– Обещаю. Спрашивай.
– Посмотри мне в глаза, Карина Конте, и честно скажи, что не любишь Макса.
У Карины оборвалось дыхание, как от удара под ложечку. Она уставилась на мать со смесью ужаса и облегчения. Просто выговорить эти слова. Просто сказать, что не любит Макса, – и она свободна. Конечно, она будет чувствовать себя виноватой, и мама огорчится, зато не придется насильно выходить замуж. Не придется притворяться и произносить фальшивые клятвы любви, которой у них на самом деле нет.
«Я… не… люблю… Макса».
Карина открыла рот.
Годы, когда она росла под маминым крылышком, всплыли у нее перед глазами. Когда умер папа, ее мир рухнул и так трудно было найти опору. Майкл ей тогда во многом помог. Но именно мама была скалой, на которой все держалось. Железная рука и сердце из чистого золота. Каждую ночь, когда Карина плакала, мама сидела рядом и рассказывала про папу. Она никогда не боялась говорить о человеке, которого любила всю жизнь. Синьора Конте несла свое горе с честью, мужественно, и Карина поклялась, что не посрамит свою мать.
Когда эти слова уже готовы были сорваться у нее с языка, сердце закричало: «Лгунья!» – и настал момент выбирать.
Мать ждала. Верила, что Карина скажет правду. Верила, что дочь будет честной перед самой собой и не струсит.
Она все еще любит Макса.
Карину словно ударило, когда она это поняла. Тоска и безнадежность затопили ее, словно разрушительное цунами.
Голос дрогнул.
– Не могу.
– Я знаю. – Мать взяла дочь за руку. – Ты всегда любила его. Поэтому я должна добиться этого брака, а ты должна попробовать найти свой путь. У Макса есть глубокие чувства к тебе, милая моя Карина. Я не позволю ему лишить себя или тебя этого шанса. Если ты не согласишься, я позвоню маме Макса. Я все расскажу Майклу, и ты даже представить не можешь, сколько бед натворишь. Потому что разобьешь мне сердце.
Карине сдавило горло, и она вдруг почувствовала себя совсем без сил. Мышцы стали вялыми, она обмякла в кресле. Ей хотелось расплакаться, как маленькой, забраться к маме на колени, ища утешения. Но она теперь взрослая и должна сама отвечать за свои поступки и решения.
Выбора не было.
Карина должна выйти замуж за Макса.
Но она не обязана этому радоваться.
* * *Карина постучала в дверь его номера.
Макс открыл, посторонился, и ее слабое сердце забилось от желания и еще от какого-то, более глубокого чувства. Слава богу, он уже был не совсем голый, хотя разница небольшая. Синие спортивные шорты сидели низко на бедрах, так что видны были накачанные мышцы живота. Футболка в тон, старая-престарая, облегала его плечи, как руки любовницы.
Карина еле удержалась, чтобы не прижаться к нему и не вдохнуть его запах – запах мыла и кофе с легкой примесью мускуса. Макс принял душ, волосы у него были влажные и аккуратно зачесаны назад.
– Ну как? – Он наступил одной босой ногой на другую, глядя на нее.
– Ты был прав. Она хочет, чтобы мы поженились.
Карина ждала брани. Дикого приступа паники. Чего угодно, что дало бы ей оправдание, позволило решиться разбить сердце матери и принять наказание. Но Макс только кивнул, как будто ничего нового не услышал.
– Я так и думал. Кофе хочешь? – Он показал на накрытый стол. Приподнял серебряные крышки, под ними была яичница с тостами, а рядом с вазой с единственной розой на длинном стебле стоял полный кофейник.
– Не хочу я твоего дурацкого кофе! – взорвалась Карина. – И мужа, который меня не желает, тоже не хочу. Ты что, правда собираешься это сделать? Ввязаться в серьезные отношения, да еще и не по своей воле?
Макс взял чашку и внимательно посмотрел на Карину. Его лицо было похоже на маску, полностью лишенную каких-либо эмоций.
– Да.
– Почему?
Он сделал глоток горячего напитка.
– Потому что так будет правильно.
Ярость вспыхнула в ней и вырвалась наружу.
– Да пошел ты в задницу, Макс! Я выйду за тебя, но не стану твоей маленькой куколкой. Помни, я не напрашивалась. Не надо мне ни твоей жалости, ни твоих добрых намерений. У меня была прекрасная ночь, и другой мне не нужно.
Карина захлопнула за собой дверь.
* * *День прошел как в тумане.
