Занавес закрылся, зияющая пустота выплюнула девушку из своего чрева, возвестив, что на этом экскурс в будущее окончен. Ливия с трудом приходила в себя, устало облокотившись на стеллажи и прерывисто дыша, словно рыба, выброшенная на берег сильным штормом. А разум услужливо прокручивал всё то, что она успела увидеть и услышать… А так же почувствовать. Девушка открыла глаза и огляделась. Она по-прежнему в библиотеке. Именно там, где и развернутся события, если верить её видению, а она в нём не сомневалась. Взгляд метнулся к креслу и столу, где сидел нахальный незнакомец и переместился к стеллажам, где она пряталась. Точнее будет прятаться. Хотя в её силах все изменить, правда, вспомнив свои ощущения, испытанные ею в его объятиях, девушка задалась вопросом, а хочет ли она что-то менять. Решив не забивать голову на ночь глядя и оставить все размышления на утро, Оливия прихватила злополучные «Сновидения», подняла оброненные «Сонеты» и отправилась в спальню, твёрдо вознамерившись погрузиться в чужие страсти.
Дисплей на телефоне показывал за полночь. Шекспир был благополучно прочтен, как и «Сновидения». Как оказалось, все её размышления насчёт прошлого оказались верны. В книге было чётко написано, что люди, а в особенности ведьмы, могут во снах переживать чужие жизни и чувства. Сон является в каком-то смысле порталом, который способен перемещать сознания сквозь время и пространство. Но это происходит, лишь когда два витка времени находятся в соприкосновении и связи, как в случае с Ириной. 1600 год — это год, когда её казнили, в 2000 живёт Оливия, ровно 400 лет со дня гибели первой. Чувства, испытываемые Ириной, были настолько сильны и остры, что смогли вырвать сознание у спящей Ливии и «прикрепить» к себе в стремлении разделить свою боль.
Оливия искренне сочувствовала несчастной девушке, но пережить такое ещё раз не смогла бы. Это было бы слишком. Она хотела спокойного сна, без каких либо ведений и мучительных пыток, несущего полное забвение. Только вот Морфей, всё ещё прохлаждался где-то и явно не торопился к ней на выручку. Ливия сидела на постели, бездумно обводя комнату взглядом. Её волшебное полотно очнулось от дневного сна и «Безликий ангел» ожил, заставляя её морщиться, глядя на всё ещё отсутствующее у него лицо. Прошло столько времени, а его черты так и остались не увиденными и непризнанными. Точно так же ей не довелось увидеть лица ночного гостя из ведения. Лишь глаза… Только такого оттенка полотна и ниток ей не отыскать. «Так! Стоп! Никакого гостя». Оливия яростно мотнула головой, запрещая себе думать об увиденном сегодня. Как и о том, чтобы своему творению придать личину этого негодяя с аквамариновыми лазерами вместо глаз. Только вот чем больше она глядела на «Безликого», тем прочнее эта мысль начала укореняться в её мозгу. Поэтому вскоре она уже твёрдо собралась сходить в библиотеку за новой книгой, чтобы занять своё воображение чем-то другим. Только вот делать ей это было лень, да и возникал страх, что к ней нагрянут новые видения.
