— Я бы сделала так же.
— Так что давайте без сантиментов. Я готов. А что там дальше будет, одному Богу известно.
— Спорный вопрос, — встрепенулся Колин, но Сэб ударила его по колену:
— Не сейчас.
Вадим смотрел, как расстилают коврик, распутывают провода.
«Дожились, — подумал он. — Раньше я о варёнках мечтал и «Битлов» на бобины записывал. Теперь у всех телефоны размером с червонец, а мне собираются выпотрошить мозг. Снова».
Сэб скопировала оцифрованное значение ДНК Вадима из графы «объект» в графу «предок».
— Желаю нам всем удачи, — сказала она, глядя, как Алекс и Колин надевают на Вадима датчики.
Снова это странное чувство, будто голова отделяется от тела, словно через вскрытую черепную коробку сквозит радужный поток. И вдруг все прекратилось. Темно. Очень темно. Душно. Нечем дышать. Он задыхается.
— Вадим! Ты меня слышишь?
— Он без сознания. Отклика нет.
Невероятный шум в ушах. Бах! Бах! Дрожат барабанные перепонки.
Это взрывы? Слишком ритмичные. Сердце, так стучит его сердце.
— Вадим!
— Он не слышит.
— Выводи его.
Снова в ушах шорох, будто голова погружается в песок. И тут началось. Нет, память не мелькала перед глазами, как немое кино. Всё было совсем не так. На виски давило изнутри, глазные яблоки грозились лопнуть. Адская боль скрутилась венком вокруг черепа.
Всё стало так четко, ясно. Старые сложенные, утрамбованные воспоминания развернулись, расправились, набрали объема. В прежний потертый чемодан их больше не уложить.
— Давление растет.
— Выводи.
— Не могу. Это его убьет.
Он видел все в одночасье. Собственное рождение и выпускной, встречу с ассасином в туалете клуба и покупку батона в магазине. Всё это происходило в одну единицу времени. Память острым сверлом ввинчивалась ему в мозг.
И вдруг все остановилось. Уперлось в преграду, которая не поддалась натиску.
— В чем дело?
— Это тот самый фрагмент.
— Он не сможет?
Бурлящий поток не может найти выхода, он накапливается, накапливается…
— Есть! Я взломала!
— Взломала что?
— Не «что». Кого.
Воды Атлантики. 1986 год
Под носом оказалась алюминиевая кружка. Кожу обволокло горячим паром.
— Держи.
Вадим благодарно кивнул товарищу и сделал глоток обжигающей серо-коричневой жидкости, которую здесь все называли «кофе». Это совсем не кофе был, а какая-то мутная бурда с мыльным привкусом, но после нее действительно меньше хотелось спать. Насколько вообще может меньше хотеться спать после трех суток почти без отдыха.
Они находились на борту подлодки проекта 001 «Гидра». Разработано судно было в конструкторском бюро «Рубин» почти одновременно с подводными судами, которые в обиходе назывались «Варшавянки», а на деле значились как проект 877 «Палтус». Советские инженеры, конструкторы высочайшего уровня, ученые, чьи имена шепотом произносились в зарубежных институтах, трудились над подводными лодками третьего поколения, которые бы сочетали в себе все положительные характеристики предшествующих моделей, и при этом обладали бы наименьшим показателем шума.
Проект «Гидра» заключался в создании подводной лодки новейших экспериментальных технологий. Ее длина равнялась семидесяти шести метрам, на борту находился экипаж в количестве пятидесяти пяти. Машина могла развить максимальную скорость в 9,5 узлов. Находиться в автономном плавании, то есть без дозаправки топлива и пополнения провианта, лодка могла сорок суток. Но главное ее достоинство — это предельная глубина погружения: 489 метров. На такой глубине субмарина могла бы обойти вражеские локаторы. Основной ее задачей стояла разведка, но на борту имелись крылатые ракеты, поэтому в случае необходимости подводная лодка могла выполнить боевое задание.
Плаванье затянулось. По первоначальному плану они должны были находиться в море две недели, но шла уже третья, а приказа вернуться на базу или разрешения пополнить запасы на территории других военных баз не было. Эмоциональное состояние членов экипажа было нестабильным. Пару раз возникали стычки, которые быстро пресекались без обращения к старшим по званию.
Хуже стало на девятнадцатый день. Всех подняли по тревоге. В радиусе действия ракет был замечен противник — несколько военных американских кораблей. Подводная лодка, поднимающаяся для пополнения запасов кислорода, начала погружение. Они ушли так низко, как позволял рельеф дна. В кромешной тишине, остановив машину, они дожидались реакции противника.
Двое суток.
