Коммерческий директор не скрывал своего негодования.
– Какого черта вы приперлись сюда? Чего вам надо?
– Хотя, может быть, вы мне и не поверите, у меня есть некоторые основания считать вас невиновным в этом деле. По крайней мере, в убийстве Бомберга. И исходя из этого, я являюсь одним из немногих людей, кому вы можете довериться, рассказав правду об этом деле. Вы собирались убить Бомберга?
– Нет, черт возьми!.. И вообще, прекратите задавать дурацкие вопросы!
– Однако вы угрожали ему крайними мерами...
Кострюков промолчал и, схватив трубку телефона, стал набирать номер.
– Алле! Это Кострюков говорит. Я могу говорить с Иваном Валентиновичем?... Занят? Скажите, что это очень срочно. Девушка, я вам говорю, что это Кострюков. Он наверняка уделит мне...
Видимо, трубку бросили. Кострюков снова стал набирать номер.
– Девушка, я прошу вас, сообщите, что звонит Кострюков. Просто сообщите... Уехал?...
Кострюков недоуменно взглянул на трубку и положил ее на аппарат. – Уехал...
Взгляд его был совершенно растерянным, он провел пальцами по вспотевшему лбу и рассеянно посмотрел на меня.
– Вы звонили Шелестюку? – спросил я.
– Да.
– Какое отношение имеет ко всему этому делу Шелестюк?
– Шелестюк? – рассеянно переспросил меня Кострюков. – Помогал мне в этой борьбе...
– То есть на основании его поддержки вы усилили борьбу за влияние газеты, наехав на интересы Бомберга? Ответьте, черт возьми! Шелестюк обещал вам помощь в устранении Бомберга из газеты?
– Да. Он все время был на моей стороне, – глухо проговорил Кострюков. – До сегодняшнего момента.
И он снова удивленно посмотрел на телефон.
Аппарат неожиданно зазвонил. Кострюков мгновенно схватил трубку и нервно произнес:
– Да. Кострюков слушает. Ира? Какая Ира?... Ах, Ира! Кто? Когда?...
Он молча положил трубку.
– Вы оказались правы, – сказал он. – Они уже пришли. Какой-то Захимович и двое милиционеров.
– Это следователь, – сказал я. – Где они сейчас?
– Ира отослала их в секретариат.
Кострюков вскочил, надел пиджак и бросился к выходу. Я схватил его за руку и что есть силы отшвырнул от двери. Он с размаха неловким движением уселся на свой стол.
– Вы что, с ума сошли? Так у вас есть хоть какие-то шансы. Сбежав сейчас, вы автоматически признаете себя виновным. Вас все равно найдут и прикончат, подстроив самоубийство.
– А так меня прикончат под видом самоубийцы в камере!
– Подождите отчаиваться!
Дверь открылась, и в комнату вошли двое милиционеров, а вслед за ними показался мой сегодняшний знакомый, следователь Захимович. Он окинул комнату безразличным взглядом и спросил, уставившись на коммерческого директора:
– Вы Кострюков?
– Да, – неуверенно ответил сидящий на столе Кострюков.
– Я следователь городского отдела внутренних дел Захимович. У меня есть санкция на ваше задержание. Пройдемте с нами.
Двое милиционеров подошли к Кострюкову и, взяв его за руки, помогли слезть со стола. К моему удивлению, Захимович не стал упрекать меня в том, что я нарушил его просьбу, ограничившись лишь печальным взглядом в мою сторону.
Я вышел из кабинета Кострюкова и перешел в комнату, где сидели Седой и Капитонова.
– Ну что, взяли его? – спросил Борисов.
– Взяли, – ответил я.
ГЛАВА 10
Следующие несколько дней были ничем не примечательны. В день ареста Кострюкова вечером я имел беседу с Гармошкиным. Тот как-то вяло и бесстрастно похвалил меня за проделанную работу и попросил подождать с оплатой несколько дней, за которые он обещал собрать необходимую сумму. Он даже попросил меня остаться в газете в качестве колумниста, и я сразу же согласился.
Причины столь вялого настроения Гармошкина, как мне показалось, раскрыл телефонный звонок. Он поднял трубку и сказал:
– Да. Да, Иван Валентинович. Хорошо. Но я... Нет. Хорошо, Иван Валентинович, я все сделаю, как вы сказали. Хотя я не считаю... Ну, хорошо, мы договорились. Завтра я перезвоню.
Главный редактор положил трубку и несколько секунд почти с ненавистью смотрел на аппарат. Потом тяжело вздохнул и перевел взгляд на меня:
– Через неделю я с вами рассчитаюсь.
Дынин несколько раз сообщал мне, как идут дела на допросах Кострюкова. Тот категорически отрицал всякую причастность к убийству Бомберга, не скрывая, что неприязнь у него к убитому существовала и порой принимала формы острых разговоров.
