Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна Георгиевна 30 стр.

Я смутилась.

— Вот честное слово, времени не было! Вы сами меня с по­ручениями загоняли. Я и не спала даже, и питалась не так чтоб очень…

Король фыркнул, не разжимая губ.

— Я прочту, — пискнула я со всей искренностью и попыта­лась освободить уже саднящую руку. — Эссе еще напишу на тему. Вот Источник разбужу — и сразу…

— Ваше величество! Как же так! Мы ожидали вашего при­бытия у парадного подъезда!

Подбегать и одновременно кланяться было делом непро­стым, но дон Акватико старался изо всех сил. Он попросту не разгибался, а так и несся на нас, склонив голову, будто впер­вые выпущенный на корриду бычок.

— Да мы по-свойски решили заглянуть, — ответствовало наше эксцентричное величество, усаживаясь на трон. — По­льзование личным королевским порталом все еще входит в наши королевские привилегии.

Дон Акватико сделал вид, что не понял сарказма, я сдела­ла вид, что рука ни капельки не болит.

— Донья дель Терра будет сидеть рядом со мной, — сооб­щил король в пространство.

— Велите принести табурет для доньи дель Терра, — на­распев прокричал дон Акватико.

— Я не посмею, ваше величество.

Поклон получился рискованно низким. А я еще про Адонсины груди плохое думала. Меня сейчас от позора отделял всего один слой белого шелка.

— Красивое платье, — кивнул на мое декольте король. — Садись уже, ты мне обзор закрываешь.

Скрипки вновь ожили, вереница гостей потянулась к тро­ну. Засвидетельствование почтения могло затянуться надол­го. Поэтому я, стараясь широко не зевать, уселась поудобнее и задумалась.

Я же поначалу и представить не могла, что бойкий пожи­лой кабальеро, с коим мы повстречались в пустынной биб­лиотеке Квадрилиума, — наше солнцеподобное величество Карлос Первый. Думала, библиотекарь какой бессонницей мается. Поэтому о литературе с ним беседовала откровенно. Моего нового знакомца интересовали истории художествен­ные, в которых автор дает волю своей фантазии. Меня при­влекали исторические трактаты, но общий язык мы нашли довольно быстро. Я с иронией критиковала фабулу королев­ских романов, собеседник искренне смеялся, иногда согла­шаясь, иногда споря до хрипоты. Когда в одну темную без­лунную ночь «библиотекарь» открыл мне свое инкогнито, я чуть было со стыда не сгорела. Но обошлось. Величество на­ходил меня забавной, а я продолжала рубить правду-матку о его трудах, ибо хода назад уже не было.

Потом беседы наши приобрели другой оттенок. Я охотно рассказывала о своей жизни в университете, о безденежье, о неловких попытках пополнить пустые карманы. Король ока­зался человеком хозяйственным, но авантюрной жилки не лишенным. Его советы, которые я незамедлительно вопло­щала в жизнь, были чудо как хороши. Это же на самом деле он придумал торговлю пряностями да благовониями, а когда понял, что я справляюсь, подарил мне королевский патент.

Более всего в покровителе привлекала меня наша схо­жесть — как и мне, ему приходилось скрываться под личи­ной, чтобы чего-то добиться. И если для себя я выбрала образ провинциального кавалера Изиидо, его величество притво­рялся недалеким эксцентричным аристократом. Вся власть в Элории фактически была поделена между четырьмя стихий­ными домами, король воспринимался всего лишь как цере­мониальная фигура и, несмотря на некоторые привилегии, настоящей власти был лишен.

— Предки мои постарались, — сокрушался Карлос, кутав­шийся в горностаевую мантию от библиотечных сквозня­ков. — Буквально за несколько поколений главенство коро­левского дома, призванного регулировать отношения между кланами стихийных магов, сошло на нет. Изоляция, демоны ее дери, внутрисемейные браки… Дедушка мой влез в такие долги перед домом Акватико, что, наверное, только правнуки смогут с ними расплатиться.

Я на эти жалобы могла только сочувственно кивать, но, когда мне предложили помочь в возрождении былого вели­чия короны, согласилась. Таким вот образом Лутеция Ягг стала работать на Элорийский престол. Не без выгоды для себя, конечно, но и не без удовольствия.

— Кругом шпионы и наушники, — поучал меня король. — Никому доверять нельзя, даже себе. В Квадрилиуме такие умельцы обитают, что все тайны им раскроешь, даже не заме­тив, как рот открыла.

— Так что, мне язык себе подрезать от греха?

— Заклятие на тебя наложу. Знаешь, какая магия элорийским королям с древности положена была?

— Какая? — У меня, наверное, даже кончик носа шевелил­ся от любопытства. — Не стихийная ведь?