— Шмальнуть бы по ним, — шепотом произнес Петя, который принес Вадиму кофе.
Он присел рядом, утер пот с лица. В подлодке стало невыносимо жарко. Воздух стоял спертый, как после ночи в казарме, когда на ужин подали протухший гороховый суп. Голова болела, и никакого средства от этой боли не было.
— Приказа шмалять не было, — так же тихо ответил Вадим.
— Мы так можем подохнуть, а они с места не сдвинутся. Может, рыбу ловят.
— Угу, селедку. Таранку к пиву.
— Хорошо бы…
— Кончай фантазию разводить, — в дверях появилась рыжая голова Андрея. — Буржуи сдвинулись с места. Мы за ними попрем.
— А это еще какого лешего? — изумился Вадим.
— Приказ, — пожал тот плечами и скрылся.
Кружка была оставлена под койкой, они наперегонки неслись в кают-компанию, где офицер озвучивал изменившийся приказ.
Офицером был Кулибин Владимир, хороший парень, всего на пару лет старше Вадима. Они соседями были, в детстве вместе к собачьим хвостам привязывали консервные банки, а теперь вот как… И Кулибин уже не Кулибин, а Иванов, как и все они по документам.
— Дан приказ следовать за противником и вычислить месторасположение его базы… по возможности, — Кулибин вытер лицо платком. Офицеры тоже потеют. — По местам.
— Мы же задохнемся, — сказал кто-то в заднем ряду.
— Я не расслышал, — громко произнес Кулибин.
— Есть, — ответил ему нестройный хор.
Подлодка скрипела, стонала. Она тяжело двигалась вперед, как усталая полудохлая касатка по мелководью.
Вадим не знал, успеют ли они подняться на поверхность, пока хоть один член экипажа находится в сознании. «Партия сказала: надо. Комсомол ответил: есть!»
Пока он дежурил в машинном отсеке, у стоящего рядом Андрея закружилась голова. Парень рухнул вперед, разбив лоб о вентиль, и свалился на пол с кровавой полосой между бровей.
— Эй, Гошу зовите! — крикнул Вадим, присев возле товарища. Гоша был их медиком.
— Тебе зачем? — из-за клокочущих труб появился чумазый, как черт, Петя. Оценил ситуацию и кивнул, — зеленкой намажь и приклей подорожник. Какой еще Гоша?! Он нас всех касторкой вылечит.
Вадиму оставалось только отнести Андрея в каюту. Приятель прав: никакие препараты сейчас не помогут, не заменят глоток свежего воздуха.
Они шли на минимальном ходу еще несколько часов, пока не уперлись в подводную горную гряду. Чтобы ее обогнуть, нужно было либо подняться, рискуя обнаружением, либо совершить значительный крюк.
— Володька, — Вадим подошел к офицеру так, чтобы никто не услышал их разговор. Тот посмотрел на него недоуменно. — Прости, что не по форме, но дело такое… У нас ребята в отключке. Еще подождете, от команды ничего не останется.
— И что же ты, рядовой, посоветуешь? — так же тихо спросил тот сквозь зубы. — Офицеры, думаешь, железные? Трое лежат, один и того хуже… Капитан мне командование передал.
— Так поднимай! — Вадим схватил того за грудки, забыв, что они больше не во дворе, что они не делят, кто в чьей команде играет в футбол.
— Отставить!
— Это ты отставь, Кулибин. Замордуешь нас.
Вадим нехотя отпустил его под испепеляющим взглядом. Не любил офицер Владимир Кулибин, когда его, как пацана, трясут.
— Ты еще за это ответишь, рядовой Иванов, — процедил тот сквозь зубы.
Но как бы ни сердился принявший командование офицер, он был вынужден отдать приказ о поднятии на поверхность. Связь с базой отсутствовала, электроника работала с сильными перебоями.
Вадим сидел на полу, не имея сил подняться.
Подводная лодка поравнялась с пиками подводной скалы, и в этот момент какая-то сила отбросила огромную металлическую тушу назад, точно жалкую рыбешку. Вадим пролетел до стены, с силой ударился головой и, забыв о боли и дурноте, вскочил на ноги.
— По америкосам стреляют! — сорвавшимся голосом крикнул следящий за радаром Никита. — Наши, что ли?
— Какие «наши»? Ни позывных, ни на радаре… — Кулибин оборвал сам себя на полуслове. На глухом черном табло прибора как раз появилась светящиеся точка, обозначающая объект, находящийся под водой всего в полукилометре от них. Так близко, а они только его засекли. И размеры этого объекта поражали. — Это еще что?
— Может, помехи? Нас сильно приложило, — предположил Вадим.