Однако следствию все же удалось добиться кое-каких подвижек. Под давлением улик и обстоятельств Кострюков сознался, что он участвовал в незаконных финансовых операциях, связанных с оплатой рекламных полос и печатанием заказных статей. Все эти три дня мое настроение было хуже некуда. Я, хотя и сохранял внешнее спокойствие, не находил себе места. Впервые за мою вполне удачную карьеру частного детектива я был на грани провала. Я знал, что истинным виновником убийства Бомберга являлся не Кострюков, однако не имел ни малейшей зацепки для доказательства этого.
На второй день после ареста Кострюкова я через Дынина всячески пытался устроить встречу с арестованным. Однако, в отличие от прошлых дел, Дынин не смог мне помочь. Никакие его связи не помогали. Похоже, дело находилось под серьезным контролем сверху, что, в общем, неожиданностью для меня не стало.
Однако я не терял надежды. Вот и сегодня я отправился к Дынину в городское управление внутренних дел с целью узнать последние результаты моих просьб о свидании с Кострюковым и в случае неудачи еще раз стимулировать активность Дынина в этом направлении.
Капитан милиции сидел в своем кабинете и читал сводки о происшествиях за последние дни.
– Ну? – без всяких преамбул с порога спросил я.
– Вовка!.. Ну, я же сказал... Ничем не могу помочь. Не получается. Дело на крючке у верхов, – Дынин метнул взгляд в потолок. – Тут такие бугры контролируют, что не подступишься. А этот Зах...евич еще той сукой оказался. Перестр-раховщик! Я к нему три раза ходил. А он мне все талдычит своим гнусавым голосом: «Не могу нарушить инструкцию!» Да и, честно говоря, не до этого. Чего ты никак не успокоишься?... Тут в городе, понимаешь, черт-те что творится! За вчерашние сутки две перестрелки и взрыв.
– Кого на сей раз взорвали? – спросил я. – Надеюсь, без журналистов обошлось?
– Нет, какой-то хер с горы, – ответил Дынин. – Сам себя подорвал. Проявил непредусмотрительность. Нес кому-то бомбу, а пульт управления положил в дождевик, и сам же на него сел. Бомба-то и сработала.
– Насмерть?
– Нет. Ноги оторвало, желудок перепахало.
– Если выживет, будет осмотрительным, – цинично заметил я.
Неожиданно я вспомнил про одного своего недавнего предусмотрительного знакомого, иметь с которым дело мне не хотелось ни при каких обстоятельствах.
– А кто это?
– Кто? – удивленно посмотрел на меня Дынин.
– Ну, этот бомбист, который подорвался.
– Некто Ливанов, – заглянул Дынин в бумаги, – Валерий Константинович. Сорок лет от роду. Не женат, детей не имеет, бывший военнослужащий. Десять лет как уволился из армии. Тут вот даже фотографии есть с места событий. Хочешь посмотреть? У вас, у медиков, нервы крепкие. Беременным лучше не смотреть.
Дынин бросил передо мной на стол пачку фотографий. На первый взгляд они действительно были ужасающими. На расстеленном брезенте лежал мужчина с оторванными ногами с сильнейшим ранением в правой части живота. Однако, едва взглянув на лицо мужчины, я испытал нечто вроде шока. Я узнал этого человека почти сразу.
Видимо, я слишком долго рассматривал фотографии, так как Дынин меня окликнул:
– Вовка, тебе что, плохо, что ли? А то я смотрю, ты зенками-то впился в фотографию.
– Дынин, это он, – сказал я.
– Кто?
– Маляр.
– Какой маляр?
– Ну, маляр из машиностроительного общежития.
– Нет, написано, что экспедитор из торговой фирмы, – заглянул в бумаги Дынин. – Надо же, какой многостаночник – и экспедитор, и маляр, и бомбист...
– Дынин, это тот самый киллер, с которым я беседовал в общежитии, – прервал я его.
Наконец до Дынина дошло, и он уставился на меня немигающими голубыми глазами.
– Да ты что! – наконец прорвало его.
– Дынин, кто ведет это дело?
– Никто еще, сегодня только сводки поступили.
– Дмитрий, возьми это дело себе.
– Зачем? Это же висяк, он наверняка помрет в больнице, и ничего ты от него не узнаешь.
Мое нервное возбуждение уже дошло до точки кипения. Я перегнулся через стол и схватил Дынина за лацканы мундира.
– Дмитрий, возьми это дело себе, мать твою! И немедленно, дорога каждая секунда.
Ошалевший Дынин с выпученными глазами стал шарить по столу в поисках телефонной трубки. Найдя ее, он поднес ее к уху и сказал:
– Три пятнадцать набери.
