— Подожди, это не тот герой, что вызвал огонь авиации на себя в пригороде Пальмиры?
— Он самый.
— Жаль парня. Когда мы узнали о его подвиге, переживали сильно… И гордились, что с нами воюют такие офицеры, настоящие русские офицеры.
— Можете продолжать гордиться. У нас все такие.
— Это я уже заметил. Что у нас по действиям взвода?
— Как только разведгруппа проскочит в Мурван, тебе, Мухтар, в первую очередь надо скрытно подтянуть к позициям отряда Радани всех своих гранатометчиков с полным боекомплектом. Вывести их надо на рубеж, отстающий от позиций игиловцев желательно метров на триста.
— Я уже принял такое решение. Хотел озвучить, ты опередил. Все гранатометчики с помощниками из трех отделений будут сведены в единую огневую группу и направлены к Мурвану на рубеж… — Армани по карте провел короткую, немного ломаную из-за рельефа линию. — Это рубеж, от него до капониров с танками Радани триста восемьдесят метров. Капониры неглубокие, чтобы там сделать полноценные, надо взрывать грунт, да и необходимости в полноценных капонирах у боевиков не было, так что танки и в укрытиях видны неплохо. Башни открыты.
— А если Радани решит передислоцировать танковый взвод, скажем, вот сюда… — Жилин провел линию рубежа, прикрывающего напрямую направление от бывшей базы особой команды.
— А смысл? Тогда ему придется выводить танки на открытое пространство. У вас же есть вертолеты. По старым позициям они работать не смогут, слишком близки дома жителей, всего каких-то десять-пятнадцать метров. А в поле один «Ми-24» разнесет их ПТУРами. И опять же и со старых позиций танки могут вести огонь по нашему направлению. Повернут стволы, и огонь!
— Повернут стволы, говоришь? Это значит, развернут башни и подставятся?
— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду.
— И что ты понял?
— Пока мы будем сближаться с позициями с юга, твоя группа может имитировать наступление с юго-запада, и тогда танки развернут башни. Огневая же группа, находящаяся прямо напротив них, получит менее защищенные цели и наверняка поразит их.
— Ты правильно понял. Вот только как группе из восьми человек имитировать наступление взвода? Это будет выглядеть как самоубийство. Радани сразу все поймет.
— Плевать, что он поймет. Ты выстави «Шилку», но на рубеже недосягаемости танковых выстрелов, и ударь по позициям игиловцев. По крайней мере пулеметчиков собьете точно. А что за силы могут появиться от оставшейся базы особой группы, Радани знать не может. Посчитает, что это спецназ с ЗСУ. Но решать тебе.
— Хорошая мысль, я подумаю. А пока так: выходишь на рубеж — крайний холм — северная балка, что в пятистах метрах восточнее оврага.
— Да. Там до позиций открытое пространство, и мы сможем провести атаку. Но при условии, если танки будут выведены из игры.
— Это уж ты своих гранатометчиков проси.
— Их не надо просить. Они сделают все возможное. Надо будет, с ручными гранатами пойдут на «Т-62».
— А вот это уже глупо. Необходимо сжечь танки. Не удастся, никакой атаки. Запустим «Ми-24». Мой авианаводчик, думаю, сумеет навести «полосатого» так, что тот не зацепит дома. Впрочем, вряд ли боевики позволят кому-то из местных находиться непосредственно у позиций. Скорее всего, по крайней в первой линии домов они разместились сами, а местные сосредоточены у логова Радани. Для него это шанс выжить, и он его не упустит.
— Подведем итог?
— По времени получается так: в 21.30 пойдет разведгруппа. Час, по заверениям твоего солдата, на подход к селению, пусть полчаса — на проникновение в Мурван. В 22.00 ты выведешь на обозначенный рубеж огневую группу, это тоже где-то час. Следовательно, взвод и группа начнут действовать в 23.00. Если все пройдет удачно, к 00 часам мы должны полностью ликвидировать банду Радани и прорвать блокаду Эль-Рувана с юга. Это будет значительный успех. Из Хмеймима отпадет необходимость сбрасывать продовольствие и боеприпасы с транспортников. Груз можно будет доставлять вертолетами под прикрытием штурмовиков «Су-25». И доставлять его по дорогам. Но… об этом сейчас не будем. Как у нас говорят, не будем делить шкуру неубитого медведя.
— Кстати, — поднял глаза Армани, — все хотел узнать, на медведя охотиться тяжело?
— Не знаю, не охотился. Я, мой друг, в животных не стреляю.
— Тяжело, наверное, медведь сильный, не напрасно же во всех западных СМИ именно медведь олицетворяет Россию. И это символично. Не буди лиха, пока оно тихо.
