– Невелика доблесть, – отозвался контрабандист с легкой усмешкой в голосе, относящейся, впрочем, не к собеседнице. – Мало ли за что вам приходится платить раздвиганием ног, так что ж, не жить после этого? Весло, оно для гребли, а девушка… сама понимаешь, для чего. Если мужик умный, он не первым у бабы быть хочет, а последним…
– Ты, увы, не понял, – оборвала его Тай. – Он не простил мне, что когда-то я поступила так, а не иначе – он признал за мной право и впредь поступить так, если понадобится.
– Ну если так, то я ему и впрямь не соперник, – Лумтай потянулся за бутылкой и сделал большой глоток прямо из горла. – То-то я гляжу – ни разу вы вместе в койку не улеглись, всю дорогу спит на полу, словно и в самом деле ты княжна, а он твой дружинник. Это или пуще жизни тебя любить надо, или совсем святым быть. А я не святой и не рыцарь из сказок, я простой моряк…
Теперь Джарвису не было ни холодно, ни жарко, зато ноги напрочь отказывались держать его. Больше всего на свете в этот миг ему хотелось найти такую же бухту каната по левому борту, упасть на нее и как следует переварить все услышанное. И тут же приливной волной накатил страх, что сейчас Тай встанет, пойдет спать – и не обнаружит своего телохранителя на месте. Что она подумает?
– А вот интересно, может ли княжна и сама не знать, кто она такая? – протянул Лумтай. – Ибо что ты там о себе ни думай, а не простой ты человек, Миндаль. И власть твоя над людьми – неотъемлемая. Понять бы еще, в чем она заключается…
Но этой реплики Джарвис уже не услышал, поскольку спешил назад в каюту на подкашивающихся ногах, прилагая неимоверные усилия, чтобы ни за что не зацепиться. Однако стоило ему распахнуть дверь и заглянуть во мрак их общей спальни, как ноги его снова обрели твердость, а все посторонние мысли словно ветром выдуло.
– Тай! – окликнул он, уже ничего не стесняясь. – Тай, где ты? Куда ты подевалась?
– Здесь, – тут же отозвалась девушка с таким спокойствием, словно и не было никакого разговора о замужестве и всем остальном. – Два часа проворочалась в духоте, да так и не смогла уйти в За… в сон. Вылезла вот воздуха глотнуть – и заболталась с капитаном…
– Пока ты там болтаешь, Тано совсем плохо сделалось! – против воли Джарвиса в этой фразе прозвучал упрек.
Через полминуты Тай уже была рядом. Что характерно, Лумтай за ней не последовал. В свете фонаря, который она держала в поднятой руке, взорам предстали пол, испачканный рвотой, и Тано, полусидящий в своем гамаке и тихонько поскуливающий, как больной щенок.
– Ах он котина-скотина! – произнесла Тай с чувством. – Доберусь в Замке до этого Берри – всю шерсть на ушах вырву!
– Простим коту котовье, – невольно усмехнулся Джарвис. – Его тоже можно понять: сидел человек в своем заключении, и вот – дорвался…
– А совесть в заключении иметь не обязательно? – взвилась Тай. – Сам ужрался – сам и принимай последствия. А то ишь как ловко устроился: пил он, а тошнит ребенка! Сходи-ка ты к матросам за ведром и шваброй, а я пока Тано займусь да посмотрю, что у меня с собой есть от похмелья…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой Тай вовсю применяет умения, полученные в Замке, а Джарвиса принимают за самого Повелителя Снов
Анатаормина…
Сейя-ранга, Итанка, Эссеа, Ретни, Лайне-лири, Скалистый остров и россыпь островков поменьше – это не считая континентальных факторий южнее Таканы, откуда идет большая часть риса и лес для постройки кораблей… Земля цветов и моря, шелков и пряностей, ярких одежд и неистовых танцев, земля, где лучше всех на свете знают, что такое радоваться жизни – и может быть, только поэтому избрали своим богом Смерть. Земля людей с золотисто-медной кожей, живших здесь в давние времена, от которых остались лишь древние гробницы, статуи неведомых богов со звериными головами да характерные черты внешности тех, кто родился на северных островах – и людей с кожей цвета черной бронзы, которые приплыли из неведомого далека, принеся с собой странные предания и изысканно-причудливые обычаи, чтобы сделать эту землю своей.