Я отпустил пиджак Дынина и крутнул три раза диск телефона. Дынин, не спуская с меня своего испуганного взгляда, сказал:
– Три пятнадцать набери.
Я отпустил пиджак Дынина и крутнул три раза диск телефона. Дынин, не спуская с меня своего испуганного взгляда, сказал:
– Василий Михайлович, тут у нас вчера один мужик на бомбе подорвался. Дай это дело мне. У меня небольшое окно образовалось, а это, я так понимаю, дело не сложное. Чего ты говоришь?... Дело Семенова? Работаю, работаю... Послезавтра доложу о результатах.
– Ну и что теперь? – выжидающе уставился на меня Дынин, положив трубку. – Еще один висяк мне прицепил!
– Заткнись! – грубо оборвал его я. – Нужно срочно произвести обыск на его квартире, если есть гараж и дача, то там тоже. Далее... Какая у него машина?
– «Жигули» шестой модели бежевого цвета.
– Такая же «шестерка» была в момент взрыва машины Бомберга на набережной у Дома печати. Посмотри по протоколу, отмечено ли ее присутствие там, и если отмечено, сверь номера. Наверняка это была машина этого Ливанова... И мухой дуй за санкцией на обыск!
– А что искать-то будем? – спросил Дынин, уже подходя к дверям.
– Во-первых, остатки взрывчатки, этим и мотивируй. Во-вторых, аудиокассеты.
– Какие аудиокассеты?
– Потом объясню! – раздраженно сказал я. – А сейчас давай быстрее действуй!
Дынин открыл дверь, потом закрыл ее и спросил:
– Слушай, Вовка, а ты не того... не переутомился, случаем?
– Заботливый ты мой! – хлопнул я себя по коленям. – Дима, ты когда-нибудь жалел о том, что следовал моим советам?
Дынин задумчиво посмотрел на ботинки и честно ответил:
– Нет.
– Тогда давай шевелись, – сказал я уже более спокойно.
Надо отдать должное Дынину – когда он шевелился, делал это очень быстро. Не прошло и получаса, как мы сидели в милицейском «уазике» и ехали на квартиру Ливанова. Вместе с нами находились двое молодых парней, начинающих оперативников, которых Дынин взял себе в помощь.
Квартира бомбиста Ливанова представляла собой однокомнатную секцию в пятиэтажном кирпичном доме с маленькой кухней и совмещенным санузлом. Дынин, оглядев санузел, послал одного молодого парня простукивать кафель, а другого – осматривать кухню. Мы же с Дыниным, пригласив понятых, взялись за комнату.
Первые результаты последовали через полчаса. Несмотря на то что это было явной удачей, все же это было не то, что я ожидал увидеть. Сначала молодой парень на кухне обнаружил, что одна из напольных плит не закреплена. Аккуратно подцепив ее, он обнаружил там тайник. Но, увы, он был пуст. Почти в это же время оперативник в санузле обнаружил подобный тайник в ванной. Здесь нам повезло больше, так как в тайнике находились пузырьки и коробочки с химическими веществами, применяемыми для приготовления взрывных устройств.
Наши же с Дыниным исследования ничего не дали. Кроме двух маленьких моментов – я нашел книжку члена гаражного кооператива «Зенит» и книжку члена садоводческого товарищества «Орфей». Составив протокол и заставив понятых расписаться, Дынин опечатал квартиру, и наша группа поехала дальше.
В гаражном кооперативе «Зенит» Дынин показал сторожу соответствующие документы и попросил провести нас к гаражу Ливанова. Вскрывать гараж с помощью сварки или лома не пришлось, так как Дынин по моему совету предусмотрительно прихватил с собой связку ключей, найденных у Ливанова. Два из них подошли к замку гаража. Вскрыв гараж и пригласив понятых, мы приступили к активному обыску.
Дынин и его помощники работали тщательно и скрупулезно, осматривая гараж. Был общупан и простукан каждый кирпич в стене, осмотрен пол и потолок, вскрыты и осмотрены все ящики. Однако результатов это не дало.
– Здесь ничего нет. Давай в погреб, – сказал я.
Мы с Дыниным спустились в погреб размерами приблизительно полтора на два метра и принялись снова за работу, осматривая кирпичные стены и полки с соленьями. Закончив осмотр полок, я принялся за большой ящик с картошкой, который стоял на полу. Взяв стоящее неподалеку пустое ведро, я стал пересыпать картофель из одной секции в другую. Однако когда вся титаническая работа была мной проделана и я дошел до дна каждой из секций, стало понятно, что все усилия были напрасны. Под картошкой ничего похожего на то, что я искал, обнаружено не было.
– Что у тебя? – повернулся я к Дынину.
Тот отрицательно покачал головой.
– Ни-че-го, – процедил он сквозь зубы. – Каждый кирпич обстучал.