— А ты, Мухтар, оказывается, тоже знаток русских пословиц, — рассмеялся Жилин.
— Немного.
— Ну вот, господа, товарищи, братья. Предварительное решение принято, рубежи и порядок действий в основном определены. Остается продумать отвлекающий маневр, и начнем!
— С командиром роты свяжешься ты? — спросил Армани.
— Поговори ты, доложи о предварительном решении. Я свяжусь с ним позже, когда приступим к следующему и главному этапу операции против Курмани.
— У вас решили всю банду уничтожить?
— Как говорит мой офицер, чего мелочиться? Если уж бить, так бить по-взрослому. Я же свяжусь со своим командиром. Используем «спутники».
— А иначе мы и не свяжемся с командирами.
— Тоже верно. Работаем, Мухтар!
В 21.15 у БМП собралась разведывательно-диверсионная группа. Смирнов и Соболь были в форме, при полной боевой экипировке, сирийский спецназовец Рахат Давар в гражданской национальной одежде, при оружии и радиостанции.
Старший лейтенант прошел на КНП, где находился в это время командир группы и связист, доложил:
— Товарищ майор, группа работы в Мурване к выходу готова.
Жилин поднялся, кивнул Сторскому:
— Я провожу парней, — и вышел с ними к головной машине. — Значит, так, задача вам остается прежней, марш, проникновение в поселок, определение места содержания заложников, если таковые имеют место быть, отсечение их.
— Должны быть, — сказал Соболь.
— Опять поперек батьки?
— Прошу прощения.
— Есть место или нет, выяснится в Мурване. Как там работать, знаете без меня. Но Радани мог и не собирать местных жителей, надеясь на то, что танки защитят его от спецназа. Хотя это вряд ли. Основную работу предстоит сделать — я имею в виду поиск заложников, значит, и штаба Радани — Рахату Давару. На месте определитесь, село небольшое, возможно только наблюдением удастся установить, где сидит шакал Радани. После чего связь со мной. На работу, вместе с маршем, и это подчеркиваю особо, два часа.
— А не успеем? — снова выступил Соболь.
— Должны успеть, прапорщик.
— Кому должны?
— Тебе рот заклеить?
— Нет, я серьезно, товарищ майор. Селение, согласен, небольшое, но хрен его знает, как организовал там службу этот Радани. Вполне возможно, и штаб, и заложники где-нибудь в подвалах. Попробуй, отыщи ночью за полчаса.
— Если не уложитесь в полчаса поиска, доклад мне, придется сдвигать начало основных действий. Это нежелательно. В любом случае я должен знать, что в Мурване. С 22.30 ориентировочно недалеко от канониров с танками рассредоточится гранатометная группа, а на 23.00 назначен штурм базы боевиков. К этому времени мирным жителям не должно ничего угрожать. Если все перенесем, то неизвестно, как поведет себя Радани. Эту ночь он будет максимально сосредоточен на обороне. Не исключено, что к нему подойдут дополнительные силы той же ночью малыми группами и без техники. Поэтому и нежелательно. Вертолет «Ми-24» малоэффективен при уничтожении мелких групп противника, и если подойдут дополнительные силы в тот момент, когда взвод сирийского спецназа будет находиться в Мурване, это может обернуться потерями. Вопросы ко мне есть?
— Один, товарищ майор, — вышел немного вперед старший лейтенант Смирнов.
— Давай свой вопрос.
— Почему не наступают другие взводы сирийской роты? Уверен, что, подойди они с востока, никакие сюрпризы были бы не страшны.
— Это не твоя тема, Боря. Без комментариев.
— Вот так всегда.
— Что как всегда? Ты мне недовольство тут не выказывай и соберись, не на прогулку идешь.
— В том-то и дело, что не на прогулку. Ладно, прорвемся.
— И прорываться никуда не надо.
— А если с ходу в Мурване на «духов» нарвемся?
— Будет возможность отойти, отходите.
— Так они на «хвост» сядут.
— Выходите из селения, подниму «вертушку».
— И Кузнецов покрошит всех, и «духов» и нас, в мелкую капусту.
— Свяжешься с «Базальтом», дашь отсечку. Кузнецов с Кузиным отсекут «хвост» пулеметной установкой.
— А если не будет возможности отхода? — спросил Соболь.
— Ну тогда занимаете круговую оборону и держитесь полчаса. Помощь подойдет. Выведу взвод на ваше спасение. Но я вас посылаю не для того, чтобы вы с ходу нарвались на боевиков. Работайте аккуратно, и все будет нормально. Да кому, в конце концов, я все это говорю?
— Ладно. Мы пошли? — спросил Смирнов.
Жилин взглянул на часы. 21.23.
— Пунктуальность — это очень хорошо, но раньше пойдете, раньше придете. Вперед!
