— А вы, оказывается, язвительный тип, — одобрительно сказал Глаз-и-Ухо.
На подъезде к лагерю к жалобам Сопсирка присоединилось нытье Голобола:
— Не считаем Убежище Ночных Демонов и не считаем пещерного кота, которого мы видели, да, и что тогда остается? Ничего интересного за весь день!
— Свободный, если вы намерены не принимать в расчет все интересное, то тогда действительно любой день окажется скучным, — заметила Тогло.
— Отлично сказано! — Как гид Рэднал не мог прямо высказывать туристам свое мнение. Тогло сделала это за него.
Она улыбнулась.
— Затем ехать в Низину, если тебе заранее не нравится то, что там увидишь?
— Эх, Тогло вез, знаете, в каждой группе найдутся такие люди. Уму непостижимо! Если бы у меня были деньги посмотреть Девять Железных Башен Машьяка, я не стал бы хныкать, что они не золотые.
— Вот это практичный подход, — сказала Тогло.
— Нам не помешало бы побольше трезвомыслящих людей.
— Нам не помешало бы…
Рэднал замолчал. Он собирался закончить: «не бояться, что где-то поблизости зарыта звездная бомба». Это было бы глупо — не только напугало бы Тогло (или, скорее, встревожило ее; девушка, похоже, была не из пугливых), но и навлекло бы гнев Пеггола вез Менка. Вдруг Рэднал представил себе, каким будет гнев Пеггола, как он обрушится на него — как Западный океан обрушится на Низину через поверженные горы. Он попытался посмеяться над собой — чересчур литературное сравнение. Смеха не получилось. Сравнение-то литературное, а вот если это произойдет, то от его государства только литература и останется.
— Нам не помешало бы… что? — спросила Тогло.
— Что вы хотели сказать?
Он не мог ей признаться, и в то же время ему не хватало изворотливости, чтобы придумать что-нибудь правдоподобное. К собственному изумлению и испугу, он вдруг выпалил:
— Будь побольше таких людей, как вы, Тогло вез, которые не впадают в истерику по любому случаю…
— Ах, это… Знаете, Рэднал вез, от того, что вы делали, никому вреда не было. Да, лично я предпочла бы заниматься этим без свидетелей, но вряд ли у меня есть основания сердиться или обижаться.
Рэднал не знал, как толковать ответ Тогло, однако, так или иначе, он уже зашел чересчур далеко, поэтому благоразумно промолчал.
Что-то маленькое юркнуло в молочае, что-то покрупнее метнулось следом; погоня закончилась вихрем поднятой пыли. Предвосхищая неизбежный вопрос «Что это?!», Рэднал сказал:
— Похоже, мы стали свидетелями охоты тушкана клыкастого. — Хищный грызун накрыл жертву своим телом. Гид вытащил монокуляр и нагнулся над ним, чтобы рассмотреть получше. — Ага, он поймал жирную песчаную крысу.
— Одно из животных, которых вы изучаете? — спросил Мобли. — А сейчас вы, должно быть, достанете ручную пушку и отомстите наглецу?
— И поделом ему! — Тело Носко заколыхалось, когда она энергично повела плечами. — Что за бесчувственная тварь — убить мохнатую малютку!
Рэднал хотел спросил, понравился ли ей вчерашний бифштекс, но потом сообразил, что она не поймет.
— Всем хищникам приходится либо добывать себе мясо, либо голодать. Тушкан клыкастый, или клинозуб, конечно, не такой симпатичный, как песчаная крыса, но и ему есть место в общей картине жизни.
Клинозуб был чуть меньше лисы, с кремовым брюшком и бурой спиной. На первый взгляд, он походил на обычного тушканчика — сильные лапы, крупные уши и длинный хвост с кисточкой на конце. Но рыльце было подлиннее и уже обагрено кровью. Хотя песчаная крыса слабо шевелилась, клинозуб вгрызся в ее брюшко и начал пожирать жертву.
Носко, закатив глаза, простонала. Любопытно, как устроены ее мозги, подумал Рэднал. Она всей душой жаждет верить в существование ночных демонов, которые творят зло, и в то же время столкновение с неприглядной реальностью буквально выворачивает ее наизнанку. Нет, ему этого не понять; есть противоречия, которые уживаются в человеке самым непостижимым образом.
— Как я уже говорил несколько дней назад, тушкан клыкастый отлично прижился в Низине, потому что все его семейство приспособилось к таким условиям, еще когда эта часть света находилась под водой. Его травоядные родственники извлекают необходимую влагу из листьев и семян, а ему самому хватает того, что содержится в тканях тела жертвы. Даже когда у нас — крайне редко — идет дождь, никто не видел, чтобы клинозуб пил.
— Отвратительно! — Носко передернулась, и все ее жировые складки заколыхались.
