу Габриеля и заставило отказаться от своих безнадёжных мечтаний об их совместном будущем, которые помимо воли жили в сердце, тревожили ум. В тот миг он впервые за своё долгое существование почувствовал себя беззащитным и пожалел о своей ангельской сущности. Однако это в который раз доказывало, что им не суждено быть вместе. Пришла пора ему навсегда принять и понять сию злую волю судьбы. Но хуже всего было то, что девушка ещё крепче чем Габриель срослась со своими иллюзиями и не спешила с ними расставаться, не смотря даже на причинённую боль. Её извинения тому доказательство — она построила воздушные замки, которые парень втайне жаждал разделить с Оливией, и не хотела рушить, огородив их стеной. Только архангел понимал, что рано или поздно этому придёт конец. Хотя раскаяние её было искренним — она и вправду сожалела о собственном поведении, от правды никуда не уйдёшь, и стремление задушить в себе собственные страхи — отнюдь не выход.
Появление приходского пастора поломало все планы, по крайней мере, для девушки. Габриель прекрасно видел отсутствие аппетита у неё и страстное желание покинуть его общество. Мешать он ей не собирался. Наоборот, побыть одному ему как раз так же отнюдь не помешало, чтобы привести свои хаотичные мысли в порядок. В присутствии Оливии такое было просто невозможно — размышления мгновенно обращались к ней.
Так что ни один из них гостя не ожидал. Тот же в мгновение ока создал ему проблемы и заботы.
В первый миг Габриель решил, что это Ангелиус. Неверие в то, что это именно так, и попытки Ливии успокоить не нашли в нем отклика. Хотя, спрашивается, как демон мог пройти через энергетическое поле ведьм и установленные архангелом ловушки? Да и зачем ему стучать в дверь? Недолго думая, он устремился за пределы дома, горя желанием убедиться в том, что последней оставшейся в живых Носительнице ничего не угрожает и развеять собственные опасения. В случае чего Габриель готов был, не раздумывая, ринуться на её защиту. Однако таких отчаянных и решительных действий не понадобилось, так как на пороге мирно стоял всего лишь молодой мужчина, да ещё в одеждах слуги церкви, терпеливо ожидая, когда его впустят. Чутьё мгновенно подсказало, что демонические уловки тут ни при чём — пастор буквально источал внутренний свет, завладеть таким человеком и подчинить его себе для Ангелиуса — невыполнимая задача. Что делать с визитёром парень не знал, в отличие от Оливии, как оказалось впоследствии. Лишь только он сообщил ей о прибывшем проповеднике, как она с невероятной прытью бросилась к двери, не дав Габриелю и слово сказать, будто его мнение её вообще не интересовало. Парень заподозрил, что тем самым девушка мстит ему за то, что он нанёс ей обиду, или пастор пользуется у неё успехом. Это невольно всколыхнуло в архангеле ревность, однако ему пришлось взять себя в руки, успокоившись тем, что мужчина, судя по возрасту, годится Ливии в отцы, и это попросту не его дело, раз он всё для себя решил. А спустя мгновение Габриель перевёл облегчённо дыхание, мысленно сердясь на себя за такие чувства, потому что понял, что гость чрезвычайно интересуется Милиндой Уоррен, а с девушкой у него никаких отношений нет.
Только Габриелю всё равно очень не понравилось своеволие ведьмы. Оливия же, решив разом перейти все границы дозволенного, пригласила преподобного в дом, даже не удосужившись спросить разрешения. Парню же ничего не оставалось, как исчезнуть и позволить пастору беспрепятственно войти внутрь и даже более, проследовать в гостиную, куда указала ему гостеприимная Ливия. Он искренне надеялся, что не пожалеет об этом. Однако желания при малейшей возможности выразить всё свое недовольство девушке не поменял. Правда, на глазах у преподобного сделать такого архангел не мог.
