- Ладно. Пока, Норман.
- Да. То есть, пока, - и он направился обратно к выходу, откуда мы только что прилетели. – Пока, -
повторил он, скрываясь за дверью.
Я подошла к окошку, что было возле двери. Он взял меня за руку, но это было всего лишь
инстинктивное движение, чтобы один не отстал от другого, вот и все. Но почему-то я все равно
смотрела в окно ему вслед, пока он не исчез из вида, и лишь тогда поднялась к себе в комнату.
Мира сидела в гостиной с Котом Норманом. Я уже слышала, как она отчитывает его, говорит, как
волновалась и переживала, а потом «прощает, но только на этот раз!». Приведя себя в порядок, я
спустилась вниз и зашла в тетушкину мастерскую, закрыла окно и начала прибираться.
Разбросанные ветром карточки валялись везде, я собирала их и складывала на столе в аккуратные
стопки, время от времени приглядываясь к написанным внутри словам. Каждая из них тем или
иным образом выражала сожаление и соболезнования.
«…вашей потере, ведь так тяжело расставаться с тем, кто значил очень и очень много»
«…он был замечательным человеком, прекрасным отцом и самым лучшим другом»
«…от всех, кто работал с ней и чьих жизней кона коснулась»
«…другом и товарищем, и я буду скучать по тому, как вы вдвоем гуляли каждое утро»
Умершие друзья, мужья, коллеги и даже собаки. Миллион способов сказать «Мне жаль».
После уборки я направилась на кухню, согрела на плите суп и пошла в гостиную, чтобы смотреть
поединок. Сегодня я делала это одна, по привычке – Мира решила принять ванную. Рекс Руньон и
Лола Бейби снова расстались и опять сошлись, так что у Рекса появились новые проблемы. Судья
Свифт Снейк дважды объявлял перерыв на рекламу, когда драка выходила за рамки и противники
начинали нарушать правила. Определенно, это был самый агрессивный выпуск.
Во время второй рекламы, я стала машинально переключать каналы и внезапно увидела маму.
Она была в каком-то выпуске новостей, представляла свой тур и свою программу. Она уже в
Лондоне.
На экране мама выглядела лучше, чем в жизни – кожа сияла, улыбка сверкала, а волосы лежали
безупречно, если не сказать совершенно.
- Итак, Кики, - говорил ведущий, круглолицый англичанин, - как я понял, у вас появилась новая
философия, если можно так выразиться? Не поделитесь с нами?
- Это, действительно, так, Мартин, - весело подтвердила мама, широко улыбнувшись ему. – Я
говорю, что каждый, кто работает над собой, видит себя лишь гусеницей, но им также стоит
помнить, что однажды гусеница превращается в бабочку!
- Гусеницы? – скептически переспросил Мартин.
- Да, - мама подалась вперед, не сводя с него глаз. – Многие люди смотрят разные фитнес-шоу,
проводят часы в спортзалах, но не достигают никакого результата, считают, что могут лишь
ползать, а между тем им под силу взлететь!
- Взлететь, - глубокомысленно повторил Мартин.
- Взлететь, - подтвердила мама. – И, как только человек это понимает, в нем открывается второе
дыхание, энергия начинает бить ключом! У каждого есть неизмеримый потенциал! Нужно лишь
начать. Начать с веры в себя.
В ее глазах был такой блеск, ее улыбка давала такую надежду, что ее вера в себя и в каждого, что
сейчас смотрит на нее, казалось, перелетела через океан и вселилась в меня. Мама верила, что,
раз смогла она, смогут и другие. Она верила в меня, когда я боролась со своими сорока пятью с
половиной фунтами. Она верила в нас, когда мы колесили по стране, не зная, где будем ночевать
завтра. Она верила во всех этих женщин, которые приходили на ее тренировки. Она верила – и все
мы стали разноцветными бабочками и взлетели в небо, оставив свои оболочки гусениц на земле.
Чуть позже, моя посуду, я мельком взглянула на свое отражение в окне. Другая прическа, другая
форма бровей – вроде бы ничего, а лицо стало другим. Работа в процессе – как сказала Изабель и
как чуть раньше говорил Норман. Наверное, все мы на самом деле сидим, завернувшись в свой
кокон, а выбраться из него и развернуть крылья не так уж и сложно. Главное – начать. И начать с
веры в себя.
Глава 8
Проходили недели, и я поняла, что перестала смущаться, когда мы с Мирой шли куда-то вместе.
Меня больше не вгонял в краску ни ее велосипед, ни ее одежда (если, конечно, она не
выряжалась как-нибудь совсем уж безумно, но это было редко), но вот с реакцией окружающих –
да что там, всего Колби! – мириться было нелегко.
