Кровь Марса - Александр Лидин 9 стр.


— Потому что на всех не хватит рабочих мест.

— И?

— Нас выбрасывают на улицу, как щенков, а вся грязная работа за копейки — для желтых.

— Желтых?

— Что ты все переспрашиваешь, как попугай — желтых… Выходцев с Дальнего Востока…


Ну и дальше в том же духе. Руслан рассказывал Визирю о социальном и политическом устройстве Санкт-Москоу — города-гиганта, занимающего огромное пространство и сложившегося при слиянии двух городов древности: Санкт-Петербурга и Москвы — северной и южной столиц ныне не существующей страны Россия. Из-за смены религии и неразумных действий властей она давно превратилась в Северные Исламские Штаты.


Однако разговоры быстро надоедали, спать не хотелось. И тогда наползали воспоминания. Неприятные картины, от которых Руслан кривился, словно от зубной боли. Он почти не помнил свое детство. Так… Смутный образ матери и мужскую тень… но был ли это его отец и как он выглядел, Руслан не помнил. Зато ему отлично запомнился первый визит в Оценочную. Перекошенное от волнения лицо матери — Руслан уже тогда отличался большим ростом и в сравнении со своими сверстниками выглядел слишком полным. Закрыв глаза, он словно перенесся в тот день. Старая, морщинистая нянечка забрала его из объятий матери и повела по бесконечным коридорам оценочного кубара. Предчувствуя, что впереди ничего хорошего не ждет, Руслан, а тогда еще Михаил Федин, изо всех сил вырывался, боролся, но няня не обращала на его попытки вырваться никакого внимания. Десятиминутная прогулка по белоснежным коридорам — и два могучих санитара поместили его в капсулу. А дальше был сон — сон без сновидений. Сначала оценочный анализ, подтвердивший, что Михаил Федин — норм, то есть за прошедшие семь лет с ним не случилось никаких вторичных мутаций и он не подлежит уничтожению. После этого сразу же началась обучающая фаза. В голову ребенка закачивали знания начальной школы: арифметика, русский язык, основы ислама и прочие дисциплины, которые необходимо было знать восьмилетнему мальчику. Гипносон длился год. Но когда Михаил покинул капсулу, мать не встретила его. Что случилось с нею за год его отсутствия, или, быть может, она, подобно отцу, превратилась в смутную тень, затерявшись в нижних кубалах Санкт-Москоу? Он так об этом и не узнал, и даже не стремился узнать.


Следующие несколько лет до тринадцатилетия он помнил весьма смутно. Государство определило его работать на конвейере на каком-то заводе. Что он помнил? Ряды сверкающих деталей, безумную головную боль. Намазы, во время которых он, как все остальные рабочие, взывал к Богу, пытаясь обрести душевный покой… Несколько раз он бежал на нижние уровни, но его ловили, возвращали. Это были черные годы бесправия и унижения. Именно тогда он познакомился с Монахом, который порой защищал его или пользовался уже тогда недюжинной физической силой Михаила. Тогда же он и получил кличку Пятак, поскольку и в самом деле походил на огромного отъевшегося борова. И хотя он недоедал, толстел буквально на глазах. Несколько раз его осматривали врачи. Михаил отлично помнил огромный белый лист, исписанный какими-то медицинскими каракулями, а внизу листа печатными буквами диагноз: врожденный неправильный обмен веществ. С этой бумагой его забрали на курс гипнообучения по курсу «Средняя школа»…


На пороге тринадцатилетия Михаил сбежал. Он вместе с бандой Монаха отправился в нижние кубалы, чтобы, устроившись там, ни от кого не зависеть. Редкие полицейские спускались ниже пятидесятого уровня. Но мечтам Михаила не удалось сбыться. Прежде чем спуститься в недра Санкт-Москоу, он с приятелями решил грабануть одну лавочку. Чтобы хорошо устроиться внизу, тоже нужны были деньги. Их схватили. Тогда, во время ареста, погибли все, кроме него с Монахом. Руслан до сих пор отлично помнил разлетающуюся вдребезги витрину. Копы в черных бронежилетах с красными огоньками ночных визоров вместо глаз. Он видел, как Лысый выхватил пугач. Монах с криком «Нет!» бросился наперерез, и очередь спецназовца скосила обоих, ударив Монаха в плечо и перерезав фигуру Лысого пополам. Тот так и не успел выстрелить из своего пугача — в фонтане крови рухнул на пол.