Удар был и впрямь солидный. Корпус не поврежден, но, возможно, и без того шалящая электроника вконец дала сбой.
— Американцы тонут, — Никита круглыми глазами посмотрел на товарищей. — Братцы, это что же делается? Их с одного залпа сделали всех.
Кулибин кинулся к рации в попытках выйти на связь с неизвестным объектом. А это означало, что их либо спасут союзники, либо уничтожат, как только что стерли с морской поверхности военные корабли Америки.
— Уводи нас, — шепотом произнес Вадим. — Уводи нас, Володька…
Вторая мощная волна отправила лодку на дно, откуда судно с таким трудом поднялось. Вадим снова приложился обо что-то острое головой, почувствовал, как стало печь затылок, и выключился.
Когда он открыл глаза, над ним маячило лицо Пети, бледное, глупо улыбающееся. В легкие затек свежий воздух.
— Спокойно, братан, домой плывем.
Германия. Мюнхен. Наши дни
Алекс открыл дверь фургона и присел на ступеньку. Как никогда раньше хотелось выпить. И снова нельзя, голова должна быть ясной. Как всегда.
— Что ты теперь собираешься предпринимать? — Ирэна тяжело опиралась на дверь, пока выходила из фургона. — Я имею право знать.
— Да, таков был уговор, — подтвердил Алекс. Начался дождь, мелкий, моросящий. От такого не промокнешь, но пыль прибьет к земле, и дышать станет легче. — Мне нужно укромное место, где можно было бы спокойно исследовать Эмилию, не дергаясь от каждого шороха.
Ирэна задумалась. Пока она молчала, Алекс обернулся к кряхтящему Вадиму. Тот как раз сел на коврике, растирая затекшие колени.
— Как себя чувствуешь?
Вадим хмыкнул. В самом деле: как? Он снова видел своего новорожденного сына. С женой они разбежались, когда Мишке было семь. Он передавал деньги, звонил просто так и на праздники. С сыном виделся редко, бывшая жена переехала с ним в Россию после развала «Совка». Потом контакты потерялись, и спустя три года тишины жена позвонила, нашла номер через старых знакомых. Сын уехал в Польшу учиться, смышленый парень. Вадим отправил ему смс-ку, с Рождеством поздравил, и получил в ответ: «Merry Christmas». И всё. Два слова на чужом языке от чужого, в сущности, человека. Он увидел всё это в одну секунду, события длиною в годы были скомканы до жалкой частицы времени. Он видел лица ребят, с которыми служил, и пил на их похоронах. Но ассасин не об этом спрашивал.
— Я вспомнил, — сказал Вадим, садясь рядом. — Наверное, это поможет.
— Поможет, — заверила Сэб, занимающаяся обработкой данных. — Диаграммы стабилизировались, больше не наблюдаю никаких преград.
— Зачем они стерли ему память? — спросил Колин с набитым ртом. Он как раз жевал бутерброд с сыром. — Есть какая-то интересная информация?
— Наверное, задание спорное, — предположил Вадим. — Я толком ничего не знаю. Володька, который тогда командовал, ничего не рассказывал. А по возвращении на базу я его больше не видел.
— Дело не в том, что ты знаешь, — Сэб подняла глаза от планшета. Она выглядела взбудораженно, как ребенок, нашедший спрятанный к празднику подарок. — А в том, что ты видел. В твоем сознании остались эти цифры. И без построения модели воспоминания ясно, что в них содержится основная ценность.
— С чего такая уверенность? — не понял Колин.
Сэб бросила выразительный взгляд на командира и указала кивком головы на Ирэну. Представительница тамплиеров многозначительно подняла бровь.
— Говори при ней, — дал разрешение Алекс. — Теперь мы в одной связке.
— 26°37’45’’ северной широты 70º53’01’’западной долготы. Вот, что было главным в этом фрагменте, — Сэб с видом победительницы викторины смотрела на своих товарищей.
Глядя, как вытянулись их лица, Вадим испытал беспокойство. Ему одному эти координаты не говорили ровным счетом ничего, хотя, по идее, именно он их и видел.
— Не может быть, — Ирэна покачала головой. — Значит, они…
— Подошли вплотную, — подтвердил Алекс мрачно. — Поэтому одни были уничтожены, а вторые, вероятно, по случайности смогли ускользнуть.
— Да о чем вы говорите?! — взорвался Вадим.
— Это координаты местности, известной многим под названием Бермудский Треугольник, — объяснил Алекс, повернувшись к нему. — Вы на своей подлодке нашли тайное убежище Созидателей. Атлантиду.