— Предтечи могли людьми управлять. Страшная магия была, сильная. Сейчас-то, конечно, почти ничего не оста­лось — так, крохи. Но, для того чтобы ты никому ничего лиш­него не сболтнула, мне и крох хватит.

Я раздумывала недолго. В конце концов, почему бы не сделать приятное хорошему человеку, который к тому же и патент на торговлю пряностями отобрать может.

— Приветствую его величество! — Знакомый голос выдер­нул меня из воспоминаний.

У королевского трона Влад Дракон склонился в вежли­вом церемониальном поклоне. Ну, если на полвершка опу­щенный подбородок можно считать поклоном.

— Рады лицезреть вас, князь, — простецки ответил Карлос Первый. — Развлечете нас свежими континентальными сплетнями? А то мы здесь совсем оторваны от большого мира.

— С превеликим удовольствием, ваше величество.

Опять засуетился дон Акватико, все это время стоявший в почтительном удалении по левую руку короля. Слуги при­несли еще один стул, музыка грянула, скрывая образовавшу­юся заминку, и я на минуточку оглохла. Первое, что я услы­шала, когда слух, наконец, вернулся, был журчащий тенорок нашего величества.

— Вот, а она, представьте себе, тайную курию собрала, чтоб они пообещали вам зла не делать. Дерзкая девчонка!

Простоте монаршей беседы я немного удивилась. У Кар­лоса Первого было как бы две ипостаси. Одна — внушитель­ная и неприступная, предназначенная для всякого рода цере­моний и выходов в свет, а другая — свойская, с которой я при­выкла общаться во время наших тайных встреч. Но то я, а то правитель немаленького государства.

— Шпионская сеть его величества всегда вызывала у меня зависть, — улыбнулся Дракон, метнув в мою сторону строгий взгляд. — Моя супруга, насколько я понимаю, также прини­мает участие в вашей великолепной игре?

Я чинно сложила руки на коленях и делала вид, что тема беседы нисколько меня не касается. В дальнем конце залы суетились слуги, подготавливая помост. Я прищурилась.

— Сначала гам представление обещанное покажут, а сле­дом и твой черед подойдет, — прозвучало у моего плеча.

Я обернулась. Говоривший — низкорослый, почти кар­лик — был закутан в серый плащ по самую макушку, так что личность его я не признала.

— Лутоня, это же я. — Из складок плаща показалась рука — хрупкая пятерня из полированного дерева.

— Колобок?

— Ну, или Бромиста, как тебе будет угодно.

Деревянный голем отбросил капюшон плаща и низко склонился, вызвав удивленное перешептывание гостей.

— Лицедеи! — захлопал в ладоши Карлос Первый. — Обо­жаю представления! Мэтр Пеньяте обещал показать нам не­забываемое зрелище в этом году. Вы, князь, кажется, тоже принимаете участие в действе?

Влад поклонился:

— Надеюсь доставить его величеству удовольствие. — И, отпущенный мановением монаршей руки, удалился в со­провождении ростовой куклы.

Бывший Колоб оглядывался и посматривал на меня сму­щенно, будто извинялся за что-то. Супруг же, напротив, взглядом меня не удостоил.

— Дерзкий мальчишка, — озвучил любимое ругательство король. — Сети он шпионской позавидовал. Нормальный ка­бальеро позавидовал бы, да и стал по одному чужих шпионов убирать.

— Позвольте полюбопытствовать, как же ненормальный кабальеро поступил в этой ситуации?

— Уж поступил, будь покойна…

Волен же величество наговаривать, у Дракона и интере­сов никаких в Элории до сего времени не было, и в местные игрища он не лез. Молчала я, видимо, очень красноречиво, потому что Карлос Первый недовольно скривился.

— Если ты своего супруга передо мной защищать надума­ла…

Угрозы я не испугалась, ответила спокойно и твердо:

— Он — мой муж. И даже если весь мир ополчится на него, я останусь рядом прикрывать его спину.

У короля были черные глаза, блестящие, как зрелые олив­ки, и он с минуту буравил меня взглядом.

— Вы стоите друг друга, даже боюсь себе представить, что ваша пара способна натворить на континенте.

Я промолчала; намек на то, что «творить» что-нибудь в расчудесной Элории не следует, к сведению приняла.

Громыхнули фанфары, сменившие уставшие скрипки. Оснащенная колесиками сцена двинулась через зал, побли­же к главным зрителям. Его величество опять захлопал в ла­доши, радуясь развлечению.

— Мэтр Пеньяте где? Я хочу разделить с ним удовольст­вие.

— Мэтр Пеньяте где? Я хочу разделить с ним удовольст­вие.

— Я здесь, ваше величество.

Ректор поклонился с непередаваемым изяществом и ис­коса бросил быстрый взгляд на меня.