Так она и сидела в комнате, погружённой во мрак, пытаясь бороться с навязчивыми мыслями, обхватив колени руками и уперев в них подбородок, пока в голову не пришла идея. Лишь только взгляд наткнулся на распахнутое настежь окно, соскочив с постели, Оливия вылезла на балкончик и плюхнулась в мягкое кресло, которое не так давно затащила сюда, чтобы, сидя в нём, встречать рассвет или закат с чашкой ароматного чая в руках, либо как сейчас: придаваться размышлениям. Ливия залюбовалась их садом, погружённым в ночную тьму, освещённым лишь рассеянным лунным светом и неярким сиянием светлячков, которые тихо стрекотали, ведя свою неспешную беседу. Они прекрасно знали о том, что в этом заколдованном месте их не коснется своим холодным дыханием осень. Ветер нежно обдувал лицо, ласково перебирал её локоны, тихо шепча о том, что видел и слышал, странствуя по всей земле. Заставляя мечтать, что когда-нибудь и она сможет побывать там. Оливия запрокинула голову вверх, облокотившись на мягкую спинку кресла, и восхищённо замерла, глядя на усыпанное, словно чёрный бархат бриллиантами, звездное небо, особенно "богатое" там, где проходил Млечный Путь. В детстве она думала, что звёзды — это ангелы, которые охраняют и берегут небеса, чтобы зло не сумело проникнуть туда, именно в ночной час, когда они наиболее уязвимы и незащищёны солнечным светом, готовым испепелить любого, кто посмеет на это отважиться. Поэтому звёзды-ангелы появлялись лишь ночью, чтобы нести вахту и одновременно глядеть вниз, на землю, на людей, и, если вдруг нагрянет напасть, ринуться вниз, сорвавшись с неба звездопадом.
Детские фантазии… Оливия улыбнулась и послала воздушный поцелуй своим небесным молчаливым компаньонам. Она нашла знакомые созвездия и медленно обвела в воздухе их контур пальчиком. Мимолётно подумав, как быстро таят фантазии и иллюзии, лишь только ты подрастешь. Так, к примеру, астрономия стала для неё открытием. Эта великая наука разбила её представления относительно звёзд, поведав, что на самом деле это не прекрасные ангелы-стражи, а бездушные холодные куски космической пыли и камня, и их сияние — это заторможенное отражение солнечного света. Довольно черство, и никакой романтики. Только где-то в глубине души девушке хотелось верить, что детская фантазия-сказка — реальность, лишь стоит захотеть и распахнуть свои глаза пошире, чтобы всё как следует рассмотреть.
Ливия любила свой уютный, небольшой балкончик, потому что именно здесь, особенно в такие вот уединённые и тихие мгновения, в полуночный час, ей начинало казаться, что она оставалась совсем одна во всей Вселенной. Любые тревожные мысли испарялись, вытесненные красотой этого мига.
Умиротворение нахлынуло на девушку, а усталость и поздний час, как и подоспевший вовремя пройдоха Морфей, наконец, сделали своё дело. Оливия смежила веки и отправилась в царство бездонного, несущего покой и насыщенность сна.
Глава 9
Оливия проснулась, когда солнце стояло высоко над землёй. Она сладко потянула всем телом, небрежно сбивая простыни и одеяло в комок. Всё ещё находясь на периферии между сном и явью, но всё же уже отчётливо понимала, что пора вставать, хотя ленивая дрёма пыталась затащить её обратно в свои шёлковые сети. Правда, с каждой секундой влияние становилось всё слабее. Вот тут-то и появилось, какое-то странное ощущение, словно что-то не так.
Понимание и озарение того, о том, что её беспокоило, не заставили себя долго ждать, накатив на неё волной, спустя мгновение после полного пробуждения. Оливия спросила себя, почему она лежит в постели, если прекрасно помнила, как Морфей уволок её в своё царство сновидений, когда она любовалась ночными красотами сидя в кресле, у себя на балконе. А теперь как ни в чём не бывало, лежит себе в постели. Сама прийти не могла бы, этот момент Ливия точно запомнился, да и лунатизмом не страдала. Прошлой ночью даже луны не было, так что и этот вариант не годиться, да и переоделась бы в этом случае в пижаму. Теперь она заметила, что лежит в постели одетая в домашнюю одежду. Мама и бабушка? Зачем? Беспокоились что ей не удобно? Вот только они крайне редко заглядывали к ней, да и не проще было бы её разбудить, если всё — таки её водружение на постель их рук дело, точнее их магии.