Самого суда Пятак не помнил. Напрочь стерлись из его памяти и приговор, и «прописка» в камере — все те унижения, которые выносил юноша, попав в одну клетку с людьми, почти полностью утратившими человеческий облик. Но и тут Михаилу повезло. Однокамерники особо к нему не лезли, он ничуть не походил на миловидное создание, которым можно было бы заменить отсутствующих женщин, а его недюжинная уже в те годы физическая сила тоже пригодилась. Впрочем, заключение длилось совсем недолго. Его даже не успели определить на исправительные работы. Тринадцать лет. Третье освидетельствование. И снова он прошел его. А потом промывка памяти и год Средней школы. Насильственное образование — хочешь не хочешь, но десятилетку проходили все. Считалось, что просвещение масс должно остановить волну неконтролируемой преступности, то и дело волнами накатывающую с нижних уровней.


Однако Пятаку это не помогло. Он вышел из учебки окончательно озлобившимся. Годы между четырнадцатью и шестнадцатью показались ему самыми чудовищными в его жизни. Как потенциальный преступник, он носил в себе маячок. Он не мог сбежать, не мог совершить ничего противоправного, ходил на завод, стоял у конвейера и тупо, через определенные промежутки времени, по звонку, дергал за рычаг. Эти два года и трудотерпия до изнеможения озлобили Пятака, превратив его в дикое и почти неуправляемое животное.


И снова все произошло совершенно неожиданно. Последняя проверка на нормальность. Пятак надеялся, что не пройдет ее и тогда один путь — вниз. Ну а там-то он себя в обиду не даст — к тому времени он стал не просто большим, а огромным. Видимо, к неправильному обмену веществ добавилась усиленная трудотерапия. Несмотря на горы жира, мускулы у Михаила были стальными. Но вердикт гласил: «Отклонения слишком незначительные, признать нормом». И снова насильственное обучение во сне. Очередной год, вычеркнутый из жизни, и полная голова бесполезных, никому не нужных знаний. Ладно еще физика и математика — эти науки хотя бы частично могли когда-то пригодиться, но литература, биология, философия… Все согласно нормам Общего обязательного образования.


А после этого он бежал. Бежал вместе с Монахом. Пятак хорошо помнил эту встречу — они столкнулись совершенно случайно, когда выпущенный из Обучающего центра в целях экономии он отправился пешком в выделенный ему бункер-квартиру — точнее комнату в бункер-квартире. В таком огромном городе как Санкт-Москоу, вытянувшемся в длину более чем на полторы тысячи километров, подобная встреча с точки зрения теории вероятности была практически невозможной, и тем не менее она состоялась. Ну а потом Пятак не думал ни о работе на заводе, ни о праведной жизни, которая дала бы ему шанс пройти еще один гипнокурс и стать высококвалифицированным рабочим, ну а там и до инженера недалеко, глядишь к пятидесяти ему удалось бы перебраться в один из нижних кубалов Верхнего уровня. Тогда его дети, если бы они у него к тому времени появились, начали бы свою жизнь с более высокого старта, но… Это был долгий путь, путь труда и самоотдачи. А Пятак к тому времени отлично знал, что такое завод, поэтому, выкинув свое «Направление на поселение» в ближайшую урну, отправился за Монахом.


Больше трети квартир-бункеров средних уровней пустовало. Люди старались не задерживаться здесь. Они или шли вверх, вырываясь из сети нищеты и посредственности, или скатывались на самое дно, к мутам, или, плюнув на все, улетали в колонии — на Марс, Венеру и спутники Юпитера в надежде обрести там свое счастье. Рекламным кампаниям по переселению Пятак не верил, впрочем, как всему, что заявляло насквозь прогнившее государство, однако он не знал ни одного вернувшегося, а это означало, что в колониях или так плохо, что переселенцы умирают до того, как сумеют собрать необходимые деньги для возвращения, или, наоборот, так хорошо, что назад никто не торопится. Однако о других мирах Пятак никогда не думал.


Монах помог ему отыскать двоюродную тетку. А может, она ему была и не теткой вовсе. Старуха пребывала в полном маразме, к тому же у нее был рак в последней стадии. Помучившись с нею полгода, Пятак похоронил ее — передал похоронной команде, заплатил пошлины и оформил соответствующие документы и стал полноправным владельцем квартиры-бункера. Пятак неплохо устроился и, влившись в компанию Монаха, стал промышлять мелкими грабежами. Приятели ценили его за огромную физическую силу — при налетах Пятак был просто незаменим. Вступив в банду Монаха, он потерял девственность с одной из проституток. Но и тут все было хреновато. Из-за отвратительной внешности девушки, даже такие как Пингвинута и Сковорода, требовали с Пятака тройной тариф. Деваться было некуда, но это делало сексуальную жизнь Пятака менее захватывающей.