— Рад, что донья Ягг пребывает в добром здравии.

— Вашими молитвами, — елейно улыбнулась я.

Он что, думал, я от его поясочка конечности отброшу? Ко­нечно, если бы не друзья — маги воды, да хитромудрый Чере­паха, это вполне могло бы произойти.

— Я освобожу вас непосредственно перед обрядом, — поо­бещал ректор.

— Уж будьте так любезны.

— К сожалению, потом, донья Ягг, нам придется вернуть его. Природа неконтролируемых стихий такова, что, прежде чем мы убедимся в вашей безопасности для окружающих, нам следует проявить осторожность.

Я зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой. Только через мой труп, дражайший мэтр. Я лее сопротивляться буду, дра­ться, если понадобится. Как лягушку надую, ёжкин кот!

— О ком вы сейчас секретничаете? — воскликнул ко­роль. — Донья Ягг? Я не вижу здесь такой персоны. Мэтр, ви­димо, ошибся. Восхитительная донья, кою вы имеете честь лицезреть, давно уже носит другое имя. Не так ли, княгиня?

Мамочки! А ведь он прав. У замужней дамы и прозвание должно быть другое, по мужу. Как же зовут теперь Лутонюшку? Пеньяте успел придумать прежде меня. Он склонился еще ниже.

— Прошу прощения, донна Дракон!

Мне очень недоставало веера — прикрыть пылающее лицо.

— Она вас простила, — пришел на помощь король. — А те­перь, милейший ректор, давайте наслаждаться представле­нием. Лицедеи готовы начать.

Пеньяте попятился, открывая для нас обзор.

— Если будет угодно его величеству, я в нескольких сло­вах опишу предстоящее зрелище. Пьеса, которую мы осмели­лись предложить вашему вниманию, написана на франкском моими студентами около десяти лет назад…

Тем временем на сцене появились первые актеры. Исто­рия эта была мне смутно знакома. К правителю некоего вы­мышленного королевства являются двое проходимцев, кото­рые обещают сшить ему новое платье из волшебной ткани. Волшебство заключается в том, что ткань будет невидима для глупцов. Правитель, сам не семи пядей во лбу, соглаша­ется на сделку, намереваясь выяснить, насколько умны его придворные.

Ушлых проходимцев представляли Бромиста с Ванечкой. Их разновеликий дуэт выглядел комично, и, судя по тому, что зрители покатывались со смеху после некоторых реплик, авторы вложили в уста их персонажей довольно забавные диалоги. Я мысленно отругала себя за то, что не удосужилась выучить франкского наречия.

Мошенники некоторое время кривлялись около пустого ткацкого станка, а затем отправились к «королю». В бута­форской короне их встречал Влад. Участие в этом безобра­зии, кажется, доставляло Дракону удовольствие. Он бойко отыграл диалог, изображая глуповатого напыщенного ари­стократа, затем задумчиво обошел пустую вешалку, на кото­рой «висело» то самое невидимое платье.

Я уже догадывалась, что за этим последует, и с ненави­стью обернулась к ректору.

— Вам так хотелось его унизить?

Пеньяте прижал руки к груди в притворном удивлении.

— Восхитительная донна, это всего лишь шутка! Отдача долга, так сказать.

Мое рычание было не слышно из-за бравурной музыки, я повернулась к сцене и зажмурилась. Действо шло своим че­редом. Возбужденные возгласы зала подсказали мне, что ку­льминация близится.

«Не буду, не буду смотреть…» И я открыла глаза. Влад Дра­кон, обнаженный, стоял на сцене. Теплый свет потолочных светильников ласкал его мраморную кожу, волосы достигали плеч, оставляя тени на ключицах. Я сглотнула, встретившись с взглядом синих глаз. Дракон был спокоен — совершенно, не­человечески спокоен. Где-то там, в толпе, повизгивали сканда­лизированные дамы, или не скандализированные, а, напротив, возбужденные. Мне было не до них. Я с отчетливостью поня­ла, что, по крайней мере, в этом Пеньяте проиграл. Что нет ни­какого унижения в том, что мой красавец-муж оказался обна­женным перед огромной толпой народа.

Они сорвали овации. О, какие восторженные крики раз­дались в зале, когда представление окончилось! С потолка обрушился дождь розовых лепестков. Дракон сдержанно по­клонился и, шагнув со сцены, приблизился к нам.

— Если его величество позволит, я хотел бы обратиться к мэтру Пеньяте.

— Ну что ж, ректор, — продолжая аплодировать, рассме­ялся король. — Князь выполнил все ваши условия. Теперь мы можем ему позволить пользоваться порталами.

