Я обиженно засопела. А он вдруг оборвал смех и ласково провел прохладными пальцами по щеке:
— Не обижайся, мелочь.
Я отвернулась. Помолчала с минуту, с трудом возвращая себе спокойствие.
— Ладно… я уже отдохнула. Туши костер и можем идти, — горло свело, и кислота снадобья была здесь совсем ни при чем.
— Отдохнула? Ну-ну, — вздохнул Ксиль, но принялся раскапывать влажную землю, чтобы затушить костерок, благо он почти прогорел.
Оставалась одна проблема… И обратиться с ней придется к Максимилиану. Как бы я ни хотела хранить обиженное молчание, но собственные ноги все же дороже.
— Максимилиан… А я кроссовки в гостинице оставила… И босиком идти не могу, и так уже на стекляшку наступила, вот, смотри! — я неохотно продемонстрировала свою несчастную пятку.
— Черт с ними, с кроссовками, все равно рваные были, — отмахнулся князь беззаботно. — Я купил тебе ботинки, они в сумке лежат. А насчет этой царапины, — он ловко поймал мою ступню и щекотно провел по коже когтем, — заклей пластырем и успокойся, через пару дней само заживет.
— И еще у меня в лодыжке что-то хрупнуло, когда я из окна прыгала, — упрямо гнула я свою линию. Острить с князем я все-таки пока не решалась, но внутри зудело желание сделать ему гадость, прорываясь вот такими «мятежами».
— Сустав у тебя хрупнул. И вообще, хватит ныть, — он бросил мне обещанные ботинки. — Не сможешь идти — на руках понесу.
Будучи не в восторге от такой перспективы, я быстро сунула ногу в ботинок, не озаботившись даже обработкой царапины. С князя сталось исполнить свою угрозу, а сейчас мне не хотелось иметь с ним ничего общего.
— Спасибо, но лучше я как-нибудь сама.
Котелок и кружку я оттерла листьями и сложила в пакет, а потом запихала в рюкзак. И — бросилась догонять Ксиля, который уже успел уйти метров на тридцать вперед.
Ведь в Срединном лесу лучше не теряться. И дело здесь вовсе не в размерах. Зря что ли аллийцы, давным-давно покинувшие это место, до сих пор вздрагивают, услышав название Аль-кенто'тэаа — Великий-и-забытый…
Глава 5
В траве что-то зашуршало. Я шарахнулась в сторону, зацепилась ногой за корень…
Здравствуй, мать сыра земля! Какая ты вкусная…
Максимилиан — само терпение — прислонился к стволу, наблюдая за тем, как я встаю, жалуясь вполголоса неизвестно кому, отряхиваю коленки… В пятый или шестой раз за день.
— Проблемы с вестибулярным аппаратом?
Я сердито посмотрела на него:
— Нет. Просто там в траве что-то было.
Князь бросил скучающий взгляд в пышное разнотравье. Зрачки на мгновение дрогнули и тут же вновь превратились в узкие черные щели.
— Боишься мышей?
— Я думала, это была змея, — вздохнула я. С «гадами ползучими» у меня отношения были особые. Нет, конечно, до обмороков от ужаса дело не доходило, но вот ступор или визг я могла гарантировать. — Не люблю их. В Дальних Пределах как-то наступила на змею… Хорошо, что у Дэриэлла было в коллекции противоядие.
— Не волнуйся, в этом лесу ты вряд ли наступишь на змею, — успокоил меня князь, углубляясь в чащу. Я с облегчением вздохнула и последовала за ним. — Тут водятся только древесные виды…
Я поперхнулась и вцепилась ему в рукав, одновременно пытаясь поднять воротник. Высокие деревья, увитые ползучими растениями и поросшие лишайником, тут же показались мне мрачно-зловещими. Тусклый солнечный свет вязнул в густо-зеленой листве, как ложка в киселе. Время от времени ветки начинали шевелиться без видимых причин. Как в дешевом фильме ужасов.
— Д-древесные?
— О да. Но не волнуйся, они не особенно ядовитые. Главное — вовремя найти целителя. Знаешь, когда в жилах сворачивается кровь…
— И это ты называешь «не особо»? — выдохнула я сквозь зубы, превозмогая желание повиснуть на своем спутнике и спрятаться у него под курткой. Реальный шакаи-ар определенно пугал меня сейчас меньше гипотетических змей. Да и трудно было бояться такого князя — по-свойски веселого, бесцеремонного и беззлобно насмешливого. — Ксиль?
Он закусил губу, пытаясь сохранить мрачно-серьезное выражение, но, глядя на мои испуганно округлившиеся глаза, не выдержал и расхохотался.
— Ты ведь пошутил, да? Ну скажи, что пошутил! — совершенно искренне взмолилась я.
— Я пошутил, мелочь.