Часовня Ла Капелла была выстроена в тосканском стиле и отлично подходила для церемонии. Насыщенные темные тона, полированный мрамор, высокие потолки и скамейки красного дерева напоминали о доме. Карина непослушными пальцами надела простое белое платье до пола от Веры Вонг. Мама все возилась с ее прической, укладывая выбившиеся пряди в густые блестящие локоны, как будто это была настоящая свадьба. Когда Карина надела на голову украшенную жемчугом вуаль и закрыла лицо белой прозрачной тканью, никто не видел слез, навернувшихся ей на глаза.
Она всегда воображала, как сестры будут хихикать рядом, как она пойдет к алтарю с человеком, который ее любит. А теперь, задержавшись в дверном проеме, наконец поняла, что чувствовала ее невестка, когда боролась со своими паническими атаками. В животе урчало, кожа покрылась испариной и чесалась.
Зазвучали дурацкие звуки органа, и Карина шагнула вперед в туфлях от Чикотти, на четырехдюймовых каблуках, украшенных настоящими алмазами, – они словно подбивали ее убежать. Черт возьми, она станет сбежавшей невестой. Поймает грузовик и отправится автостопом на поиски приключений. Сменит имя, уйдет в глухое подполье и…
Она вдруг наткнулась глазами на взгляд Макса.
Все в нем излучало властность. Пронзительные глаза цвета океанской волны смотрели на нее, придавая сил, и Карина сделала прерывистый вдох. Еще один. Мама твердо взяла ее под руку, подняла свою трость, и они начали длинный путь по проходу к алтарю.
Макс не отрывал взгляда, и Карина шла, подчиняясь его воле, пока не встала рядом с ним у алтаря. Он был само совершенство, идеал мужчины. В жестком черном смокинге с красной отделкой, с розой в петлице – воплощение изящества и элегантности.
Он произнес слова клятвы, и голос у него ни разу не дрогнул. Серьезность момента никак не сочеталась с импульсивностью ее решения. Все казалось Карине каким-то ненастоящим, пока она не произнесла те же слова. Язык онемел и не мог выговорить ответ. Неужели она и правда это сделает? Выйдет замуж за человека, который ее не любит? Эти вопросы бешено крутились у нее в голове. В часовне воцарилась напряженная тишина. Мать, склонив голову, ждала. Кровь шумела у Карины в ушах, ноги подкашивались.
Она почувствовала, как его пальцы легонько постучали ее по спине. Он медленно кивнул. Ждал, что она произнесет это слово. Требовал решиться.
– Да.
Он надел ей на палец кольцо с бриллиантом в три карата.
Теперь она его.
Губы у него были теплые, но поцелуй целомудренный. Формальное окончание церемонии, которая изменила их навсегда.
Сойер предоставил им отдельный зал в ресторане. Популярная группа играла лучшие старые итальянские песни, они пили вино, ели пасту и разные закуски. Пирог в честь свадьбы лично приготовил сам шеф-повар «Венецианского отеля».
Следующие несколько часов прошли так, будто все это происходило не с ней. Карина улыбалась, когда нужно. Звонила матери Макса и своим родным, чтобы сообщить новость. Заставила сестер визжать от радости и нарисовала картину тайных ухаживаний. При этом ей казалось, что она вот-вот задохнется. Макс все это время не касался ее. И почти не смотрел на нее во время обязательного танца. Она жадно пила шампанское, стараясь забыться, пока они наконец не оказались в их номере.
Огромная кровать, словно в насмешку. Их любовные ласки все еще витали в воздухе, а может, это просто ее воображение. Макс стоял перед ней, в своем безупречном смокинге, сама красота и изящество, такой близкий и одновременно далекий, как звезда из другой галактики. Ее тело плавилось и таяло под его взглядом, который вдруг опалил ее жаром.
– Вот и наша первая брачная ночь.
Карина представила, как он снимает с нее свадебное платье и трусики. Раздвигает ей бедра. Опускает голову, посасывает, лижет, пока наконец не войдет в нее глубоко и не заставит ее забыть обо всем на свете, кроме того, что она чувствует сейчас.
Карина взяла бутылку шампанского из ведерка со льдом и бокал. Скинула туфли.
– За нас, Макси! – насмешливо улыбнулась она. – Спокойной ночи.
Вне себя от злости, она подняла бокал и медленно вышла вместе с шампанским. Закрыла дверь и заперла на ключ. Бросилась на стену в своем свадебном платье.
И заплакала.
Глава 12
Через две недели Макс понял, что его жизнь изменилась. Он любил простоту и порядок. Его спальня отражала его подход к жизни – сплошь мебель вишневого дерева и спартанская обстановка. Теперь же темные тона взорвались яркими искрами: мандаринового цвета коврик на полу из твердой древесины, цветасто-розовый шарф на крючке за дверью, целая россыпь ароматно пахнущих стеклянных пузырьков и куча туфель, сваленных в углу.