Так он и существовал вне общества, грабя мелких частников, чтобы не нарваться на полицейские пули… Так он и жил до того самого мгновения, когда в фургоне курьера обнаружил таинственного Визиря.


И вот теперь он летел на Марс, и дальнейшая судьба представлялась ему весьма туманной, а намеки симбионта только сгущали краски…


Несколько раз, аккуратно вытянув тень, Руслан пробовал замки на двери. Ему казалось, что он с легкостью справится с ними, но Визирь всякий раз останавливал его. Ну выберется он из каюты, а дальше что? Весь корабль покрыт системой видеокамер. Куда бы Руслан ни сунулся, о его перемещениях будут тут же знать на центральном посту. Сначала пошлют команду, чтобы схватить его, но если у них не получится… А у них это, скорее всего, не получится.

* * *

Прошла вечность, прежде чем Руслан услышал долгожданное:


— Пора! Через пару минут начнется торможение, и тогда никто ничего не сможет с тобой сделать.

— Но ведь если сейчас мы начнем тормозить, то до Марса еще несколько дней полета.

— А ты что хотел? Досидеть до орбиты? Сейчас ты должен вырваться и добраться до спасательной шлюпки. Болтать некогда. Пошел!


И все же Руслан несколько замешкался. Он не понимал план симбионта, тем не менее другого выхода у него не было. В том, что ему самому не удрать, он был уверен. Единственный выход — полностью довериться симбионту, надеясь, что тот не приведет к роковой ошибке.


Соскользнув с кровати, Руслан опустился на колени и схватил спрятанный под нею пистолет.


— Стреляй в замок! — приказал Визирь.

— Но они сразу же узнают об этом.

— Однако ничего не смогут сделать. Не успеют. До начала торможения минута пятнадцать секунд. Пошел, пошел!


Резко крутанувшись, Руслан нацелил пистолет на электронный замок. Нажал на курок, но пистолет не выстрелил. Руслан с удивлением уставился на оружие. Стал крутить пистолет в руках, пытаясь понять, в чем дело.


— Идиот! Предохранитель!


Перещелкнув предохранитель, Руслан снова прицелился в дверь и выстрелил. Звук получился оглушающим, даже уши заложило, замок разлетелся на куски.


— Пошел! У тебя пятьдесят пять секунд.


Руслан подскочил к двери. Ударом ноги распахнул ее и выскочил в коридор. Взгляд направо, взгляд налево — никого. Голые белые стены со множеством дверей, под потолком лампы.


— Направо.


Повернувшись, Руслан помчался по коридору.


— Дверь справа!

— Эй! — послышалось откуда-то сзади. А потом грохот сапог — кто-то бежал следом за Русланом… Очнулись!

— Не оглядывайся.


Руслан рванул дверь справа, та оказалась открытой. Проскочив внутрь, он захлопнул ее за собой, пошарил в поисках запоров, но ничего похожего не нашел.


— Не теряй напрасно время!.. Тридцать секунд! Быстрее!


Руслан огляделся. Он находился в круглом помещении, по диаметру которого на равном расстоянии друг от друга располагались три люка, ведущих в три спасательные шлюпки.


— Не стой!


Руслан рванулся к ближайшему люку, когда дверь у него за спиной начала открываться. Прыжком преодолев оставшееся расстояние, Руслан буквально нырнул в мягкое чрево шлюпки головой вперед, а потом, перевернувшись, не вставая, прямо с пола выпалил в открытое отверстие люка. Он не видел преследователя, но услышал, как тот взвыл от боли.


— Пятнадцать секунд… Пульт.


Метнувшись вперед и встав на колени, Руслан замер над пультом, скрытым между мягкими подушками, — внутренность спасательной шлюпки больше всего напоминала камеру для душевнобольных. За исключением входного люка и пульта внутри не было ни одной жесткой поверхности. А сам пульт походил на детскую головоломку со множеством разно цветных кнопочек. Глаза разбегались, что для чего…


— Желтая кнопка. Потом красная с единицей и синяя с единицей.


Руслан точно выполнил указания Визиря. Он услышал, как где-то за спиной заработала гидравлика, а потом взвыли сирены, сообщая о разгерметизации отсека.


— Что? — начал было Руслан, поворачиваясь к люку, а потом слова замерли у него на языке, потому что он увидел чье-то окровавленное лицо, прижавшееся к иллюминатору люка. Человек был еще жив. Он, словно выброшенная на берег рыба, несколько раз открыл рот, провел рукой по стеклу, оставляя кровавый след, который тут же подернулся инеем… А потом исчез, и одновременно с этим навалилась тяжесть ускорения, вжав Руслана в мягкую обшивку.