— Серьезно?
— Я всегда шучу абсолютно серьезно. Шутки — это тебе не игрушки…
— Дурак ты, — сорвалось с языка обиженное, прежде чем я его прикусила. — Ой… извини, пожалуйста, я не хотела… — зачастила я и выпустила его руку, чувствуя некоторую слабость в коленях. То, что мой собеседник вообще-то князь и шакаи-ар вылетело из головы. Нет, вряд ли он, конечно, опустится до побоев, но все-таки…
Но Ксиль только разочарованно вздохнул.
— Опять за свое, да? — он решительно притянул меня за талию, хотя идти так было не слишком удобно. — Что ты за трусишка такая? Чуть позволишь себе лишнего — сразу прячешься за извинениями. Не забывай, пожалуйста, что я телепат и в любом случае узнаю, что ты обо мне думаешь.
— Это не повод грубить, — сказала я, а про себя подумала, что Ксиль абсолютно прав — да, трусишка. Стопроцентная.
— Дело твое, — пожал плечами Максимилиан и добавил вкрадчиво: — Только учти, что с моей точки зрения, если ты думаешь, что я дурак, и говоришь, что я дурак — это смелость. Но если думаешь, что я дурак, а говоришь «какая сегодня хорошая погода» — это лицемерие. А лицемеров я не люблю.
Мне стало себя жалко.
— Это шантаж, — убито вздохнула я. Что теперь, не думать ни о чем неприятном для него, что ли? — Ультимативное принуждение к грубости. Меня мама другому учила. И… не мог бы ты убрать руку из-под моей куртки? Я щекотки боюсь.
— Боишься, значит? — задумчиво протянул Максимилиан… и вдруг ухмыльнулся по-мальчишески, развернулся и запустил под куртку уже обе руки. Я ойкнула и дернулась, а через несколько секунд чуть ли не пополам сложилась от приступа смеха. Ксиль немного меня помучил, а потом отпустил, позволяя глотнуть воздуха.
Тем не менее, успокоиться удалось не скоро, а у меня вдобавок икота началась.
— Действительно, всего лишь боишься щекотки, — протянул князь с непонятным выражением. — Боги, и впрямь — невинный ребенок. Какое уж там лицемерие…
— Точно, дурак, — обиделась я. На этот раз извиняться совсем не захотелось. С чего бы это?
* * *— Долго еще?
— Мы идем всего четыре часа, а ты уже ноешь. Что же будет потом?
Ответ прозвучал устало и, пожалуй, саркастически. Видимо, даже у шакаи-ар есть пределы терпению.
— А потом — это когда? — настырно переспросила я. Гудящие от усталости ноги являлись весьма существенным аргументом против робости и страха перед князем. Даже инстинкт самосохранения немного притупился.
Он вздохнул, сдаваясь.
— При такой скорости — примерно еще неделю. Не меньше. Конечно, все еще зависит от испытаний… Ну, тех самых.
Я глухо застонала. Про испытания на Пути Королев, мне было известно лишь то, что их не избежать. Ладно, Максимилиан вроде говорил, что возьмет самое сложное на себя. А вот время…
— Неделя… А нельзя как-нибудь сократить дорогу? — безнадежно поинтересовалась я. Если даже добраться до места проведения пикника было для меня сложным заданием, то что уж говорить о полноценном походе? Да еще по бездорожью. Так и ноги переломать недолго.
Максимилиан, казалось, задумался. Я насторожилась.
— Сократить, говоришь? Можно. До двух с половиной часов — тебя устроит?
— Еще бы! — с готовностью выпалила я, временно преисполнившись энтузиазма. — А… в чем подвох?
— Для меня — ни в чем, — он прикрыл глаза, мечтательно облизнулся. Демонстратор, чтоб его… — А вот для тебя… Впрочем, и для тебя ничего особенно неприятного. М-м?
Меня передернуло.
— Нет уж, я себя больше грызть не позволю. Лучше пешочком.
Максимилиан изобразил искреннее огорчение.
— А я бы не отказался… еще разок. Неужели тебе так противно?
— Омерзительно, — подтвердила я. И добавила, скорее, убеждая себя. — Ужасно и гадко. И вообще — обидно. Вот.
— На вкус и цвет, как говорится… А некоторым нравится, — он сощурил синие-синие глаза и сладенько улыбнулся. — Особенно юным наивным девицам…
— … страдающим излишней романтичностью и полным отсутствием инстинкта самосохранения, — цинично закончила за него я. Спор из забавы начал превращаться в нечто серьезное. Меня не переставало преследовать ощущение, что Максимилиан имеет в виду что-то одно, а я понимаю совсем по-другому.