В его собственной ванной теперь пахло огурцом, дыней и свежим мылом. Бритва исчезла из шкафчика, ее заменили флаконы с лосьонами и кремами. Спускаясь по винтовой лестнице в гостиную, он заметил на диване несколько журналов о знаменитостях, а рядом множество любовных романов с эротическими картинками на обложках. Макс взял один – хотел поставить в шкаф, но потом решил заглянуть. Прочитал отрывок и сам не знал, почему у него вдруг загорелись щеки. Он поспешно поставил книгу на полку и ушел в кухню.
Пусто, не считая россыпи хлебных крошек на белом гранитном столе, как будто мышка оставила. Он прошел по следу вдоль коридора. Карина заявила, что на застекленной террасе теперь будет ее мастерская, и сидела там, кажется, целыми днями. Макс постучал в дверь и открыл.
Она стояла в полосе света в центре комнаты и неотрывно смотрела на чистый холст. Он почти не пользовался этой комнатой, разве что в качестве кладовки, но она развила здесь бурную деятельность. Коробки исчезли, жалюзи сняты, обои сорваны. Теперь в приюте художника дышала новая жизнь: солнце сквозь эркеры заливало яркие персиковые стены, бесконечные ряды полок были заставлены всякими художественными принадлежностями. Макс включил музыкальный центр, и понеслись на полной громкости эротические песни Бейонсе.
Пальцы Карины сжимали кисть, обмакнутую в темно-зеленую краску, и на ее рабочей блузе уже пестрели пятна краски и угольные полосы. На стенах повсюду висели всевозможные наброски и эскизы – она пробовала свои силы в пейзаже, который бросила когда-то на полпути. Волосы у нее были кое-как заколоты на затылке. Она сосредоточенно покусывала губы, видя, что чего-то еще не хватает. Выходило не то, что она хотела изобразить, и Макс залюбовался этой женщиной, которую раньше никогда не видел. Рокки лежал у окна в полосе света и храпел. Лучший друг человека быстро переметнулся на темную сторону. Карина, с ее умением разговаривать с животными, совершенно околдовала пса, и он ходил за ней по пятам из комнаты в комнату, не оставляя сомнений в том, кто у него теперь на первом месте.
За две недели Карина перевернула вверх тормашками всю жизнь Макса. Она оказалась немного неряхой. Не закрывала колпачком зубную пасту, скидывала туфли у двери, а бросая мусор, кажется, все время промахивалась мимо корзины.
Он обнаружил, что она разделяет его страсть к детективам, а иногда не прочь посмотреть и какое-нибудь туповатое реалити-шоу о катастрофах. Иногда они сидели вместе, и Рокки рядом, пили вино и смотрели телевизор в блаженной тишине. Ресторанные блюда, с которыми он любил экспериментировать, наконец тоже стали постоянной составляющей этих посиделок, и Макс заметил, что для нее готовить гораздо приятнее.
Конечно, он все ждал, когда же его накроет паника от сознания того, что прежняя жизнь окончена и он связан с этой женщиной навсегда. Он думал, его охватит злость, негодование или откровенный ужас. Но после той кошмарной первой брачной ночи, когда Карина в ярости швырнула ему в лицо его же слова, он держался на расстоянии. Они заключили шаткое перемирие и обращались друг с другом предельно вежливо и уважительно. Макс мысленно порадовался тому, что она не вынуждает его изображать фальшивую близость. Не ожидал он и того, что она окажется столь враждебно настроенной к их браку. Он был больше не нужен ей ни в каком качестве. Теперь Карину заботило одно: хочет ли она по-прежнему работать в «Милой Мэгги». В последнее время она не говорила об этом, и, поскольку никаких серьезных ошибок не допускала, можно было предположить, что она решила остаться.
– Карина…
Она повернулась, и у него замерло сердце. Волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, полоска угля на щеке, блуза в краске – она была не похожа на себя обычную. Обрезанные шорты открывали длинные загорелые ноги, на босых пальцах сверкали вишнево-красные ногти.
– Что? – нахмурилась она.
Макс затоптался, внезапно почувствовав себя как мальчишка.
– Над чем работаешь?
– Сама толком не знаю. – Она сморщила нос в своей милой манере, которую он только недавно стал замечать. – То, что я делаю обычно, меня не удовлетворяет. Я чувствую, как меня тянет к чему-то большему, но пока точно не знаю к чему.
– Ты своего добьешься.
– Когда-нибудь добьюсь. – Она помолчала. – Ты что-то хотел?
Господи, ну почему он чувствует себя так по-идиотски? Бегает за собственной женой в надежде хоть о чем-то поговорить. Макс откашлялся:
– Я готовлю ужин. Думал, может, ты захочешь отдохнуть.
