И тут Рахат вспомнил, кто раньше жил в этом доме, — бывший сапожник Хикмет Варак. В экстремальной ситуации все чувства обостряются, в том числе и память.
— Ты — Хикмет Варак?
— Что? Повтори, — удивился мужчина.
— Я сказал, ты — Хикмет Варак?
— Гм, мы знакомы?
— Лично нет, но раньше недалеко отсюда жила семья стоматолога Малика Давара. У него жена учила детей в школе, Кифа.
— Откуда их знаешь, они до прихода бандитов уехали в Хмеймим.
— Так это мои родственники, дядя Малик и тетя Кифа, я их племянник. У них еще трое сыновей было, когда я приезжал, а дядя Малик хвалил вас, мол, если Хикмет сошьет обувь, то на века.
— А ну повернись! Да за автомат не хватайся. Пристрелю.
Рахат повернул голову.
— Где-то я тебя видел, — проговорил сапожник.
— Так в чайхане, наверное, тогда еще, когда дядя Малик здесь жил.
— Точно, вспомнил. Только ты был моложе.
— Все мы были моложе.
Сапожник опустил двустволку, кивнул Давару:
— Забирай автомат и вдоль винограда в дом через боковой вход. Там поговорим.
— Идите вперед, я за вами.
— Нет, ты вперед.
— Хорошо. Страховка — это правильно.
Сирийцы зашли в дом. Вскоре все выяснилось: семья сапожника сумела выехать из селения за сутки до прихода банды Радани и укрыться в Эль-Руване. Давар, исходя из того, что мужчина мог знать все, что происходит в селе, не стал скрывать, кто он.
Сапожник был удивлен до предела:
— Ты — сержант сирийского спецназа?
— Да, дядя Хикмет.
— Это вы положили половину отряда шакала Радани?
— Нет. Друзья.
— Кто они?
— Извини, не могу сказать.
— В друзьях, настоящих друзьях, сейчас у нас только русские. Да и их это вертолет сжег колонну, посланную Радани к холмам. Русские?
— Русские.
— Слава Всевышнему! Они здесь?
— Рядом, но их немного, нас больше.
— Вы пришли уничтожить Радани?
— Да.
— Это хорошо, это очень хорошо.
— Мне надо как можно быстрее узнать, где штаб Радани, и если он взял жителей в заложники, то где содержит их. Ты знаешь об этом?
— Хикмет знает обо всем, что творится здесь.
— А почему боевики не взяли тебя в заложники?
— Никто не знает, что я в селении. Когда обходили дома, спрятался, семья уже уехала. Ушли, я вернулся. В подвале в саду много продуктов прошлогоднего урожая, и мука есть, вот только выпекать из нее ничего не могу, но ничего, не помер, а теперь и вовсе не помру. Вообще-то после налета русского «Ми-24» я решил уйти из села. Ты успел застать меня.
— Кто кого застал, — улыбнулся Давар.
— Ты успел, завтра меня тут уже не было бы.
— Собрался в Эль-Руван?
— Куда же еще? К жене, детям, с продуктами, у них там с этим тяжелее день ото дня становится.
— А прошел бы?
— Прошел бы.
— Так как насчет штаба и места содержания заложников?
— Ты Мурван хорошо знаешь?
— Неплохо.
— За школой большой дом директора, помнишь?
— Да.
— Это и есть штаб и место, где проживает Радани. Людей, ты прав, собирали по всей деревне, не глядя, женщины это или дети, и закрыли в конюшне, что рядом с домом директора. Это недалеко отсюда. Удобнее всего подойти к конюшне со стороны сада. И пойти по садам лучше с моего участка.
— Охрана там какая?
— Один у конюшни, один у входа в дом. Так было вчера, сегодня не знаю. К ним выходят патрули, тех двое. Ты их видел.
— Караул меняется?
— Чего не знаю, того не знаю.
— А сколько человек в заложниках?
