А девчонку опекал почти по-отечески — все ж не чужая, все ж хотелось судьбу девичью устроить. Вот с Лупано прекрасно все должно было б сложиться! Тем более очень быстро отошел от раны парень, оправился: Аманда ловко стрелу вытащила, кровь заговорила, наложила пропитанную целебным отваром повязку да, когда уснул суженый, другими ранеными занялась. Хозяин — дядюшка Пепе — и супруга его, да все деревенские на нее не нарадовались:
— Это ж какая молодая, а травы да заговоры-привороты знает!
Аманда не преминула в который раз уже упомянуть о выданной святой инквизицией пресловутой справке с печатью — мол, точно не ведьма! Проверено.
Посланные на поиски беглеца быстроногие парни — Диего с Жузепом — все еще не возвратились, и староста с князем решили, не тратя времени даром, допросить пленного, коего держали в амбаре, сложенном из серых камней.
Мавр — не юноша, но вполне зрелый муж с неприятным, по-лошадиному вытянутым лицом — не говорил ничего, молчал, несмотря на все старания и угрозы, так что в конце концов выведенный из себя староста приказал своим людям накалить на костре гвозди.
— Раз уж он по-хорошему не понимает! А покуда железо калится, наш пастух Фернандо пройдется по нему кнутом. Может, и от кнута запоет, как некоторые иные пели…
Сказав так, дядюшка Пепе прищурился, но тут в дело вмешалась заглянувшая в амбар Аманда:
— Вижу, у вас трудности.
Князь обернулся со злым прищуром:
— Надо же, заметила! Только тебя здесь и не хватало. Шла б лучше к раненым!
— К раненым… — задумчиво усмехнулась девчонка. — Я просто хотела вам помочь.
— И что ты с ним будешь делать, милая? — взглянул на юную ведьму староста. — Неужто огнем жечь? Или хлестать кнутом? Так у нашего пастуха это куда лучше выйдет. Эй, Фернандо! Ты где?
— И все же я хотела бы попробовать, — твердо заявила Аманда. — Думаю, все получится. Только мне нужен дон Эстебан — он хорошо знает язык мавров, котелок для снадобья, длинный конский волос и… и что-нибудь блестящее, вроде перстня или кольца.
— Пусть попробует, — переглянувшись с дядюшкой Пепе, решительно молвил Егор. — Может, чего и выйдет. Эй, Аманда! Давай, делай свое дело, а мы отойдем.
Вполне подходящий для дела перстень с крупным прозрачно-синим камнем отыскался на указательном пальце дона Эстебана, чему юный гранд был очень рад, как и самой возможности участвовать в допросе важного пленника.
— О, эти мавры! Я никогда им не доверял, клянусь Святой Девой. Куда, говоришь, мне сесть, девица Аманда?
— А вон, на солому присаживайтесь, любезный сеньор!
— На солому?!
— Не хотите на солому, можете на старое седло. Я буду говорить с ним, а вы переводите все его слова.
— Думаешь, скажет что-нибудь?
— Должен… Помогите-ка перстенек привязать, почтеннейший сеньор гранд.
— О, это очень дорогой перстень! Подарок славного барона де…
— Крепче, крепче вяжите. Теперь вон на балку, на сучок вешайте… да не так высоко. Ага!
Что произошло в амбаре, не видел ни император, ни любопытный староста, лишь дон Эстебан, юный аристократ, паж и посланник славного короля Альфонсо, вышедший на двор примерно через полчаса после начала непонятного, но вполне колдовского действа.
— О Боже, Боже!!!
Пошатываясь, подросток тяжело осел наземь, вернее — сполз, прислонившись спиной к стенке амбара, покачал головой и… заплакал. Громко, никого не стесняясь, навзрыд.
— О Моренета, Смуглянка… Нет! Этого не может быть, но… я сам, сам слышал.