Рэднал не удержался от мысли: интересно, сколько ее тело смогло бы обеспечивать клинозуба необходимой жидкостью? Должно быть, долго, очень долго.
— Лагерь! Я вижу лагерь! — завопил Мобли, сын Сопсирка. — Холодная вода, холодный эль, холодное вино!..
Как и накануне вечером, милиция и Глаза-и-Уши вышли навстречу туристам. Чем ближе подходили ослы, тем лучше были видны лица поджидавших — вытянутые и мрачные.
На этот раз Рэднал не желал и десяти лишних сердцебиений пребывать в неведении.
— Фер вез, Жозел вез, займитесь, пожалуйста, туристами, Я хочу узнать, что происходит.
— Хорошо, Рэднал вез, — отозвался Фер голосом, который мог бы посоревноваться в подавленности с выражением лица.
Рэднал спрыгнул с осла и подошел к Лиему вез Стернзу. Он не удивился, когда рядом возник Пеггол вез Менк. Их мантии зашуршали, соприкоснувшись, когда они обступили подкомандира милиции.
— Ну, что слышно, Лием вез? — спросил гид.
Лицо Лиема было словно вырублено из камня.
— Слышно то, что будет допрос, — промолвил он тихо. — Завтра.
— Великие боги! — вырвалось у Рэднала. — Похоже, в Тартешеме не расположены шутить.
Лием рукавом вытер покрытое испариной лицо.
— Видишь красные отметки за кострищем? Мы уже подготовили посадочную площадку для машин, которые прилетят утром, — разметили ее красными знаками.
— Но… допрос? — Рэднал покачал головой. Методы Глаз-и-Ушей известны… — Если мы тронем иностранцев, может начаться конфликт, даже война.
— В столице это понимают, Рэднал вез, — сказал Лием. — Мои возражения зафиксированы записывателем. Ко мне не прислушались.
— Наследственный Тиран и его советники наверное полагают, что ущерб от войны будет меньше, чем то, что последует за взрывом звездной бомбы, — сказал Пеггол.
— А если ее здесь нет или просто туристы ничего не знают? — возразил биолог. — Тогда мы восстановим против себя Крепалганское Единство, Лиссонленд и другие страны, и все ради чего? Поговорите со своими, Пеггол вез, надо их переубедить!
Глаз-и-Ухо покачал головой.
— Нет — по двум причинам. Во-первых, это решение наверняка принято в таких высоких инстанциях, что мне не по силам на них повлиять. Я в конце концов простой оперативник и не участвую в выработке стратегии. Ну а во-вторых, по вашему радиофону можно позвонить только у всех на глазах; вряд ли стоит предупреждать врага о готовящемся допросе.
Рэднал вынужден был признать, что, с точки зрения службы безопасности, это имело смысл. Но от этого ситуация не становилась приятнее. Затем другая мысль пришла ему в голову, и он повернулся к Лиему вез Стериэу:
— А меня тоже будут… э-э… допрашивать? И сотрудников Парка? А как насчет Тогло вез Памдал — возьмут в оборот родственницу Наследственного Тирана?
— Я не знаю ответов, — сказал милиционер. — Те, с кем я разговаривал в Тартешеме, особенно не распространялись. — Он бросил взгляд на Пеггола.
— Наверное, из соображений безопасности.
— Безусловно, — отрезал Глаэ-и-Ухо. — Нам надо вести себя как ни в чем не бывало, никто не должен заподозрить, что утром мы ждем спецгруппу.
— Мне было бы легче вести себя как ни в чем не бывало, если бы я точно знал, что утром мне не будут выдергивать клещами ногти, — заметил Рэднал.
— После подобных испытаний Наследственный Тиран щедро вознаграждает невинных, — сказал Пеггол.
— Наследственный Тиран очень щедр, — пробормотал Рэднал. На большее он не осмелился в присутствии Глаэа-и-Уха. Серебро, хотя и творит чудеса, не возместит ужас, боль и, порой, увечье.
— От туристов нетрудно будет скрыть происходящее, — заметил Лием. — Глядите, что они делают.
Рэднал повернулся, посмотрел и хмыкнул. Его подопечные превратили площадку, помеченную красными знаками, в небольшое поле для игры, и все, кроме Голобола, с криками и воплями гонялись за резиновым мячиком, стараясь отобрать его друг у друга. Если у этого занятия и были правила, то наверняка секретные. Мобли, сын Сопсирка, с достойным лучшего применения упорством домогался подружек-узкоголовых и при первой возможности радостно повалил Лофосу на землю. Когда она поднялась, на ее тунике не доставало двух крупных золотых пуговиц. Мобли, очевидно, так попало в шаловливой борьбе, что он не сразу мог встать.