— Так, давай посчитаем: Абира, жена Хасима, с сыном и дочерью, Бисар, жена Икрама, с двумя сыновьями и дочерью, а также юная, недавно вышедшая замуж Джава с грудным младенцем — всего сколько вышло?
— Девять человек.
— Джаву с младенцем, наверное, убьют, если Радани решит бежать, они будут только помехой.
— А где мужчины, главы семейств?
— Их мобилизовали в ИГИЛ, но не оставили здесь, отправили куда-то, куда — не знаю.
— Скажи, дядя Хикмет, конюшня из камня или из глины?
— Сзади из глины, по бокам и спереди — из камня, там же ворота, крыша из листового металла, старого, но крепкого.
— Хорошо. Спасибо, мне надо уйти.
— Подожди, я могу вам помочь.
— Чем?
— Мой голос женщины знают, не испугаются, ведь ты же решил делать пролом в задней стене?
— Это не я решаю.
— Все равно. Если я скажу, чтобы не беспокоились, женщины будут молчать. Зачем вам шум?
— Мы пойдем через твой участок. Как выйдем сюда, тогда все и решим, я не старший в группе.
— Тогда выходите по садам, на улицу не суйтесь. Патрульные иногда укрываются в кустах. Что уж они там делают, неизвестно, но могут заметить. В сады же они не заходят.
— Я все понял, дядя Хикмет.
Давар достал радиостанцию, передал Смирнову:
— Я все узнал. Возвращаюсь!
— Жду, — ответил ему командир разведгруппы.
Сержант кивнул сапожнику и вышел через заднюю дверь в сад.
Глава девятая
Дойдя садами до дома укрытия разведгруппы, сержант Давар решил еще раз выйти на связь. Заходил он с тыла, а не с запада, вокруг темно, русские могли принять его за боевика. Хотя это маловероятно, российские спецназовцы ребята опытные, но все же страховка, как говорится, лишней не бывает.
— Четвертый! Рахат!
— На связи! Проблемы?
— Нет. Просто решил предупредить, я захожу в дом с тыла.
— Седьмой прекрасно тебя видит.
— Тогда вхожу.
— Давно пора.
Давар, осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, зашел в дом. Пока привыкал к темноте, сидевший на старом табурете Смирнов подсветил комнату фонариком направленного света.
Давар сориентировался, подошел к командиру разведгруппы, присел на перекосившийся топчан.
— Ну что, Рахат? — спросил Смирнов.
— Докладываю. Прошел несколько участков, увидел патруль, нырнул в ближайший двор, там в кусты, боевики, их было двое, прошли мимо. Хотел дождаться, когда патруль пройдет селение и двинется назад, чтобы проследовать за ним, но тут произошло непредвиденное. Патрульные остановились недалеко, стали о чем-то говорить, было неслышно, решил сблизиться, но вдруг в затылок уткнулись стволы охотничьего ружья.
— Тебя обнаружили? — встревожился Смирнов.
— Получается, да.
— Но тогда почему…
— Ты не об этом подумал. Я попал под местного жителя, — улыбнулся Давар.
— Местный житель не в заложниках?
— Хикмет Варак, так его зовут, он хорошо знал моих родственников. Когда объяснились, пришли к пониманию. Он скрывается от боевиков. И ненавидит их всем нутром.
— А где его семья?
— В Эль-Руване, это легко проверить.
— И ты доверился ему?
— Да, тот, кто скрывается от игиловцев, наш союзник. Или я что-то сделал неправильно?
— Он помог тебе?
— Да, через Хикмета я узнал и где штаб, и где место содержания заложников. Их, кстати, девять человек. Три женщины и шесть детей, один ребенок грудной.
— Где штаб?