Подойдя ближе, Вожников уселся рядом и, обняв паренька за плечи, тихо сказал:
— Да, мавры похитили Моренету, я знаю. Поэтому их и ищу.
— Знаете?! — в ужасе поднял заплаканные глаза дон Эстебан.
— Не знаю только, где они ее спрятали. — Князь оглянулся на старосту и с улыбкой помахал рукой: — Все в порядке, они были одни.
— Ну, слава Святой Деве! — сидевший на старом бочонке дядюшка Пепе с облечением поднялся на ноги и зашагал в дом. — Теперь бы еще наших ребят дождаться — может, скажут чего про беглеца? А не скажут… — Староста смачно зевнул. — Так и черт с ним.
— Где спрятали, пленный не говорит, — дождавшись, когда крестьянин уйдет, тихо промолвил гранд. — Но она спрашивает… Я видел — как! Уверен, эта девчонка — ведьма!
— Не ведьма, я ж говорил уже — у нее справка есть… была… И вообще, это очень добрая и хорошая девушка.
— Нет, ну с этим-то я согласен, — вдруг улыбнулся дон Эстебан. — Да, добрая и хорошая… и очень красивая! Только немножко колдунья. Так, чуть-чуть.
В этот момент дверь амбара, заскрипев, распахнулась, и во двор вышла бледная, едва стоявшая на ногах Аманда. Сделала пару шагов и упала бы, кабы не поддержал вовремя подбежавший князь:
— Ну, что там? Как? Где Моренета?
— Они спрятали ее у заброшенной часовни Святого Искле, — тихо, без всяких эмоций, изрекла девушка.
Вожников обрадованно улыбнулся:
— Ну, так я и знал! Верней, догадывался. Ну слава богу, пропажа нашлась!
— Господин! — темноглазый мальчик — хозяйский слуга, сын или племянник — с поклоном подбежал к Егору. — Вернулись Жузеп с Диего.
— О, вернулись-таки! И что сказали про беглеца?
— Они его не видели.
— Разгильдяи!
— Видели воинов. Целый отряд. Человек с полсотни. Скачут сюда.
— Что-о?!
* * *Во двор и на околицу из всех домов уже выбегали люди, кто с дубиной, кто с копьем, а кто и с косой; старики, на ходу оглядываясь, поспешно уводили в ущелье женщин и детей. Было чего опасаться! Большой отряд облаченных в доспехи воинов несся к деревне во весь опор! На кончиках копий колыхались разноцветные флаги, развевались плюмажи над шлемами рыцарей, и оранжевое вечернее солнце плясало на треугольных щитах. Пока еще никто толком не разглядел цвета на гербах и стягах, но точно было видно — не красно-желтые, а значит, не Арагон, не свои — враги! Враги — да здесь, в эту эпоху, каждый чужой считался врагом априори. Средние века!
Один Вожников особо не волновался. Не арагонцы? Тем лучше! Однако хотелось бы поскорее узнать — кто?
Князь присмотрелся… и ощутил, как радостно забилось сердце! Два золотых льва на алом поле — нормандский герб! Свои! Черт побери, свои! А на щите у несущегося впереди всех рыцаря в закрытом забралом плоском шлеме — саладе — столь же неудержимо несся вперед серебряный единорог на лазоревом фоне — герб славного рода баронов Сен-Клер!
— Не надо бояться!
Махнув рукой, Вожников перемахнул через ограду, встречая рыцарей веселой усмешкой:
— Ну, здравствуй, мой славный Арман! Что встал? Не узнал или из-под шлема не видно? Так забрало-то подними, ага!
Глава XIV Кому — что!
— Мы получили ваше письмо, сир! — Спешившись, шевалье де Сен-Клер снял шлем и опустился на левое колено. — То самое, в котором вы говорили о венецианском флоте. Наш славный Ла Гир тотчас отправился к дожу, а я… а мы… А мы решили проехаться через Террасу в Манресу, то есть это я предложил, набрал добровольцев… Думал, мало ли, вас встретим, сир. И вот — встретили!