Эвилия тоже лишилась нескольких пуговиц, у Тогло вез Памдал и Носко вез Мартос порвались пояса. Тогло продолжала бегать и дурачиться, зажимая рукой полы мантии; Носко себя подобным не обременяла. Глядя, как она прыгает и скачет, Рэднал пожалел о скромности Тогло.
— Готовить ужин? — спросил Фер вез Кантал.
— Разжигай печь, но готовить не торопись, — ответил гид. — Им так хорошо, пусть себе отведут душу. Завтра им будет не до веселья.
— Нам тоже, — буркнул Фер. Рэднал скривил лицо и кивнул.
Бентер вез Мапраб схватился за мяч с Эльтэаком вез Мартосом и повалил своего более крупного и молодого соперника на землю. А потом неожиданно хлопнул ничего не подозревавшую Эвилию по заду. Девушка изумленно на него уставилась.
— Ого, да у старика еще есть порох в пороховнице! — прокомментировал Пеггол.
— Трудно не согласиться. — Рэднал наблюдал за Бентером вез Мапрабом. Он, может, и в годах, но силы и энергии ему не занимать. Вполне достаточно, например, чтобы сломать кому-нибудь шею. Интересно, месть за проигрыш — достаточное основание для убийства? Или он, как и Дохнор, играл в иные, более тайные и коварные игры?
Солнце уже закатилось за Барьерные горы, и тьма упала на лагерь, когда туристы наконец утомились. Только знаки на посадочной площадке светились розовым светом.
Тогло кинула мячик Эвилии со словами:
— Хорошо, что вы его с собой захватили, свободная! Я давно не получала такого удовольствия — как в детстве!
— Я подумала, что это славный способ размяться, выпустить пар после утомительной поездки на ослах, — ответила Эвилия.
Дельная мысль, отметил Рэднал. В следующий раз, когда он поведет сюда группу (если лагерь не будет погребен под тысячами кьюбитов воды), непременно захватит с собой мяч. Гид даже разозлился на собственную несообразительность: мог бы и сам догадаться, а не красть идею у туриста.
— Если раньше я умирал от жажды, то теперь я суше самой пустыни! — провозгласил Мобли. — Где эль?!
— Сейчас открою холодильник, кто-нибудь еще будет? — предложил Жозел вез Глезир. И тут же отпрянул от разгоряченных потных туристов, кинувшихся к нему. — Эй, друзья, если вы меня раздавите, кто даст вам выпивку?
— Ничего, найдем выход, — буркнул Эльтзак вез Мартос, впервые показав проблески разума.
Угли в печи раскалились докрасна. Фер вез Кантал притащил разделанную свиную тушу и говяжьи ребра.
Рэднал поел и с удовольствием присоединился к туристам, которые завели протяжную песню, забыв на время о том, что предстояло утром. И все же иногда он как будто бы трезвел от страшной мысли; один раз его голос дрогнул, и Тогло встревоженно оглянулась. Рэднал выдавил улыбку и постарался взять себя в руки.
Затем сам внимательно посмотрел на девушку. Невозможно себе представить, что она как-то связана с чудовищным планом затопить Низину. Очень трудно представить себе, что Глаза-и-Уши будут допрашивать ее, как обычную тартешанку. С другой стороны, еще совсем недавно казалось вообще невероятным, что они пойдут на такие крайние меры, как допрос иностранцев, поставив на кон спокойствие границ Тартеша. Может быть, это означает, что он недооценивает угрозу. В таком случае Тогло подвергается не меньшей опасности, чем все остальные.
К гиду приблизился и обратился Хоркен вез Софана, следователь милиции Котлован-Парка:
— Мне велели осмотреть вещи Бентера вез Мапраба, свободный вез Кробир. Я нашел… это. — Он вытянул руку.
— Любопытно. Подождите здесь, старший рядовой вез Софана. — Рэднал подошел к сидящему Бентеру и похлопал его по плечу. — Пройдите, пожалуйста, со мной, свободный.
— Ну что там еще? — проворчал старик, однако двинулся следом.
— Я хотел бы знать, как эти краснояремные орхидеи, — гид указал на растения на раскрытой ладони милиционера, — оказались в вашей седельной сумке. Вывоз растений или животных с территории Котлован-Парка запрещен и карается штрафом, тюремным заключением, бичеванием или и тем, и другим, и третьим.
Рот Бентера вез Мапраба беззвучно открылся и закрылся. Наконец со второй попытки старик выдавил:
— Я бы их… бережно вырастил, свободный вез Кробир.
Он так привык требовать ответа, что совершенно растерялся, когда потребовали ответа от него.
Однако вместо торжества Рэднал почувствовал горечь. Что такое несколько краснояремных орхидей, когда вся Низина может исчезнуть с лица земли?