— В доме бывшего директора школы Юнуса Хасара, рядом со школой. От дома до позиций примерно метров сто на юго-запад. Заложники содержатся в конюшне, рядом с домом Хасара. Эта конюшня раньше принадлежала директору. Она небольшая. Задняя стена со стороны сада глиняная, торцевые и фронтальная из камня. Передняя сторона с воротами выходит на дом директора школы, или штаб Радани.
— Далеко это?
— Да нет, до дома Хикмета два участка и до конюшни три, может, четыре, это меньше ста метров, да и все селение-то тянется метров на сто пятьдесят, большая часть уходит вглубь.
— Охрана штаба и конюшни?
— И там и там по одному человеку. Сейчас у Радани проблемы с личным составом, а пополнение Курмани, видимо, не решается перебросить по открытой местности, даже мелкими группами. В отсутствие средств ПВО это грозит уничтожением его боевиков. Возможно, у него нет пополнения и в Баде. В общем, у игиловцев проблемы, после того как вы уничтожили особую группу.
Смирнов поднялся, прикурил сигарету, по связи вызвал Соболя:
— Седьмой!
— Да! — тут же ответил прапорщик.
— Что у нас за обстановка?
— Все тихо, как на кладбище.
— Давай вниз, пойдем на работу.
— Рахат…
— Обо всем в комнате, конец связи! — прервал Соболя Смирнов и повернулся к Давару: — У тебя все?
— Не совсем.
— Что еще?
— Как понимаю, мы пойдем на захват конюшни?
— Наша задача отрезать заложников от «духов». Значит, к конюшне. Если стена глиняная, то мы ее пробьем.
— А часовые?
— Ты так спрашиваешь, будто служишь в комендантском взводе при высоком штабе. Снимем часовых, чтобы не подняли шум. Вот только как бы женщины не подняли гам, как услышат странные звуки со стороны задней стены.
— Вот! Об этом я и хотел сказать.
— Вот! Об этом я и хотел сказать.
— Хотел — говори!
— Хикмет предложил свою помощь.
— И чем же он может помочь?
— Хикмет знает женщин, они знают его. Голос опознают и будут вести себя тихо.
— Брать с собой непроверенного местного? Хотя, если ты открылся ему и он был бы на стороне боевиков, то «духи» уже положили бы нас. Ладно, согласен, пусть идет. Но предупредишь, чтобы никакой самодеятельности.
— Да, конечно!
С позиции наблюдения вернулся Соболь.
— В натуре, как на кладбище. Знаешь, Боря, в жизни никогда ничего не боялся, а вот на кладбище и в таких вот брошенных селениях чувствую себя не в своей тарелке.
— А нам так весело! Но все, хватит. Рахат узнал, что необходимо для решения задачи по заложникам.
— Так быстро?
— Он, в отличие от некоторых, работать умеет.
— Ты на что намекаешь?
— Как говорит майор Жилин, я никогда не намекаю.
— Хоп! Закроем тему. Что будем делать?
Смирнов развернул на полу карту, обозначил обстановку по результатам разведки, распорядился:
— Действуем так! Цель — конюшня, место содержания заложников, а это три женщины и шесть детей, один грудной, и оборона объекта до подхода взвода сирийского спецназа. Первым выходит отсюда Рахат Давар и следует к Хикмету Варалу.
— А к нему-то зачем? — удивился Соболь.
Командир группы объяснил зачем.
— Понятно! Это нормально, — кивнул прапорщик.
— Спустя две минуты в дом Хикмета идем мы с тобой, Соболь, — продолжил Смирнов. — Дальше все пробираемся к участку бывшего директора школы и залегаем метрах в двадцати от конюшни. Ты, Дима, проводишь быструю разведку на предмет уточнения количества боевиков охранения у объекта и штаба и занятия позиции для их бесшумного устранения. Из ПМ с глушителем.
— Надо было взять с собой «Винторез»!
— А еще лучше арбалет с отравленными стрелами.
— Тоже подошло бы. А ПМ?
— Не стрелять же из АКСа?
— Ладно, разберусь.