— А посты в приморских городках выставили?
— Где смогли — да! И суда пустили, пусть присматривают.
— Молодцы!
Князь от души хлопнул Сен-Клера по плечу, отчего сей славный юноша едва не свалился наземь, и, вспомнив, осведомился, не пришла ли подмога из германских земель.
— Приехал от них гонец с небольшой свитой, — поднявшись на ноги, пояснил Сен-Клер. — Войско — русские латные дружины и ордынская конница — пару дней назад выступило из Руссильона.
— Значит, скоро будут, — довольно улыбнулся Егор. — Что еще говорил гонец?
— Ничего не говорил, сир. Но привез письмо от вашей супруги.
— Письмо?!
Вожников обрадованно потер руки: по жене-то соскучился, даже во сне ее видал пару раз, то в образе римской гетеры, а то — в виде солистки какой-то рок-группы, в узеньких джинсах и с гитарой наперевес. Вот оно, оказывается, к чему сны-то такие снились — к известию!
— Ну, давай же скорей его сюда, письмо-то!
— Ах, сир! — нормандец вздохнул и потупился. — Я бы и рад, но к тому нет совершенно никакой возможности, ибо гонец оставил письмо при себе, сказав, что передаст его только лично вам в руки. Видать, послание-то — интимное… — при этих словах рыцарь закатил глаза. — Ах, так и представляю себе, что там написано!
— Эй, эй! — князь шутливо погрозил кулаком. — Что это ты там себе такое представляешь, а? Спокойней, мой славный Арман, спокойней. Да, я чертовски рад тебя видеть… Ого! С тобой еще и англичане!
— Лучники, сир. Напросились — уж пришлось взять. Как и вон этих, — шевалье кивнул на всадников в длинных рясах, монахов, средь которых Вожников с удивлением узнал и начальника инквизиции Матаро брата Диего, уже сошедшего с коня и подходившего к императору.
— Лучники, сир. Напросились — уж пришлось взять. Как и вон этих, — шевалье кивнул на всадников в длинных рясах, монахов, средь которых Вожников с удивлением узнал и начальника инквизиции Матаро брата Диего, уже сошедшего с коня и подходившего к императору.
— Рад видеть вас в добром здравии, Ваше величество, — поклонившись, произнес по латыни монах.
Его суховатое, но не лишенное приятности лицо университетского профессора и записного интеллигента светилось добродушием и самой искренней радостью.
— Мы, видите ли, пользуясь случаем, решили все же изловить оборотня… Хотя я в него и не верю.
— И правильно делаете, что не верите, — нахмурившись, заметил Егор. — Это не оборотень — человек.
— Человек?!
— Существо, одержимое манией кровавых убийств!
— О Пресвятая Дева… Так мы должны его остановить!
— Конечно, должны, друг мой! И, кстати, о Деве. Здесь неподалеку есть заброшенная часовня Святого Искле.
— Да, мой сеньор, знаю такую.
— Вот туда-то мы сейчас и отправимся — и со всей возможной скоростью.
Кроме князя, брату Диего очень обрадовалась и Аманда, пользуясь моментом, упросившая добродушного инквизитора сказать всем деревенским, что она никакая не ведьма. Досточтимый монах сделал это со всем своим благодушием:
— Эта добрая девушка не занимается черным колдовством, я сам лично допрашивал ее и убедился, что он не связана с Дьяволом, хоть и имеет кое-какой дар. А кто считает иначе, чем святая инквизиция, — тут в голосе монаха вдруг прорезалась сталь, — тот сильно об этом пожалеет, ибо всякий, идущий против мнения Святой Матери-церкви, есть подлый и невежественный еретик, достойный самой суровой, но справедливой кары!
Услыхав такое, опешившие крестьяне попятились и принялись кланяться всем подряд — брату Диего, императору, шевалье де Сен-Клеру и — на всякий случай — Аманде.