Разумеется, дело было не только в Беа Уильмсон. В библиотеке нам встречались женщины,
которые закатывали глаза, стоило Мире отвернуться. Мужчина в магазине, где Мира покупала
карандаши, неубедительно кашлял, когда она гордо входила в двери, держа свою розовую сумку
подмышкой. Кто-то просто фыркал, многозначительно кривил губы или приподнимал брови, даже
не стараясь скрыть своего отношения к моей тете.
- Итак, Мира, - светским тоном заговорил однажды продавец, когда мы пришли туда за клеем, -
благотворительный маскарад по случаю Дня независимости уже совсем скоро. Думаю, мы все
знаем, кто будет звездой вечера, а? – он усмехнулся, довольный собой.
Или же в продуктовом, когда Мира выбирала конфеты, одна из женщин окинула ее насмешливым
взглядом и, даже не пытаясь понизить голос, сказала своей подруге:
- О боже, Мира Спаркс, очевидно, обожает эти конфеты. Хотя оно и видно.
Шуточки про странную манеру одеваться и лишний вес преследовали тетушку, где бы она ни
появилась – люди комментировали каждую мелочь, даже ее Терминаторские очки.
- Не очень-то это красиво, - осторожно заметила я, когда Мира села на велосипед, а мимо нее
процокала каблучками высокая дама, пару мгновений назад отпустившая комментарий насчет
тех, кто безуспешно пытается похудеть, разъезжая на велосипеде. Я ждала какой-нибудь
реакции, но тетушка лишь пожала плечами.
- Не бери в голову, - отозвалась она так, словно это надо мной издевались все, кому не лень. С
этими словами она помахала мне рукой и поехала домой, а я пошла в кафе.
Обычно она себя так и вела, но иногда по вечерам я замечала полоску света под ее дверью. Я
знала, что тетушка сидит с Котом Норманом и, возможно, читает или делает наброски, но все
равно не могла отделаться от мысли, что она не может уснуть, а в ушах у нее звучат голоса
насмехающихся знакомых. Это чувство было мне знакомо очень и очень хорошо, свои голоса я до
сих пор слышала. Если Мира, действительно, похожа на меня, то она будет стараться заставить их
замолчать, но по-настоящему ей это не удастся. Оскорбительные шутки могут помниться очень
долго и преследовать тебя, как призраки прошлого, так что пройдет еще очень много времени,
прежде чем ты сможешь освободиться.
Однажды утром, за несколько дней до Дня независимости Морган влетела в «Последний шанс» с
зеленым лицом.
- О господи, - пробормотала Изабель. Она наливала кофе – это была уже третья чашка. Сегодня
погода не радовала, так что в кафе практически никого не было, и мы были предоставлены сами
себе. – И как это понимать?
- Марк приезжает сегодня вечером! – Морган буквально сияла от счастья, даже зеленая маска
этого не скрывала. – Он только что позвонил!
- Ура, - отозвалась Изабель. – Ю-хуу!
- Не будь такой, - посоветовала Морган, тоже подходя к кофе-машине. Прежде, чем налить себе
кофе, она привычно разложила салфетки поровнее, затем переложила вилки в ящичек. Делая это,
она обычно ругала Изабель, но сегодня на ее лице блистала широкая улыбка. – Тебе же нравится
Марк.
- Разумеется, - саркастически согласилась Изабель. – А если в этот раз он на самом деле появится,
то будет нравиться мне еще больше. Хотя у нас же вроде были планы?
- Он только что позвонил и сказал, что приедет, - повторила Морган, скрещивая руки на груди. В
зеленой маске и с забранными назад волосами ее лицо казалось квадратным, но я отмела эту
мысль, это же грубо! – Поработаешь сегодня за меня, Коли? – просительно посмотрела она мне в
глаза.
Двойная смена. Но, если кому я была должна, так это Морган.
- Конечно.
- Спасибо, - она снова заулыбалась. – У меня просто миллион дел. Я хочу приготовить для него
ужин, удивить, понимаешь? Ой, значит, надо забежать в магазин, а еще стоило бы прибраться
дома. Так, а волосы? С ними непременно нужно что-то сделать!
Изабель скучающим взглядом окинула кафе, где был занят всего один столик, и вернулась к кофе-
машине.
- Эм-м, Из, - начала Морган, - так мы можем остаться сегодня дома?
- И куда же я, по-твоему, должна деться? – поинтересовалась Изабель, наполняя чашку.
- И куда же я, по-твоему, должна деться? – поинтересовалась Изабель, наполняя чашку.
- Я уверена, что Мира позволит тебе переночевать у нее, - произнесла Морган, чуть понизив голос.