Я снова посмотрел на ящик с картошкой.
– Слушай, мы его отодвинуть сможем? – спросил я Дынина.
Он скептически посмотрел на тяжелый дубовый ящик и сказал:
– Ну, может быть, мы вдвоем с тобой и отодвинем, но одному ему было бы с этим не справиться.
Логика в словах Дынина была, и это почему-то меня разозлило. Я с размаха треснул башмаком по низу ящика. И к моему удивлению, нижняя планка, которая на первый взгляд была одной из опор ящика, вдруг неожиданно выскочила из-под него. Оказывается ящик стоял не на коробке из толстых досок, как мы предполагали вначале, а на небольших роликах, которые располагались на двух швеллерах. Они служили своеобразными рельсами для откатки ящика от стены. Доска же являлась упором для того, чтобы случайные визитеры не могли сдвинуть ящик нечаянно.
Я засунул руку под ящик и вынул оттуда еще два швеллера, которые пристыковал к тем двум, на которых стоял ящик. Устроив таким образом мини-железную дорогу, я легко откатил ящик от стены и обнаружил под ним достаточно глубокую яму, в которой стояло несколько металлических коробок.
– Неужели нашли? – спросил Дынин, повернувшись ко мне.
– Все может быть. Давай аккуратненько, там может быть взрывчатка.
Дынин достал три коробки. Мы осторожно переправили их наверх и вскрыли. В двух из них находились боеприпасы: динамитные шашки, гранаты типа РДГ и даже противопехотная мина. В третьей коробке было то, что я искал. Вскрыв ее, я обнаружил, что в ней находится еще одна, меньшая по размерам коробка из специального материала, в которой хранятся, не размагничиваясь, аудиокассеты.
Пока Дынин с оперативниками составлял протокол, я с помощью платка, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, стал просматривать аудиокассеты. Надписей на них не было. Стояла лишь дата – число, месяц, год. То ли Ливанов держал весь список в уме, то ли хранил его отдельно. Всего же я насчитал десять кассет.
Закончив с формальностями и оформив протоколы, мы поехали обратно в управление. Мы прошли с Дыниным в его кабинет. Он сбегал в технический отдел и принес оттуда магнитофон. Нам потребовалось три часа, чтобы найти аудиокассеты, на которых был зафиксирован голос вице-мэра Шелестюка. Таких кассет оказалось три. Похоже, что вице-мэр был одним из основных заказчиков Ливанова. Прослушав одну из трех кассет, Дынин выключил магнитофон и удовлетворенно произнес:
– Дело сделано! Будем бр-рать этого чинушу! Сейчас же!
– Думаю, не все так просто, – сказал я.
– Как это? Ты же не отдал ему все документы?
– Не отдал...
– Ну вот. Да плюс эта кассета. Ему пожизняк светит, Вовка!
– А нам светит могила, если мы промахнемся. Думаю, что есть смысл подстраховаться.
– Как это? – уставился на меня Дынин.
– Нужно купить три-четыре чистые кассеты, чтобы сделать на них копии тех записей, которые мы обнаружили. А потом оформлять все как положено и не мешкать. Уверен, что сюрпризов нам не избежать.
Через два часа аудиокопии были у меня в кармане, и я покинул здание управления внутренних дел, отправившись в редакцию «Горячей Волги».
– Что новенького? – этими словами Седой встретил меня на пороге своей комнаты.
– Много чего, – ответил я. – У тебя есть время и магнитофон?
Седой удивленно посмотрел на меня и сказал:
– Найдем.
Вечером мы сидели на импровизированной конспиративной квартире у тетки Седого и слушали окончание записи одной из аудиокассет. Четкий поставленный голос Шелестюка говорил:
– В общем, мы решили как... Надо сделать это. Пора прекратить всяким мудакам руководить делами, в которых они ничего не смыслят. Бомберг давно уже напрашивается...
– Любишь ты, Иван Валентинович, комбинации всякие запутанные... – послышался голос Ливанова. – Надо же такое придумать – по сути дела, одним взрывом убивать двух зайцев.
– Как взорвать... – с усмешкой произнес Шелестюк. – Иметь карманную газету для меня очень важно. Без прессы большой политики не сделаешь. Если эти уроды вообразили себя бог знает кем, мы всегда найдем способ указать им на их место.
– Тем более если оно на кладбище, – ухмыльнулся на сей раз Ливанов.
Я выключил магнитофон и сказал:
– Ну вот, теперь мы точно знаем, кто стоит за всем этим делом.
– Да, – протянул Седой. – Господи, сколько во всем этом деле говна! Слушай, а какой мастер этот вице-мэр! Он же почти обыграл тебя. Ты же ему поверил, что заказчиком является Кострюков!
– Погоди, игра еще не сделана. У Шелестюка еще много возможностей.