— Уф!!! — с облегчением протянул Визирь.

— Что «Уф»?

— Успел.

— А могло быть иначе?

— Могло. Ну а теперь считай, что мы наполовину на свободе.

— Наполовину?

— Ну, нам сначала нужно долететь до Марса. А сейчас ты в безопасности и в относительной свободе на борту капсулы. Пока идет торможение, они ничего с тобой сделать не смогут, тем более что ты разгерметизировал посадочный отсек, и теперь твоя капсула автономна, хоть еще находится на борту корабля. Как только закончится торможение и корабль-челнок выйдет на орбиту, они попытаются добраться до тебя. По внешней обшивке переберутся в отсек и вручную с пульта попробуют восстановить герметичность, а затем захватить тебя. Но к тому времени ты уже покинешь корабль. Отправишься на Красную планету. Жаль, конечно, что ты не глотнул крови никого из преследователей. Но это означало бы большой риск…

— Да я справился бы с любым из них с помощью тени, а пули… пули меня не берут.

— Эти взяли бы. Или ты считаешь, что доставку тебя на Марс поручили первым попавшимся лохам. Госкорпорация — это строгая организация, там нет присущего вашему миру бардака. Можно сказать, что это гражданская армия, где каждый служащий — солдат, и он безоговорочно выполняет все приказы.

— Но…

— Никаких «но». Сейчас постарайся принять более удачное положение и отдыхай, а я пока поколдую над тобой…

— Поколдуешь?

— А ты что думал? Терраформирование Марса еще далеко от завершения. Ты там, внизу, чем собрался дышать? Жопой?


Руслан, надулся, засопел. От нарастающего ускорения голова была тяжелой, ныло в висках. Откинувшись на мягкое псевдокожаное покрытие, он попытался расслабиться. Но тревожные мысли, не дававшие ему покоя во время полета, вновь вернулись. Марс — древняя планета, полная тайн.


Что он знает о Марсе? Отрывочные сведения из школьной программы и репортажей о достижениях правительства в освоении планеты. Достижения следовали одно за другим, только вот терраформирование никак не удавалось закончить. Еще он слышал о туземцах, с которыми люди никак не договорятся, и о мачелах — людях, живущих вне закона на просторах Марса. Незаконные переселенцы, беглые преступники, всевозможное отребье, искатели приключений и сокровищ — истинные человеческие обитатели Марса. Все это отчасти напоминало Северную Америку середины XIX века, но только внешне, на самом деле жизнь на древней планете была много сложнее. Руслан попытался вспомнить какие-нибудь детали, но неожиданно обнаружил, что мысли его плывут, словно он глотнул изрядную долю алкоголя.


— Укол…

— Я компенсирую.


Глаза Руслана сами собой закрылись, и он погрузился в сон без сновидений.

* * *

На этот раз пробуждение сопровождалось чудовищной головной болью, словно кто-то стукнул по затылку Руслана молотком.


— Не спать! Не спать!


Перегрузка все еще вжимала Руслана в поверхность кресла. Он попытался снова провалиться в тяжелый сон, но голос продолжал звучать у него в голове:


— Подъем. Дотянись до пульта. У нас совсем мало времени. Дотянись!


Руслан попробовал поднять голову, и снова накатилась волна невероятной боли, но тут же пришло облегчение. Наконец ему удалось открыть глаза. Что-то было не так. Казалось, воздух в шлюпке стал страшно густым. Его едва можно было вдохнуть, однако голос в голове продолжал подгонять его. Вытянув руку, Руслан качнулся вперед, ухватился за край пульта.


— Ты должен нажать на красную кнопку с цифрой 2. Потом на синюю, — голос звучал в голове Руслана, словно удары колокола. Крепко сжав зубы, он попытался выполнить приказ. В этот момент он не осознавал, ни кто он, ни где он. Единственное, что он знал наверняка: нужно нажать эти кнопки, иначе будет еще хуже. Словно в кошмарном сне, Руслан по очереди вдавил красную, потом синюю.


Где-то за обшивкой шлюпки раздался ужасный завывающий звук, напоминающий звук рвущегося металла.


— Ну а теперь займемся компенсацией…


Последние слова Руслан не расслышал, потому что рев стал просто непереносимым. От ужаса, или просто чтобы расслабить барабанные перепонки, он завопил во все горло что-то бессвязное, безумное, а потом застыл, зажав уши руками и широко открыв рот.

Назад Дальше