Поразмышлять на эту тему, ей так и не удалось. Рядом заверещал мобильный, слегка напугав и Ливия в который раз отругала себя за дурацкую привычку класть телефон под подушку. Взяв трубку, она увидела высветившийся номер. «Сидни…Кто ж ещё может решиться потревожить меня ранним утром! Хорошо, не совсем ранним» мысленно уточнила девушка и, придав голосу бодрости ответила:
— Слушаю…
— Доброе утречко подруга! Дай отгадаю, сейчас ты всё ещё валяешься в постели!
— Угадала.
— Чего такая хмурая с утра? И не притворяйся бодрой! Я тебя знаю лучше, чем ты сама себя! Чем вчера занималась? Наверное, портила себе зрение, читая какую ни будь заумную книгу, причём допоздна и в итоге не выспалась? — на том конце провода повисла выжидательная пауза, — Я права?
— Права, права…Каюсь, читала. Хотелось расслабиться, а Шекспир, как никто другой даёт мне чувство умиротворённости и полёт фантазии. Сама бы хотя бы изредка открывала книгу…Так…для общего развития.
— Ага, а потом на утро чувствовать себя примерно так же, как ты сейчас. Нет, уволь…Лив, ты же прекрасно знаешь, что я не разделяю твою страсть к пыльной, древней макулатуре. Это не для меня. Книга в моём случае — снотворное, а полёт фантазии, и отдых дают мне мысли о Грэге и неспешный поход по магазинам.
«Который длиться очень-очень долго» — про себя добавила Ливия.
Сидни могла без устали ходить из одного бутика в другой, на протяжении многих часов и лишь когда сумки и пакеты не вмещались в руки, а вес их соответствовал примерно тонне, безбожно натирая мозоли, она делала перерыв. Благо такое случалось не часто, в центральные и хорошие магазины надо было ездить в Норфолк, а родители как не обожали своё чадо, новую машину так ей и не купили. После того, как Сидни разбила старую, врезавшись в дерево и при этом пострадала сама. Так что приходилось ждать, когда освободиться мама и ехать с ней. Оливия так же любила делать покупки, но темп, который обычно задавала подруга, было сложно выдержать. Сидни хватало одного взгляда, что бы оценить вещь. Ливия же любила всё пощупать, разглядеть и померить, зная, что висящая на вешалки вещица, на деле может оказаться очень эффектной штучкой. К тому же Сид пренебрегала распродажами, считая, что смотреть уже вышедшие из моды вещи, ниже её достоинства, а вот Оливия с удовольствием их посещала, ей было известно, что порой там можно отыскать нечто невероятное. Поэтому шопингом решили заниматься врозь, что бы не портить друг другу удовольствие. Встречаясь уже после пробега по бутикам, где ни будь на нейтральной территории, в кафе, за чашкой кофе или шоколада. А затем показывали друг другу обновки.
— Права, права…Каюсь, читала. Хотелось расслабиться, а Шекспир, как никто другой даёт мне чувство умиротворённости и полёт фантазии. Сама бы хотя бы изредка открывала книгу…Так…для общего развития.
— Ага, а потом на утро чувствовать себя примерно так же, как ты сейчас. Нет, уволь…Лив, ты же прекрасно знаешь, что я не разделяю твою страсть к пыльной, древней макулатуре. Это не для меня. Книга в моём случае — снотворное, а полёт фантазии, и отдых дают мне мысли о Грэге и неспешный поход по магазинам.
«Который длиться очень-очень долго» — про себя добавила Ливия.
Сидни могла без устали ходить из одного бутика в другой, на протяжении многих часов и лишь когда сумки и пакеты не вмещались в руки, а вес их соответствовал примерно тонне, безбожно натирая мозоли, она делала перерыв. Благо такое случалось не часто, в центральные и хорошие магазины надо было ездить в Норфолк, а родители как не обожали своё чадо, новую машину так ей и не купили. После того, как Сидни разбила старую, врезавшись в дерево и при этом пострадала сама. Так что приходилось ждать, когда освободиться мама и ехать с ней. Оливия так же любила делать покупки, но темп, который обычно задавала подруга, было сложно выдержать. Сидни хватало одного взгляда, что бы оценить вещь. Ливия же любила всё пощупать, разглядеть и померить, зная, что висящая на вешалки вещица, на деле может оказаться очень эффектной штучкой. К тому же Сид пренебрегала распродажами, считая, что смотреть уже вышедшие из моды вещи, ниже её достоинства, а вот Оливия с удовольствием их посещала, ей было известно, что порой там можно отыскать нечто невероятное. Поэтому шопингом решили заниматься врозь, что бы не портить друг другу удовольствие. Встречаясь уже после пробега по бутикам, где ни будь на нейтральной территории, в кафе, за чашкой кофе или шоколада. А затем показывали друг другу обновки.
