Рывком высвободился из хватки, развернулся боком, делая шаг назад в свободное пространство. У одного из парней в руке что-то блеснуло. Нож… кастет… в общем-то мне без разницы.
Молния на чехле разошлась в одно мгновение, и два ствола «Тайги» нацелились на парней.
Мозг холодно и расчетливо планировал действия: «Двое справа стоят рядышком — по ним дробью, достанется обоим, потом здорового — с нарезного ствола…»
Палец начал сжиматься на курке.
«Стоп! Здесь не Зона!»
Эта мысль прожгла разум раскаленной иглой. Спина тут же взмокла, в горле же, напротив, пересохло.
Не знаю, что остановило этих парней, направленные на них стволы, мой дикий взгляд или вмиг охрипший голос, которым я произнес: «Проваливайте!»
Самому же мне стало страшно от того, что как бы далеко я ни уехал, но Зона никуда не делась. Она осталась во мне. Поселилась внутри, пустила корни и продолжает жить.
Я смотрел, как парни пятились от меня. Особого страха в глазах не было, скорее какая-то странная ненависть. Не понимаю я таких ублюдков. Откуда в них столько злобы? Чем я им не угодил? Не позволил избить себя? Недоноски! Твари зажравшиеся! Вас бы в Зону!
— Еще увидимся, братан, — пообещал предводитель этих шакалов.
Выйдя из-под арки, я вспомнил, что и эти парни, и я сам — не в Зоне и с оружием наперевес тут ходить не принято. Спрятав «Тайгу» в чехол, я огляделся по сторонам, но кроме двоих детишек, увлеченно играющих в песочнице посередине двора, никого не увидел.
Это хорошо. И я поспешил добраться наконец до своей квартиры.
Весь остаток дня я посвятил приведению своего жилья в порядок. Все в квартире за время моего отсутствия успело покрыться изрядным слоем пыли, от которой я избавлялся при помощи ведра с водой и тряпок.
К вечеру, уставший, но довольный проделанной работой, я нанес последний штрих на картине своего возвращения к нормальной жизни: завел часы с кукушкой, оставшиеся еще от деда.
Затем я попил чай с бутербродами и с чувством полного удовлетворения лег спать.
Но заснуть никак не удавалось. Какая-то неясная тревога холодила грудь и сжимала сердце. Я попытался прогнать ее, убеждая себя, что все лишения закончились, что я сейчас дома в собственной кровати, с рюкзаком, полным денег, под ней и мне не нужно никого опасаться, ни мародеров, ни мутантов….
Но, как я ни старался, уснуть смог, только почувствовав в ладони приклад ружья.
Я проснулся от боли в затекшей руке. Какой же страшный сон мне снился! Будто бы я стал источником Выброса. Словно он зарождался внутри меня, вытягивая жизненные силы, а потом вырвался на свободу…. Бр-р-р, приснится же такое!
Веки с трудом разлепились.
На миг мне показалось, будто я спятил. Подхватил какую-то заразу, заболел, и сейчас у меня горячечный бред.
Отчего-то состарившиеся обои рваными клоками свисали с обожженных стен. Стол покосился, дверцы шкафа едва держались на прогнивших петлях, остальная мебель была в не лучшем состоянии. Стекла в окне покрылись мелкими трещинами, а краска на раме облупилась. Телефон оплавился так, что трубка стала единым целым с корпусом, дедовские часы с кукушкой, еще вчера исправно отсчитывавшие минуты и часы моей «новой» жизни, выцвели и потрескались, а гирьки покрылись ржавчиной.
Какого хрена?! Что тут произошло, пока я спал….
И тут до меня дошло. Выброс! Это сделал Выброс! Но как? Это же был только сон! Или… не сон?!
Меня бросило в пот. Как такое могло произойти?
Что же делать теперь?!