* * *В деревушке долго не задержались, не прошло и получаса, как обретший нового командира отряд и примкнувшие к нему парни с Амандой уже подходили к оскверненной часовне. Лошадей и большую часть отряда пришлось оставить внизу, лишь немногие сопровождали Егора при подъеме по узкой тропе: славный рыцарь Арман де Сен-Клер, дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо (напросился, не прогонять же?), конечно же, брат Диего, а также «ватажка», кроме раненого Лупано, и юная… «не ведьма, а честная, добрая девушка».
Поднимались со всей осторожностью, долго, и, когда вышли к часовне, оранжево-золотистое солнце уже наполовину скрылось за синим маревом гор.
— Да-а, — оглядев нагромождение камней, Вожников озадаченно присвистнул и посмотрел на Аманду: — Ты точно знаешь, где искать?
— Я видела все глазами этого мавра. — Девчонка сосредоточилась и, чуть помолчав, резко указала рукой на усыпанное обломками камней основание полуразрушенной башни: — Смуглянка там, в нише.
Обернувшись, князь махнул рукой:
— А ну-ка, парни!
Альваро Беззубый, Агостиньо Рвань и Энрике Рыбина тут же бросились таскать и отбрасывать камни. Употели, но вскоре ниша оказалась расчищенной, и князь, отослав парней в сторону, в благоговении склонился над закутанной в рогожку статуей. Разрезал веревки…
— Господи! — заглянул из-за плеча Егора монах. — Какая странная… Очень похожа на…
— Это она и есть, — шепотом промолвил Вожников. — Не верите, так попробуйте сдвинуть с места.
— Но…
— Ее похитили мавры… не сами, а с помощью того, кого вы называете оборотнем… — Князь не без удовольствия наблюдал за удивленным инквизитором. — Он рыщет где-то неподалеку, здесь, этот маньяк, Нелюдь… Сначала мы изловим его, а затем тайно вернем Моренету в монастырь!
— А почему тайно? — прошептал брат Диего.
— Потому что никто не знает, что Смуглянка похищена, — терпеливо объяснил Вожников. — Никто и не должен знать… кроме тех, кто уже знает. Включая вас, мой друг!
— Обо мне не беспокойтесь, сир, — поклонился монах. — Никто ничего не узнает. Что же касаемо оборотня… или, как вы его назвали, Нелюдя…
— Я знаю, как его взять. Будем ловить, как рыбу!
— На живца? — усмехнулся дон Эстебан.
— На тыквенные семечки!
* * *Булочник Фиделино, он же — брат Флориан, он же — Нелюдь или просто Существо — неспешно поднимался по узкой тропинке в гору, на перевал Сан-Иглесио, и налетевший ветер развевал его монашескую рясу, которую «брат Флориан» не считал нужным сменить — не на что, да и зачем? Мало ли в этих местах странствующих монахов? Кто к Моренете идет, кто — обратно…
В стороне от дороги, слева, показалось селение — не слишком большое, но и не маленькое, дюжины полторы крытых соломой и терракотового цвета черепицей домов с амбарами и хозяйственными постройками. Имелась даже небольшая, но очень красивая церковь с высокой колокольней, рядом с которой на площади шумел рынок.
Туда-то Нелюдь и завернул — он любил многолюдство, где еще лучше всего спрятаться, как не в толпе? И там же, в толпе, удобнее всего присмотреть очередную жертву… Вот хоть этого славного юношу с аристократически бледным лицом и чудными золотистыми локонами! Какой он худенький, стройный… и, судя по одежде, не из мужиков. И как только такого занесло в эту глухую деревню? Впрочем, как занесло — понятно: как всех — паломник! Ах, какая тонкая шея… Жаль, проклятые мавры отобрали рыцарскую «лапу» с железными когтями… придется так, ножом… чего только не сделаешь во славу животворящего Солнца!