— Растения придется конфисковать, свободный вез Мапраб, и ваши вещи еще раз подвергнутся досмотру, когда вы будете покидать Котлован-Парк. Если контрабанды больше не будет, мы закроем глаза на ваше нарушение. В противном случае… Думаю, мне нет нужды объяснять.
— Спасибо… спасибо, — прошептал Бентер и торопливо удалился.
Хоркен вез Софана кинул на Рэднала укоризненный взгляд.
— Слишком вы с ним нежно.
— Может быть, но завтра им все равно займутся следователи.
— Гм-м, по сравнению со всем остальным, кража растений — не такое уж тяжкое преступление…
— Вот именно. Может, нам следовало оставить их старому брюзге, чтобы хоть что-то сохранилось, если… ну, вы понимаете.
— Да. — Милиционер задумался. — А если мы их сейчас ему вернем, он заподозрит неладное. И все же жаль.
— Жаль…
Туристы расходились по спальным помещениям. Рэднал завидовал их неведению. Хоть бы Лофоса и Эвилия посетили его в ночной тиши, и плевать, что скажут Глаза-и-Уши.
Но обе девушки из Трепалги зачастили в туалетную кабинку, бегая туда буквально каждую четверть десятины.
— Должно быть, что-то съела, — пожаловалась Эвилия, тяжело навалившись на дверной косяк после третьего рейса. — У вас не найдется таблеток?
— В аптечке, наверное, есть. — Рэднал порылся в аптечке, нашел нужные оранжевые таблетки и принес их девушке со стаканом воды. — Вот, возьмите.
— Спасибо. — Она бросила лекарство в рот, осушила стакан и откинула назад голову, чтобы проглотить. — Надеюсь, помогут.
— Я тоже надеюсь. — Рэдналу с трудом удавалось говорить ровным голосом. Когда Эвилия выпрямилась, принимая таблетки, ее левая грудь выскочила из туники. — Мне кажется, свободная, пуговиц у вас стало еще меньше, чем было после игры.
Эвилия поправила одежду. Впрочем, усилия девушки сошли на нет, когда она, отвечая, пожала плечами.
— Ничего удивительного. Те, что мне не оторвали, сами отлетели от постоянного расстегивания. — Она снова пожала плечами. — Это всего лишь кожа. Вы что-то имеете против?
— Ну зачем же так! — Он едва не рассердился. — Если бы вам не было плохо…
— Если бы мне не было плохо, я с удовольствием насладилась бы хорошим самочувствием, — кивнула Эвилия. — Но сейчас, Рэднал вез… — (Наконец-то она назвала его по имени с правильным использованием вежливого обращения). Ее лицо исказила гримаса. — Но сейчас, надеюсь, вы меня извините…
— И она опять поспешила в ночь.
Когда в туалетную кабинку пробежала Лофоса,
Рэднал и ей предложил таблетки. Девушка проглотила их на ходу, практически не останавливаясь. Она тоже потеряла часть пуговиц. Рэдналу даже стало неловко, что он обращает внимание на подобные вещи, когда девушкам плохо.
Сыграв партию в бой с Мобли — почти такую же вялую и неуклюжую, как первая, — он ушел к себе и довольно скоро заснул.
— Рэднал вез!
Тихий голос вывел его из дремы. Но не Лофоса или Эвилия пробудили его, обещая телесные наслаждения. В дверях на пороге стоял Пеггол вез Менк.
Рэднал резко очнулся.
— Что случилось?
— Эти две узкоголовые, которые не верят в одежду…
— Что с ними?
— Они обе ушли в туалет и не вернулись. Мой человек, стоявший на часах, разбудил меня.
— Куда же они могли деться? — В каждой тургруппе найдутся остолопы, которые то и дело теряются. Но ведь не среди ночи!.. И вдруг другая мысль пришла в голову гиду.
— Вот и меня это тревожит, — мрачно произнес Пеггол.
— Они не могли уйти далеко, — сказал Рэднал.
— Дурехи даже не сообразят взять ослов. В их куриных мозгах… — Он замолчал. Бели девушки не те, за кого себя выдают, кто знает, на что они способны?
Пеггол кивнул.
— Я вижу, мы думаем об одном и том же. — Он ухватил себя за жидкую поросль под нижней губой.
— Если все обстоит так, как мы опасаемся, многое будет зависеть от вас. Их надо найти. Вы знаете Низину, а я нет.
— Наше лучшее оружие — жиролеты, — указал гид. — Когда рассветет, мы прочешем пустыню в сто раз быстрее, чем это можно сделать на ослах.
Он еще что-то говорил, но Пеггол его не слышал. Впрочем, Рэднал не услышал и себя, потому что на улице раздался чудовищный грохот. Они выскочили из домика, протолкавшись сквозь милиционеров и оперативников, которые выбежали туда первыми. Сзади напирали туристы.