Ни одной разумной мысли в голову не приходило. Но что-то делать определенно необходимо. Если Зона вышла из-под контроля, выбралась за Периметр, то нужно ее остановить! Нельзя допустить распространения этой заразы. Может быть, я, сам того не зная, привез с собой какой-нибудь новый, еще неизвестный артефакт?
Я вскочил с кровати. Нашел среди этого хаоса свои вещи и бросил их в ванну. Пусть пока там полежат. Пока… пока что?
«Пока я не разберусь во всем этом!» — ответил я сам себе.
Я быстро перебрал в голове все НИИ, которые были в нашем городке, ученые должны знать, как с этим справиться! Но тут же отмел эту идею как несерьезную — вряд ли кто-то может здесь изучать Зону. Для этого должен быть специализированный институт, который бы охранялся военными, а местному гарнизону нельзя доверить даже…
Стоп! Вояки! Точно! У них и связь есть, и сработать могут оперативно, если сначала не упрячут меня в психушку.
«Да ну нет же! — Я провел рукой по закопченной стене и оторвал кусок обоев. — Все настоящее, пусть придут, убедятся!»
Так! Надо действовать как можно быстрее! Не хватало этому многострадальному миру еще одной Зоны! А если я виноват, то я же и должен попытаться все исправить…
Какое-то чувство подсказывало мне, что нужно торопиться. Вчерашняя тревога снова появилась в груди, теперь уже с новой силой. Я подбежал к шкафу и дернул дверцу. Она осталась у меня в руке.
«Хрен с ней!» — Отбросив дверцу в сторону, я начал вытаскивать одежду. Нашел более-менее целую, быстро оделся и пулей выскочил из квартиры.
Я пробежал двор и свернул под арку.
— Здорово, служивый!
«Как невовремя!»
Четверо парней перегородили дорогу.
— Не сейчас, мужики… я серьезно! — Остановившись в нескольких метрах от них, я сделал пару шагов назад, сразу прикидывая, в какую сторону лучше отступать. В другой ситуации я постарался бы заманить их в тесное пространство ближайшего подъезда, где ублюдки не смогли бы зайти сзади и напасть все сразу. Но сейчас я планировал просто убежать. Не вижу в этом ничего постыдного. От драки убегают не только трусы, но и те, у кого мозги хоть немного варят, — в любом случае у меня были небольшие шансы повалить всех четверых, а уж в теперешней ситуации любая потеря времени чревата последствиями.
— Мы тоже… серьезно, — произнес крепыш, который вчера пытался навязать мне драку. В руке у него чернел пистолет. На первый взгляд — боевой. Но даже если и газовый, то наверняка расточен под мелкокалиберный патрон, иначе не стал бы так понтоваться.
Вот скотина! На таком расстоянии и целиться особо не надо. Как назло, я достаточно далеко забежал под арку, и быстро скрыться за углом не получится, а пуля — не человек, от нее так просто не убежишь…
Внезапно внутри меня как будто что-то зашевелилось. Знакомое ощущение. Как в моем ночном кошмаре, когда Зона…
— Нет! — прохрипел я.
Под ногами у парней появилось прозрачное марево. Я изо всех сил пытался сдержать рвущееся из меня нечто. Хотел предупредить этих остолопов о смертельной опасности, но резкая боль скрутила внутренности, у меня перехватило дыхание, и я смог только беззвучно открыть рот.
— Что «нет»? — Крепыш сделал шаг ко мне и вытянул руку с пистолетом. — Только с ружьем смелый, да? А сейчас обосра…
Огромные столбы пламени с гулом поднялись под своды арки. Крики парней были почти не слышны за шумом работавшей «жарки». Такой мощной аномалии я не встречал даже в Зоне. Ребята сгорели в считаные секунды. У меня на лице не осталось ни одного волоска, кожу стянуло и щипало, но я стоял, не в силах пошевелиться, и не сводил взгляда с безумной картины.