Я притворилась, что страшно занята чем-то и поспешно направилась в кухню, где Норман сидел с
книгой. Он поднял голову при моем появлении, улыбнулся и вернулся к чтению. Бик, второй
повар, мрачно смотрел в окно на серое небо и капли дождя. Из окошка раздачи я видела Морган
и все еще слышала ее голос.
- Лишь на сегодня, - умоляла она. – Я хочу, чтобы наш вечер был особенный.
- О, черт вас побери, - простонала Изабель. – Ладно. Потеряюсь, раз тебе так этого хочется.
- Ты прелесть, - пропела Морган и обняла подругу. Та не сдвинулась с места. – Все, мне пора
бежать! Он придет к шести, а мне еще так много нужно сделать… И мне так много нужно ему
сказать! Нужно обсудить все детали свадьбы, все распланировать, понимаешь…
Изабель равнодушно отвернулась к своему кофе.
- Изабель! Ну не будь же ты такой, - попросила Морган снова. – Мы с ним видимся очень редко!
- Он сказал что-нибудь насчет последнего раза? – поинтересовалась девушка. Я прислонилась к
стене, чтобы они не заметили меня в окошке для раздачи заказов. – Он хотя бы извинился?
- Я не спрашивала его, что…
- Он сказал, что ему стыдно, что тебе пришлось ждать его всю ночь и что он поставил на уши всю
твою семью? Он объяснил, почему никогда не оставляет тебе своего номера?
- Теперь это все неважно!
Изабель сердито покачала головой.
- Боже мой, Морган, ты ведь умная девушка, но сейчас ведешь себя, как самая настоящая дурра.
Морган заморгала. Сияющая улыбка на ее лице поблекла.
- Это не твое дело, - тихо отозвалась она.
- Да?
- Да, - с этими словами Морган развернулась и пошла к выходу. – Не твое дело.
- Чудесно. Тогда не приходи ко мне больше, чтобы поплакаться, - рявкнула Изабель ей вслед. – И
не рыдай, рассказывая, как тебе больно, не срывай с пальца кольцо и не убирай со всех полок его
фотографии, потому что мне уже все это надоело. И к тому же это не мое дело, как ты только что
сказала. И смой эту зеленую дрянь с лица!
Входная дверь с захлопнулась, Морган ушла. Изабель покачала головой и снова взяла свою чашку,
повернула голову и наткнулась на мой взгляд.
- А тебе чего?
Я только покачала головой. Норман же даже не взглянул в нашу сторону – он продолжал читать,
как ребенок, который привык к ежедневным родительским ссорам и уже едва обращает на них
внимание. Изабель со стуком опустила чашку на стойку и тоже вышла на улицу. Там она стояла
под навесом и смотрела на дождь, скрестив руки на груди, пока люди за столиком не начали
собираться, чтобы уходить.
В тот вечер Изабель ушла домой первой, это было около девяти, так что закрывать кафе остались
только мы с Норманом.
- Тебя подвезти? – спросил он, звеня ключами, когда мы вышли на парковку.
- Ты едешь домой?
- Собирался, - он покрутил в руках ключи, подбросил и ловко поймал. – Надо кое-что сделать для
маскарада, а у Миры ко мне приходит вдохновение.
Я подумала о том, как пойду домой пешком – по темной дороге, на которую падают
прямоугольники света из окон домов, стоящих по обе стороны. Пожалуй, поехать на машине было
бы приятнее, но что Норман ждал от меня в благодарность за это?
- Нет, спасибо, - отказалась я и, не глядя на него, пошла к дороге.
- У меня, хм, для тебя кое-что есть, - сказал он мне вслед. Я обернулась. Норман стоял у открытой
двери своего автомобиля. На пассажирском сиденье виднелись стопка контейнеров из-под яиц,
лампа в виде ветряной мельницы и большая пластмассовая рыбка.
- Для меня? – переспросила я.
- Да, - он потянулся в салон и открыл ящичек на приборной панели, откуда немедленно
высыпались солнцезащитные очки. Дальше последовал обычный ритуал – Норман собирает их,
запихивает обратно и закрывает дверцу, а она снова распахивается, и все начинается сначала.
Воюя с дверцей, он то и дело бросал быстрые взгляды на меня, чтобы убедиться, что я не ушла. Я
не сдвинулась с места. – Ну вот, - победоносно заявил он, со стуком закрыв дверцу и вылезая из
машины. В несколько шагов он преодолел расстояние между нами и, взяв меня за руку, вложил в
мою ладонь пару солнцезащитных очков. – Я увидел их и, знаешь, вроде как сразу подумал о
тебе.
Подумал обо мне. Я взглянула на очки – черные, в тонкой оправе, стекла в форме кошачьих глаз.
Крутые.
- Ух ты. Спасибо.
Но, машинально коснувшись языком колечка в губе, я вспомнила, что не так уж много
изменилось. Я все еще была Скважиной – и он знал об этом благодаря Кэролайн.
- Рад, что понравились, - быстро сказал Норман, как будто стараясь заполнить чем-нибудь пустоту,
возникшую из-за отсутствия какого-либо энтузиазма с моей стороны. – Я как раз пришел на одну
гаражную распродажу и увидел их. Ну, ты понимаешь, - он дурашливо развел руками. –
Коллекционер.
- Да, - я прицепила их на нагрудный карман своей блузки. – Спасибо.
Он кивнул, и я пошла восвояси.
- Пока, Норман, - попрощалась я, выходя с парковки. Он стоял возле своего автомобиля, держа в
руке ключи. Он поднял руку в ответ, но ничего не сказал.
Я шла очень быстро, сунув руки в карманы и опустив голову, но совсем скоро услышала, как меня
догоняет его машина – вот он уже обогнал меня, и тогда я сняла очки с кармана и надела их на
глаза. В них я и дошла до тетушкиного дома.
В нескольких метрах от дома Миры я заметила Изабель.
- Эй, - окликнула она меня, и я разглядела ее, сидевшую на траве с банкой пива в руках.
- Привет, - я подошла к ней. В окне Миры горел свет – не знаю, что она делала, но на всякий
случай я понизила голос. – Что ты тут делаешь?
Изабель вытянула ноги перед собой, отставила пиво в сторону и оперлась на руки.
- Убиваю время. Ты же знаешь, меня выдворили, - она кивнула на их с Морган маленький домик.
Судя по всему, сейчас у нее было хорошее настроение.
- О. Ну да. Точно, – я села на траву возле нее. Изабель прикрыла глаза, а я прислушалась – со
стороны их дома доносилась музыка. Селин Дион.
- Ненавижу эту песню, - Изабель на ощупь нашла банку и сделала большой глоток. Я ничего не
ответила. – Сколько времени? – она открыла глаза и выпрямилась.
- Десять пятнадцать.
Изабель кивнула.
- Четыре часа пятнадцать минут опоздания, - громко резюмировала она. – И счет продолжается.
Музыка стихла, затем заиграла снова. Опять та же самая песня. В окне я видела Морган, которая
нервно ходила из одного угла в другой. На столе в комнате стоял букет цветов, а стопки CD-дисков
раз в кои-то веке были сложены аккуратными стопками на подоконнике. Каждый раз, когда
Морган проходила мимо окна, она неизменно бросала взгляд на улицу.
- Он не придет! – крикнула Изабель через плечо. Морган исчезла из виду, дверь домика
открылась.
- Я уже слышала это, - отозвалась девушка, затем снова захлопнула дверь.
- Чудно, - тихо ответила Изабель. Морган снова появилась в окне – взяла вазу со стола и поставила
на подоконник. В конце улицы, где темнел причал, послышался какой-то треск, затем свист – и
над водой засиял яркий залп фейерверка.
- Еще не четвертое июля, идиоты, - хмыкнула Изабель. – До завтра подождать не могли.
Я посмотрела на дом Миры. На подоконнике в ее комнате сидел Кот Норман, а сама Мира сидела
на кровати в кимоно. Она просто сложила руки на колени и смотрела в окно. Интересно, видела
ли она нас?
- Дело не в том, что мне не хочется, чтобы Морган была счастлива, - неожиданно заговорила
Изабель, когда над водой снова распустились несколько огненных цветов. – Мне очень хочется.
Но он не делает ее счастливой.
- Она любит его, - уточнила я.
- Просто она не знает никого лучше, - Изабель прикончила пиво в два глотка и поставила пустую
банку себе на колено. Морган в доме села на стул. Встала. Взяла цветы с подоконника и вернула
на стол. Снова села. – Он – единственный, кто сказал ей, что она прекрасна, - продолжала
Изабель. - И она боится, что ни от кого больше этого не услышит.
Мира выбралась из кровати и подошла к окну, взяла на руки Кота Нормана. Я откинула с лица
прядь волос – и только тут поняла, что на мне все еще очки Нормана. Сняв их, я увидела,
насколько же яркая луна взошла над городом этим вечером.
- Милые очки, - заметила Изабель.
- Спасибо.
- Ты, должно быть, симпатична Норману.
- Ой, нет, - поспешно возразила я. – Он просто увидел их на какой-то распродаже, вот и все.
- Я не говорила, что ты ему нравишься, - Изабель подчеркнула последнее слово. – Но он очень