– Оставь мне, пожалуйста, ладно? Я не могу сейчас отрываться.
– Конечно. Не переутомляйся.
– Хм!
Это рассеянное и пренебрежительное хмыканье его взбесило. С чего бы ей так злиться из-за навязанного им брака? Он ведь тоже принес свою жизнь в жертву.
– Ты готова к открытию через две недели? Ты уже столько сделала для его подготовки. Может быть, еще несколько дней придется поработать допоздна.
Словно сообразив, что забыла сказать ему что-то важное, Карина взмахнула рукой в воздухе:
– Да, я же забыла тебе сказать. Я ухожу.
– Что? – покачнулся Макс.
Она провела рукой по своим локонам, и красная краска запачкала несколько прядей.
– Извини, я хотела раньше сказать. Меня это больше не устраивает. Завтра поговорю с Майклом. Я поработаю еще, пока тебе нужна, пока ты не найдешь достойного помощника.
Макс замер, пораженный. Когда она приняла это решение? После возвращения из Лас-Вегаса она по-прежнему работала в офисе, только сократила рабочие часы. С работой справлялась отлично, хотя он замечал, что энтузиазма у нее поубавилось. У него похолодело в животе при мысли, что он больше не будет видеть ее в офисе, но к этому примешивалось чувство гордости. Воспоминания о проведенной вместе ночи дразнили его. Голая, лежа в его объятиях, она призналась в своих чувствах, и он видел, как он ей дорог. А теперь она не моргнув глазом принимает собственные решения. Глубокая тоска охватила его, но что делать, он не знал.
– Чем же ты собираешься заниматься?
Карина улыбнулась, в глазах у нее светилось радостное волнение.
– Буду работать у Алексы в магазине, в «БукКрейзи».
– Интересно. Я знал, что Алексе нужна помощь, она ведь ждет второго ребенка, но понятия не имел, что ты вообще бывала в этом магазине.
– Я заходила на неделе помочь немного. Ее бухгалтер никуда не годится, только все дело портит. Я сказала, что помогу разобраться с ее финансовыми делами, поработала несколько часов и поняла, что мне там нравится.
При виде ее энтузиазма он улыбнулся. Карина все время удивляла его этой своей способностью превращаться из безупречно владеющего собой руководителя в открытую и искреннюю женщину, полную жизни и любви.
– Меня это не удивляет. Книжный магазин – отличное сочетание бизнеса и творческой работы.
– Вот именно! Теперь я несколько недель у нее поучусь, а потом попробую поработать по-настоящему.
Макса переполнила гордость.
– Справишься с блеском, как всегда.
– Спасибо.
Они посмотрели друг на друга. Его тянуло приблизиться к ней – и физически, и эмоционально. В конце концов, они теперь муж и жена, и это надолго. Во время секса между ними чувствовалась изумительная связь. С какой стати они должны открещиваться от этой стороны их отношений?
Чувственность ожила в ней, и она вздохнула. Напряженность искрилась в воздухе. Член у Макса напрягся и стал твердый как камень. При мысли о том, чтобы повалить ее на этот рабочий стол и погрузиться в ее влажное тепло, он готов был бить копытами и фыркать, как жеребец. Он шагнул вперед, глаза его многообещающе потемнели.
– Спасибо, что зашел. – Она повернулась к нему спиной. – Мне надо работать.
Макс сдержал ругательство. Карина явно старалась его выпроводить. Сколько это будет продолжаться? Она так и будет мстить и ему, и себе за этот вынужденный брак? Пожалуй, стоит напомнить ей о том, что она теряет, о том, как отлично они подходят друг другу в постели.
Пожалуй, пришло время соблазнить собственную жену.
Макс подождал немного, но она уже вернулась к работе и сделала на белизне холста несколько резких мазков. Он оставил ее в солнечном свете, одну, задумавшись о том, что же делать.
* * *Что же ей не дается?
Карина всматривалась в свою картину. С точки зрения техники с тенями и композицией все было в порядке, но чего-то не хватало. Чего-то, о чем говорят «то самое».
Она осторожно покрутила шеей и огляделась вокруг. Который час? Солнце давно ушло, а когда Макс в последний раз заходил, время было к ужину. Взгляд на часы подтвердил, что она рисует уже несколько часов.
Неудовлетворенность собой ее раздражала. Нелегко вновь погружаться в искусство, если несколько лет совсем не практиковалась. На живопись у нее постоянно не хватало времени с тех пор, как она поступила в школу бизнеса в надежде, что твердый путь к карьере поможет заглушить внутренний голос, зовущий ее творить.