Конечно, он переживал за брата и смутно представлял себе, что с ним станет после того, как его все бросят. Особенно если учитывать, что у него умерла Лиля. Но разве брата когда-нибудь заботило, что любимая девушка брата предпочла ему Семена, что она бросила Григория, уже будучи беременной от него первым ребенком? Не он ли первый разрушил все то, что создавалось самой природой? Разве он не знал, что Мила – девушка Григория и что он, встречаясь с ней, травмирует брата, причиняет ему боль? Ничего подобного, он думал лишь о себе, о Миле, об их будущем, как ему казалось, ребенке. Да и Мила-то, если разобраться, предала его, бросила, объяснив ему на пальцах, что он, Гриша, нищий и что голод и унижения, сопутствующие этому, еще никогда не укрепляли чувства, а наоборот… Она знала, как объяснить, что сказать, чтобы оправдать свой цинизм и желание поудобнее устроиться в этой жизни. Он все это знал и все равно продолжал любить ее и ждать – когда же она снова обратит на него внимание, когда снова станет его женщиной.
– …нервы на пределе, мне постоянно чудится, что он открывает дверь. Послушай, я устала, я вся издергалась. Ну что ты на меня так смотришь? Гриша, я понимаю, что не должна говорить плохо о покойнице, но она же была моей соперницей, и это к ней бегал Семен от меня, понимаешь? Какие бы отношения нас с ним ни связывали, он предпочитал ее, словно она лучше меня, умнее, красивее, да как же ты не понимаешь?
– Я понимаю. Успокойся, – он обнял ее, прижал к себе и языком слизнул с ее щеки слезы. – Но красота и ум женщины в данном случае значения не имеют, понимаешь?
– Это как?
– Не знаю. Но ты красивее и умнее, и Семен это знает.
– Знает, да только спит с другой!
Теперь настала ее очередь испытать чувство неловкости за свою бестактность. Ведь она только что призналась Григорию в том, что ревновала Семена. Но, с другой стороны, женщине совсем не обязательно любить мужчину, чтобы приревновать его.
– Пойми ты, Мила, Семен – не чужой нам человек.
– И что… что ты хочешь этим сказать? Что я должна понять его и простить?
– Да. В надежде, что и он тоже поймет и простит тебя… нас.
– Это смешно, Гриша. Сема никогда меня не простит. А насчет тебя – не знаю. Все-таки вы с ним братья. А я кто? Мать его детей.
– Ты сказала мне, что его в ту ночь, когда произошло убийство, не было дома. Это так?
– Гриша, я уже устала это повторять.
– Это точно?
– Точнее не бывает. Он пришел под утро.
– Он просил тебя подтвердить, что спал дома, никуда не выходил?
– Нет, он не знал, что мне известно, что его не было. Он сказал, что спал в кабинете на диване, смотрел футбол и уснул. Но я-то знаю, что его не было, я видела и когда он выходил, и когда пришел. Говорю же, под утро.
– Ты слышала или видела, когда он возвращался?
– Семен убил Лилю, разве не понятно?
– И что теперь? Ты ничего ему не говорила?
– А зачем? Этот козырь я приберегу для более важного дела. Он даст мне развод и детей.
– Как это – детей? Что-то я не понимаю…
– Да пойми ты, что для Семена дети – это все. Меня он еще может отпустить, но чтобы со мной ушли дети – нет, он будет за них бороться… Вот увидишь, Гриша, он еще устроит нам! Думаю, он не постесняется попытаться лишить меня родительских прав, пойдет на все. И тогда я скажу ему, что все знаю… про Лилю.
– Но если он такой… каким ты себе его представляешь, то ты не боишься, что, убив с такой легкостью Лилю, он не остановится… поднимет руку на тебя? Господи, Мила, о чем мы с тобой говорим?! – вскричал Григорий. – Да он мог быть где угодно: в кафе напротив дома, где мужики смотрят футбол и пьют пиво, тем более такое уже было; мог просто нажраться с друзьями в кабаке. Уснуть в кабинете… Но не мог он убить Лилю!