— И не только им, — продолжал между тем князь вкрадчивым тоном вербовщика из секты. — Ты удивишься, узнав, скольким эстиль нравится чувствовать себя уязвимыми и беззащитными. Многим шакаи-ар напоминают вампиров, а этот образ окружен ореолом романтики…
Я закашлялась, пытаясь скрыть смех. Вампирская романтика. Ну-ну. Ладно подростки, тем более человеческие, хотя и среди наших дурочек хватает: любопытство в чистом виде. А взрослые, мудрые, могущественные эстиль… Дэйр бы, наверное, сказал, что все дело в нехватке адреналина. Среди людей полно тех, кто жить не может без экстрима — без прыжков с парашютом, скажем, скалолазания или, на худой конец, «ужастиков» на ночь. По-моему, глупость несусветная. Этим могут увлекаться только те, кто никогда не боялся за свою жизнь по-настоящему. Например, «золотая молодежь» или…
… или древние, всесильные равейны, умирающие со скуки. Что ж, возможно он прав, по крайней мере, со своей точки зрения. Тем более эстиль и те, кто рангом повыше, вполне могут контролировать шакаи-ар и не позволять им причинять настоящий вред.
— Я не отношусь ни к первой, ни ко второй категории.
— Ну-ну, — взгляд Ксиля стал теплым и каким-то… масляным, что ли, так говорят? — Только дай мне шанс, и посмотрим, что ты скажешь тогда.
Если бы так развязано себя вел один из моих одноклассников, то давно бы схлопотал учебником по затылку. А тут приходилось давить недовольство и молчать. И так — еще минимум неделю! Дни и ночи напролет! И кстати, о ночах…
— А палатка в рюкзаке? Или мы на земле будем спать? — поинтересовалась я и неуверенно добавила, будто бы оправдываясь: — Я насекомых боюсь… и змей тоже. Поэтому просто на земле, наверное, не усну.
— Палатки нет, есть кое-что получше, — ответил Максимилиан и интригующе замолчал.
— И что же это? — искренне заинтересовалась я. После костюма из настоящей аллийской ткани и зачарованного рюкзака можно было ожидать чего угодно. В том числе и карманного дворца вместе со рвом, яблоневым садом и фамильным привидением.
Однако Максимилиан не спешил раскрывать секреты.
— Потом узнаешь. Предупреждая твой следующий вопрос: потом — это вечером. Устроим привал, и сама все увидишь.
— А до вечера так и будем идти? — робко возмутилась я. — А поесть?
— Лично я сыт. Пока… Спасибо за угощение, кстати. Или я уже говорил?
Интересно, ему когда-нибудь надоест об этом напоминать? Да еще с таким невинным видом? Или это у меня паранойя, и в самых обычных словах мне мерещится издевка?
— А я — голодная! И уставшая. Вот свалюсь… — грозно посулила я.
— Свалишься — тогда и посмотрим, что делать, — проигнорировал Максимилиан мои угрозы с истинно княжеским великолепием.
И отвернулся. Прием окончен, господа недовольные имеют право молчать в тряпочку. Блеск!
На некоторое время воцарилась тишина. Максимилиан целеустремленно шагал вперед, руководствуясь при выборе дороги чем угодно, кроме здравого смысла. Я угрюмо плелась следом, перебираясь через коряги и бревна, проваливаясь в незамеченные вовремя ямы, продираясь сквозь бурелом… и размышляя о последних событиях. Мой похититель явно что-то недоговаривал.
Все это было очень странно. Очень. Ждала ли нас в Бирюзовом засада или встреча была случайной? Может, инквизиторы просто пришли проверить, как идут дела в гостинице, хозяин которой — шакаи-ар, и наткнулись на удирающих нас. Перебросили по тревоге все местное отделение, или как у них это называется, завязалась драка…
Или все-таки выследили? И если да, то кто им нужен? Я или Северный князь? С одной стороны, не такая уж я важная фигура, даже с учетом незаконной инициации… Но тогда почему смотрители преследовали нас с девочками в Зеленом — непонятно. А ведь преследовали, сейчас уверенность в этом была стопроцентной. Тогда, в горячке инициации, я увидела их необычные, не похожие на человеческие ауры, но не обратила на это внимания. Страх перед шакаи-ар застил сознание так, что мне и в голову не пришло, что у смотрителей тоже могут быть планы относительно нас. Причем планы довольно агрессивные: интуиция просто вопила о смертельной опасности, правда, я сначала подумала, что это из-за Максимилиана. Но сейчас он шел впереди, рядом, в двух метрах, и никакого предчувствия смерти и в помине не было.