— Надеюсь, хорошо провела время? — спросила Ливия усмехнувшись.
— Дорогая, таких понятий, как «неудачный шопинг» и «плохо проведённое время в бутиках», что в принципе одно и тоже, нет в моей жизни. Конечно, отлично! Надо было и тебе ехать с нами, а не сидеть дома. Тогда и чувствовала себя бы просто превосходно.
Ливия подумала, что возможно Сид и права, если бы она уехала, то возможно и видений не было. Как и его… Ливия тут же оборвала мысль, установив на неё табу.
— Выбрала себе, что ни будь?
— Конечно. Сногсшибательное платье. Я уверена, что произведу настоящий фурор на вечеринке у Дерека. Лишь только я его увидела, как тут же поняла, что оно создано для меня. Правда мама пришла в ужас, увидев цену, но после недолгих уговоров сдалась. Теперь это чудо висит у меня в шкафу и ждёт своего звёздного часа. Ты непременно должна зайти ко мне и его увидеть, — произнесла Сид и мечтательно вздохнула, сделав короткую передышку в своей тираде. — И конечно, потом мы приобрели к нему туфельки, сумочку и украшение.
— Уже начинаю завидовать и жалеть, что не поехала. — Сказала Ливия с усмешкой.
Ложь откровенная, но о ней не жалела. Она была в этом уверена и довольна, в том, как провела предыдущий вечер, хотя искренне порадовалась за подругу. Довольство, так и било из Сидни ключом.
— Договорились, в следующий раз едешь со мной. А то твой гардероб начинает меня раздражать.
— Он не может тебя раздражать! Половину купленных нами вещей я даже ни разу не надела.
Оливия ожидала, что подруга начнёт спорить, что в принципе и произошло бы, но тут в трубке послышался голос матери Сид и, она стала прощаться, напоследок спросив:
— Тебе лучше?
— Конечно Сидни, ты мой живительный эликсир.
— Я знаю, — самодовольно ответила подруга. — Тогда до скорого, пойду помогать готовиться к завтрашней ярмарке, а то ещё столько всего надо сделать, что можем не успеть.
— Хорошая мысль, я буду заниматься тем же.
Ещё раз, пожелав ей удачи, Сидни повесила трубку.
Вздохнув, Ливия потёрла глаза, слезла с постели и поплелась в ванную комнату приводить себя в достойный вид, размышляя над тем, что день грядущий ей готовит и насколько серьёзными будут эти испытания.
Какие, она узнала очень скоро, после того, как спустилась вниз.
Наспех перекусив, Ливия принялась помогать родительницам, которые уже во всю готовили угощения. Это занятие поглотило и Оливию. Через пару часов она устало смахивала пот со лба и мыслями была занята лишь кулинарными изысками, проклиная духоту царящую в кухне и о утренних странностях думать забыла.
К концу ей начала казаться, что всем этим булочкам, коржикам, пирожкам, пирожным и другим лакомствам не будет конца и края. Ни минуты свободного времени: замеска теста, приготовление наполнителей и лепка. Словно замкнутый круг, высасывающий силы.
— Всё…я больше не могу! — жалобно простонала Ливия, без сил рухнув на стул. — Неужели всё это съедят завтра? Да тут же на целую армию!