Даже теперь, когда каждый глоток здешнего вина и каждая улыбка здешней девушки напоминали ему о Сонкайле, Джарвис ловил себя на том, что очень не хочет покидать эти сверкающие под солнцем острова – особенно ради Вайлэзии. Задержаться здесь еще хотя бы на два-три дня, побродить с Тай по шумным улочкам и прохладным паркам Сейя-ранга, показать ей королевский дворец из розового мрамора, с лестницей, сбегающей прямо в море, посидеть ночью в какой-нибудь кофейне среди цветущего белого алоэ, встать в круг и вместе со всеми хлопать юноше и девушке, пляшущим знаменитый «поединок»…
Всем известно, что у Анатаормины два лика – один обращен к землям Хаоса, Меналии и Алмьяру, другой – к законопослушному Востоку. Один – купеческий, другой – аристократический. Один – преисполненный храмовой строгости, другой – сияющий безудержным весельем и потаенной чувственностью. Один Тай в полной мере разглядела на Скалистом острове, второй же, лишь мельком улыбнувшись ей, скоро скроется за кормой корабля, плывущего в Кинтану, главный порт южной Вайлэзии.
Если они хотят к сроку успеть в замок Лорш, у них нет этих двух-трех дней.
Они простились с Лумтаем около полудня, ибо после бессонной ночи проспали все утро, как убитые. Джарвис ничем не выдал, что слышал ночной разговор своей спутницы с капитаном «Девы-птицы», но теперь ему было нетрудно заявить тоном, не допускающим возражений: «Я иду с вами», – он уже был уверен, что его не оттолкнут. Берри в теле Тано, очевидно, получивший в Замке нешуточную выволочку от Тай, держался тихо, как мышь под веником, но в остальном выглядел, словно вчера ничего не произошло, успев на скорую руку опохмелиться у Лумтая.
Найти корабль, идущий на восток, оказалось совсем несложно – сообщение между двумя странами Порядка всегда отличалось регулярностью. Корабль был анатаорминский, что порадовало Джарвиса – анатао относились к долгоживущим с некоторым нездоровым любопытством, но и только, вайлэзцы же порой проявляли откровенную враждебность. Уже с сегодняшним вечерним приливом троим искателям приключений предстояло покинуть Сейя-ранга.
…Они доедали свой последний обед на этой земле – не во вчерашнем прокуренном кабачке, а на открытой веранде прибрежного ресторанчика, продуваемой всеми ветрами, – когда Анатаормина на прощание решила-таки ненадолго повернуться к Тай своим юго-восточным ликом.
– Ты только глянь! – Тай легонько толкнула Джарвиса в бок. – Черный бриллиант! Даже не надеялась, что увижу это вживе. Такое и в Замке-то нечасто попадается…
– Нисколько не сомневаюсь, – с усмешкой кивнул тот, бросив взгляд в указанном направлении. – Такое не подделаешь. Интересно, тут-то он что забыл? Военная гавань совсем с другой стороны от города…
Действительно, все указывало на то, что перед ними – один из аристократов, тех, кто до сих пор горделиво именует себя «люди кораблей», ибо издревле их владением считались корабли, а не земли. Лишь они могли позволить себе носить такое количество украшений, сплошь усыпанных сверкающими камнями – кольца, ожерелье, две застежки в виде морских звезд, удерживающие на плечах легкий плащ, роскошный пояс со свисающими цепочками. И, разумеется, знаменитый «ромб», четыре алмазных искры, словно заключающие лицо в грань необыкновенного кристалла – в ушах, под нижней губой и над бровями, на тонкой цепочке из бронзы, сливающейся с кожей. Оттененная темной кожей и еще более темной, очень простой одеждой, вся эта россыпь смотрелась на редкость изысканно, без малейшего намека на крикливую роскошь.
Рубашка из шелка с иссиня-зеленым, как морская волна, отблеском – не «переливка», но тоже довольно дорогой сорт, «лепесток лилии». Зато штаны, заправленные в короткие сапожки в таканском стиле – из «кожаного шелка». Штаны, обувь, плащ – все черное, исключение, по традиции, сделано только для рубашки, ибо черное с ног до головы – привилегия жреца. В роскошной массе смоляных косичек, ниспадающих на плечи, одна переплетена серебристо-белым и выглядит как росчерк молнии в черной ночи гривы. И в придачу ко всему – отточенность каждого движения, вгоняющее в дрожь сочетание силы и гибкости, выдающее искусное владение длинным ножом странной формы, висящим на поясе…
Безупречность на грани вызова. Совершенный стиль, а отнюдь не высокомерие – вот что считалось среди анатао признаком истинного аристократизма. Именно потому этот образ, по притягательности вплотную подходящий к долгоживущему, крайне редко встречался в Замке – напускную холодность и надменность изобразить не в пример проще, чем такую вот изящную безупречность, силу, которая не страшится подобрать себе достойную оправу.
С виду он казался чуть старше Тай. Звания его Джарвис определить не смог, как ни напрягал память – морской конек вроде бы означал адмирала одного из флотов, а вот что значит морская звезда… К тому же, помимо особой, собранной манеры держаться, эти знаки были единственным, что выдавало в нем военного – имея до тонкостей разработанный язык украшений, анатао прекрасно обходились без самого понятия военной формы.
Он опустился за соседний столик, спросил вина и, скосив глаза, принялся с интересом разглядывать необычную для здешних мест светловолосую компанию из земель Хаоса. Неожиданно встретившись со столь же изучающим взглядом Тай, аристократ сощурился с оценивающим видом, затем повернул голову к Джарвису и, коротко блеснув усмешкой, произнес довольно длинную фразу.
– Что он тебе сказал? – тут же вскинулась Тай.
– Не стоит переводить, – помрачнел принц. – Ты уверена, что в самом деле хочешь этого?
– Уверена. А после такого твоего заявления – вдвойне.
– Что ж… – Джарвис в который раз порадовался, что не способен краснеть. – Он сказал, что не будь у него столь серьезного соперника, как я, он отдал бы треть годового дохода за то, чтобы увидеть тебя в своей постели.
Тай резко повернулась к носителю «ромба» – и снова Джарвису почудилась зеленая вспышка, словно между девушкой и южанином сверкнула изумрудная молния.
– Ты командуешь эскадрой – и готов предлагать мне деньги, словно купец, у которого, кроме них, ничего нет? – неожиданно выговорила она на анатаоре, с запинками и кошмарным акцентом, но это не помешало Джарвису услышать в ее словах звон стали. Снова, как когда-то в Малой гавани Менаэ-Соланна, на миг проступила Тай ночная, Тайах из Замка – и принц невольно вздрогнул от потрясения. – Как низко ты себя ценишь!
По лицу аристократа пробежала мгновенная судорога, словно слова Тай были плетью, ударившей его наотмашь. На несколько секунд их взгляды скрестились. Казалось, что сам воздух между ними потрескивает, как перед грозой. Затем губы анатао шевельнулись, еле слышно выговаривая: «Я тень твоей тени, госпожа». Поднявшись, он сдернул с руки одно из колец, украшенное светящимся лимонным кристаллом, почтительно опустил на поднос перед Тай и, приложив руку к сердцу, чуть поклонился ей – а затем торопливо переместился за дальний столик в самом углу.
– Браво! – негромко произнес Берри, пожимая руку Тай. – Узнаю школу Тинда! Этот поединок он долго не забудет.
– Я сама его долго не забуду, – проронила Тай тем глуховатым тоном, который, как уже выучил Джарвис, означал, что она озвучивает то, о чем предпочла бы молчать. – Кто бы мог подумать, что он меня удостоит… Еще и камень в кольце, как нарочно – точь-в-точь глаза Тинда…
– Откуда ты про эскадру знаешь? – наконец смог выговорить потрясенный Джарвис. – Я сам-то еле вспомнил, что значат морские звезды!
– Разве непонятно? – Тай опустила глаза. – Берри тебе уже сказал. И хватит об этом.
Джарвис понял только одно – нечто самое главное в произошедшем так от него и ускользнуло. «Красиво» было неправильным словом, «ритуал» – еще более неправильным… И чего во всем этом эпизоде было больше – Анатаормины или Замка?
Резко отодвинув тарелку, на которой осталось еще две-три ложки еды, Тай подхватила кольцо южанина, встала и направилась прочь из ресторанчика. Джарвис и Берри были вынуждены последовать за ней. Никто больше не обменялся ни словом. Лишь выйдя на пирс, у которого стоял высокий корабль, выкрашенный в красный цвет, Тай замерла, глядя на волны, толкающиеся в каменную облицовку.
– Так ни разу и не искупалась в настоящем море, – вздохнула она. – А впрочем, все равно я плавать не умею, в верховьях Скодера этому не научишься… Только позориться перед здешними.
– Пойдем через Анатаормину на обратном пути – обязательно научу тебя, – горячо пообещал Джарвис, радуясь, что странное наваждение отступило. – И вообще ты еще получишь вдосталь этой земли. Даю тебе слово долгоживущего!