– Почему? – Она взглянула на него холодно, словно обвиняя в том, что он встал на сторону Семена.
– Да потому что он – мой брат, и я его знаю. Нет, понимаешь ты, нет такой причины, из-за которой он мог бы удушить женщину, которую любит.
– Так он любил ее?
– Не придирайся к словам.
– А она была шлюха, да еще к тому же алчная, ненасытная, он покупал ей все, что она желала, даже машину, не говоря уже о брильянтах.
– У тебя есть две машины и брильянты. Успокойся. У тебя тоже будет все, что захочешь.
– Эх ты, Гриша… ничего-то ты не понимаешь. Я родила, я на какое-то время выпала из социальной жизни, быть может, даже в какой-то степени превратилась в домашнее животное, в клушу, наседку, перестала следить за собой. Это так. И Семен воспользовался этим моим состоянием и просто-напросто выбрал себе на стороне смазливую девицу, здоровую, как лошадь, с прекрасными зубами, кожей, волосами, самку, понимаешь ты или нет?!
– Ты любишь его, – вдруг понял он. – Любишь!
Ему вдруг захотелось повернуть этот разговор вспять, чтобы ничего не знать, не помнить, не догадываться ни о чем.
В это время раздался характерный звук отпираемой двери.
– Ну, вот… вот и все. – Мила привела себя в порядок, села и сложила руки на коленях. – Или сейчас, или никогда.
Послышались шаги, кто-то ходил по квартире, открывал двери. Наконец распахнулась и дверь спальни. Прислонившись к косяку, Семен обвел парочку мутным пьяным взглядом:
– Вы уже в спальне обосновались! Давно поднялись? Давно ты, скотина, спишь с моей женой?
Григорий моментально покрылся испариной. На кончике его носа повисла крупная капля пота.
29
Надежда была слабой, но Рита не поленилась и, выяснив у Кати, в каком ювелирном магазине было куплено колье (а Лиля все покупала в «Диаманте»), отправилась туда, не имея даже фотографии любовников Лили Бонковой. Она рассуждала просто. Лиля – выгодная клиентка, покупавшая штучные, дорогие вещи, и в магазине ее наверняка знают, быть может, даже по имени. Не исключено, что она приходила туда со своими ухажерами, и любопытные продавщицы, наверняка разглядывая этих мужчин, не могли не запомнить хотя бы постоянных ее спутников. Возможно, они вспомнят, одна ли Лиля была в магазине, когда покупала понравившееся колье, или со спутником. И, главное, когда была совершена эта покупка. Марк, еще недавно восхищавшийся ее интуицией и способностью Риты проводить логические нити между, казалось бы, случайными событиями и фактами, на этот раз посмотрел на нее как-то странно, с явным недоверием, и промолчал, исключительно чтобы не обидеть ее. Но Рита это поняла, хотя обидеться не успела.
– Марк, думаешь, я не понимаю всю бредовость моей затеи? Все правильно. Убийство Лили, по всем законам логики, не может быть связано с деньгами, драгоценностями, поскольку убийца не вынес из дома ничего ценного. То есть корыстный мотив как бы отсутствует. Но у нас так мало фактов… Мы так мало знаем о ней.
– Мало, – фыркнул Марк. – Настолько мало, что нашли два трупа, к которым эта девица имеет самое непосредственное отношение.
– Но мы знаем ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы окончательно запутаться в этой женщине: вопрос мотива ее убийства по-прежнему открыт. И самый чудовищный факт ее биографии, как это ни странно, не то, скольких людей она убила и по какой причине, а ее собственная смерть. Убили ее. И убийца на свободе. И я пытаюсь остановиться подробнее на известных нам фактах лишь ради того, чтобы проверить информацию о колье, то есть о последнем подарке Романа.
Марк и на этот раз промолчал.
Рита из машины позвонила Мире:
– Скажи, это идиотский поступок? Думаешь, я просто потеряю время? Но, Мира, у меня сейчас мама, она сидит с Фабиолой, и я чувствую, что поеду туда не напрасно.
Мира со свойственным ей великодушием уверила ее, что она должна действовать так, как подсказывает ей интуиция.
– Спасибо, подружка. Я тебе потом позвоню. Ты – самая лучшая.
Но, даже сказав это, она не почувствовала прилив сил или уверенности в своих подозрениях, о которых она не рассказала даже Марку. Причем идею эту, которую ей не терпелось проверить, подкинул ей сам Марк. Она отлично помнила его рассказ о том, при каких обстоятельствах Роман купил Лиле это колье. «…Конечно, она, как и всякая женщина, прибегла к хитрости и, показав ему это колье, сделала сразу два намека: первый – что неплохо было бы заполучить эту вещицу, второй – что пора бы уже ему сделать выбор, с кем остаться, а лучше бы просто развестись с женой и жениться на ней. И тогда он понял, что это знак: он просто должен продемонстрировать ей свою щедрость, и, чтобы не отставать от ее предыдущего любовника, Семена Сквозникова, он решил сделать ей дорогой подарок – дал ей эти деньги. Но купила ли она колье или нет, он пока еще не знал, и, лишь оказавшись в ее комнате, вспомнил про эти деньги, про колье и подумал: если этих денег нет, как нет и колье, возможно, ее убили именно из-за денег. Но колье нашлось. Новое, уложенное в темно-синий бархатный футляр, с этикеткой, все как положено. И Роман даже словно успокоился».
В магазине она сначала просто просмотрела витрины, отметила про себя, что появилось много высокохудожественных и очень дорогих украшений из брильянтов, изумрудов и сапфиров. Но вещей, подобных колье Лили, она не увидела, из чего сделала вывод: вполне вероятно, что такое колье было одно, хотя и не факт. На нее уставилась молодая и очень дерзкая на вид продавщица. Вместо того чтобы вежливо предложить ей украшения или просто спросить – не интересуется ли она чем-нибудь конкретным, или помочь ей выбрать кольцо или серьги, она просто разглядывала Риту в упор, не сводя с нее глаз. В другой раз Рита отреагировала бы более быстро и, скорее всего, произнесла бы что-то грубоватое – мол, нельзя таким бесцеремонным образом разглядывать потенциальных покупателей, и все в таком духе. Но на этот раз она сдержалась, чтобы не испортить отношений с этой девчонкой: а вдруг именно она продавала Лиле колье?
В магазине она сначала просто просмотрела витрины, отметила про себя, что появилось много высокохудожественных и очень дорогих украшений из брильянтов, изумрудов и сапфиров. Но вещей, подобных колье Лили, она не увидела, из чего сделала вывод: вполне вероятно, что такое колье было одно, хотя и не факт. На нее уставилась молодая и очень дерзкая на вид продавщица. Вместо того чтобы вежливо предложить ей украшения или просто спросить – не интересуется ли она чем-нибудь конкретным, или помочь ей выбрать кольцо или серьги, она просто разглядывала Риту в упор, не сводя с нее глаз. В другой раз Рита отреагировала бы более быстро и, скорее всего, произнесла бы что-то грубоватое – мол, нельзя таким бесцеремонным образом разглядывать потенциальных покупателей, и все в таком духе. Но на этот раз она сдержалась, чтобы не испортить отношений с этой девчонкой: а вдруг именно она продавала Лиле колье?
И вдруг она услышала:
– Я вас знаю. Вы ведь Рита Орлова, художница!
Маленькая наглая продавщица, оказывается, просто пыталась определить, ошиблась она или нет.
– Вы не помните меня. Я тогда работала в «Кристалле», носила длинные волосы и была брюнеткой, и мы с вами подбирали вам изумруды к вашим глазам. Не помните? Вы купили тогда – кажется, это было два года тому назад – комплект из изумрудов: кольцо и сережки, плюс серьги в виде ландышей с жемчугом, которые вы собирались подарить какой-то своей приятельнице.
И Рита вспомнила ее. Смутилась и одновременно обрадовалась, что ей повезло – эта девушка, быть может, поможет ей, вспомнит Лилю Бонкову.
– Лиля? Да кто ж ее не знает в нашем магазине? – еще больше оживилась девушка.
– И вы всех вот так знаете… по имени? – удивилась Рита. – Перед вами проходит так много народу за день…
– Так она же из «Bell», из парфюмерного магазина, а он неподалеку отсюда. Думаю, все женщины города, которые душатся хорошими духами и пользуются дорогой и качественной косметикой, знают Лилю. Точнее, знали. Вы же знаете – она умерла, повесилась.
И вдруг она словно о чем-то догадалась и на несколько мгновений замолчала.
– Я правильно поняла? – спросила она неуверенно. – Вы… оттуда? Связаны с милицией?
– Скажем так – я помогаю следствию, поскольку в этом деле замешаны близкие мне люди, – солгала Рита, имея в виду, конечно, только Марка. – Да только вот Лиля не сама повесилась, ее убили, понимаете? Вот почему я здесь и хотела бы задать вам несколько вопросов.
– Убили? Вот это да! – Девушка прикусила губу.
– Вас как зовут?
– Татьяна.
– Таня, что вы можете рассказать о Лиле? Что вы как продавщица ювелирного магазина увидели в ней, кого? Характер, вкус, пристрастия, социальное положение…
– Что касается положения, то тут все просто – она же такая же продавщица, как и я, – ответила та не без гордости и даже выпятила свою и без того пышную грудь. – Другое дело, что у нее были поклонники, не скажу, что много, но два – это точно. Мы еще с девчонками предполагали, что она никак не может определиться, кого же выбрать, с кем остаться. Но если первого ее парня, точнее, мужчину, мы отлично знали, это личность довольно-таки известная, яркая… Семен Сквозников, может, слышали?
– Да-да.
– А вот второй – смазливый вроде бы, но до Семена ему далеко.
– Лиля часто покупала у вас золото, драгоценности?
– Не очень, но заходила часто, примеряла, мечтала, говорила, что в ней проснулась страсть к золоту.
– Не очень часто – это как?
– Примерно раз или два в месяц. Но вы же понимаете, это дорогие вещи.
– Кто их ей покупал? Она сама или же она приходила с кем-то из своих мужчин?
– Она сама. В основном. За исключением последнего колье. Да, она примеряла его несколько раз, приходила то в одном платье, то в другом, все думала, с чем оно будет лучше смотреться. Это было красивое колье, оно очень шло ей, хотя и стоило немало.
– И что? Она сама купила его?
– Да говорю же, нет, не сама. Его купил Семен. Когда она пришла к нам на следующий день после того, как пообещала прийти и выкупить его, сказала еще, что в этот день у нее будут деньги, мы сообщили ей, что колье уже нет, его купили. Вы бы видели, как она расстроилась!
– И тогда вы сказали ей, что его купил Семен?
– Сказали, конечно. Она просто засияла!
– Но я так поняла, что она пришла к вам в магазин не с пустыми руками, раз собиралась купить колье. Она принесла деньги? – Рита затаила дыхание.
– Да, принесла, конечно. Я даже видела, как она доставала их из сумочки. У нее еще сумочка такая была, розовая, шелковая, расшитая райскими птицами, итальянская, со стразами. Ее сумка – предмет зависти нашей заведующей.
– То есть она принесла деньги, но потратить их не смогла, поскольку колье уже выкупил Семен, – Рита не смогла скрыть своей радости. – Таня, вы даже представить себе не можете, как много вы для меня сделали! Значит, она не потратила эти деньги! А сколько стоило колье?
– Около двух тысяч долларов.
– Еще один вопрос. Деньги были в долларах? Вы не заметили?
– Нет, какие доллары! У нас не разрешают принимать валюту. Это были рубли. Наши, российские. Небольшая такая пачечка.
– Какие это были купюры – тысячные, пятисотенные?