— Есть!
— И удачи вам, парни!
— Рахат — вперед, я за тобой, Соболь в замыкании. Пошли! — отдал команду Смирнов.
Разведывательная группа пошла вдоль оврага.
Спустя полчаса начала выдвижение гранатометная группа из шести человек. У трех бойцов — РПГ, у трех — сумки с выстрелами, у всех автоматы, пистолеты, полный боевой комплект.
До этого, в 21.45, Армани представил огневую группу, вернее, ее командира, Кариба Узара. Жилин осмотрел гранатометчиков и их помощников, поставил задачу, которую еще предстояло решить, отметив:
— На вас, солдаты, особая миссия. От ваших действий будет зависеть исход всей операции в Мурване. Сожжете танки, взвод возьмет селение без проблем, не сожжете… обстановка изменится не в нашу пользу, и без потерь тогда не обойтись, больших потерь.
— Не беспокойтесь, господин майор, вражеские танки будут уничтожены, — воскликнул Узар.
— Верю. При подходе к рубежу максимум осторожности.
— Майор, солдаты выполнят задачу, чего бы это ни стоило, — произнес Армани.
— А нам с тобой, Мухтар, не надо вот так, чего бы это ни стоило. Солдаты должны сжечь танки и остаться живыми.
— Все будет хорошо.
— Отправляй группу!
Насупило время ожидания.
Ровно через час, Жилин даже удивился, в 22.26 на связь вышел Смирнов:
— Первый! Четвертый!
— Да! — кратко ответил командир группы.
— Мы на месте.
— В селении?
— На самой окраине, здесь пустой дом, сад вырублен, обзор хороший, улица, кстати, в десяти метрах. Друг начинает поиск.
— Аккуратней!
— Конечно!
— До связи!
Спустя всего четыре минуты прошел доклад от командира огневой группы, сержанта Кариба Узара, доложившего о выходе на рубеж огня. Он подтвердил наличие танков на позиции, в траншеях — пулеметчиков.
— Цели расположены удобно для поражения? — спросил Жилин.
— Видим башни, стволы на нас. Желательно, конечно, развернуть их, но мы этого не можем.
— Мы сможем. Будьте готовы по команде открыть огонь.
— Да, Первый! До связи!
Жилин перевел станцию в режим «приема», взглянул на капитана Армани:
— Придется, Мухтар, все же имитировать атаку отсюда.
Тот согласно кивнул.
— Второй! Первый! — вызвал заместителя майор.
— На связи!
— Срочное построение группы у ЗСУ!
— Есть!
— Я выдвигаюсь к холму.
— Принял. Только один вопрос: дозорных снимать?
— Снимай. Всех в строй!
— Есть!
Жилин подошел через пять минут. Бойцы стояли в шеренгу, тихо переговариваясь между собой. Увидели командира, замолчали.
— Товарищи офицеры! — подал команду капитан Туренко.
— Товарищи офицеры, — заговорил Жилин, — кто у нас может водить «Шилку»?
— А чего ее водить? Это же та же САУ для десантных войск, на базе плавающего танка «ПТ-76».
— Значит, ты сможешь?
— Да без проблем.
— Отлично, будешь механиком-водителем.
— Вообще-то экипаж ЗСУ — четыре человека, — заметил прапорщик.
— Нам нужно лишь одно: чтобы самоходная установка показалась перед боевиками на безопасной дистанции.
— Ну, это другое дело.
— Слушай задачу. В 23.00 Гаврилов выводит ЗСУ на грунтовку, ведущую к Мурвану, бойцы группы следуют пешим порядком рядом. Проходим восемьсот метров, встаем.
— Могли бы и оператора посадить да влепить по позициям «духов» из четырех стволов, — сказал Туренко.
— Так и планировалось, но я изменил решение. Сам знаешь, скорострельность ЗСУ бешеная. Боекомплект у этого типа установки — три тысячи снарядов в минуту, с четырех стволов она выбивает три тысячи четыреста снарядов. Значит, не пройдет и минуты, весь боекомплект будет израсходован. Мы же должны передать ЗСУ ополченцам. Так что не будем тратить снаряды, они пригодятся в Эль-Руване. Да и целей подходящих нет. Просто демонстрируем установку, которая может превратить в хлам любое строение, любую позицию, и все. Отвлекаем «духов» на время атаки взвода сирийского спецназа. На расстоянии в два километра от позиций танки нас не достанут. Да и сирийцы не дадут боевикам времени заниматься нами. Задача ясна?
— Так точно, — ответили бойцы.
— Вот и прекрасно. Десять минут на перекур, тебе, Женя, — обратился майор к Гаврилову, — завести ЗСУ и вывести ее из укрытия.
— Есть, командир!