Возможность представилась, когда Ливия удалилась на кухню, дабы угостить своего посетителя чаем. Вот только надежда на то, что его увещевания достигнут сознания девушки и пробудят ото сна её здравомыслие, обратилась прахом. Ведьма попросту отмахнулась, да ещё в ответ обрушила на рассерженного Габриеля целую тираду, а после этого преспокойно ушла. Он, естественно, последовал следом, не желая выпускать Оливию ни на миг из поля зрения. К тому же, парню было чрезвычайно любопытно, о чём девушка станет беседовать с пастором.
Всё оказалось даже интересней, чем мог предположить архангел.
Спустя полчаса ему открылись новые тайны и новые грани сложного характера Ливии. По крайней мере, он ничего не знал о ранее натянутых отношениях девушки с матерью. Это очень удивило, потому что Габриель был хорошо осведомлён о трепетных чувствах и взаимопонимании, что царили в семье ведьм. То, что девчонка была категорически против того, чтобы Милинда встречалась со слугой церкви, стало для него неприятным откровением, хотя сейчас между ним и Ливией происходило нечто сродни той ситуации, если не сказать хуже. Однако всё же что-то заставило упрямицу, в конечном счете, изменить своё мнение и позволить матери стать счастливой. Парень понимал, что за таким поворотом дел кроется нечто могущественное.
А вот спор Оливии с проповедником он слушал буквально затаив дыхание, неотрывно наблюдая, как на милом личике девушки сменяются выражения, выдавая все её чувства. Тут можно было наблюдать гнев и злость, обиду и раздражение, непонимание и непомерную уверенность в своей правоте. Однако когда через мгновение заговорил преподобный, Ливии пришлось признать, что она была не права. Пастор Льюис буквально в щепы разнёс обвинения девушки, переубедил её и вызвал в ней раскаяние. Габриель едва не расхохотался, наблюдая за своей по-детски обиженной подопечной. Но всё же ему были понятны чувства Оливии. Судьба и Высшие Силы не сильно привечали и баловали её в последнее время. Наоборот, обошлись довольно жёстко, взвалив на хрупкие плечики ведьмы непосильный груз ответственности, с которым ей трудно мириться и уживаться. Габриелю было жаль её.
Когда преподобный покинул дом, он смог, наконец, вздохнуть спокойно. Да и судя по задумчивому выражению лица девушки ей так же надо было побыть в одиночестве и поразмыслить над всем, что довелось услышать от проповедника. Никто из них не был готов к тому, что произошло в следующую минуту. Это было словно в дурном сне.
Габриель увидел, как Ливия, взяв позабытую чашку с остывшим чаем направилась с нею на кухню. Только вдруг она на ходу словно бы споткнулась. Кружка выпала из ослабевших пальцев Оливии и покатилась по полу. Ведьма же, уже ничего не замечая, со странно остекленевшим взглядом начала заваливаться на бок. Он подхватил девушку и мгновенно понял, что произошло нечто страшное, глядя на её внезапно побелевшее лицо, в котором, казалось, не осталось ни единой кровинки. Она была словно не живая, как безвольная кукла у него в руках. Только хриплое дыхание с отчётливым смрадом Зла, срывавшееся с её посиневших губ, говорило, что в Ливии ещё теплится искорка жизни. Но и та угасла спустя секунду. С ужасом, наполнившим его сердце, Габриель увидел, как веки девушки опустились, и он ощутил последний выдох, вырвавшийся из её груди. Лишь врожденное здравомыслие не позволило ему сойти с ума в тот страшный миг, не позволило поддаться отчаянию, признав тем самым, что он проиграл.
Всё остальное время архангел пытался вернуть Оливии жизнь, нарушая тем самым неписаный закон для таких существ, как он. Потому что парень знал, что таковым было бы желание девушки, так любившей жизнь, а так же понимал, что не может позволить Ангелиусу похитить Ливию из мира живых, обрекая её тем самым на вечную Тьму. Если Ангел смерти или его слуги не заберут её дух, дабы перевести через грань в мир Теней, она обречена на вечные скитания и муки между пространствами. Габриель не мог этого позволить, поэтому изо всех сил сражался за её жизнь, вливая в безвольное тело в своих объятьях живительный энергетический поток. Только всё было напрасно…