– Как все-таки прекрасен мир, крокодил нас всех задери! – вдруг произнесла Тай с воодушевлением, прежде совершенно ей не свойственным. Помолчала и после паузы добавила куда более мрачным тоном: – Только люди вместо того, чтобы радоваться, что боги поселили их в таком замечательном месте, почему-то все время портят его. Или страдают какой-нибудь непонятной ерундой… как мы, например…
Вайлэзия…
Некогда – империя, теперь же, утратившая вслед за Таканой еще и Лаумар – с трудом смирившаяся и куда чаще зовущая своего владыку просто королем. Все еще огромная и могущественная – но словно подтачиваемая изнутри незримой болезнью, название которой неведомо ни врачам, ни даже магам-целителям. Исконная земля Единого Отца, не имеющего имени и не воплощенного в лике, главная цитадель Порядка – вот только даже лаумарская истовая набожность казалась приятнее здешнего вседневного ханжества. Вера здесь не мешала ни убивать, ни обманывать, ни блудить – на все был ответ «я потом покаюсь».
Земля тенистых широколиственных лесов, напоенных горькими ароматами, и бескрайних полей, на которых гнут спину крестьяне, долгих осенних дождей и короткой чарующей зимы, спускающейся на землю, как серебристый сон. Земля, вот уже одиннадцать лет безраздельно лежащая под властью королевы-матери, в родном Лурраге носившей имя Зивакут, здесь же почтительно именуемой Вороной Кобылицей. Земля, чьей всеобъемлющей осенью хотелось упиваться, как дорогим вином, если бы оно не горчило так сильно…
В первый же день в Кинтане синяя двубортная куртка Тано сменилась камзолом из дешевого бархата с кожаными перетяжками на рукавах, а салнирские башмаки на высокой шнуровке – замшевыми сапогами для верховой езды. Впрочем, о Тано речь уже не шла – теперь Берри покидал его тело лишь ночью, ради Замка, и Джарвис как-то даже поймал себя на том, что скучает по мальчику. Но иначе было никак нельзя. Лишь близость истинного вайлэзца, прекрасно знающего как язык, так и обычаи, удерживала местных жителей от враждебности по отношению к женщине в мужской одежде и беловолосому исчадию Хаоса. Пару раз лишь вмешательство Берри избавило Джарвиса от необходимости пускать в ход меч.
От остановок на постоялых дворах пришлось отказаться. В придорожных трактирах лишь закупались едой и другими нужными вещами, вроде приобретенного Тай в последнем городишке бруска самодельного мыла. На ночлег же останавливались где-нибудь на лесной поляне – в шатре Джарвиса вполне хватало места для троих. Хорошо хоть погода раздобрилась на излете августа – дни стояли солнечные, но не слишком жаркие, тягучий мед лучей сочился сквозь листву, и вся земля была как щедрая женщина, готовая поделиться зрелостью своих плодов с любым, кому захочется их вкусить…
– Книга у меня, – сообщил Арзаль прошлой ночью, вызвав троих друзей-Ювелиров в одно из мест категории «секретный уровень», некогда оборудованное им самим – просторную комнату с небольшим бассейном, в котором вместо воды бурлил серебряный порошок, более тонкий, чем любая пудра мельчайшего помола. Среди тех, кому удавалось тут побывать, это именовалось «ванна с лунной пылью». – В принципе, прекрасная Нисада, если вас так серьезно поджимает время, я мог бы заняться вашим исцелением уже следующей ночью.
Нисада оскалилась.
– Больше не поджимает. Вчера до нас королевский особый гонец доскакал, ну, знаете – «всем князьям, суверенам и иным держателям доменов»… Королишка наш наконец-то дорос до совершеннолетия, поэтому милейшая королева-мать Зиваада слагает с себя регентство и соизволит передать всю власть в его руки, по какому поводу созывает Генеральные Штаты для подтверждения законности прав государя и принесения ему присяги. Словно они уже не проделывали все это одиннадцать лет назад!
– И какую связь это имеет с вашим временем? – не понял Арзаль.
– Очень простую. Лорш – крупнейший домен юга, князь Лорша – один из четырех Верховных Держателей. А князя-то у нас, как такового, и нет, даже какого-нибудь племянника из младшей ветви – отец мой был единственным сыном в семье. Есть только три женщины – маменька моя, безутешная вдовица, я и Калларда, которая еще ребенок. В общем, по закону представителем мог бы стать жених Калларды, раз они уже обручены, да только этому мозгляку самому еще год до совершеннолетия остался. Вот дядюшка и начал крыльями звенеть – кроме него, мол, некому, как брат нашей матери, он просто не имеет права не подставить свое плечо… Так что завтра он сваливает в Сэ’диль, а свадьба моей сестры естественным образом откладывается до его возвращения. Тай и Берри в любом случае успеют к нам раньше. Может, стоит подождать до их прибытия?
– Дело в том, что в мои интересы тоже входит не затягивать с этим действом, – Арзаль нервно намотал на палец конец пояса. – Сколько вам еще дней пути до Лорша, прекрасная Тайах?