– Тысячные, причем верхняя была потрепанная и на ней имелась надпись, сделанная фиолетовой пастой.
– Надпись? И что же там было написано?
– Понятия не имею. Я же видела эти деньги лишь какое-то мгновение. Вы поймите, мы же знали, что деньги ей дают мужчины, вот я и представила себе, как эту пачку для нее вынимает из своего сейфа кто-то из ее приятелей-бизнесменов. Подумала еще тогда, что эту купюру, испорченную надписью, у нее могут и не принять. Даже представила себе, что даю ей в долг тысячу рублей. Вот такой ход мыслей. Глупо, да?
– Нет, что вы, напротив, все это ужасно интересно и занятно. Надпись… Это было какое-то слово?
– Точно не могу сказать, но мне кажется – это были цифры.
Она попрощалась со словоохотливой продавщицей, вернулась в машину и позвонила Марку:
– Марк, в квартире Лили точно не было никаких денег, я имею в виду, крупных?
Но она и так знала, что не было. Да и тему эту никто не поднимал, поскольку деньги, две тысячи долларов, пусть даже и в рублях, были потрачены Лилей якобы на покупку злосчастного колье. Но она-то их не тратила! Колье ей купил Семен.
– Марк, мне надо бы встретиться с Семеном Сквозниковым и задать ему несколько вопросов.
И вдруг она услышала:
– Легко. Он сейчас как раз тут, в прокуратуре.
– А что он у вас делает?
– Я не могу сказать, что он дает признательные показания, но его жена позвонила нам сегодня утром и сказала, что у ее мужа на момент убийства Лилии Бонковой нет никакого алиби: в ночь с 10 на 11 ноября его дома не было. Она подозревает его в убийстве Лили и говорит, что боится находиться с этим человеком под одной крышей. Вот такие дела.
– Ты шутишь!
– Приезжай, сама поприсутствуешь при допросе.
Рита не верила своим ушам.
– Я еду. Но если ты разыгрываешь меня…
– Скажу одно: он находится в страшно подавленном состоянии. Твердит что-то о предательстве брата. На него больно смотреть.
Рита позвонила Мире, рассказала последние новости.
– Ты, помнится, говорила, что у Марка есть записи с прослушивающего устройства, сделанные в машине Семена? Сквозников вроде бы сильно переживал смерть Лили. Помнишь, ты рассказывала, что он намеревался даже нанять частного детектива, а потом, после разговора с каким-то приятелем, разрыдался?
– Помню.
– Зачем его жене подставлять его?
– А ты не догадываешься? Она же спит с братом мужа, вот и представился удобный случай безболезненно от него избавиться и выглядеть при этом жертвой.
– Редкая сволочь! – в сердцах воскликнула Мира. – Ты, конечно, поезжай, посмотри на него, поговори, но чует мое сердце – он ни в чем не виноват. Но и она, слышишь, эта мерзавка, его жена, тоже ни в чем не виновата, я имею в виду, это не она ее убила, иначе не стала бы так высовываться. Как ты думаешь?
– Как и ты. Просто она решила сыграть на убийстве любовницы мужа, решить свои проблемы. Ладно, Мирочка, я тебе потом перезвоню.
В прокуратуре Рита, войдя к Марку, первым делом попросила его задать Сквозникову, ожидавшему допроса в соседнем кабинете, один-единственный вопрос: когда и при каких обстоятельствах он покупал колье для Лили?
Марк посмотрел на нее, как на тяжелобольную.
– Рита, дорогая, я правильно понял, ты сказала: Сквозников подарил Лиле колье? Не Роман, как нам известно, а Семен?
– Да, продавщица оказалась моей знакомой, она-то мне и поведала, что Лиля сначала сказала в магазине, что сама купит его, у нее скоро появятся деньги. А когда она пришла с этими самыми деньгами, то оказалось, что колье уже купили и что купил его Семен Сквозников, которого в магазине тоже хорошо знают.
– Ты хочешь сказать, что те деньги, которые дал ей на покупку колье Роман Гончаров…