Весь стол и часть пола была заставлена огромными корзинами, доверху наполненными хрустящей и аппетитной сдобой. Правда, девушку весь день мучавшуюся вместе с родительницами над этими сластями, при одном только взгляде на плоды их труда, начинало мутить. Поэтому она дала себе клятвенное обещание, что, по крайней мере, несколько месяцев не съест ни единого пирожного, заодно и угрозе её фигуре не будет.
— Конечно, съедят! Чувствую, что мы соберём больше всего средств для детской больницы. Вот Пастер будет доволен! Ведь они пойдут на такое хорошее дело! — Милинда улыбнулась дочери, которая буквально «размазывалась» по столу от усталости.
Ливия с отвращением глядела, как мать и бабка аккуратно ссыпают в ещё одну корзинку золотистые круассаны, а вид при этом у обеих жутко довольный и ни грамма усталости. По-видимому она досталась только ей и скрутила девушку стальным обручем, пропитала каждую клеточку её многострадального тела.
— Как вам удается ещё держаться на ногах? Вы часом, ни каких зелий не принимали у меня за спиной? — с любопытством спросила девушка у своих неустанных родительниц, теперь с удвоенной силой принявшихся за наведение идеальной чистоты на кухне.
Мать и бабушка с улыбками на лицах переглянулись.
— Нет, мы ничего не принимали. Незачем. Просто нам очень нравиться то, чем мы занимаемся, — сказала бабушка, составляя посуду в шкаф, — к тому же на кухне надо прибраться, но и усталость даёт о себе знать, только мы боремся!
«Неужели я самая слабая?»- пронеслось в голове у девушки.
Это её не устраивало, поэтому, собрав остатки сил и воли, принялась им помогать, стараясь не стонать и не падать.
Втроём они справились довольно быстро и удовлетворённо взглянули на плоды своих трудов. Прежде чем покинуть душную кухню Милинда Уоррен достала небольшое пузырёк и посыпала его содержимым, розоватым порошком, корзинки с горячей сдобой, а затем прикрыла кружевной салфеткой.
— Теперь, они будут свежие, словно только что из духовки.
Последнее, что помнила Ливия, было то, как она поднялась по лестнице и прошла к себе в комнату. С трудом, стащила с себя одежду и рухнула на постель, мурлыкнув от удовольствия. Коснувшись головой подушки, она погрузилась в глубокий сон.
Глава 10
Следующее утро началось довольно суетливо. Так как надо было успеть перенести на площадь у церкви, где будет проходить ярмарка, приготовленное накануне угощение да ещё проконтролировать, где поставят их палатку. Эту часть взяла на себя Сандра Уоррен, оставив Оливию и Милинду в раздумьях и, отбыла на площадь.
Их выручила предусмотрительность пастора, который отправил к ним подручных, двух крепких и мускулистых братьев Дерел, выполнявших в церкви работу плотников. Они милостиво согласились помочь женщинам Уоррен, лишь только преподобный попросил их об этом. Ливия быстро смекнула, отчего так и в чём дело, увидев как мужчины «поедают» взглядом её маму, сжимая ручки корзинок.
— Ох… Адам, Том я даже не знаю, как вас и благодарить! — сказала Милинда с очаровательной улыбкой на нежных губах.
Она была сегодня прекрасна, как никогда: голубое платье оттеняло глаза и подчёркивало стройную фигуру, золотистые локоны рассыпаны по плечам в очаровательном беспорядке.
Улыбка такой женщины подействовала на их помощников, как яркий свет солнца на только что прозревших слепых. Оливия испугалась, что они, ещё чего доброго, уронят корзинки и попадают на пол. Но, надо отдать им должное, парни оказались крепче, чем ей показалось в начале и выдержали такое сложное испытание. Правда, было видно, что всё же ребята ещё находятся под мощным впечатлением.
Том пришел в себя первым, нежели Адам и даже сумел выдавить из себя слова:
— Что Вы мисисс Уоррен…
— Милинда! — аккуратно поправила мама.
— Что вы Милинда, нам приятно помочь Вам хоть чем-то!