Бледный юноша шел по рынку, не торопясь, приценивался к товарам, что-то покупал по мелочи, а вот громко спросил, не продает ли кто сушеные тыквенные семечки. Ишь ты, тоже любитель, оказывается! Кстати, о семечках… неплохо бы купить.
— Где, вы говорите? За углом, на околице… ага…
На околице! Что ж, тем лучше.
Предчувствуя большую удачу — Солнце останется довольным и сытым! — «брат Флориан» действовал нагло, да и чего было скрываться-то? Просто нагнал бледнолицего парня, улыбнулся открыто и добродушно:
— Семечки покупать идете?
— Угу.
— Я тоже бы горсточку купил — грешным делом, люблю.
— Так идемте, святой отец!
— Святой брат, брат… брат Флориан — таково мое имя.
Идти пришлось недолго — завернули за угол, вот уже и околица, а там, у забора, возле небольшого, набитого тыквенными семечками мешка расположись в лопухах двое — верзила в надвинутой на глаза широкополой соломенной шляпе и неприятный на вид парень с плоским лицом и какими-то неживыми, как у снулой рыбы, глазами.
— Это вы здесь семечки продаете? — подойдя, весело поинтересовался бледнолицый юноша.
— Ну, мы.
— Насыпьте пясточку… и моему спутнику тоже. Ну, — парнишка посмотрел на монаха, — что вы стоите? Берите же! Подставляйте ладони.
«Брат Флориан» протянул руки, парень с рыбьим лицом наклонился к мешку, а его сотоварищ вдруг вскочил на ноги, отбросив шляпу…
Конечно же, Нелюдь сразу почуял неладное, вот только сделать ничего не успел, увидел только летящий в лицо кулак, а дальше — искры… и темнота… блаженная, теплая и словно даже родная.
— Как вы узнали, что он сюда придет? — краем глаза глядя, как ловко вяжет пленника Энрике Рыбина, тихо осведомился дон Эстебан. — Не поверю, что просто так, наудачу… Скажите, сир, вы ведь точно знали?
— Знал, — подняв упавшую в траву шляпу, отрывисто кивнул Егор. — Просто увидел сон. Вещий. Ну и Аманда кое в чем помогла.
— Эта девчонка? Я же говорил, что она ведьма!
— Да нет же! — махнул рукой князь. — Хоть брата Диего спросите — нет!
— Впрочем, до этого мне нет никакого дела, сир, — потупился юный гранд. — Я бы только хотел, если это возможно, участвовать в церемонии возвращения… в тайной церемонии, я хотел сказать!
— Так вы догадались?!
— Я понял, что наша находка — не простая статуя, — юноша вежливо улыбнулся. — К тому же кое-что услыхал. Там, у часовни, вы говорили куда громче, чем надо бы.
— Да-а-а… — покачал головой Вожников. — Верно говорят, что знают двое — знает и свинья.
Дон Эстебан недоуменно вскинул глаза:
— А! Так тут еще и марраны замешаны! Ну да, вы ж говорили про мавров.
Егор невольно улыбнулся: марраны — «свиньи», так участники Реконкисты называли обращенных в христианство евреев, а при чем тут были мавры, князь так и не понял. Впрочем, наверное, дон Эстебан именно мавров и имел в виду — это ж именно мавры заварили всю кашу с похищением Святой Монтсерратской Девы!
* * *Отец Бенедикт, настоятель монастыря на горе Монтсеррат, не мог скрыть радости:
— Господи Иисусе! Нашли! Привезли! Господи… Даже не верится! Но… как же вы смогли, ведь Смуглянка…
— Я же вам говорил, что смогу, — улыбнулся Егор. — Вот и выполнил обещанное.
— Да-а-а…
Стоя в вырубленной в скале часовне, аббат не отводил взгляда от возвращенной на свое законное место Моренеты, все бормотал молитвы. А затем выпрямился, обернулся, сверкая взором: