Идею развили, привязали к конкретному месту и обстоятельствам. Требовались подходящие погодные условия, и с этим вроде ладилось, если верить синоптикам. Холод на праздники обещали непревзойденный. Идея выглядела следующим образом. Подобрать надежных и подготовленных исполнителей. Изолировать группу людей в особняке, напичканном шпионской аппаратурой, и разоблачить на весь белый свет, представив убедительные доказательства их преступной деятельности. «Имеется группа кандидатов, – просвещал с горящими глазами Павел. – Мы такого про них знаем, это просто какая-то жуть… Пусть не самые, скажем так, «топовые» в вертикали власти, но негодяи отменные. Информацию про них собрали исчерпывающую. Они не просто жулики и воры, а люди, замешанные в убийствах – либо сами убивали, либо по заказу. Привлечь их по суду невозможно – доказательств нет, улики добыть нереально, да и о каком суде мы тут говорим? На большинстве из этой публики завязаны криминальные схемы в областном центре. Наша задача – похитить их, усыпить, доставить в особняк и развлекаться с ними, сколько влезет. Телефоны изъять, теплую одежду тоже, глумиться над ними в течение трех дней, а уж погода будет на нашей стороне – далеко от дома они не уйдут. Нагнать на них жути, разоблачить, а потом вызвать спасателей – и пусть спасают». Все материалы выложить в Интернет. Рано или поздно центральная власть отреагирует на чудовищные обвинения, зашевелится, распотрошит змеиный клубок – почему бы нет? Место проведения экзекуции предложил Андрей. Старый особняк почившего криминального босса в пятнадцати верстах от Колыванского заповедника. Территория в принципе необитаемая. Особняк не сказать, что заброшен. Бывшие коллеги авторитета наняли двух людей из города – мужчину и женщину, – и те присматривают за домом, проживая в нем. В особняке имеется электричество, запасы воды. Примерно раз в месяц люди, близкие к криминальным кругам, приезжают, привозят продукты, осматривают дом – они еще не определились, стоит ли его и далее поддерживать в живучем состоянии. Финансы вбуханы немереные, а толку с этого дома? Деньги у «мстителей» есть, имеются свои, гм, спонсоры. С криминальными кругами договориться несложно, «смотрителей» на время удалить (заплатив им вдвое больше), а вместо них поселить Никиту и Ксюшу, которые вызвались при этом спектакле присутствовать.
Оставались сомнения насчет погоды. Но погода преподнесла новогодний подарок – пришедший с севера антициклон окутал окрестности областного центра жутчайшим холодом. Андрей раздобыл два вездехода, набитых канистрами с бензином. Пополнили запас калориферов (не звери же), подвезли еды, напитков (Новый год все-таки), доставили с какой-то свалки выброшенную за ненадобностью пачку обветшавших армейских одеял. Несколько дней технически грамотные люди пичкали особняк электроникой – везде, не щадя «жучков» и прочих насекомых («фирма» с удовольствием платила). Муляжи чередовали подлинными шпионскими гаджетами. К сожалению, прямая трансляция в Интернет, вопреки заявлению человека в маске, исключалась. В противном случае получился бы такой винегрет, что пользователи Сети ничего бы не поняли. Снимали одновременно десятки камер – везде, и даже там, где не было людей. Записи аккумулировались на вместительном жестком диске, получающем питание от электрического щитка. С него и поступали импульсы на камеры, не давая раньше времени разрядиться. Специалисты гарантировали трое суток бесперебойной работы – при условии, что электричество не будет отключаться. В дальнейшем планировалось смонтировать из записей вразумительный фильм, снабдить его соответствующими комментариями и только после этого выбрасывать в Сеть. «Мы будем крутиться вокруг особняка на вездеходе и контролировать единственную дорогу, – уверяли соучастники. – Бензина хватит надолго, техника надежная, а если с вездеходом что-то случится, переберемся в запасной. Посторонние в данном секторе не появятся – с гарантией. До ближайшего жилья пятнадцать верст. Теоретически возможны заплутавшие охотники на кабанов, но в такой собачий холод…» «И еще, – предложил со смехом Андрей, – можно запустить мульку о волках, рыщущих вокруг особняка – дабы у «гостей» было меньше соблазнов сбежать. Отродясь в этой местности не было волков, но откуда им об этом знать? Вой мы обеспечим – можем сами повыть, можем запись поставить. Двух собачек с собой возьму – Диану с Крюгером – зверски умные, понимают с полуслова, помесь овчарок и лаек, с морды – вылитые волки. Если что – пусть побегают перед домом…»
– Ты долго думаешь, Никита, – Ксюша толкнула его в бок.
– Да, это длинная мысль. Прости, со мной и Дункан Маклауд от старости умрет.
Он проверил, заперта ли входная дверь, отбросил половик, постеленный посреди комнаты, и принялся отрывать половицу, вдавленную между двумя аналогичными. Вскрылся тайник, где имелось все необходимое для конспиративной жизни. Вытащил телефон, вышел на связь.
– У нас все в порядке, Никита, – поведал через треск помех Андрей. – Сидим на севере от особняка, в двух верстах. За сутки по дороге никто не проехал. Скука страшная, мотор трещит, но здесь тепло, в карты режемся, книжки умные читаем. Павлик убрался вторую машину прогревать… Как там бенефис Дианы с Крюгером – гостям понравилось нашествие волков? А вчерашний вой на полную луну?
– Андрюха, здесь убивают людей, – перебил Никита. – Уже убили троих.
Сообщник немного помолчал.
– Да, все это звучит очень убедительно… – Потом сообразил, что собеседник не шутит: – Стоп-стоп, с этого места, пожалуйста…
Никита повторил. Описал ситуацию в нескольких словах. О трех трупах, о выдранном с мясом жестком диске, без которого все камеры в доме становятся такими же полезными, как монеты в десять копеек. О навеянных последними событиями подозрениях.
– Никита, побойся бога, наши не могут устроить такую гадость… – взмолился не на шутку обеспокоенный подельник. – Мы не предатели, клянусь тебе! Подумай сам, как в этой компании может возникнуть подставная фигура? Они – именно те, кто они есть! Реальные злодеи, повинные в должностных преступлениях и убийствах. Никита, ты точно не прикалываешься?
– Точно, – буркнул Никита.
– А это не вы там развлекаетесь? – осторожно намекнул Андрей.
– Не мы! – разозлился Никита. – Не убийцы мы, ты должен об этом знать!
– Да знаю я, прости… – Голос собеседника вибрировал от волнения. – Тогда что же получается, Никита, вся наша затея пошла прахом? Нам подъехать?
– Сидите, где сидели, – проворчал Никита. – Следите за дорогой и постоянно будьте на связи. Попробуем выпутаться. Возможно, не все еще потеряно, если сможем вычислить злодея. Появятся посторонние – немедленно докладывайте… ну, хотя бы дружным волчьим воем – мы смотаемся в лес, там нас подхватите.
– Ну, хорошо, – пробормотал Андрей. – Вы там осторожнее давайте – хрен его знает, откуда прилетит…
– И еще, Андрюха. Вы собрали ворох информации, за что вам почет и уважение. Но информация неполная – и вот за это вас надо пороть.
– Почему неполная? – обиделся подельник. – Информация достоверная.
– Но НЕПОЛНАЯ! – рассвирепел Никита. – Почему один из присутствующих после прослушивания записи о своем злодеянии решился на такой кардинальный шаг, как прикончить всех, находящихся в доме? Не слишком ли колоссальная задача? Не в полном ли он отчаянии, раз решился на такое? И при этом следует учитывать, что обвинения в убийствах, предъявленные этим людям, в принципе недоказуемы, и самое страшное, что им может грозить, – это теоретически какой-то срок. Но он задергался, испугался не на шутку. Почему? Я требую, Андрей, немедленно телефонируй нашим людям и пусть добывают информацию. Как хотят! Интуиция подсказывает, что собака зарыта в совершенных ими убийствах. Нужно все, что с ними связано – подробные сведения о жертвах, круг общения, родственники, друзья, были ли свидетели и тому подобное. ВСЯ компания – минус Буревич, Гусь и Аврамский. А мы попробуем поработать в этом приятном коллективе. Все, я отключаюсь. Следующий сеанс связи через два часа.
Он закапывал телефон в тайник, а Ксюша зачарованно следила за его руками. Никита словно чувствовал, что что-то должно произойти. И только придавил половицу и накрыл ее ковриком, как взорвалась вентиляционная шахта. Разразились вопли – далекие, отчаянные, беспорядочные…
– Пошли, дорогая, – взял он за руку побелевшую девушку. – Держу пари, в нашем полку опять убыло…
Они застыли, войдя в гостиную. На самом видном месте, посреди ковра, словно артистка, выступающая перед зрителями, билась в припадке Екатерина Семеновна Каледина – председатель областной избирательной комиссии. Она стояла на коленях, уперев ладони в ковер, лицо перекосилось до полной неузнаваемости, по нему плясали синие пятна, она задыхалась, хрипела, глаза вываливались из орбит. Говорить она не могла, хотя и пыталась что-то прохрипеть, сложилось ощущение, что у нее был обожжен пищевод и вся полость рта, включая голосовые связки, гортань и трахею. Губы были точно обожжены – они буквально горели. Женщина схватилась за горло, закашлялась, мучительно пыталась сглотнуть. Ее вырвало со сгустками крови. Руки не держали, она упала, перевернулась на спину, заколотилась в страшном припадке, брызгая кровью и содержимым желудка.
– Что тут у вас происходит?! – истошно вопила Ксюша. – Да когда вы, в конце концов, это прекратите?!
Но ее никто не слушал. Визжала, исполняя дикий танец, Валентина Максимовна – ее ноги окатило рвотой. На стуле сидела с библейской миной, сложив руки на коленях, Ольга Дмитриевна – вылитая святая в глубокой скорби – или просто в отупении. Завывал ошалевший Пискунов. Хватался за горло адвокат – словно, глядя на агонизирующую женщину, переживал катарсис. Хлопал глазами прокурор. Рычал, потрясая кулаками, полковник Вломов. Следователь Волостной стоял в сторонке, грыз ноготь и внимательно наблюдал за происходящим.
– Да помогите же ей, чего вы стоите!!! – завизжала Ксюша, подбежала и свалилась перед женщиной на колени.
Опомнились мужчины, пострадавшую схватили за конечности, переложили на диван. Ее трясло и выгибало, глаза закатывались. Она с трудом могла продохнуть, тянула к Ксюше трясущиеся руки.
– Да что с ней такое, вы можете объяснить?
Прокурор шлепнул Валентину Максимовну по затылку, и наступила тишина. Ее нарушали лишь скуление чиновника и предсмертные хрипы.
– Водички выпила, – хрипло объяснил прокурор, показав на закатившуюся под журнальный столик бутылочку от «Аква Минерале». – Сказала, что жажда мучает, со стола взяла, крышку отвинтила, присосалась… и вот.
– Хорошо хлебнула, – икнув, подтвердил адвокат.
Никита опустился на колени, дотянулся до бутылки – на дне еще что-то плескалось. Понюхал, хотя мог бы и не нюхать: по гостиной уже витал характерный аромат.
– Что там? – разлепила губы и попыталась усмехнуться Ольга Дмитриевна. – Кальций, йод и другие полезные микроэлементы?
– Уксус, – пробормотал Никита, – восьмидесятипроцентный раствор уксусной кислоты. Бутылочка с этикеткой стояла в шкафу, кто-то перелил в бутылку от воды…
– И поставил на самом видном месте, – крякнул полковник и тоже схватился за горло, видимо, представил, что «счастливым» утолителем жажды оказался он.
Никиту передернуло. Он с ужасом глядел на умирающую женщину. А та цеплялась за жизнь, брыкалась, мотала головой. Он не мог ей помочь, даже если бы захотел. Отхлебнула Екатерина Семеновна действительно от души, не успев почувствовать запах. Сразу почувствовалось резкое жжение и боль во рту и по всему проходу от пищевода до желудка. Получился химический ожог всех слизистых желудочно-кишечного тракта, проникновение кислоты в кровеносную систему с разрушительными последствиями. Сужение пищевода, прободение желудка, дыра, через которую его содержимое проваливается в брюшную полость. Взорвись в желудке граната – последствия были бы легче…
Она умерла, когда закрылся пищевод и полностью отказала печень. Прошло не больше минуты. Вновь завыла Валентина Максимовна. Люди опасливо приблизились, уставились на скрученное судорогой тело.
– Может, она… сама? – неуверенно предположил адвокат. – Ведь плакала, кричала тут, накручивала саму себя…
– Ага, и заранее припасла бутылку, перелив в нее уксус, – мрачно сказал Волостной. – Знала, что будет тут кричать, плакать, накручивать себя. Я так понимаю, господа, на месте Екатерины Семеновны мог оказаться любой из нас. Бутылка стояла на виду, рядом с остатками закуски. Эх, снять бы с нее отпечатки пальцев…
– Как? – проворчал полковник.
– Вот именно. Мы все тут шатались, друг на друга не смотрели, отлучались в туалет. А некто заранее подготовил орудие убийства, скажем, утром или даже с вечера, а сейчас лишь выставил на всеобщее обозрение… Где стоял уксус? – следователь вперился цепким взором в Никиту.
– В шкафу, – кивнул Никита на подвесной буфет. – Рядом с сахаром и пряностями. Мы им даже не пользовались никогда.
Внимательно изучив его растерянную физиономию, покосившись на расстроенную Ксюшу, Волостной удрученно покачал головой и шагнул к буфету. Извлек бутылочку, в которой оставалось меньше половины, открыл, понюхал, поморщился, затем добрался до раковины и вылил содержимое – от дальнейших грехов подальше.
– Я просто восхищен кем-то из вас, господа…
– Мы все умрем? – неуверенно осведомилась Валентина Максимовна.
– Вы – возможно, а лично я не собираюсь.
– Да не делали мы этого! – воскликнул прокурор.
– За вас – не знаю, но я точно этого не делал, – пробормотал обретший дар речи адвокат.
– Это они! – выстрелила пальцем в Никиту уверенно сходящая с ума судья Лужина. – Это наверняка они, что бы вы тут ни говорили! Почему мы терпим то, что они шатаются по дому?!
– Так это ВЫ терпите! – рассвирепела Ксюша. – Да кто вас сюда звал?! Вы вторглись в этот дом, явились неизвестно откуда, теперь убиваете друг друга, а мы, выходит, во всем виноваты?! Да пошли вы все на хрен! – заверещала она, сжимая кулачки. Никита с удивлением отметил, что истерика подруги была не наигранной.
– Успокойтесь! – рявкнул Волостной, вскидывая руку. Дождался полной тишины. – В чем мы можем быть уверены, господа, так это в том, что эти двое, называющие себя Тимофеем и Евдокией, в последние два часа в гостиную не входили. Здесь были только мы. И что-то не припомню, чтобы утром на столе стояла бутылочка с водой. На нее бы точно кто-нибудь покусился – но нет. Вывод, господа?
– Вот черт… – пробормотал полковник, хватаясь за сигарету.
– Вспоминайте, – теребил присутствующих Волостной, – может, кто-то обратил внимание? Действие, кажущееся рядовым, в конкретной ситуации становится общественно опасным…
– Ну, не помню я! – всплеснул руками адвокат. – Не смотрел. Кабы знать… Утром хватал что-то со стола, допил коньяк. А воду пил из «Карачинской» полторашки – после меня еще прокурор допивал.
– Пискунов, ты возился возле стола! – взвизгнула Валентина Максимовна. – Признавайся, убивец!
– Ага, это я вас всех убиваю! – заорал, багровея, чиновник. – Головой бы хоть думала, тупая стерва!
– Отличный аргумент, – загоготал полковник и примолк, уткнувшись глазами в коченеющий труп.
– С вами разговаривать, то же самое, что с автоответчиком, – сокрушенно вздохнул Волостной. – Грустно смотреть, господа, как вы дружными рядами шагаете в могилу. Ладно, черт с вами, – он раздосадованно махнул рукой. – Екатерину Семеновну нужно вынести на крыльцо – в естественный, так сказать, холодильник. И убрать бы здесь… – он брезгливо уставился на пятна рвоты.
С этими словами Ксюша как-то ненавязчиво стала смещаться к выходу из гостиной. Никита поставил на журнальный столик бутылочку со смертельной жидкостью и тоже начал отступать. Бутылкой вооружился прокурор, понюхал, перекривился.
– А эту штуку куда?
– А это вам на утро, Иннокентий Адамович, – бросил полковник.
Они стояли посреди холла и тихо переговаривались, не чувствуя царящего здесь холода.
– Знаешь, милая, меня преследует ощущение, что кто-то из присутствующих нас узнал. Не знаю, чем вызвано ощущение, но уверенность растет. Это тот паршивец, что осуществляет злодеяния. Как бы ни меняли мы свою внешность, он нас узнал, но предпочел никому не сообщать.
– Мы в опасности? – напряглась Ксюша. – Не забывай, Никита, что мы в любую минуту можем уйти. В тайнике пистолет, не станут же они бросаться на оружие с голыми руками. Или вызвать полицию, МЧС – во всяком случае, мы остановим убийства…
– Но мы себя реально подставим. Я еще не сориентировался, угрожает ли нам опасность. С одной стороны, убийце выгодно прикончить всех, выжить самому, а потом сдать нас органам – дескать, мы и есть убийцы. Если вскроется, что мы организовали похищение, то на нас повесят и убийства. С другой стороны, если выживем мы и он, то все его труды насмарку, мы сдадим его во время допроса, найдется ушлый мент, который захочет проверить наши слова. Поэтому, как бы ни был у него велик соблазн подставить нас под свое творчество, он должен пытаться нас прикончить. Единственное, о чем он не знает, – это об Андрюхе с Павликом на вездеходах. Кабы знал, не стал бы зверствовать, смирился… Теперь я точно вижу, дорогая, что убийства не спланированы. Они задуманы спонтанно одним из присутствующих. Чувствуется рука дилетанта. Он изобретателен, использует все, что находит под рукой. Пока ему везет.
– Но я не понимаю, что он намерен делать, когда останется один? Допустим, он и нас прикончит…
– Куда уж проще. Мы убили десятерых, а он такой находчивый, что с нами справился. Все отвратительно, дорогая, камеры не работают, мы не сможем потом ничего смонтировать. Есть соблазн отправить это дело на самотек, заботиться лишь о собственной безопасности. Не знаю, как тебе, а мне этих людей не жалко. Но напрягает, что кто-то взял на себя функцию палача и начинает наводить свои порядки, это не только напрягает и пугает, но и бесит…
– Уязвлено твое профессиональное самолюбие, – усмехнулась Ксюша.
– Называй как хочешь, спорить не буду. С этого часа нам нужно осторожно ходить по дому. Выверять каждый шаг, следить, чтобы ничто на нас не упало, смотреть внимательно под ноги, чтобы никуда не провалились. По возможности не разлучаться. А если неопознанный товарищ начнет форсировать события, возьмет, например, нож и пойдет тупо резать оставшихся… Вот дьявол… – Никита поморщился. – Знаешь, до меня только сейчас дошло, какую чудовищную ошибку мы совершили. Вернее, я совершил…