Значит, все же инквизиция…
И еще. Что за дурацкая история с неинициированными равейнами? Кому могло понадобиться убивать детей? Шакаи-ар, что ли? Ну-ну. Все знают, что за этих девочек мы будем мстить, и мстить страшно. А если в дело еще вмешаются королевы, то убийце и христианский ад покажется вполне уютным местечком. А что касается остальной информации, которую сообщил мне князь… Про убитого кланника я лично ничего не слышала, так что в расчет его не берем. Максимилиан все сваливает на козни инквизиторов, но уж больно гладко у него все выходит. Фанатики решили устроить геноцид и стравливают два самых сильных народа — сюжет для заокеанского блокбастера. Но сам князь верит в то, что говорит. А мне? Верить или нет? Вопросы, вопросы…
И последнее… но очень-очень важное. Наша звезда.
Я хорошо понимаю, что случилось. Мой страх взломал внутреннюю блокировку. Состояние аффекта — вот как это называется. В экстренной ситуации оказались востребованы все внутренние резервы. И человеческих сил оказалось слишком мало. Как следствие — инициация. И ладно, если бы я «вскрыла» только себя, но девчонки тоже попали под раздачу. Хорошо хоть, мы совпали с одной из главных фигур, пусть и весьма и весьма приблизительно, а то бы дело могло бы закончиться чем-то похуже преждевременной инициации. Несанкционированной, как ее называют в Ордене. Конечно, ни о каком умысле со стороны моих подруг говорить не приходится — круг замыкала я. Но инквизиция может… кхм… «не заметить» того, что все получилось случайно.
Та-ак. Опять проблемы?
За Джайян можно не беспокоиться. Ее мать — уважаемая равейна, да и бабушка тоже; дочь и внучку в обиду не дадут. Клан у них древний, кто-то из основателей рода, по-моему, входит в Совет Королев. Отобьются.
Родители Айне — смертные, это защита даже надежнее. Смертному нельзя причинять боль посредством магии — закон един для всех, даже для инквизиции. К тому же пророки и целители — особая каста, они неприкосновенны. А у Айне — дар.
Феникс… Кажется, у нее было убежище «на крайний случай». Где-то в соседнем измерении. Если что — всегда успеет улизнуть. И, пожалуй, она единственная из компании, кто без труда продет Испытание. Если, конечно, инквизиция будет играть честно.
Остается Этна. Ни родословной, ни укромной норы. Ни даже особенной силы, но характер… М-да. Если придется доказывать право — докажет и не поморщится. Просто из принципа. Да и моя мама вряд ли останется в стороне, если тронут кого-то из девочек. А мама… это мама. Вот уж за кого я абсолютно спокойна.
Но почему же так… страшно?
Я покосилась на князя, и мое беспокойство тут же улетучилось, вытесненное более насущными мыслями. Интересно, а он о чем думает? Идет себе, как ни в чем ни бывало. Сильный, уверенный… И красивый, зараза. Никогда прежде таких не видела. Феникс — не в счет. Она, конечно, красивее, но она девушка, а тут… гм, парень. Красивый. Красивый…
Под ноги подвернулся какой-то корень. Опять.
— И что на этот раз? — голос у Ксиля был ровный, но губы уже растянулись в невыносимой, невозможной улыбке.
— На тебя засмотрелась, — абсолютно честно ответила я, прокручивая в голове последние несколько минут.
Максимилиан хотел что-то съязвить в ответ, но вгляделся в мое лицо, словно прислушиваясь к чему-то, закашлялся и отвернулся. С трудом вернув себе серьезное выражение лица, обратился ко мне:
— Ладно тебе… И вставай. Разлеглась тут… — князь ворчал, но чувствовалось, что он доволен. Чем — загадка.
Я подумала, подумала… и решила повторить свой вчерашний трюк. Вдруг Максимилиан окажется сочувственнее, чем Джайян?
— Ни-за-что. Меня ноги не держат, — небольшое художественное преувеличение.
— Врешь, — уверенно заявил он.
— Вру, — согласилась я и заканючила: — А давай устроим привал?
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Нет, не сейчас.
— Ну Ксиль, ну пожалуйста, это тебе легко идти, а у меня ноги в траве путаются, и ветки за куртку цепляются, ой, и за шиворот что-то свалилось и кусается, а вдруг это не муравей, а…
Максимилиан молча наклонился и вздернул меня на ноги, а затем смерил мрачным взглядом. Я поняла намек и заткнулась. Ксиль продолжал некоторое время изучать меня, а потом вздохнул:
— Ладно. Если ты настаиваешь… Остановимся. Но ненадолго. И не здесь, — быстро добавил он, оглядев непроходимый бурелом вокруг. Всмотрелся в переплетение веток, уверенно кивнул. — Вон там — поляна. Думаю, нам подойдет.
— Ура!
Я рано радовалась. Через полчаса продирания сквозь заросли орешника и крапивы в голову начали закрадываться сомнения, что искомая поляна — всего лишь способ заставить меня идти дальше. Но внезапно лес кончился, и мы вышли на… поле?