— Как снимешь часовых по моей команде, осмотришься, по возможности, уберешь их с открытого пространства. Затем возвращение на позицию и оттуда прикрытие действий всей разведгруппы. Мы подойдем к задней стене, Хикмет поговорит с женщинами, чтобы не боялись и не подняли шум, а посмотрели, где можно укрыться вместе с детьми. Затем делаем пролом в глиняной стене, проникаем в конюшню. Там должны быть сверху окна.
— Видел я эту конюшню, небольшая она снаружи, в торцах деревянные ворота, — уточнил Давар. — Через окна обороняться сложно, нужны подставы, ящики, лестницы, любые конструкции, а будут ли они внутри, неизвестно. Посему предлагаю прапорщику Соболю открыть главные ворота. Вернее, приоткрыть, дабы иметь возможность обороны с главного направления, деревянные откроем сами, приоткрыв торцы.
— А если замок будет крепким, новым, кодированным? — спросил Соболь.
— Тогда подорвем эти ворота к чертовой матери, когда взвод начнет наступление.
— Это другое дело.
— Но попытаться снять проблему с запором ты должен.
— Попытаюсь.
— Вопросы?
— Какие могут быть вопросы? — Соболь достал пистолет, глушитель, осмотрел их, зарядил магазин, передернул затвор.
— Ну если нет вопросов, то сержант Давар — вперед!
— Слушаюсь, командир! — ответил сириец и отправился в сад.
Смирнов посмотрел на часы: 22.46.
— У нас на все четырнадцать минут.
— Успеем!
— Так другого выхода нет!
В 22.48 из крайнего дома в сад вышли Смирнов с Соболем.
В 22.50 они встретились в том же саду с Даваром и Вараком.
Смирнов, Соболь и Варак познакомились, пожали друг другу руки.
— У нас десять минут, не будем терять время, — сказал командир.
Группа прошла три участка, остановилась у куста заброшенного сада, и Варак указал на небольшое здание:
— Это конюшня, заложники там.
Старший лейтенант кивнул Соболю. Тот все понял и скрылся в темноте, доложив через минуту:
— Четвертый! Я на месте. «Духов» двое, больше никого, нигде в доме свет не горит. Цели рядом, могу работать.
— Жди команды.
Варак снял со спины рюкзак, который в темноте не заметил Смирнов.
— Что там? — взглянул офицер на Давара.
— Хикмет взял с собой кувалду, надо же чем-то пробивать стену, — объяснил тот.
— Кувалда? В рюкзаке?
— Да, он сильный мужчина.
— Тогда сближаемся со стеной. Быстро за мной!
Разведчики и Варак подбежали к глиняной стене бывшей конюшни. Стрелки часов показывали 22.51.
Наверху под крышей чернело слуховое окно, даже не окно, а отверстие. Возможно, оно имело предназначением вентиляцию.
— Помоги Вараку подняться и поговорить с женщинами, — кивнул Давару Смирнов.
— Боевики не услышат?
— Нет!
Смирнов вызвал Соболя:
— Что у тебя?
— Без изменений.
— Где-то рядом или в доме должен быть патруль.
— Может, он в селении?
— Может, и так, но данный момент из виду не выпускай. Готов?
— Как всегда.
— Снимай часовых.
Смирнов не услышал хлопков, лишь доклад Соболя:
— «Духи» в минусе.
— Уверен?
— Две дырки в их пустых башках. Какая еще нужна уверенность?
— Оттащить трупы сможешь?
— Легко!
— Давай в кусты ближнего торца конюшни и сразу же за замок.
— Понял. Работаю.
— Пусть Варак начинает, — повернулся Смирнов к Давару.
Стоявший на плечах сержанта Хикмет что-то крикнул внутрь и тут же быстро заговорил. Старший лейтенант разобрал только имя — Абира — и «русы». Женских голосов, как, впрочем, и детских, он не услышал.