Огненные столбы погасли так же быстро, как и зажглись, оставив после себя дымящиеся трупы в клочках догорающей одежды. Черные хлопья копоти летали среди клубов дыма.
Когда ступор немного прошел, я на нетвердых ногах добрел до стены и, опираясь о нее рукой, сел на асфальт. Потом меня скрутило и вырвало.
Вытерев губы рукавом, я прислонился спиной к теплым кирпичам.
Невероятность всего произошедшего не укладывалась у меня в голове. ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОГЛО БЫТЬ!
Нет, нет, нет… Мне это снится… Это бред! БРЕД!
В этот момент раздались звуки выстрелов, заставившие меня вздрогнуть, взорвались патроны в пистолете парня.
Парня, чье обугленное тело лежало в нескольких метрах от меня!
Это привело меня в чувство. Зона… Зона прорвалась сюда! За Периметр! И это как-то связано со мной! Нужно найти специалистов, тех, кто сможет разобраться в происходящем!
Я вскочил. Ноги еще плохо слушались, поэтому я качнулся и врезался в стену. Чтобы не свалиться, я пошел вдоль нее, опираясь рукой. Стараясь не смотреть на тела, сделал несколько шагов вперед…
Сухой треск электричества — и через мгновение резкая боль от прошедшего через мое тело разряда. Я вскрикнул, но сумел устоять на ногах. Все пространство проезда передо мной занимала новорожденная «электра».
Я едва верил своим глазам — Зона не пускала меня!
Мало того! Новыми электрическими разрядами, не смертельными, но крайне болезненными, она погнала меня прочь!
И я испугался. Испугался по-настоящему! Ведь сначала весь этот сюрреализм не казался НАСТОЛЬКО страшным, а сейчас… сейчас я побежал. Побежал прочь от арки, через двор, взлетел по ступенькам, ворвался в квартиру, совершенно забыв, что Зона поселилась там еще с ночи. Вновь увидев облезлые стены, я остановился и ринулся назад, но на лестничной площадке, за дверью, уже пульсировала гравитационная ловушка, предупредившая меня о своем существовании громким хлопком воздуха.
— Что?! Что тебе нужно от меня?! — Голос сорвался и мне самому показался мышиным писком. Ответа, конечно, не последовало. Голова разрывалась от мыслей, а в груди появилась какая-то обреченная пустота.
Уже не раз безумные голоса восклицали: «Зона живая!» Но кто бы хоть раз доказательство привел! А сейчас… вот вам доказательство! Во всю квартиру! От сортира до балкона, чтоб ее!
Пошатываясь, я добрел до кровати, опустился на нее… Дикая боль заставила меня сжаться, подтянув колени к груди, в которой из пустоты рождалось что-то невообразимое, дикое, страшное. Судорога распрямила мое тело, и я вытянулся на кровати, раскинув руки в стороны.
Выброс.
Невидимый, но вместе с тем нестерпимо яркий, слепящий. Он сочился из каждой клеточки моего тела, вырываясь наружу, накрывая собой уже не только мою квартиру, но и весь квартал.
Каким-то внутренним зрением я видел, как пожухла листва на деревьях, коричнево-желтым дождем осыпаясь на землю, трухлявыми кусками полетела вниз штукатурка с домов, звоном разбитых стекол отозвались окна, пятна ржавчины расцветали на железе… а люди умирали… за столами, на кроватях, в креслах… валились на асфальт или на пол своих квартир, офисов, домов… кого-то Выброс настигал в машинах, которые сталкивались, врезались в световые опоры и стены, на ходу покрываясь ржавчиной…
Мужчины, женщины, дети, старики… Зона никого не щадила.
Когда Выброс закончился, я долго лежал, потеряв все силы, неспособный пошевелить даже пальцем. Лишь через несколько часов кое-как смог прийти в себя.
Теперь я понял, зачем ОНА дала мне тот последний хабар. ОНА знала, что, получив достаточно денег, я уйду за Периметр. Ей нужен был проводник в этот мир, и она выбрала меня. Хрен тебе, сука!