Пожилой огневик был растерян. Кажется, он рассчитывал на другой итог задуманной им каверзы. Глазки ректора воро­вато забегали, прежде чем их взгляд остановился на мне. «Ну что ж, — читалось в нем, — Дракон ускользнул, но его девчон­ка все еще в моих руках».

— Благодарю, князь, — кивнул, наконец, ректор. — Я дово­лен и в ближайшее время вычеркну ваше имя из «Книги за­прета».

— Сейчас, — ласково поправил его Влад. — Умоляю вас сделать это немедленно, еще до того, как я успею переодеться.

«Сценический костюм» Дракона вызывал немалую ажи­тацию среди ближайших дам, и я уже всерьез намеревалась сдернуть оконную гардину, чтобы прикрыть мраморную Драконью наготу.

Снова поднялась суета. Засновали слуги, ожили скрипа­чи, чтобы заполнить приятной музыкой образовавшуюся па­узу. Некоторые гости уже пили прямо из фонтанчиков, види­мо отчаявшись, что кто-нибудь их обслужит.

Наконец «Книга запрета» была явлена зрителям, и под аплодисменты ректор Квадрилиума мэтр Пеньяте вымарал из нее имя моего супруга.

— Теперь вы можете одеться, князь, — отечески сказал его величество. — Празднество сегодня удалось на славу, наде­юсь, его заключительная часть доставит нам не меньшее удо­вольствие.

Дракон поклонился и… ушел. Ушел, не сказав мне ни сло­вечка, даже не посмотрев в мою сторону. У-у-у, злыдень!

— Тебе стоит подготовиться, девочка. В гардеробной ждут медички из университета.

— Ваше величество, — пробормотала я, присев в реверан­се, — забыла вас предупредить. Если там петь понадобится, у меня…

— Голоса нет, что ли? — иронично переспросил монарх.

— Есть, — совсем уж пригорюнилась я. — Только против­ный. От моего пения мухи в полете дохнут.

— Что ж, теперь я знаю, кого нужно призывать на борьбу с мошкарой. Иди, ничего не бойся. Ректор, проводите свою по­допечную.

Медички были мне незнакомы, — все, кроме их начальни­цы. Я приветливо поздоровалась, получив в ответ насторо­женные глубокие поклоны. Сестра Матильда вообще смот­рела на меня, как на заморское чудо-юдо.

— Сиятельная донья позволит ей помочь?

Я фыркнула.

— Сударыня, это же я, все та же Лутеция Ягг, нерадивая студентка и прочая и прочая. То, что на мне сейчас бальное платье и драгоценности, дела не меняет.

— Как будет угодно донье.

Я решила не спорить и не умножать сущности. Сейчас есть дела и поважнее.

Меня осторожно разоблачили. Я осталась стоять в центре небольшой гардеробной в одном белье и с диадемой на голо­ве. Актерка, балагашцица, честное слово!

— Требуются свободные одежды, — ворковала некогда свойская сестра Матильда. — Ректор отомкнет пояс уже пе­ред алтарем, чтоб освобожденная сила сразу же поглотилась.

Я безвольно продела руки в рукава шелкового балахона.

— Пройдемте, донна, — повлекли меня к двери.

Вышли мы не в сам бальный зал, а на опоясывающую его галерею. Ажурная лесенка спускалась к сцене, на которой уже стоял накрытый парчой алтарь и были разложены пред­меты для обряда. У нижней ступеньки меня ожидал мэтр Пе­ньяте, в правой руке ректора поблескивал довольно большой ключ. Я поискала глазами Дракона, но не нашла. Шаг, дру­гой. Я споткнулась, одна из сестер поддержала меня.

— У вас щека чем-то измазана, — шепнула она доверитель­но и сунула что-то мне под нос. — Взгляните!

Зеркальце было совсем крошечным. На мгновение мне показалось, что я смотрю в расширенные от ужаса глаза Ира­вари, а потом чернота поглотила меня.

На таком шикарном балу Агнешка присутствовала впер­вые. Те, которые проводил ее родитель в мрачном Казимижском замке, были менее помпезны. Парочка жонглеров и ак­робатов, заезжий менестрель с тягучими балладами и небо­льшой оркестр дудочников, набранный из попавших под руку крестьян, — вот и все развлечения, которые были знако­мы юной княжне. Сегодня все было совсем по-другому. Ши­карно разодетая публика и праздничное убранство залы ра­довали глаз, слух услаждала великолепная музыка, а вкус — тонкие вина и пикантные закуски.

— Великолепная донья позволит пригласить ее на танец?

Вопреки ожиданиям, к ее руке склонился вовсе не благо­родный кабальеро ди Сааведра, а шуршащий алым шелком хинский маг.

— Извольте, — улыбнулась водяница. — Не ожидала, что учитель танцует.

Цай, уверенно выполняющий фигуры, ответил на улыбку.