Вскоре раздался свистящий гул и фырканье дизеля. «Шилка» завелась без проблем. Гаврилов вывел ее из укрытия. Показался из люка, тоже закурил. Время пока терпело.
Жилин тем временем вызвал на связь Армани:
— Мухтар! Ответь Первому!
— На связи!
— Где ты, что у тебя?
— На месте.
— Стрелки?
— На позициях.
— «Коробки»?
— В балке, подниму, как пойдем в «гости», после того как откроем ворота.
— Понял. Жди команды. До связи!
— До связи!
Теперь все ждали результатов работы группы Смирнова.
Российские спецназовцы и их сирийский коллега спокойно прошли в крайний, на отшибе, дом, откуда просматривались все стороны селения. Как ни странно, с востока Идрис Радани не выставил дозорный пост. Видимо, считал, что главная угроза исходит от российской авиации и со стороны района бывшей базы особой команды. В принципе, правильно считал, но не учитывал, что подошла рота сирийского спецназа, а это кардинально меняло обстановку.
Обосновавшись и осмотревшись в доме, Смирнов повернулся к сержанту Давару:
— Твой выход, Рахат, оставь оружие, рацию, аптечку и попытайся пройти селение. Отсюда мы не наблюдаем ни часовых, ни патрулей, следовательно, логово Радани или в центре селения, или ближе к позициям на юге.
— Я узнаю!
— Ты говоришь это так уверенно, будто у тебя здесь есть осведомитель.
— Должен узнать, значит, узнаю. Услышите выстрелы, не выходите из дома. Мне не помогайте, себя загубите.
— Это не тебе, сержант, решать.
— Мне, старший лейтенант. Ты опытный воин, зачем делать глупости, когда ясно, что подчиненному ничем не помочь?
— Да, ты прав. Постарайся, Рахат, не попасть в переплет, — вспомнив ситуацию с Опариным, согласился Смирнов.
— Я постараюсь. До встречи! — сириец подмигнул Смирнову и исчез в проеме окна.
— Как тень ушел, — проговорил Соболь, — смотрю на бывший сад, хоть чем-нибудь выдал свое присутствие. Без толку.
— На то он и профи.
— Да, судя по бойцам этого взвода, вся рота такая. А это что значит, Боря?
— Что?
— Что скоро у Асада будет боеспособная армия, которая выбросит из страны всякую нечисть.
— Ну, до этого далеко.
Рахат Давар тем временем садами направился к центру села. Он оказался пуст. Странно было смотреть на эту пустоту. Сержант помнил Мурван совершенно другим. Многочисленным, с приветливыми жителями разных национальностей, жившими в мире и согласии, играющих на улице детей, большие отары, стада коров. Смех и песни по вечерам, фильмы в клубе. Сейчас везде царило запустение. Вдруг впереди раздались шаги. Кто-то, их было двое или трое, шел по улице. Не прячась, шаркая ботинками. Патруль!
Рахат бросился к ближайшей калитке сохранившегося дома. Он не помнил, кто здесь жил раньше, но это было не столь важно. Перепрыгнув через ограду, он застыл в кустах. Мимо прошел патруль из двух боевиков. Они шли шумно, не озираясь по сторонам, на физиономиях озабоченность, граничащая с испугом. Подействовала «профилактика» «Ми-24». Рахат подумал: если патруль периодически обходит селение, то затем возвращается в штаб, а значит, следом за ними можно подойти к цели. Патруль неожиданно остановился. Давар напрягся, перевел планку (переводчик огня) автомата с предохранителя на стрельбу одиночными патронами, патрон в патронник был догнан заранее. Боевики о чем-то заговорили. О чем, не было слышно, а подслушать не помешало бы.
Рахат хотел уже сместиться вправо, ближе к патрульным, как почувствовал, что в затылок ему уперлись два ствола охотничьего ружья.
— Кто ты такой? — услышал он голос, который мог принадлежать человеку лет пятидесяти-шестидесяти. Таких в отряде Радани не было, значит, местный. Но почему в доме, когда все вокруг пусто?
— Спокойно, хозяин, не нервничай, — отбросив автомат, проговорил он. — Я — Рахат Давар из Эль-Рувана.
— Да? А мне сдается, что ты тот, кто сегодня бежал из банды.
— Бежал?
— Не валяй дурака, говори правду!
— Я сказал правду.
— Если сказал правду, чего забыл в Мурване?
— По делам.
— Издеваешься? Я сейчас, собака ты бешеная, огрею тебя прикладом, а в подвале удавлю. За все, что творите на нашей земле.
И тут Рахат вспомнил, кто раньше жил в этом доме, — бывший сапожник Хикмет Варак. В экстремальной ситуации все чувства обостряются, в том числе и память.