Я потянулся за ружьем, но полыхнувшая «жарка» обожгла мне руку. В тот же миг уже знакомая боль скрутила меня, заставила сжаться, как пружину, а потом рвущей мышцы судорогой распрямиться.
Я закричал, только когда от полыхающей рядом «жарки» подо мной загорелась постель. Но горло словно сжала чья-то рука, крик тут же превратился в хрип, потом в сипение, а вскоре и вовсе прекратился. От внутреннего напряжения казалось, что глаза вот-вот лопнут. В этот момент я почувствовал, как новый Выброс набирает силу внутри меня. Выброс невероятной и безудержной мощи, во много раз страшнее предыдущих. Он сжимался в тугой шар, вытягивая из меня жизнь, подпитываясь и заряжаясь ею. И с его рождением ярчайший огонь поглотил меня. Вслед за огнем пришла боль…
Боль.
Бесконечная. Невыносимо жгучая, непереносимая. Все мое существо — воплощение дикой первозданной боли. Я не хотел ее и не ждал. Она сама пришла и, словно огромная чудовищная змея, проглотила меня всего, без остатка. И теперь медленно переваривала меня в своей огненной утробе. Боль затмевала мой рассудок, но и у нее есть свой предел. Когда она достигает его, я словно перешагиваю незримый барьер, после которого мой разум очищается и я начинаю мыслить… а значит, существовать. Обычно это происходит после каждого нового Выброса. В эти моменты я могу обозревать Зону.
Новую Зону. Охватившую уже почти всю некогда цветущую планету.
Я вижу все: от пожухлой травы в сотне километров отсюда до ледяной корки, сковавшей мертвые озера в Канаде, от пожелтевших джунглей в бассейне Амазонки до смертоносных оазисов Сахары. Я вижу рождение новых мутантов и аномалий везде, где появляется Зона. И я вижу вас — оставшихся в живых людей, которых судьба превратила в сталкеров. Я пытаюсь докричаться до вас, стараюсь передать свои мысли в ваши головы, и порой мне кажется, что получается, потому что лица выбранных мною людей, а каждый раз они разные, становятся мрачными. Напряжение заставляет их хмурить брови, они начинают прислушиваться. Но потом снова приходит боль…
Часто я сам вступаю с нею в схватку. Иногда даже выигрываю и преодолеваю тот незримый порог, когда сознание высвобождается на короткое время. И тогда я снова начинаю мысленно транслировать свое послание. Может быть, кто-то сможет его принять, почувствовать, понять…
Приходите! Я жду вас! Очень жду! Прошу, найдите меня! Пока еще остались непораженные земли, пока океан еще сопротивляется, пока еще жива хоть какая-то надежда. Найдите меня… пожалуйста…
Ненависть
Он поймал сталкера в перекрестие оптического прицела и затаил дыхание, слушая свое сердце, ловя момент между ударами, чтобы нажать на курок, и снова почувствовал то, что чувствовал всегда в такие моменты.
Он ненавидел.
Ненавидел окружавший его мир, за отрешенное безразличие, ненавидел судьбу, обошедшуюся с ним так жестоко, ненавидел свою жизнь, принесшую ему столько боли. Но больше всего, он ненавидел Зону, заставившую его ненавидеть жизнь, судьбу и мир вокруг.
Зона отняла у него все, что было ему дорого, все, что составляло смысл его существования на этой бренной земле, все, что он любил.
В тот день, когда родилась Зона, умерло все…. умер он сам. Зона при своем рождении, убила его жену и дочек, убила его семью.
Зона убила его душу, по какой-то странной прихоти, оставив жить разум и тело.
Он постоянно вспоминал, как очнулся после Выброса, самого первого — выброса, породившего Зону, лежа на полу собственной квартиры, рядом лежала мертвая жена, а в детской комнате, словно спящие, лежали, обнявшись, его близняшки, только от этого сна они уже не проснулись.
Он еще долго бродил по квартире, обезумевший, выдирающий волосы, рвущий на себе одежду и раздирающий ногтями кожу, то и дело обнимая тех, кого он так любил, и кого у него отняли в одно мгновение, поливая их лица своими слезами и пачкая своей кровью, пока не обессилел и не свалился в горячечном бреду.
Его нашли военные. Когда его подняли, он на миг пришел в себя, увидел людей в противогазах и костюмах радиационной и химической защиты, и увидел их. Жена и дочки стояли и смотрели, как военные уносят его. Жена улыбнулась ему в последний раз, дочки подняли свои маленькие ручки и помахали ему на прощание, а люди в громоздкой защите проходили сквозь них, не замечая. Потом мир вокруг исчез, и он пришел в себя уже в госпитале.
За все то время, что его лечили, он не произнес ни слова, ему было абсолютно все равно, что с ним происходит, он делал, что ему велели, и ел то, что приносили, но никак не реагировал на вопросы. Просто в его голове не было ответов, а, наоборот, были только вопросы: …зачем?…за что?…почему?
Врачи еще некоторое время возились с ним, но потом, пожав плечами, выписали.
С момента Смерти прошло полгода.
Выйдя из госпиталя, он узнал, что Зону (так называли убийцу его семьи) окружили колючей проволокой и минными полями, поставили блокпосты и… изучали.
Он взбесился:
«Да как же они могли? Почему не уничтожили эту тварь вместо того, чтобы изучать ее?» — мысли стучали в голове словно кувалды. От застившей разум ярости он чуть было, снова не впал в кому, но воспаленный мозг внезапно осознал, что люди не могли справиться с Зоной, и что он тоже ничего не сможет с ней сделать. И тогда он успокоился. И начал делать то, что было ему по силам — ненавидеть. Ненавидеть всей своей мертвой душой, всем, переставшем чувствовать сердцем.
Так он просуществовал почти пять лет. Он никогда не разговаривал и чурался людей. Временами он пробирался в Зону и мысленно разговаривал с ней, он задавал вопросы, на которые никогда не получал ответы. И постепенно, к нему пришло понимание, что Зона, вовсе не живое существо, а бездушное, безмозглое нечто, порожденное чем-то не менее бессмысленным, чем она сама. Ненависть, заполнившая пустоту внутри, вдруг потеряла направление и стала терзать его изнутри, она искала себе новую цель.
И тогда она обратилась на тех, кто жил за счет, все разраставшейся, Зоны, кто связал с ней свою жизнь и служил ей. На сталкеров, которые, словно кровопийцы, присосались к Зоне и питались тем, что она им давала.
И он понял, что ему делать. Диким усилием воли он заставил себя снова пойти в Зону, но не за ответами, а за «хабаром», как они это называли — ему нужны были деньги.
Если бы хотел, он мог разбогатеть. Зона, словно желая искупить свою вину, оберегала его от опасностей, о которых он даже не задумывался, идя напрямую к своей цели, и давала ему очень много хабара. Но он брал только столько, сколько ему было нужно, и продавал все, не торгуясь. Накопив достаточно денег, он купил себе снайперскую винтовку Драгунова, ящик патронов к ней и пошел к Зоне.
За время своих посещений он хорошо изучил проходы в Зону, научился скрываться от патрулей и находить новые лазейки. И он стал выслеживать сталкеров и убивать их. Он не испытывал угрызений совести или чего-то подобного, как не испытывает сомнений человек прихлопнувший комара. Сталкеры и были для него комарами.
Он часами лежал в засаде уставившись в одну точку, ни о чем не думая и почти не шевелясь, только когда появлялась его цель он оживал на некоторое время, как будто, живущая в нем ненависть, будила его, прося утолить ее голод, и убивал.