— Трупы у торца, замок сбил, он оказался старым и практически не держал, — доложился Соболь.
— Входи в помещение.
— А может, и вы этим же путем? Зачем тратить время на пролом?
— Иногда ты предлагаешь хорошие варианты. Так и сделаем.
В 22.59 вся группа оказалась внутри конюшни. Стойла были снесены, ни одной перегородки. Справа от деревянных ворот топчан, на котором ранее размещались три женщины и шестеро детей, бинты с ватой, ведра, чтобы не выводить в туалет. Сейчас на топчане только грязные тряпки. Все заложники укрылись в канаве, что проходила вдоль задней стены.
Соболь приоткрыл центральные ворота.
— Сержант, к правым воротам, я к левым. Хикмету быть рядом с женщинами, — приказал Смирнов.
Сбив засовы деревянных ворот, Смирнов по портативной станции вызвал командира группы:
— Первый! Четвертый!
— Ну? — совсем не по-военному спросил Жилин, видимо, с огромным нетерпением ожидавший результата работы разведывательной группы.
— Все в порядке. Заложники у нас. С нами местный житель, часовых убрали, пока все тихо, к обороне готовы.
— Контролируете подходы к зданию?
— И подходы к конюшне, и выход из дома. Так что будем валить всех, кого увидим.
— Правильное решение. Вам главное продержаться минут двадцать — полчаса, и смотрите, чтобы откуда-нибудь не нарисовался гранатометчик.
— Принял!
— Мы начинаем!
— С богом, Первый!
Жилин, получивший так ожидаемый доклад, отдал приказ Гаврилову:
— Выводи «Шилку»! — Затем скомандовал всем: — Группа за ЗСУ, используя естественные укрытия, вперед!
Взревел дизель «Шилки», и она пошла в обход большого холма к дороге на Мурван. Это не могло быть не замечено с позиции игиловцев. Ударили пулеметы. Для чего «духи» открыли огонь, непонятно, спецназ не прошел и ста метров, значит, до позиций боевиков было около двух тысяч восьмисот метров, а прицельная дальность пулемета ПК, которые использовали игиловцы, — одна тысяча пятьсот метров. Впрочем, пулеметчики скоро замолчали, поняв, что не достанут наступающую группу противника.
Жилина вызвал капитан Армани:
— Первый! Мухтар! Позиция перед нами, БМП в готовности, они подойдут в течение десяти минут.
— Ты опередил меня с вызовом. Что танки?
— Прибежали экипажи, попрыгали в люки, один танк повернул башню к холмам… второй.
— Твоя гранатометная группа?
— Ждем приказа!
— Приказ: уничтожить бронетехнику игиловцев и пулеметчиков при подходе БМП с ходу на Мурван. Штаб примерно в ста метрах от позиции на юго-восток.
— Заложники?
— Под контролем. Огонь, Мухтар!
— Есть!
Капитан Армани связался с командиром гранатометной группы сержантом Карибом Узаром:
— Кариб?! Мухтар!
— На связи!
— Готов?
— Так точно!
— Огонь!
— Есть огонь!
К танкам, частью укрытым неглубокими капонирами, метнулись три молнии. Два выстрела точно попали под башни. Прогремели два мощных взрыва. Третий же выстрел лишь черкнул по броне и, уйдя зигзагами вверх, рванул в небе. Уцелевший экипаж начал разворот башни. Но спецы сирийского взвода действовали быстро и отлаженно. Перезарядив РПГ-7, они сразу же ударили по одному танку. Тот взорвался и загорелся, как и ранее подбитые машины. У экипажей не было шансов выжить. Снайперы взвода, расположившиеся на господствующих высотах, используя ночные прицелы, открыли огонь по пулеметчикам. Первый расчет был уничтожен сразу, во втором пуля разнесла череп первому номеру, помощник вместе с расчетом третьего пулемета, бросив ПК, скрылись в траншее.