Дождь усилился. Все вернулись под крышу фургона, даже Ирэна Абати, которая очевидно переживала тяжелые моральные терзания. Алекс прекрасно понимал ее. Решиться на сотрудничество со смертельным врагом, с которым грызлись несколько веков — это непросто. Он действовал так, зная, что терять ему уже нечего. У братства больше нет штабов по всему миру. Всё, что осталось от него — кучка беглецов. А те, что стоят во главе ордена, не более чем марионетки Созидателей.
Ирэне приходилось стоять, скукожившись, втянув голову в плечи, чтобы разместиться в фургоне. Садиться она не стала, хоть места бы хватило. Нет. Присесть означало бы что-то большее, чем случайное пересечение интересов. Скривившись, будто раздавила зубами дольку лимона, Ирэна произнесла:
— Вам нужно убежище? Я дам вам его.
Сэб и Колин переглянулись, затем вдвоем посмотрели на Алекса.
— Убежище? — спросил парень. — Серьезно? Кэп, тебе известно значение данного слова? Враги не должны о нем знать. А она — враг. Самый натуральный. Хуже нее разве что те лягушки из Бермудского треугольника, и то можно поспорить.
— Я не обязана и не собираюсь терпеть эти нападки! — холодно ответила Ирэна. — У меня достаточно ресурсов, чтобы сделать ваше пребывание в Германии неприятным во всех смыслах, а также вернуть объект, который вы по случайности сумели похитить.
— Я тут, дамочка! — напомнил Вадим, задетый словом «объект».
— Это не была случайность, — напомнил Колин. — Это был Алекс. Классный парень, которого, кстати, ты однажды уже упустила, помнишь? Не кажется ли тебе, тамплиерша, что это становится системой?
— Какой бред! — возмутилась она.
— Прекратить, — приказал Алекс.
Он задумчиво потер шершавый подбородок. Напряженное молчание в фургоне становилось невыносимым. Все ждали его решения, и не представляли, как сильно он хотел бы поменяться с ними местами. Пусть решает кто-то другой. Он готов выполнить приказ, готов беспрекословно подчиняться, не оспаривая и не претендуя на что-то большее. Кто?! Кто согласен?!
Тишина. Словно кричать в пустыне. Вернись он со своего последнего задания на базу — ничего не случилось бы. Он передал бы найденную Нику в руки мастеров и забыл о ней, как забывал лица всех людей, когда-либо встреченных на задании. Но Саймон приказал продолжать задание, и за это его убили. Как убили всех, кто согласился пойти против системы. И если сейчас вместе с другими испуганно прятаться по углам, ожидая, что хаос пройдет по другой улице, то кто же встанет на пути Атлантов?[10]
— Ты гарантируешь, что это место будет безопасным? — спросил он, обращаясь к Ирэне.
— Там находится мой штаб, — ответила она. — Адрес называть не буду. Я сама проведу вас.
Сэб закатила глаза к потолку и еле слышно выдохнула:
— На экскурсию с тамплиером. Отпад!
— Ты спала с Созидателем, — напомнил Колин, имея в виду Прометея. — Так что не строй из себя пуританку.
Алекс сделал вид, что не слышал их перебранку, Ирэна поступила так же.
— Тебе нужно собрать вещи? Мы можем заехать к тебе домой.
Она покачала головой, и хоть лицо не выражало никаких эмоций, от сказанного повеяло тоской:
— Возвращаться уже некуда.
Австрия. Шладминг. Наши дни
Летом горнолыжный курорт выглядел не так привычно, как на рекламных плакатах. Не растаял снег только на самых вершинах и в глубоких горных морщинах, деревья зеленели, солнце заливало крошечный городишко, оживающий во время сезона. Сейчас здесь было тихо, редкие автомобили ехали неспешно, на улицах пусто, а многие магазины закрыты.
— Значит, тамплиеры на лыжах любят кататься? — хохотнул Колин, надевая темные очки. Слепящее солнце било по глазам.
— Здесь никто не обратит внимания на внезапный приезд… спортсменов, — Ирэна позволила себе скупую улыбку. — Остановите здесь.
Алекс заехал на пустующую площадку перед канатной дорогой.
Вадим во все глаза смотрел по сторонам. В Карпатских горах он бывал, и сомневался, что Альпы сумеют удивить, но ошибся. Казалось, что все это нереальное, нарисованное умелым художником, который, к сожалению, увлекся и сделал природный рельеф слишком идеальным. Горы таяли в легкой дымке на фоне прозрачного синего неба. От них пахло вечностью, временными рамками, неизвестными человеку.
— Выходим!
Вадим очнулся, когда Алекс потормошил его за плечо.
— По-моему, не сезон, — заметил Колин, указывая на склон, покрытый тонкой зеленой травой.